История Тома Реддла

В туалете глухо и размеренно капала вода. Одинокая капля стекала вниз по крану, набухала и с оглушительным звуком падала вниз, на прохладный мрамор. В пустых зеркалах равнодушными матовыми бликами отражались стены цвета светлого малахита. Распахнутые двери кабинок едва заметно покачивались туда-сюда, и некому было обратить внимание на маленького, сгорбившегося в углу мальчика. Он лежал на полу, зажав в тисках пальцев свою многострадальную голову и не издавал ни единого звука. Только когда очередная капля падала вниз, он чуть вздрагивал и вновь затихал. Дорея неслась по каменным галереям Хогвартса в расстегнутом черном полушубке прямо во внутренний двор, где уже громко и развязно гоготала компания гриффиндорцев. Среди них чуждым, непривычным отблеском виднелась белокурая макушка Мелиссы, чьи нашивки сменили цвет, как по волшебству. Дорея вырвалась из душного, продрогшего замка на скрипучий снег, нашла глазами Чарлуса и, придерживая тяжелую створку двери голыми пальцами, взглядом поманила его к себе.После разговора на крыше между ними установилось не иначе, как перемирие, какое случается между сильными соперниками, что никак не определились, союзничать им или враждовать. Чарлус с неизменно ироничной, слегка удивленной улыбкой подошел к ней, оставляя темные, отчетливые следы на тонком пушистом снегу. - Леди желает меня видеть? – хмыкнул он. - Мне нужна твоя помощь, - отрезала Дорея. Ее щеки раскраснелись, и порозовевшая кожа дышала горячим волнением и страхом. - Я слушаю. - Том… - Она неловко мотнула головой в сторону замка. – Он в мужском туалете. С ним что-то неладно. - И при чем здесь я? – с равнодушным интересом уточнил Чарлус. - Не при чем, - честно созналась Дорея, поджимая губы. – Но я не могу сказать никому из своих. Его сожрут за эту слабость. – И добавила, увидев, что Чарлус с сомнением щурится на ярком утреннем свету. – Пожалуйста, Чарльз! Он дернулся от звука от собственного имени и медленно кивнул. Громкие насмешки полетели им вслед и смолкли за захлопнувшейся дверью. Теперь они шествовали по коридору вдвоем. Дорея летела вперед, оставляя повсюду едва ощутимый запах ландыша, Чарлус шагал спокойно, со свойственной ему непоколебимой стремительностью. У двери Дорея остановилась в неуверенности, аккуратно заглянула внутрь, кивнула. - Он там. Том действительно все еще был там. Съеженный, посеревший, худой. Чарлус медленно переступил порог, сделал пару шагов и остановился в нескольких футах от Тома, засунув руки в карманы и разглядывая того, как полудохлую гусеницу на рукаве своего пиджака. - Ему было плохо еще перед рождеством, я видела это, - быстро, с волнением заговорила Дорея, приближаясь и невзначай касаясь Чарлуса за плечо. – Но тогда я не придала этому значения. Списала на обычное недомогание. А когда он вернулся, поняла, что дело стало хуже. Я пыталась говорить с ним, но Том… Чарлус поднял руку, останавливая ее. Подошел ближе, присел на корточки на расстоянии вытянутой руки. - Эй, - тихо позвал он. – Помнишь меня? Мы виделись еще в Хогвартс-Экспрессе. Том пошевелился, с видимым усилием убрал от головы руки. Уставился молча на Чарлуса, не меняя своей странной, искалеченной позы. - Чарлус Поттер, - уголком губ улыбнулся гриффиндорец. - Я помню, кто ты, - хрипло произнес Том наконец, и Дорея за спиной Чарлуса при звуке болезненного, жуткого голоса отступила на шаг. - Что с тобой творится, парень? Том прищурился, словно ему в глаза засветили Люмосом, перевел взгляд на Дорею, сглотнул. - Пусть