«Чтоб быть справедливым возмездье могло,
Лишь злом воздавать подобает за зло».
А. Фирдоуси
Дождь... Тяжёлые капли падали на лицо Гермионы, смывая безмолвные слёзы с грязных, пыльных щёк и кровь с израненных колен. Приподнявшись на ладошках, она потянулась за отлетевшей в сторону волшебной палочкой и, сжав окоченевшими пальцами гладкую деревянную поверхность, мысленно почерпнула силы из полной энергии сокрытой в ней жилы дракона. Потемневший, затянутый чёрными тучами небосвод рассекла молния, бросив секундный светлый отблеск на неподвижную фигуру светловолосого юноши, валявшегося в грязи неподалёку. — Фините Инкантатем! — прохрипела Гермиона, направив сверкающий конец палочки в воздух и опуская щитовые чары. Поднявшись на ватные ноги, она затравленно оглянулась по сторонам. Спотыкаясь о мелкие камушки, по колено проваливаясь в глубокие, оставленные взрывными заклинаниями, заполненные грязной дождевой водой ямы в земле, Гермиона упрямо доковыляла до двери ближайшей лавки. Тусклый свет подвешенного сверху фонаря, позволил её безумному взгляду рассмотреть облезлые витые буквы старой вывески, гласившей «Шапка—Невидимка. Магазин модной одежды». — Помогите! — надрывным голосом закричала Гермиона, стуча кулачками по прочной, защищённой несколькими магическими заклинаниями двери. — Пожалуйста! На нас напали! Нам нужна помощь! Кто-то открыл перед её носом ромбовидный дверной глазок и тут же захлопнул, завидев грязное, окровавленное лицо перепуганной Гермионы. Обезумев от отчаяния, она застучала сильней: — Пожалуйста! Тут раненый! Пожалуйста, позовите на помощь! Кто-нибудь! Но ответом на мольбу была лишь мёртвая тишина и непрекращающийся проливной дождь. Грянул гром. Вздрогнув, Гермиона резко обернулась и в страхе прислонилась спиной к двери. Побелевшие от напряжения тоненькие пальчики ещё сильнее сжались на волшебной палочке, в то время как объятый страхом разум вновь и вновь проигрывал один и тот же устрашающе-сумасшедший хохот нападавшей, который и без того стоял в ушах, повторяя дикие, чуждые разумным людям ноты. Гермиона была уверена, что ей не избавиться от этих тошнотворных звуков ещё многие годы. — Ассио сумка! Её маленькая бисерная сумочка оказалась в руках через долю секунды. — Я помогу тебе... — сглотнув, Гермиона на негнущихся ногах приблизилась к поверженному юноше. — Сейчас... сейчас... — Она упала на колени прямо в лужу. Простенькое, по-летнему лёгкое платье прилипло к спине и облепило и без того худощавую фигурку. Холодный грозовой ветер хлестал во все стороны, пронизывая Гермиону до костей. Откинув с лица мокрые волосы, она дрожащими руками ухватилась за широкое плечо юноши и повернула его на спину. — О Боже! — воскликнула Гермиона, разглядев стремительно растекающуюся вокруг его головы лужу крови. — О Боже! Сейчас... Я... зн-наю... сейчас... Испуганно оглянувшись по сторонам, она отложила на землю волшебную палочку, выбрав место повыше, чтобы сохранить наколдованный Люмосом огонёк, и выудила из бесконечных глубин магически расширенной сумочки экстракт бадьяна. Зубами откупорив склянку, Гермиона, досадуя на установленный дозатор, поспешно покапала на открытую рану у виска юноши и с облегчением провела пальчиками по стянувшимся краям. Поступив так же с рассеченным лбом и затылком, Гермиона, осторожно ощупав его грудь и руки, обработала ещё несколько вспоротых режущим проклятием ран и, закончив, обессилено спрятала лицо в окровавленных ладонях. Ей хотелось заплакать. Она не могла аппарировать с этого места, боясь расщепить парня. Не могла бросить его и пуститься бежать вниз по улице за помощью. Самое страшное — у неё не было уверенности, что нападавшие не вернутся, чтобы закончить начатое. Снова схватившись за волшебную палочку, Гермиона стремительно подняла ее в воздух. — Протего Максима! — закричала она, глядя на то, как серебристый свет защитного заклинания заключает их в безопасный кокон. Придвинувшись поближе, Гермиона аккуратно подняла голову юноши из лужи и положила к себе на колени. Склонившись над покрытым кровавыми разводами лицом, она, как могла, попыталась защитить его медленно стягивающиеся раны от дождя и грязных брызг. Всхлипнув, Гермиона до боли прикусила язык, чтобы не потерять сознание, и мысленно взмолилась о помощи. Кровь... её становилось так много. Густыми струйками она продолжала стекать по гладкой шее юноши, пропитывая платье Гермионы. От увиденного ей стало не по себе. Отчаяние и страх за его ускользающую жизнь затмили разум Гермионы. Словно в полусне, она взглянула на свои окровавленные ладони, его изодранную в лохмотья мантию и кровавую лужу под израненным телом юноши. Голова закружилась, оставляя затуманенное болью и шоком сознание без единой здравой мысли. Нахлынувшая тошнота застряла в горле, и Гермиона в последний раз медленно моргнула, отгоняя серую пелену перед глазами. Выскользнув из онемевших пальцев, её волшебная палочка потонула в грязи, и огонек на ее конце погас. Без сил повалившись на грудь юноши, Гермиона впала в забытье. Но даже в полной темноте и, казалось бы, спасительном забвении её продолжал преследовать мерзкий сумасшедший хохот. * * * Холод... Это было первое, что почувствовала Гермиона, когда очнулась и два озабоченных лица нависли над ней, а ещё воспоминания о проливном дожде и серых испуганных глазах юноши, которому старалась помочь. Что она забыла в Хогсмиде в середине июля? Ах, да! Подарок ко дню рождения Гарри! Гермиона выбрала замечательный подарок — набор книг по самозащите, которые, она надеялась, Гарри обязательно прочитает. Хогсмид на тот момент показался ей более безопасным местом, чем ставший с недавних пор пустынным и тревожным Косой переулок. Ах, как же она ошибалась! Было поздно, когда Гермиона покинула книжный магазин и направилась в лавку сладостей. Ей вдруг захотелось порадовать миссис Уизли, которая приняла их в такой тяжёлый для всех период. Но тут Гермиона увидела его... А потом — нападение, крики, кровь... Она чувствовала, что не пострадала. Пару ушибов и небольшую ссадину на щеке, которая со временем заживёт, нельзя было назвать большой травмой. Поэтому, скрыв свою боль за блеклой улыбкой, девушка позволила преподавателям присоединиться к мадам Помфри, которая в это время осматривала второго потерпевшего и выглядела крайне встревоженной. Как догадалась Гермиона из услышанных коротких реплик, помощь прибыла вовремя. Видимо, кто-то из «Шапки-невидимки» всё-таки обратился за помощью в Хогвартс. Морщась от боли в боку, Гермиона на трясущихся ногах поднялась с больничной койки и, чтобы не мешать суетившимся у соседней кровати преподавателям, отошла к окну. Умиротворяющий лунный свет лёг на её обнажённые руки и лицо. Несмотря на чувство безопасности, которое она всякий раз обретала в родных стенах школы, укоренившееся за время боя беспокойство и взволнованность не отступали, а тоненькие пальчики продолжали нервно подрагивать. — Я сделала всё, что смогла, — вынесла печальный вердикт мадам Помфри, в последний раз взмахивая волшебной палочкой, и Гермиона моргнула, возвращаясь к суровой