она уйдет. - Полегче, друг. Она хочет помочь. - Я не… Пусть она уйдет. Она волнуется. Я не могу… Чарлус нахмурился, оглянулся на Дорею, показал ей глазами на дверь. Та на секунду замялась, но, коротко кивнув, быстро вышла из туалета, ни на миг не выказав недовольства. - Она ушла, Том, - констатировал факт Поттер. - Я знаю, - тихо ответил Реддл, не открывая глаз. – Чувствую. Чарлус хохотнул, наклонил голову. Смех вышел нервным и пустым. - Что это значит? - Я не знаю. Поттер огляделся, не обнаружил ни кресла, ни стула, вытащил было палочку, но под конец со вздохом сел прямо на пол прямо в своих великолепных тщательно выглаженных брюках. Согнул ноги в коленях и оперся на них локтями обеих рук. Том лежал, не двигаясь. Чарлус молчал. Это длилось какое-то время, когда Реддл наконец вздохнул глубоко, словно только проснулся, и сел прямо, подтягивая колени к груди. Выглядел он ужасно. Темные круги под глазами, запавшие скулы, кожа, будто ссохшаяся и обескровленная, обтягивала череп, как серый холст – мольберт. Его руки и ноги мелко дрожали, дыхание то и дело перехватывало, и он дышал неровно и страшно. - Какое тебе дело до меня? – прямо спросил он. - Никакого, - пожал плечами Чарлус. – Дорея попросила. - А... – невнятно протянул Том. – Я слышал. - Хм? - Про тебя, Мелиссу, Дорею, еще кого-то… - Прекрасно. Они помолчали еще. Чарлус задумчиво обвел глазами изящную ванную комнату, всю в светло-зеленом мраморе с золотистыми прожилками и кранами из благородного металла, хмыкнул про себя. - Почему ты сказал Дорее уйти? - Потому что мне невыносимо, когда она рядом. - И подумав, добавил: - И все остальные. - А что я? - Ты… - Том поднял взгляд, посмотрел прямо в темные, насмешливые глаза Чарлуса. – С тобой я находиться… могу. - Может быть, расскажешь, что к чему? - Тебе? – скривился Том. - Ну да, я – гриффиндорец, - с улыбкой подтвердил Чарлус. Смахнул с рукава мантии пылинку и непроницаемо-черными глазами снова уставился на Реддла. – Но давай начистоту. Дорея попросила меня взглянуть на тебя. Мне наплевать, даже если ты сдохнешь, так что я делаю это не из благотворительности, поверь мне. С другой стороны, если не хочешь говорить со мной, есть еще масса народу. – Он прищурился. -Диппет. Шерман. Я приведу тебя в директорский кабинет, тебе станет совсем хреново, и, ко всему прочему, они начнут лезть в твою голову. Скорее всего, этим займется Дамблдор. Он у нас знатный легилимент. Безусловно, - Чарлус хмыкнул, - все это они будут делать из чистейших помыслов, но вот, что они увидят внутри твоей головы… Том, которому за время их монотонной, невнятной беседы, стало легче, пристально посмотрел на Чарлуса. Тот взгляда не отвел, хотя и было с чего. Что бы с пареньком ни происходило, это старило его на… сложно сказать. Но выглядел он жутко. - На что это ты намекаешь? – недовольно уточнил Том. - На разное. Стоило тебе появиться в магическом мире, как повсюду стали происходить странности. На Реджи в поезде нападает сова, затем за ним таскается целый выводок невидимых змей, умирает первокурсник, а ты, оказывается, говоришь на парселтанге. Чарлус сделал паузу, не дождался ответа и вкрадчивым бархатным голосом сказал: - Позволь спросить, Том... Чем ты думал, когда натравливал на пацана змей, а после – кричал о том, что ты змееуст? Реддл ухмыльнулся. Злобно, открыто, коротко, как умеют только дети, привыкшие ко вседозволенности. - Меня с этим связать нельзя. Доказательств нет. - Конечно, нет, - фыркнул Чарлус. – Все, кто может сказать хоть