действительности. — Однако не гарантирую, что мальчик очнётся. Эта чёрная магия слишком сильна для любого разбивающего заклятья мага. Ему придётся бороться самому. Повернув голову, Гермиона недоумённо сдвинула брови. Проклятье? Неужели... тот огненный луч? — Вы отлично справились, Поппи. Это даже больше того, на что мы могли рассчитывать, — утешительно произнёс директор Дамблдор и обернулся к своей ученице. — И вы тоже молодец, мисс Грейнджер. Ваше заживляющее снадобье пришлось весьма кстати. — Не за что, профессор, — пролепетала смущённая Гермиона, мысленно похвалив себя за прочитанные книги по волшебной медицине и за то, что в её безразмерной сумочке оказалось кровоостанавливающее средство. Она действительно сделала почти всё возможное. Остальное было в золотых руках мадам Помфри, которая ещё ни разу не проигрывала битву со смертью. — Однако, — директор Дамблдор помедлил, переводя вопросительный взгляд на профессора Снейпа. — Я вынужден буду попросить вас ненадолго задержаться и ответить на пару вопросов. Опустив глаза, Гермиона грустно кивнула, понимая всю серьёзность ситуации. Чтобы помочь юноше, нужны были подробности, а точнее — она и её объяснения. Лишь сейчас вина за то, что она не подоспела раньше, тисками сковала грудь Гермионы и её хрупкие плечи удручённо поникли. Веки Гермионы слипались от усталости, но волнение не позволяло расслабиться. — Думаю, стоит пригласить родителей мальчика, — устало заговорила мадам Помфри. — Должно быть, они умирают от волнения... — Мы так и поступим, — ответил профессор Снейп и стремительно вышел из палаты вслед за директором. Закусив губу, Гермиона бросила встревоженный взгляд на целительницу. — Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? Извините, но я совсем о вас забыла. — Я в порядке, спасибо. Помфри недоверчиво оглядела Гермиону с головы до пят и жестом руки подозвала поближе. — Отчего у меня такое чувство, что вы обманываете, милочка? — нетерпеливо спросила женщина и диагностическим заклинанием обследовала её на все возможные ранения. — Хм... Я дам вам мятную настойку, чтобы успокоить нервы, и заживляющую микстуру — для внешних повреждений. А вы пока прилягте. — Я бы хотела отправить сову, — мягко произнесла Гермиона, не двинувшись с места. — Я гощу у миссис Уизли, и она наверняка волнуется... — Директор уже сообщил им, что вы в безопасности, — проговорила мадам Помфри, перебирая склянки в шкафу с медикаментами. — К тому же, думаю, сначала вам придётся объясниться с родителями юноши. Гермиона промолчала и нервно пожевала нижнюю губу. Эта пагубная привычка не раз оставляла её губы потрескавшимися на растерзание холодным осенним ветрам. Но избавиться от волнения иным способом у Гермионы не получалось. Особенно теперь, когда будущее окрасилось в тёмные тона и неминуемая встреча с ненавистными людьми топором расплаты за неизвестные грехи нависла над её кудрявой головой. Преодолевая сомнения и идя на поводу у пагубного любопытства и неясного сочувствия, Гермиона неуверенно шагнула к кровати больного. — Я всё сделала правильно, мадам? — скрытая тревога в её карих глазах вызвала печальную улыбку на лице женщины. — О да, дорогая девочка. Если бы не вы, ему пришлось бы туго. Гермиона перевела взгляд на лежащего на белоснежных простынях парня и откровенно засомневалась в искренности её слов. — Вам нужно перестать волноваться и прилечь! — недовольно пробормотала мадам Помфри, продолжая свою работу. — Я не хочу. Простите, — виновато прошептала Гермиона. Взволнованные карие глаза были прикованы к обескровленному лицу юноши. — В таком случае лучше присядьте! — мадам Помфри нахмурилась и подвела бледную как полотно Гермиону к одиноко стоящему между кроватями стулу. — А не то, того гляди, хлопнетесь в обморок! Гермиона ласково улыбнулась и подняла на женщину взгляд, полный беспокойной озабоченности: — Он выживет? Поджав губы, целительница отвернулась к окну. Снаружи одиноко ухала сова. — Нам удалось спасти его жизнь, но проклятье, ударившее в голову, не даёт ему проснуться... — мадам Помфри многозначительно умолкла. — Понятно... — произнесла Гермиона, припоминая ярко-красный луч и полный боли крик юноши. — Да... Сейчас он без сознания, и боюсь, никто не сможет сказать, когда именно мальчик придёт в себя. И случится ли это вообще,— целительница обернулась и её брови сосредоточенно нахмурились. — Он должен найти силы проснуться сам, а пока этого не случится — мы поддержим его жизнь волшебными подкрепляющими стимуляторами, — она обреченно покачала головой. — Но этого недостаточно. Рано или поздно всему приходит конец. Гермиона видела, как больно было мадам Помфри признавать этот факт, и глаза девушки наполнились предательской влагой сочувствия. Если бы только она подоспела раньше! Возможно, юноша смог бы избежать смертоносного удара. — Всё, что мы можем — это ждать и надеяться, что этот мальчик не сдастся и не перестанет бороться! — слова мудрой и опытной волшебницы эхом отозвались в усталом сознании Гермионы. Утомленная работой и нервным перенапряжением мадам Помфри тяжело вздохнула и вновь забегала по комнате, расставляя по полкам бесценные зелья и одновременно готовя для Гермионы горячие целебные напитки. — Вы уверены, что не хотите прилечь, мисс Грейнджер? — в который раз поинтересовалась мадам Помфри, подавая ей первую дымящуюся чашку, от которой исходил приятный аромат мяты. — Вам бы поспать. Этот отвар поможет уснуть. — Нет, спасибо. Сегодня я вряд ли смогу расслабиться. К тому же профессор Дамблдор велел дождаться его. Мадам Помфри неодобрительно покачала головой. Внимательно проследив, чтобы Гермиона выпила всё до капли, она подала ей следующий отвар. — Это поможет от боли в боку и затянет раны на коленях, — пояснила женщина, отступая в тень. Гермиона слабо улыбнулась — болезненный синяк на боку был сущим пустяком по сравнению с тем, что с ней могло произойти, не обучи её Гарри Щитовым чарам. — И как подобное могло случиться в Хогсмиде? Просто невероятно! — мадам Помфри укоризненно покачала головой. — В Хогсмид вполне возможно попасть каминной сетью, — выразила догадку Гермиона, вспомнив, что сама прибыла тем же способом. — А разве доступы к каминам деревни не должны быть под строжайшим наблюдением? — Верно, тогда, может, аппарация... — неуверенно предположила Гермиона, делая глоток горячего заживляющего напитка и жмурясь от его терпкого кислого привкуса. К счастью, напряжение в мышцах стало ощутимо отступать, и пульсирующая боль в боку уменьшилась почти в половину. — Хм! Этого всё равно не должно было произойти! Бедный-бедный мальчик! Как хорошо, что вы оказались рядом! — Да... наверное... — последовал стеснительный ответ, и Гермиона печально посмотрела на неподвижно лежащего, словно слепленного из воска, юношу. — Можно мне ещё недолго посидеть? — внезапно спросила она, отказываясь понимать собственный порыв и неудержимо краснея под испытующим взглядом мадам Помфри. — Если вам хочется. Но я всё равно настаиваю, чтобы вы легли спать. Вас так и так скоро разморит! — Да, конечно, — ответила Гермиона, не сводя с юноши внимательных карих глаз. — Я посижу пока тут. Подожду директора. Если не придёт — то прилягу. — Ладно-ладно, — согласилась мадам Помфри. — Устраивайтесь поудобней и не переутомляйтесь. Я оставлю вас ненадолго, — и она скрылась в подсобке. — Спасибо, мадам, — мягко проговорила Гермиона. Ей нужно уйти отсюда. Гарри, Рон и вся семья Уизли наверняка сходили с ума от волнения и, конечно же, сгорали от любопытства узнать подробности этой невероятно страшной истории. Тёмное небо за окном и яркий лунный свет подтвердили догадку Гермионы о том, что время уже давно перевалило за полночь. Она удивилась, что директор или кто-нибудь из преподавателей до сих пор не пришёл за ней в палату. Но тишина была как раз тем, в чём Гермиона так отчаянно нуждалась. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать. Справиться с шоком и паникой, которые поглотили её вместе с неожиданным нападением. Что бы случилось, если бы внимание Гермионы не привлёк алый луч и невнятный крик юноши? Как бы решилась его судьба, если бы она не воспользовалась щитовыми чарами и не сдержала атаку? Сейчас он наверняка был бы мёртв. Закусив губу, Гермиона ещё раз взглянула на неподвижного юношу. То затравленное выражение на его лице... Полное боли и парализующего страха. Она просто не могла остаться в стороне! Гермиона сыграла свою роль и, возможно, спасла ему жизнь... Ее сознание оцепенело от ужаса, и она просто действовала. И в этот раз вышла из поединка с лучшим, чем в прошлом году, результатом. Гермиона испытала слабое чувство удовлетворения от мысли, что её бесконечные старания в дуэльном мастерстве оправдали себя. В следующем учебном году она будет заниматься ещё усердней и, возможно, справится с собственной неуверенностью в использовании боевых заклинаний. Как ни странно, но у Гарри всё получалось намного быстрее и лучше. Не зря он тренировал их почти весь год, когда Хогвартсом заправляла Амбридж. Чувствуя усталость в спине и ногах, Гермиона медленно встала и скривилась в ответ на протест внезапно заболевшего тела: потревоженные мышцы мучительно заныли. Она осторожно ощупала свой живот. Заклятие лишь слегка задело её правый бок, но притуплённая лекарством боль не утихала. Хотя нет ничего, с чем не справилась бы горячая ванна и долгий крепкий сон. Гермиона резко обернулась, услышав чьи-то возбуждённые голоса, доносившиеся из коридора. Да, ей определённо пора было уходить. Но куда? Шли ли эти люди за ней? Ей стало страшно. Они ведь не станут винить её в произошедшем? С другой стороны, мадам Помфри уже давно не появлялась, и это могла быть именно она с врачами, вызванными из Мунго для консультации, к примеру. Однако не мадам Помфри, а совсем иные волшебники вошли в комнату и стремительно зашагали к кровати: директор, бывший декан факультета Слизерин — профессор Снейп и отец пострадавшего юноши. Гермионе хватило одного беглого взгляда в сторону облачённого в изысканно-тёмные одежды мужчины, чтобы холодная дрожь до костей пронзила её тело. Мороз прошёлся по согретой двумя исцеляющими напитками коже Гермионы, отодвигая завесу с большим трудом восстановленных душевного равновесия и спокойствия. Он стремительно шагал вперёд и выглядел ужасно разозлённым. В ледяных серых глазах пылала знакомая Гермионе губительная для всех вокруг ярость и сумасшедшая тревога. От этой леденящей душу смеси эмоций, ей вдруг захотелось убраться из палаты, и как можно быстрее. Гермионе становилось жутко лишь от одного его присутствия, не говоря о неминуемой перспективе стать объектом для вымещения злобы и ненависти. Он пробуждал в ней самые низменные чувства, первым в числе которых было безудержное желание выхватить волшебную палочку и отправить его в забытье. Именно этот человек заставил Гермиону осознать тот факт, что в волшебном мире было так же тяжело добиться справедливости, как и в мире маглов. Деньги покупали людей, правду и решали абсолютно всё... — А-а, мисс Грейнджер! Как хорошо, что вы не спите! — профессор Дамблдор старался быть любезным. Хотя, конечно, он был взволнован не меньше остальных. — Я уже собиралась ложиться, директор, — пролепетала побледневшая Гермиона и, вопреки своим словам, попятилась к двери. Нет уж! В Больничном Крыле она не останется ни за какие коврижки! Гермиона заметила прищуренный взгляд мужчины, брошенный на сына, и озадаченно застыла на месте. В кристальных серых глазах до сих пор таилась присущая им надменность и высокомерное презрение. Однако помимо слепой ярости она с удивлением уловила тень страха и очевидное беспокойство за юношу, неподвижно лежащего в постели. — Не могли бы вы уделить нам немного внимания? — мягко попросил директор, и Гермиона вздрогнула. — Хотя история владельца магазина «Шапка-невидимка» была весьма ценной, но нам хотелось бы услышать всё из первых уст, так сказать. Если вы не устали, разумеется. В противном случае мы побеседуем утром. — Да, конечно, профессор. Я совсем не устала. — Гермиона неуверенно переступила с ноги на ногу. Профессор Дамблдор ободряюще кивнул и указал на мужчину, который уже с достоинством опустился на не так давно освободившийся стул. Его затянутые в гладкие чёрные перчатки пальцы прикоснулись к бледной руке юноши и сжали безвольно повисшую кисть. Этот простой жест человеческой привязанности шокировал Гермиону больше, чем пронизывающий холод сумрачных глаз и слова, последовавшие затем: — Мисс Грейнджер, я бы хотел поблагодарить вас за своевременное вмешательство и помощь моему сыну. Вы спасли ему жизнь, и я в долгу перед вами, — уголок его рта нервно дёрнулся. Левая бровь высокомерно приподнялась. — Однако вам придётся объяснить, чем именно вы занимались с моим сыном в Хогсмиде и почему он в таком состоянии! Только выдержка и вежливость, привитая с детства, оказались сильней потрясшего Гермиону удивления. Во всём мире, наверное, лишь один человек мог одновременно благодарить и обвинять, причём совершенно одинаковым тоном. Заикаясь, она сумела выговорить: — Я п-пост-тараюсь, мистер М-Малфой. Гермионе не терпелось покинуть палату. Это решение поддерживало как дрожащее от пережитых стрессов тело, так и призывающий к спасительному спокойствию разум. Однако тёмно-серые, почти сумрачные глаза высокомерного волшебника полностью нейтрализовали волю девушки, сковав мышцы и мысли в холодной, парализующей недвижимости. Гермиона резко вдохнула, и лёгкие болезненно сжались. И это только один взгляд! Не злой, но и не милостивый. Буря, разыгравшаяся в нём, была подобна шторму в океане, и Гермиона испытала невероятное облегчение, оттого что, несмотря на обвинение, Люциус Малфой поблагодарил её. Один раз. Невероятное чувство признательности всего на миг вспыхнуло в глубоких серых омутах и так же быстро скрылось за высокомерным холодом. — Я был бы благодарен, — продолжил он, раздраженно приподнимая светлые брови, — если бы вы поторопились и в мельчайших подробностях рассказали мне обо всём, что произошло. Гермиона едва не подскочила на месте, когда рука профессора Дамблдора успокаивающе дотронулась до её плеча. — Д-да, конечно, — пролепетала