что-то, будут молчать. Но тебе они и не нужны. Ведь это твоя политика – показывать силу, но так, чтобы никто не мог предъявить тебе обвинения в открытую? Том не ответил, продолжая хмурым, рассерженным взглядом смотреть на Чарлуса. На лице его все еще лежала едва заметная тень злорадства. - Довольно рискованно, впрочем, - продолжал рассуждать Чарлус. – Могу сказать, что на нашем факультете такое бы не прошло. Но ты прав. На Слизерине за подобное начинают заглядывать в рот. Итак, - он сделал паузу. – Ты намерен поделиться со мной своими секретами или все же побеседуем с директором? Том прерывисто глубоко вздохнул, закашлялся, откинулся на холодную стену. Все тело затекло, и кости начинали ныть, но сейчас это было даже приятно. - Почему не отведешь сразу, раз такой умный? - Мне интересно, - просто сказал Чарлус и пожал плечами. – Пойми меня правильно. Устрой ты что-то эдакое с одним из нас, я бы спустил с тебя шкуру. Но то, что происходит на Слизерине – нас не касается. - Я чувствую чужие эмоции, - убийственно честно выдал Том безо всякого перехода и мрачно уставился на Чарлуса. Тот замер с нехорошим предчувствием. - Я не понимаю, - тихо произнес он. - Что тут непонятного? – взорвался Том, отлепляясь от стены и взмахивая тонкими, с посиневшими запястьями руками. – Чувствую! Я их чувствую! Сначала было нормально, даже забавно, а потом я понял, что половина моих эмоций мне даже не принадлежит! Иногда я радуюсь чему-то, а потом осознаю, что это даже не моя радость. У меня нет для нее причины. Еще я вижу дурацкие образы того, что со мной никогда не происходило! Когда кто-то злится – я злюсь. Плачет – мне… грустно. Я чувствую даже то, что и назвать не могу! Он выдохся, откинулся обратно, обнимая колени руками, и его затрясло то ли от холода, то ли от нервного потрясения, да так, что застучали зубы. Чарлус сидел молча. Белое лицо, неподвижные руки, спина чуть сгорбленная и будто закостеневшая. На секунду он превратился в горгулью – гротескное, каменное чудище с лицом, замершим в неживой гримасе. - Ты знаешь, что со мной, - пытливо сказал Том, уже не спрашивая – утверждая. Чарлус сфокусировал на нем взгляд, сжал губы, вдохнул плотный, холодный воздух. Слова Дореи оказались пророческими. - Да, я знаю, и… - он вяло махнул рукой. – Как часто это случается? - Раньше бывало раз-два в неделю, сейчас почти каждый день. - Плохо. - Плохо? Что это значит? Поттер смотрел на Тома с сомнением. Безуспешная попытка найти слова для того, чтобы объяснить Тому, что он умирает. Умирает от того, что сходит с ума. - Надо поговорить, - наконец сказал Поттер глухо. – Не здесь. - Я не могу быть долго рядом с… - С людьми, да. Я знаю. Мы пойдем в библиотеку. - Но… - В библиотеке собираются самые унылые представители этой школы. Всплеск эмоций там крайне маловероятен. - Всплеск? - Пошли, Реддл. У нас осталось не так много времени. Вернее, у тебя. Тяжелые массивные шкафы, книги в выцветших переплетах, поцарапанные дубовые парты, стулья и мутные, бледно-желтые лампы.