она и, следуя за услужливым жестом профессора Снейпа, присела на край больничной койки. Трое волшебников устремили на неё вопрошающие взгляды. Гермиона же смотрела лишь на бледное лицо Драко Малфоя, вспоминая и внутренне содрогаясь от холода и ужаса, в которые немилосердно окунала память. Закусив губу, она нервно сжала пальцы на клетчатой юбке своего голубого летнего платья. — Я как раз возвращалась из книжной лавки и шла вниз по улице, чтобы купить сладости на ужин, — осторожно начала Гермиона, поднимая глаза и встречаясь с холодным внимательным взглядом Люциуса Малфоя. — Тут я услышала крик. С правой стороны сверкнул красный свет... — По какой улице вы шли? — раздражённо перебил её Люциус Малфой, с чётко выраженным нетерпением на лице. — Что за свет?! Вы слышали, какое заклинание было произнесено?! Гермиона сглотнула, нервно теребя края своего платья. — Выйдя из книжного магазина, я шла строго по Главной улице в сторону «Сладкого Королевства». — Возбуждённое сознание Гермионы складывало разбросанные пазлы воспоминания в общую картину. — Было около семи вечера, я полагаю... — Вы полагаете? — едкий вопрос со стороны высокомерно выпрямившегося Люциуса, источавшего волны презрения к ней, на миг сбил её с мысли. — Э-э-э... — Гермиона запнулась, не в силах отвести перепуганный взгляд от его разгневанного лица. — Я точно не помню, — признала она с сожалением в голосе. — Было около шести, когда я покидала Нору, и вряд ли прошло меньше часа, прежде чем я вышла из магазина. — Думаю, если это книжный магазин, то мы можем спокойно накинуть ещё полчаса, — с рассудительной жесткостью заметил профессор Снейп, криво усмехнувшись в сторону поникшей Гермионы. Жестом он велел продолжать рассказ. — Когда я проходила очередной проулок у «Трёх Мётел», то услышала крики. — Уставившись в пол, она нервно облизнула нижнюю губу. Восстанавливать подробности произошедшего было всё трудней. — Я увидела, как в вашего сына попал этот самый красный луч и, подбежав, успела воспользоваться Щитовыми чарами. — Гермиона смолчала о коротком дуэльном поединке со взбешенной её появлением Пожирательницей. — Вы видели нападавшего? — резко спросил Малфой, и Гермиона заметила, как оба преподавателя тут же подались вперёд. — Да... — медленно ответила она, рассматривая волшебника из-под полуопущенных ресниц. — Это была Беллатриса Лестрейндж. — Вы не ошиблись? — голосом, лишённым всяких эмоций, переспросил Люциус Малфой и скривился, когда Гермиона отрицательно покачала головой. — Я видела её в Министерстве Магии, — объяснила она, старательно отводя взгляд от того, с кем также встретилась в ту злополучную ночь, когда её ранил Долохов. — Это точно была мадам Лестрейндж... Смех этой женщины очень... запоминающийся. Гермиона замолчала, раздираемая сомнениями. Как отреагирует Люциус Малфой, узнав, что его родственница пыталась убить собственного племянника? Что почувствовал один из самых приближённых слуг Волан-де-Морта, узнав о том, что на его сына напала Пожирательница? Расценивал ли он это покушение как предательство? Удар в спину? Гермиона бросила на Люциуса осторожный взгляд. Но на его окаменевшем лице она не нашла ответов ни на один из своих вопросов. В принципе, Гермиона и не желала ничего знать. Она устала и очень хотела вернуться в Нору, в свою постель, расстеленную на полу в комнате Джинни. Однако через минуту Гермиона поняла, что о ней попросту забыли. Волшебники возобновили разговор, полностью игнорируя присутствие вымотанной бесконечным днём Гермионы. Она широко зевнула, прикрывая рот ладошкой. — Вам известно, что привело Драко в Хогсмид? — кажется, это спросил Снейп. Его долговязая фигура, по-прежнему неподвижно стоявшая с правой стороны от Гермионы, напрягала так же сильно, как и сидевший напротив Люциус Малфой. Его опасная и очень некомфортная близость, смешанная с низким угрожающим баритоном, вызывала ряд мурашек по её телу. — Понятия не имею! — последовал жёсткий ответ Малфоя. — Однако я склонен расценивать случившееся как спланированное нападение. — Как вы намерены поступить с мальчиком? — голос профессора Дамблдора усыплял своей рассудительностью, благосклонностью и ласковым, сочувствующим тембром. — В таком состоянии его не следовало бы перевозить. Советую вам воспользоваться добротой мадам Помфри и оставить ребёнка в Хогвартсе. Мы выделим ему отдельную палату и обеспечим полный уход. — Не пытайтесь заговаривать мне зубы, Дамблдор! — сердитый голос на секунду выдернул Гермиону из сладкой дрёмы. Она даже приоткрыла один глаз, но ненадолго. — Я прекрасно понимаю, что не могу отправить сына в больницу Святого Мунго так же, как и оставить его в мэноре! Если Беллатриса выполняла приказ, а я полагаю, что так оно и есть, то она обязательно вернётся исправить свой промах. Хогвартс в данный момент — единственное сравнительно безопасное для Драко место. — Его тон немного смягчился на имени сына. — Значит, решено, — спокойно произнёс Дамблдор. Они обсуждали что-то ещё, но Гермиона уже плохо слышала их голоса. Кажется, Люциус Малфой попросил профессоров изъять из её памяти воспоминание о нападении на сына с целью подробного изучения, разумеется. С чем все согласились. Гермионе эта идея не понравилась. Были вещи, которые она пожелала бы скрыть от пытливых глаз учителей, в особенности от презрительной оценки Малфоя. Что, если они посчитают её трусливой неумехой? Или, что хуже, обвинят в нерасторопности? Нет! Она не желала делиться этим воспоминанием! Погрязшую в сонливых и невесёлых размышлениях Гермиону вывело неясное движение впереди. Укачиваемая плавными, едва заметными раскачиваниями собственного смертельно уставшего тела Гермиона даже не заметила, как, обессилев, резко подалась вперёд и едва не слетела с кровати на каменный пол. Крепкая мужская рука подхватила её за плечо и помогла восстановить равновесие. Благодарно улыбнувшись, она подняла голову. — Спасибо, профессор Дамб... — Гермиона запнулась на полуслове. Карие глаза на обескровленном лице расширились от шока и ужаса. Усевшись на место, Гермиона быстро справилась с противоречивыми чувствами и поспешила исправиться: — Спасибо, м-мистер М-малфой. Её внутренности едва не вывернулись наизнанку — Гермиона поблагодарила Пожирателя! Но что было ещё хуже — он прикоснулся к ней! Удержал от падения! Что могло спровоцировать Люциуса Малфоя на такой поступок? Как мог он позволить себе прикоснуться к маглорождённой? Неужели пагубное состояние сына настолько выбило его из колеи, что он позабыл о гордости чистокровных волшебников? Забыл что она, Гермиона Грейнджер, являлась целью «номер два» сразу после Гарри Поттера в списке лиц, которых требовалось устранить? Подняв настороженный взгляд, она тут же разуверилась в своих подозрениях. Презрение в глазах Люциуса Малфоя было настолько явным, что не оставило ни единого сомнения в том, что предложенная им поддержка являлась ничем иным как годами отшлифованной до совершенства вежливостью аристократов по отношению к прекрасным чистокровным волшебницам. Гермиона почувствовала себя просто ужасно. Пристыжено