Уныние растекалось по обширным залам, забиралось в самые пыльные, затянутые паутиной и тенью уголки, мутной пеленой опускалось на разум студентов, корпевших над бессмысленными, многословными фолиантами. Чарлус был здесь дважды. В первый раз искал книгу в Запретной Секции, второй – когда трахал какую-то младшекурсницу с мягкой грудью и маленькими выступающими косточками на запястьях. Вдвоем они заняли крайний стол, в одном из самых темных уголков, где любили сидеть отщепенцы, страдающие от излишнего внимания местных хулиганов. Они взяли несколько книг для надежности, открыли их на случайных страницах и чуть притушили и без того неяркую лампу. Свет бледным несмелым пятном золотил старое дерево, отблесками падал на крепостную стену из шкафов, окружавших двух заговорщиков и как будто притушил огонь, бушующий внутри Тома. - Итак, Том, - тихо и очень спокойно говорил Чарлус, мерцая глазами в насыщенно-бронзовом, теплом сумраке. – То, что с тобой происходит, - сродни эмпатии. - Это я понял. - Не перебивай. Это не просто эмпатия. Ты не просто чувствуешь то, что происходит внутри окружающих, ты можешь «видеть» их мысли. Воспоминания. Надежды. Реддл прищурился. - Телепатия? - Да, - поморщился Чарлус. – В том числе. Нельзя напрямую читать человеческие мысли. Люди не думают словами. Им может так казаться, конечно, но на деле внутри них вспыхивают образы, которые принимают наиболее доступную форму. То, что мы называем внутренним голосом, например. - И я чувствую это? - Чувствуешь, видишь, осязаешь. - У этого есть название? - Легилименция. Том притих. Переваривал услышанное, примеривался к этому, искал выгоду. Становился нормальным. - Я читал про легилиментов, но о таком не слышал, - наконец сказал он с неудовольствием. - Потому что об этом почти ничего неизвестно, - Чарлус внимательно посмотрел на Тома и предельно спокойно закончил: - Потому что никто из тех, кто был способен на подобное, не дожил и до двадцати. Том шумно вздохнул. Умирать в его планы не входило. - То есть… - Легилименция сама по себе – опасное, но очень интересное умение. Однако, некоторые, как я считаю, обладают чрезмерной к ней склонностью. Симптомы проявляются с самого детства. - Я чувствовал чужую ложь, - тихо сказал Том. – Всегда. - Да. Именно об этом я и говорю. Потом… болезнь, болезнь Легилимента, так ее называют, начинает прогрессировать. Я думаю, это связано с развитием магического дара. Он ускоряет процесс. И если не взять это под контроль, то… - То есть, это возможно? – горячечным шепотом спросил Том. - Ты можешь говорить со мной, - с некоторой неуверенностью ответил Чарлус. - Это так. - Я не знаю, почему, но ты можешь… Это кое-что дает… Возможно. - Может быть, - Том хмыкнул, - ты просто ничего не чувствуешь? - Я чувствую, - сдержанно улыбнулся Чарлус. – Однако, для тебя я закрыт. Может быть, я -окклюмент. - Окклю… кто? - Окклюменция противоположна легилименции. Иными словами, это способность защищать разум от чужого воздействия. Возможно, в то время, как ты обладаешь редкой формой легилименции, я напротив обладаю редкой формой ее антипода. Я не знаю. Том затих. Смотрел на бледные руки перед собой, ласково позолоченные светом лампы, и напряженно думал. - И ты думаешь, что можешь помочь?.. – Он тряхнул головой, вгляделся в непроницаемые глаза Чарлуса и перефразировал: - Ты поможешь? - Я же сказал. Мне интересно. - У тебя есть теория? - Я думаю, что если взять под контроль… - Чарлус посмотрел на Тома с сомнением. – Объясни подробнее, что ты чувствовал? Том облизнул пересохшие губы. Так. Нужно сосредоточиться. Закрыть глаза. Вспомнить. Все вспышки, что пестрой лентой проносились в его сознании. - Самое первое было… Я помню девочку на ковре-самолете. Было лето, вокруг бегали ее родители. Или не ее и… Что? - Ничего, - горестно вздохнул Чарлус. – Продолжай. - Это было очень тоскливое воспоминание. - Я не удивлен. Кто-то еще? - Да. Мелисса. Я понял, что это была она, потому что видел в нем тебя. Тогда я не понял, что это ты, все было очень смазано, но