опустив кудрявую голову, она поспешно отвернулась и, к своему счастью, упустила момент, когда презрение в холодных серых глазах сменилось на лёгкий интерес. — Думаю, мы можем продолжить разговор в вашем кабинете, директор, — предложил Снейп, бросая на Гермиону один из своих обычных колких взглядов. — Да, конечно, — согласился профессор Дамблдор, и Гермиона не сдержала облегчённого выдоха. Наконец-то она останется одна и сможет немного поспать. Однако Люциус Малфой не спешил подниматься со стула, равно как и покидать помещение. Элегантно вздёрнув светлую бровь, Люциус вперил в Гермиону холодный, и как ей показалось, расчётливый взгляд. — Я бы хотел быть уверенным, что мисс Грейнджер задержится в школе на... некоторое время, — задумчиво произнёс Люциус Малфой, буравя Гермиону совершенно непонятным взглядом, и её внутренности сделали сальто в сжавшемся от дурного предчувствия животе. Это ещё зачем? Видимо, учителя выглядели столь же озадаченными, поэтому Малфой продолжил, манерно растягивая слова: — Если вас интересует безопасность собственной ученицы, Дамблдор, я бы посоветовал прислушаться к моим словам. Хотите вы того или нет, но мисс Грейнджер вошла в игру. Проговорив это, он, чуть прищурив серые глаза, ни на секунду не переставал пристально всматриваться в её бледное лицо. И это изучающее внимание очень нервировало Гермиону. «Игру? Какую игру?», — хотелось спросить ей, но Гермиона лишь непонимающе переводила взгляд с одного напряжённо размышляющего волшебника на другого. Наблюдательность Северуса Снейпа лишний раз подтвердила себя. Его угольно-чёрные глаза, просканировав безликие эмоции на лице Люциуса Малфоя, настороженно прищурились. Перепуганное лицо Гермионы и её бегающий из угла в угол взгляд вынудили его вновь напомнить о себе. Не из лучших побуждений, как уверил он себя, а потому, что был уверен — кое-кому не стоит, подслушав лишнее сейчас, потом влезать в очередную авантюру. — Я думаю, нам стоит продолжить в кабинете, — резко проговорил профессор Снейп и, развернувшись, широким шагом зашагал к двери — тёмная мантия опасно взметнулась за ним. Профессор Дамблдор поддержал Снейпа одним кивком. Последовав за директором, Люциус Малфой задержался у выхода из палаты. Кожа Гермионы покрылось мурашками. Она не желала оставаться наедине с ним! Не хотела! Затылком чувствуя его прожигающий взгляд, Гермиона тяжело сглотнула. Сзади послышался шорох, и она вздрогнула всем телом. — До скорой встречи, мисс Грейнджер, — размеренно спокойный, почти вежливый тембр голоса Малфоя вызвал у неё инстинктивное желание выхватить палочку. Она даже не заметила, как рука машинально потянулась к карману на платье, и еле-еле выдавила из себя: — До свид-дания, сэр. * * * Следующий день, к расстройству Гермионы, не принёс ничего нового, ровно как и последующий, и вся растянувшаяся на века неделя. Дамблдор действительно запретил ей покидать стены Хогвартса. Руководствуясь разумными доводами, он вежливо объяснил Гермионе, что её жизнь подвергалась опасности, особенно теперь, когда разозлённая вмешательством в свои планы сумасшедшая Беллатриса Лестрейндж жаждала поквитаться. Тяжело вздохнув и уткнувшись носом в очередную книгу, Гермиона попыталась отвлечься от печальных мыслей. Радовало лишь то, что ей позволили переехать в Башню Гриффиндора и открыли библиотеку, в которой она проводила почти весь день. Ровно через неделю школьные эльфы-домовики доставили в общую гостиную некоторые из её личных вещей и рыжего страшно недовольного, шипящего кота, которого Гермиона сразу же выпустила из клетки. Расцеловав пушистую морду, она, напевая себе под нос весёлую песенку, вместе с Живоглотом отправилась в совятню. Подарок, который Гермиона со всей тщательностью выбрала для Гарри, был утерян в сражении, поэтому она решила написать письмо Рону, в котором обратилась к нему с просьбой, чтобы он подумал насчет общего подарка, а она уж в долгу не осталась бы. Однако, к пущей печали Гермионы, наглые совы отказались брать письмо из её рук, каждый раз разлетаясь в стороны при малейшей попытке Гермионы приблизится. Не на шутку разозлившись, она наложила на сову обездвиживающее заклинание, но даже это не смогло победить упрямства птицы, которая клювом разодрала прицепленный к лапке свиток. Вскоре Гермиона пришла к выводу, что её намеренно полностью отрезали от окружающего мира. Она не могла написать письмо, выйти в Хогсмид или связаться с миссис Уизли по каминной сети. За две долгие недели Гермиона не получила ни весточки, ни единого словечка и поняла насколько тяжела была участь Гарри, когда ему приходилось жить у Дурслей. Родной и любимый Хогвартс превратился в настоящую тюрьму для нее, всей душой жаждавшей общения и поддержки. И всё же Гермиона старалась не тратить драгоценное время зря. Закончив планировать ежедневные «двадцатиминутки» по повторению всего прошлогоднего материала, она принялась за расписывание часов по самоподготовке для своих лучших друзей. С улыбкой на губах, Гермиона заранее представляла ужас на лицах мальчишек. Гарри и Рон определённо не будут благодарны, но её это мало волновало. Гермионе просто хотелось быть полезной, и именно это благородное желание привело её как-то утром в Больничное крыло. Мадам Помфри казалась удивлённой неожиданным приходом Гермионы, а ещё больше предложенной помощью в поддержании порядка в палатах. Отказать женщина не смогла, и лишь с улыбкой предложила Гермионе ступку и чашечку с подсушенными семенами трёхцветного остролиста, которые требовалось вручную растереть в порошок. Так дни потекли заметно быстрее. Гермиона помогала поддерживать чистоту в палатах, ежедневно избавляясь от пыли на полу и тумбочках. Она раскладывала по полкам различные баночки с лекарственными травами, нарезала и подсушивала целительные растения, запаковывая их в маленькие пакетики и разборчивым почерком подписывая каждый из них. Гермионе нравилось чувствовать себя нужной и полезной. Это помогало ей обрести мир в душе, а рассудку — сознательную ответственность. Как-то раз, когда она в очередной раз аккуратно расстилала на подоконнике свежие макушки цветов, которым предстояло немного подсушиться на солнышке, ей совершенно чётко послышался чей-то голос из соседней палаты, в которую заходила только мадам Помфри. Гермиона не имела привычки подслушивать, но говорившая женщина высказывалась настолько громко, что девушка, сама того не желая, оказалась невольным и безмолвным свидетелем ссоры супружеской пары. Позднее Гермиона порадовалась, что умудрилась остаться незамеченной. Ведь услышанное оставило после себя неприятное грызущее чувство вины, а также какую-то сочувствующую симпатию к Драко Малфою. — Он просто живой труп! — в сердцах прокричала неизвестная женщина, пытаясь достучаться до не шедшего на уступки мужчины. — Я не стану губить свою жизнь из-за того, что мой муж не смог защитить своего ребёнка! — Гермиона на цыпочках приблизилась к двери. — Я просто не могу видеть его таким... умирающим! Посмотри на него! Мне страшно подумать, что будет дальше! И ты предлагаешь мне уехать во Францию и присматривать за ним одной?! Сколько, Люциус?! Сколько, по-твоему, это продлится?! Как долго придётся ждать, пока твоего сына не настигнет смерть? — Он так же и твой ребёнок, Нарцисса! — послышалось сердитое шипение в ответ. — Не смей отворачиваться от нас сейчас! — Мой?! — едко поинтересовалась Нарцисса Малфой. — Это ты сделал из Драко пожирателя! Ты отсиживался в Азкабане, в то время как наш дом наводнили слуги Тёмного Лорда! Из-за тебя Драко поручили убить Дамблдора! А когда он не справился — от него избавились как от жалкого мусора! — глаза Гермионы расширились от ужаса, и она перестала дышать. — Это ты виноват, что твой сын стал похож на раздавленный овощ! — наступила секундная пауза. — Я в этом не участвовала. — Он жив, Нарцисса! — яростно прорычал Люциус Малфой. — Драко всё ещё жив! — Жив? — миссис Малфой усмехнулась. — Что ты подразумеваешь под этим словом, Люциус? Лично я вижу здесь только двоих живых людей. А то, что там лежит, больше не принадлежит ни тебе, ни, тем более, мне. Боясь пошевелиться, Гермиона прижала ладони ко рту. На её глазах навернулись слёзы. Взгляд бесцельно блуждал по одиноким, накрытым светлыми тканями больничным койкам. Она не должна была слушать! Ей стоило уйти, едва различив неприкрытый яд диалога. — Неужели ты не видишь, что у тебя только один выход? — безжалостно продолжила Нарцисса, и Гермиона по другую сторону двери согнулась под тяжестью неприятного предчувствия. — Избавь Драко от мучений и дай мне развод! Тишина, последовавшая следом, оглушила Гермиону. Избавить от мучений? Она ведь не имела в виду... — Пришли мне документы, — голосом лишённым всяких человеческих эмоций сказал Люциус Малфой. — И не забудь о добровольном отказе от материнства. Теперь настала очередь миссис Малфой обдумывать ситуацию. По крайней мере, Гермионе хотелось верить, что молчание Нарциссы означало тщательное взвешивание всех «за» и «против». Гермиона покачала головой. Она не верила, что мать смогла бы отказаться от своего ребёнка. Ни одна женщина не согласилась бы на такое. Вне зависимости от того, ходит ли твой сын или прикован к кровати. Но Нарцисса Малфой оказалась совсем другим человеком. — Я пришлю. — Только и ответила женщина, и Гермиона примёрзла к полу. Послышалась вспышка огня и характерный треск камина. Миссис Малфой ушла. И, как догадывалась Гермиона, видимо, навсегда. Эта прекрасной внешности женщина бросила своего мужа и единственного, хоть и больного, но всё же живого сына. И её жестокий поступок лишний раз подтвердил испорченность чистокровных семей. Ладно, Гермиона не видела причин, по которым Нарцисса могла остаться с Люциусом Малфоем и счастливо доживать с ним остаток своих дней. От такого мужчины одни неприятности, и Гермионе было понятно желание женщины держаться от него подальше, не говоря уже о том, чтобы разорвать любого рода отношения. Люциус Малфой был источником зла, своеобразным контейнером для всех тёмных помыслов и недостойных поступков, которые не искоренит ни одна тысяча лет. Гермиона была уверена в этом так же сильно, как и в том, что на Рождество пойдёт снег. Да скорее огонь в Аду замерзнет, чем Люциус Малфой перейдёт на светлую сторону и станет сражаться бок о бок с Орденом Феникса! Опасаясь совершения непоправимого с лежащим без памяти Драко, Гермиона прижалась ухом к двери. Звук гулко бившегося сердца бешеной дробью отдавался в висках. Гермиона затаила дыхание. Шаги по ту сторону двери стихли. Люциус Малфой о чём-то размышлял. Неужели он действительно убьет собственного сына? Однако, вопреки её паническим домыслам, следующее, что различила Гермиона, было шипение брошенного в камин летучего пороха и шум от поднявшегося огня. Люциус Малфой ушёл. Кляня себя последними словами, Гермиона бессильно наблюдала за тем, как её бледная рука сама! — Гермиона к этому была не причастна — повернула круглую ручку. Любопытство её погубит — она это знала и всей душой подозревала, что ничем хорошим прибытие в палату Драко Малфоя для неё не закончится. И, тем не менее, преодолевая страх и идя на поводу у своей жалости и беспокойства, Гермиона тихонько приблизилась к юноше. С его головы сняли бинты — это было первое, что она заметила. Гермиона мысленно порадовалась такому повороту. Значило ли это, что Драко выздоравливал? Нахмурившись, она вгляделась в бледное исхудавшее лицо. Он выглядел слишком... неживым. Облачённый в больничную одежду, Драко был аккуратно накрыт тонким тёмно-зелёным одеялом, несомненно, превосходного качества. Его руки, подобно двум ненужным отросткам, покоились сверху по бокам от туловища. Он... дышал? Гермиона заморгала, отгоняя непрошеные слёзы. Сейчас ему не нужна была её жалость. Пальчиками прикоснувшись к светлой коже на его руке, Гермиона поразилась её прохладе. Холодный, неподвижный, во всех смыслах неприступный, Драко Малфой был закрыт ото всех. Заключённые в теле острый разум и живая душа были потеряны навсегда. Только теперь Гермиона отчётливо поняла всю безнадёжность положения Драко. Был ли у него шанс? Она не знала. Даже поцелуй дементора не вгонял человека в такое жалкое состояние. Нарцисса Малфой была права. Драко действительно напоминал раздавленный овощ. «Ещё хуже!» — подумала Гермиона и ужаснулась собственным мыслям. Присев на стул у кровати, она ещё долго просто сидела рядом, внимательным взглядом ловя слабые вдохи его грудной клетки, которая едва заметно вздымалась. Страшно было подумать, если вдруг через две томительно долгие секунды его грудь больше не поднимется и Драко Малфой просто возьмёт и перестанет дышать. Исчезнет из этого мира... Взгляд Гермионы остекленел. Вдох... Выдох... И... снова слабых вдох... Но выдох... Сможет ли он? Подскочив на месте, Гермиона стрелой вылетела из его палаты. Подбежав к своей маленькой, но по-волшебному вместительной сумочке, она выудила первую попавшуюся под руку книгу и бросилась обратно. — Э-эм... Это Гермиона Грейнджер, — неуверенно начала девушка, нервно заправляя кудрявые волосы за уши и усаживаясь на стул. — Я решила почитать тебе... — она взглянула на томик в дрожащих руках и едва не застонала. Из всех книг, почему именно... — «Хоббит»! — выпалила Гермиона и отчаянно покраснела. Облизнув пересохшие губы, она открыла книгу и продолжила: — «Хоббит, или Туда и обратно». Автор — Джон Рональд Руэл Толкин. — Её щёки вновь залило горячее смущение. Ну почему она не пропустила имя «Рональд»?! Закрыв глаза, Гермиона мысленно сосчитала до трёх и тут вспомнила, где именно жил этот хоббит. Определённо в «норе», не так ли? А тут ещё и полное название истории весьма красноречиво подчёркивало положение Драко: «Туда» он, несомненно, попал, не без помощи своей сумасшедшей тётки, но сможет ли он вернуться «Обратно»? Гермиона шумно выдохнула. — Эта книга — начало великой повести под названием «Властелин Колец». Она может показаться тебе немного детской и долгой. Также, наверное, магловское понятие о волшебном мире тебя насмешит, но я склонна думать, что тебе понравятся события и описанные в книгах многочисленные сражения. — Гермиона перевела дыхание и бросила настороженный взгляд на слабо вздымавшуюся грудь Драко. Он дышал. Он был жив. И этого было достаточно. — «Глава первая. Неожиданное пиршество», — мягко произнесла Гермиона, переворачивая страницу. — «В норе под землёй жил-был хоббит. Не в мерзкой грязной и сырой норе, где не на что сесть и нечего съесть, но и не в пустом песчанике, где полным-полно червей. Нет, это была хоббичья нора, а значит — благоустроенная и уютная. Вела в неё зелёная дверь, круглая, как люк, с ярко-жёлтой медной ручкой посредине...»* * *