сейчас я понимаю... Там был луг, озеро, вы куда-то бежали… - Дальше, - поморщился Поттер. - Что-то связанное с Натаном и Реджи. Подвал, страх, благодарность, ужас, они были совсем маленькими, держались за руки над книгой, пытались выполнить ритуал… Я так думаю. - Тут мне ничего неизвестно, - развел руками Поттер. – Что-то еще? - Нет, это самое яркое. В основном, я только… перетягиваю чужие эмоции и все. - В любое время суток? Есть какие-нибудь закономерности? Люди, которых ощущаешь чаще? - Ничего подобного, - покачал головой Том. Он откинулся назад на стуле, глазея из сумрака запавшими темными глазами, сторонясь света, будто ослепленная ящерица. Чарлус недовольно постучал пальцами по столешнице, не отпуская взгляд Реддла. - Если ты не будешь мне ничего рассказывать, я не смогу тебе помочь. - А мне есть что рассказывать? – дико улыбнулся Том. - Ты боишься? Том моргнул. - Да, - нехотя выдал он севшим голосом. – Очень. - Ты не пробовал идти на контакт первым? - Я же не сумасшедший! Я едва справляюсь с тем, что… Чарлус медленно поднял руку, облизнул губы и кивнул на соседний шкаф, за которым слышался тихий шепоток пера, порхающего над пергаментом. - Ты убегаешь от своих способностей, они догоняют тебя и хватают за горло в самый неподходящий момент. - Посмотри в глаза своему страху? – усмехнулся Том и впервые выругался: - Да это же полное дерьмо. - А я и не отрицаю. Дерьмо, - Чарлус почесал тонкую переносицу ровно остриженным ногтем. – Но ты упускаешь кое-что. Выбери кого-нибудь, проберись ему в голову раньше, чем он проберется в твою, и тогда следующий приступ не покажется таким уж страшным. Понимаешь? Тебя макают головой в ледяной колодец, но, если ты прыгнешь в воду первым, ты успеешь согреться, прежде чем… - Чарлус неясно развел руками и лениво улыбнулся. - Тебе очень нравится ставить надо мной эксперимент? - О, ради Мерлина, какое невероятное самолюбие. Давай сойдемся на том, что, если ты начнешь дергаться в припадке, я просто тебя вырублю. - Мне это совершенно не нравится. - Тебе и не должно. Ты же сходишь с ума. Чарлус и Том перекрестили взгляды. Чарлус усмехался, едва заметно, щуря золотистые в свете ламп глаза, Том смотрел в ответ черными омутами, озлобленными, но испуганными. - Тебе не кажется странным, что никто до тебя не придумал этого? - Идти навстречу своему страху? О, я полагаю, тут есть один крохотный нюанс. Те, с кем это случалось, были окружены семьей, которая пыталась обезопасить свое чадо любыми способами. Изолируя дитятко от любых контактов, исключая его из общества. А у тебя есть только Дорея, которая тревожится за тебя и я, которому на тебя наплевать. - Неправда, - тихо сказал Том. – Еще у меня есть я. - Хорошо, что ты это понимаешь, - кивнул Чарлус. – А теперь скажи, если бы слизеринцы избивали тебя каждый день, а я бы говорил тебе прятаться от них, избегать их – это бы сработало? Они все равно бы настигли тебя, Том. И рано или поздно, ты бы умер. - Я тебя понял, - поморщился Том, делая невнятный вялый жест рукой, как смертельно уставший человек. – Но ты не знаешь, каково это. Меня будто поджигают изнутри, а я не в силах справиться сам с собой, потому что перестаю сам себе принадлежать. - Эмоции обладают огромной силой, Том, - пожал плечами Чарлус. – Твоя беда в том, что ты пытаешься обесценить рассудком то, что обесценить невозможно. Зоуи, в хорошем настроении, способна забить с десяток квоффлов, пусть даже и с одной поломанной рукой. В дурном состоянии вся ее тренировка идет насмарку, она фыркает