Гермиона была уверена, что Драко Малфой мог слышать её голос. Или она просто хотела в это верить? У нее не было точного ответа. Однако в мире маглов людей очень часто выводили из комы именно таким простым способом — беседы, чтение, музыка и голоса родных людей. Всё это стимулировало больного в положительном направлении и постепенно возвращало к жизни. В своём случае Гермиона надеялась, что надоест Драко настолько, что он просто вскочит с постели и повелит ей убираться прочь. Она была уверена в том, что ежедневное присутствие «мерзкой грязнокровки» у своей кровати должно было без сомнений раздражать его. Она только надеялась, что испытываемое им отвращение было не настолько невыносимым, чтобы умереть от её занудного чтения. Гермиона закончила первую книгу за три дня. Мадам Помфри не видела ничего предосудительного в действиях Гермионы, хотя и была немного удивлена предложенной альтернативой лечения. Получив разрешение, Гермиона попросила мадам Помфри не распространяться об этом мистеру Малфою, который продолжал навещать сына каждый день около восьми часов вечера. Её лечение, а, точнее говоря, помощь не несла никакого вреда, и, наверное, лишь поэтому целительница всё же согласилась держать визиты лучшей студентки школы в секрете. Обычно Люциус Малфой не задерживался дольше пятнадцати минут. Вычислив время прихода и ухода волшебника, девушка выскальзывала за несколько минут до его прибытия и через четверть часа осторожно пробиралась обратно в палату к Драко, продолжая читать, пока солнце не заходило за горизонт, и её глаза не начинали слипаться от усталости. — У Гарри сегодня день рождения, — как-то раз завела беседу Гермиона. — Я бы хотела сейчас быть со всеми в «Норе» и праздновать. — Она печально вздохнула. — Мне не разрешают даже письма, я уже не говорю о том, чтобы послать подарок. Судя по всему, члены Ордена опасаются, что мадам Лестрейндж меня выследит. Наверное, она действительно хочет поквитаться. — Голос Гермионы звучал печально и немного натянуто. — Интересно, когда мы с ней пересечёмся? Уверена, это неизбежно. Не могу же я вечно прятаться. С нескрываемой грустью в карих глазах, она оглядела неподвижного Драко тёплым взглядом. Что же это за проклятье, заключившее юношу в вечные оковы беспробудного сна? — Тебе, конечно, намного хуже, Малфой, поэтому я постараюсь больше не жаловаться. — Закрыв очередную книгу, Гермиона встала. — Скоро придёт твой отец, поэтому я пока помогу мадам Помфри с растиранием семян остролиста. Тебе будет приятно знать, что при попадании на кожу пыльца вызывает огромные язвы. Пожелай мне удачи, или что там у тебя на уме. Криво улыбнувшись, она собрала свои вещи и поспешно покинула палату. Если бы хоть кто-то в ту минуту присутствовал в комнате, он был бы более чем шокирован поведением Гермионы, разговаривавшей с полуживым парнем, который, согласно медицинскому заключению, был не в состоянии услышать чей-либо голос или почувствовать теплоту человеческого прикосновения. Он был обречён спать до конца своих дней, пока секунды не отсчитают срок его конца. А впереди был долгий и нудный месяц, который Гермионе предстояло провести в молчаливой компании книг, неразговорчивой и вечно занятой мадам Помфри и безжизненного Драко Малфоя. Конечно, были ещё газеты. Но события, описываемые на белых листах «Пророка», наводили ужас на весь здравомыслящий магический мир, отказывающийся верить в нелепые сказки, которые в старательно угодливой манере расписывала Скитер, восхваляя новое Министерство. Однако одним теплым августовским утром Гермиону разбудил настойчивый стук в окно гриффиндорской башни, и она удивилась, обнаружив на подоконнике серую толстую сову. Радости дувушки не было конца, когда вместе с письмами из Хогвартса, она получила значок старосты школы и возможность переехать в отдельную от Лаванды и Парвати комнату. Жаль только, что Драко не мог разделить с ней эту маленькую победу. Вихрем влетев в палату, Гермиона во весь голос объявила юноше свою сногсшибательную новость, но мгновение спустя мысли Гермионы понеслись вскачь. Не теряя времени, она принялась вслух перебирать все возможные кандидатуры на место второго старосты, как вдруг неожиданно запнулась на полуслове. Если бы только Драко был здоров, достался ли бы ему второй значок? Вполне возможно, ведь он никогда не был глупым неучем, а скорее академическим конкурентом. После такого совсем не обнадёживающего вывода девушке взгрустнулось, но читала она бодро и весело, подражая интонациям героев и дивясь собственным актёрским талантам. Гермионе совсем не хотелось, чтобы Малфой лишний раз посчитал её совершенно никчёмной сентиментальной размазнёй. Хмурые тучи, нависшие над ее душой, развеялись лишь через неделю, когда профессор Дамблдор с вежливой улыбкой на лице разрешил Гермионе отправиться в Косой переулок и прикупить нужных вещей к школе. Ей предстояло встретиться с семьёй Уизли в одиннадцать часов у банка Гринготтс, ровно за неделю до начала занятий. Как дети ждут праздника или дня рождения, так и Гермиона сгорала от нетерпения в ожидании дня своей недолгой свободы. И, наконец, время настало. Перерыв свои скудные пожитки, она принарядилась, как могла, остановив свой выбор на светло-жёлтом летнем платье чуть ниже колен, которое шло в комплекте с белым пояском. Гермионе хотелось произвести впечатление на Рона, с которым она не по своей воле не виделась целый месяц. Их симпатия только зарождалась: это было нежное, ласковое чувство, которое, подобно маленькому пушистому котёнку, свернулось у нее на груди и нежно мурлыкало в такт неугомонно бьющемуся влюблённому сердцу. Позволив непослушным кудрявым волосам игриво касаться лопаток, Гермиона похлопала по бледным щекам, чтобы придать им нежно-розовый оттенок. Незаменимая бисерная супервместительная сумочка свисала с хрупкого плеча и болталась где-то сзади, когда она с широкой улыбкой на лице мчалась по коридору в кабинет директора, чтобы воспользоваться его личной, скрытой от всех наблюдений, каминной сетью. Ровно без десяти минут одиннадцать Гермиона переместилась в «Дырявый Котёл», где её приветливо встретил молодой и улыбчивый аврор. Поздоровавшись, она попыталась завести дружескую беседу, но он лишь заулыбался, покивал и выдал непонятную фразу на испанском или итальянском языке. Вздёрнув брови, Гермиона в недоумении захлопала глазами — её никогда не радовал тот факт, что она чего-то не знала или не понимала. Обречённо вздохнув, Гермиона накинула на плечи длинную серую мантию и направилась к выходу, отметив про