и ворчит, что старая карга. Веселые люди быстрее выздоравливают. Несчастные – медленно умирают. - Хватит с меня лекций, - проворчал Том, избегая прямого взгляда и упрямо пялясь на чахлое деревце в высоком горшке за спиной Поттера. - Что мне нужно сделать? Чарлус мгновенно собрался, загораясь от предвкушения. - Для начала сядь на стуле поудобнее. Положи руки на стол, ладонями вниз… - Зачем? - Делай, как я говорю. И закрой глаза. Том послушался нехотя. Медленно опустил веки, до того презрительно небрежно, что у Чарлуса вырвался короткий рваный смешок. - Теперь сосредоточься на ощущениях. Поверхность стола. Она теплая, шершавая? - Да. - Свет лампы. Ты чувствуешь на коже его тепло? - Да. - Как насчет шкафа справа от тебя? Ты помнишь, как он выглядит? Массивный, высокий, он сделан из того же дерева, что и эта парта. Наполнен всяким хламом, который ты так любишь тащить в свою комнату. И пыль на этих книгах ничем не отличается от библиотечного воздуха, которым ты дышишь прямо сейчас. Том едва заметно кивнул. Все его лицо потекло и расслабилось. Опустился подбородок и верхняя губа, разгладился лоб, чуть просели уголки глаз. Все равно, что маленький тюлень, отдыхающий на невысокой скале в теплом солнечном свете. Чарлус поймал себя на том, что улыбается. Умиротворенно и благостно, разглядывая черты мальчишки, который и был, по сути – совсем еще мальчишкой. Уставшим, хмурым, зажатым стальными рамками общественного мнения и страха перед своей собственной неуверенностью. - За этим шкафом девочка. Она такой же человек, как и ты. Две руки, две ноги, голова. Сидит на том же самом стуле, что и ты, корпеет над теми же самыми книгами, что и ты… Чарлус говорил вкрадчиво, почти ласково, машинально теребя краешек тетрадки, что лежала между ними на парте, будто раскрытый талмуд по призыву демона из преисподней. - Я чувствую ее, - коротко сказал Том. Его лоб начал вновь собираться складками. - Не нужно этого, Том, - мягко подсказал Чарлус и положил свою руку поверх руки Тома. Совершенно обыкновенный, добрый жест, но Чарлус его от себя не ожидал. – Просто девочка. Что-то читает. Что-то пишет. Шелест пера. Пыль. Лампа. Дубовый стол. Они так и сидели какое-то время. Мимо прошелестела тяжелыми смятыми юбками библиотекарша, бросила на них скупой, недовольный взгляд, но ладонь Чарлуса на руке Тома не дрогнула. Он смотрел внутрь Тома сквозь себя, сквозь его закрытые веки. Был с ним рядом. Том распахнул глаза так резко, что Чарлус качнулся назад, резко убирая ладонь. Его улыбка дрогнула, но тут же вернулась на место – расслабленная и успокаивающая. Том ее не видел. Он был пуст и полон одновременно, словно Оракул во время предсказания. - Она влюблена в кого-то… в тебя, - его взгляд приобрел четкость. Лицо Чарлуса напротив превратилось в маяк и якорь одновременно. – Уверена, что ты никогда на нее не посмотришь. Она учится день и ночь, только бы стать лучшей на факультете и заработать баллы. Чтобы однажды ты посмотрел на нее, как на равную. - Вечная беда с этими умными девчонками, - вздохнул Чарлус, подождав еще немного и убеждаясь, что Том закончил. – Вместо того, чтобы просто улыбнуться мне в коридоре, строят хитроумные планы по покорению вселенной, а потом становятся… - он пожевал губу, блуждая взглядом по шкафам вокруг. – Библиотекаршами. Том окончательно пришел в себя лишь через десять минут. Обвел глазами Чарлуса, будто тот был огромным валуном, свалившимся перед ним прямо с неба и заслонивший собой свет. - Ты помнишь, что увидел в ее голове? – спросил Чарлус. - Да. - Ощущения? - Не уверен. - Что это значит? Том замялся, съежился и вновь стал собой окончательно и бесповоротно. Свернулся тощим ощетинившимся ежом на своем стуле, подбирая к себе бледные руки и втягивая плечи. - А… - протянул Чарлус, отклоняясь на стуле и ставя его на задние ножки. Он опрокинул взгляд на щербатый, уходящий в глубокую черноту свод библиотеки. – Ты не понимаешь, что такое влюбленность. Не знаешь, какие чувства ей присущи и потому не можешь их описать. - Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? – Том воззрился на Чарлуса так, будто загнал ему шпильку в самое горло. - Не забывай, Реддл, - все так же ласково, но на порядок тише заметил Чарлус. – Ты – мой маленький эксперимент. Пока я тебя изучаю, у тебя есть шанс выпутаться из этого. Но никак не наоборот. - Мне очень плохо, - честно сказал Том. - От чего конкретно, Том? - Я не знаю… Эти… Эти эмоции колют изнутри. Это словно яд. Он растекается, и чем больше я пытаюсь собраться, тем сложнее мне управлять собственным телом. - Все дело в том, что это не эмоции. Это – чувства. Твоя душа сейчас - как мышцы, которым с непривычки дают слишком сильную нагрузку. - Ты понимаешь, как это звучит? - Немного сопливо, признаю. Но я не видал ни одного сильного человека, который был бы равнодушным и пустым. Все дело в балансе. Твой разум и то, что ты чувствуешь, должны существовать одновременно, целостно. Подавляя одно другим, ты разрушаешь себя, - Чарлус поднялся под удивленным взглядом Тома. – На сегодня достаточно. Я провожу тебя до гостиных. - Ты сделаешь – что?! - Ради Мерлина. Я, скажем, хочу навестить Мелиссу. Или Монику. Без разницы. А тебе нужно забрать свои глупые книжки из спальни. Нам по пути. Высокий и маленький, взрослый и ребенок, они шли вдвоем на почтительной дистанции по коридорам Хогвартса, и на них оглядывались. Лицо Тома стало непроницаемым до такой степени, что стало походить на лицо Вальбурги. Чарлус шествовал легко, небрежно засунув руки в карманы, и его незастегнутая мантия веяла за его спиной черным флагом пиратского корабля. - Пока я рядом, ты сосредоточен на том унижении, которое испытываешь по совершенно необъяснимым мне причинам. Чем больше ты сконцентрирован на себе, тем сложнее проникаешься другими людьми, - заметил Чарлус. - Сейчас это на пользу. - Так, может, мне стоит больше думать о себе, а не лезть в голову к другим людям? – едва разлепляя губы произнес Том деревянным голосом, все так же упрямо глядя перед собой. - Думаешь ты и так предостаточно, - фыркнул Поттер. - Посмотри на ситуацию иначе. Если сможешь читать людей, как раскрытые книги, не придется каждый раз гадать, что у них на уме. Эта мысль обратила Тома в молчаливое размышление. - Ты же понимаешь, - сказал он через некоторое время, когда они свернули в пустынный каменный проход, - что однажды я могу обратить это против тебя? - Я всегда думаю о последствиях, что бы кто ни говорил. Но я не стану из-за страха поражения отказывать в помощи человеку, который в ней нуждается. Недалеко от гостиных они остановились почти одновременно. Чарлус несколько позади, так, что спина Тома, сгорбленная и черная, замерла перед ним, напоминая Поттеру замерзшего вороненка, выпавшего из гнезда. - Дальше я пойду один. - Никаких проблем. Том постоял неловко, затем обернулся и посмотрел на Чарлуса снизу вверх. - Спасибо, - коротко и невнятно пробормотал он и убежал в гостиные со скоростью пули. - Да не за что, - хмыкнул Чарлус ему вслед и произнес со вкусом: - Том Реддл.