себя, что молодой аврор держится на расстоянии, но не упускает её из виду. И зачем Орден прислал человека, с которым даже не поговорить? Легче было просто оставить её в компании с немым! Она просидела взаперти целый месяц лишь для того, чтобы оказаться в компании с улыбчивым иностранцем! Выйдя из «Дырявого Котла», Гермиона с трепетом в душе вдохнула тёплый пыльный, заправленный разнообразными специфическими запахами воздух. Прямая улица справа вела прямо к банку, но, к сожалению, была не столь переполнена возбуждёнными родителями и детьми как в прежние времена. Раньше восхищенные возгласы, радостные и удивлённые вскрики людей, вспышки фотокамер, новинки на витринах волшебных мастерских, и время от времени появлявшиеся знаменитости, были обычным делом в Косом переулке. Сейчас же Гермиону встретила мёртвая тишина и несколько диких, по-хищному настороженных взглядов прохожих. Когда-то оживлённое место вымерло и превратилось в скупую серую обыденность, приправленную ощутимым со всех сторон страхом. Плотней закутавшись в неприглядную мантию, Гермиона быстрым шагом засеменила по улице. Изредка из магазинов выходили волшебники, ещё реже родители с детьми, а чаще всего ей встречались суровые лица авроров, прятавшихся почти за каждым углом. Денно и нощно они охраняли свои территории, следя за соблюдением порядка и позволяя другим волшебникам в относительном спокойствии совершать обход по магазинам и подготавливать детей к учебному году. Проходя мимо «Кафе-мороженого Флориана Фортескью», Гермиона невольно вспомнила времена, когда они с Роном и Гарри беззаботно съедали сразу по две порции и лишь после этого заходили в магазин «Флориш и Блоттс», а всё потому что Рон отказывался идти в книжный магазин «заранее не подкрепившись». Он вёл себя так, будто ему грозило недельное пленение среди многочисленных книжных полок. Гермиона улыбнулась. Это было приятно вспомнить. Закусив губу, она бросила на стоявшего поодаль аврора вопросительный взгляд и кивнула в сторону знаменитого книжного магазина. То, что кафе-мороженное закрылось, в этот раз играло против троих друзей, и Гермиона опасалась, что Рон и вовсе откажется составить ей компанию. Ведь миссис Уизли уже наверняка прикупила ему и Джинни подержанные учебники в лавке старьёвщика. Или собиралась. Тоненький звон колокольчика известил владельца магазина о приходе нового покупателя. Заправив потревоженные ветром волосы за уши, Гермиона с удовольствием ощутила знакомый трепет в душе. Её сердце забилось чаще, глаза заблестели от предвкушения. Здесь она всегда ощущала прилив сил. Двигаясь между заваленными книгами стеллажам, Гермиона пальчиками вела по гладким корешкам новых томов. Выбрав три книги по самозащите, она попросила помощницу хозяина магазина завернуть их в подарочную бумагу. Как-никак, а за ней подарок для Гарри. Гермиона как раз собиралась переходить к выставленным в центре магазина столбикам учебников для школы, как тут её внимание привлек толстый обёрнутый в плотную кожу фолиант по колдовской медицине. Заинтересовавшись, она вытянула книгу из плотного захвата других томиков. Полистав белые страницы, Гермиона принялась нервно жевать нижнюю губу — колдомедицина всегда была далёким и незнакомым для нее предметом. Помощь, которую она ежедневно оказывала мадам Помфри, вызвала рой вопросов в сознании Гермионы, а книга в ее руках не только давала подробные рекомендации по лечению различных заболеваний пациентов. В ней также был приведён список заживляющих заклинаний, базирующихся на древних рунах, которые Гермиона изучала не один год. Рецептуры выбранных зелий, с приложенными подробными инструкциями и живыми картинками, предполагали, что читатель должен был неплохо разбираться в астрономии и арифмантике, с чем у неё проблем никогда не наблюдалось. В горле у Гермионы странным образом пересохло, руки затряслись. Она хотела эту книгу. Но цена... Карие глаза в удивлении расширились: за пять галлеонов она могла купить три школьных набора учебников. Пересчитав свой скудный денежный запас, Гермиона потратила на размышление всего минуту, прежде чем решилась последовать примеру миссис Уизли и приобрести учебники к Хогвартсу в лавке старьёвщика. Закрыв толстый блестящий том, Гермиона тоненьким пальчиком ласково провела по серебристым буковкам названия книжки — «Колдомедицина. Профессиональное целительство». Это, несомненно, был не начальный уровень, но Гермиона чувствовала отчаянную потребность приобрести именно эту книгу. — Ах! Мисс Грейнджер! Какая приятная неожиданность! Внутренности девушки похолодели. Взор застлала тёмная пелена страха. Всего за секунду Гермиона вновь перенеслась в Министерство Магии, Отдел Тайн, где Пожиратели Смерти со всех сторон атаковали горстку детей. Круто развернувшись, так что мантия взметнулась вокруг её хрупкой фигуры, Гермиона с расширенными от ужаса глазами приставила палочку к шее Пожирателя. В холодных сумрачных глазах мелькнуло удивление, слишком быстро перешедшее во враждебный острый взгляд. Тростью оттолкнув палочку девушки, Люциус Малфой свободной, затянутой в чёрную перчатку рукой, перехватил Гермиону за локоть. — Думай, на кого направляешь палочку, девчонка! — прошипел он, сжимая пальцы на её руке. — В-вы меня н-апугали! — прерывающимся от паники голосом ответила Гермиона, пытаясь освободиться от крепкого захвата. Испуг в поблескивающих карих глазах, похоже, удовлетворил Люциуса, потому что через несколько томительно долгих секунд, пока он всматривался во взволнованное лицо своей жертвы, Малфой довольно ухмыльнулся и отпустил ее. Приподняв брови, Люциус Малфой высокомерно наблюдал, как кудрявая девчонка поспешно нагнулась к его ногам и подняла выроненную книгу. Тонкие руки дрожали, отряхивая обложку от пыли. Она действительно его боялась. Это несказанно порадовало волшебника, вызвав в нём желание испить этой паники ещё множество раз. — Как вы проводили время, мисс Грейнджер? — вежливо поинтересовался Люциус, с наслаждением отмечая, как поникли хрупкие плечи. Она явно не рассчитывала на продолжение беседы. — Неплохо. Спасиб-бо, сэр, — натянуто ответила Гермиона и, не удержавшись от долгого взгляда в сторону двери, тут же попыталась обойти стороной загораживающего проход мужчину. Однако эта трусливая попытка сбежать лишь позабавила пожирателя, и он одним движением гладкой трости перегородил девчонке дорогу. Теперь, когда путь к отступлению был закрыт, Гермиона выглядела напуганной. — А-а-а! — глумливо произнёс Люциус Малфой, покачав головой. Длинные волосы светлыми шёлковыми волнами упали на широкие обтянутые в дорогой тяжёлый материал плечи. — Уже покидаете меня, мисс Грейнджер? Но как быть? Я рассчитывал на недолгий разговор. Вздрогнув, Гермиона прижала книгу к груди и подняла на мужчину поражённый взгляд тёплых шоколадных глаз. Он хотел поговорить с ней? С маглорождённой волшебницей, которую презирал многие годы? Поскольку девчонка продолжала молча хлопать пушистыми ресницами, Малфой позволил себе опустить трость и, перебросив её в другую руку, развернулся так, чтобы маленькая девичья фигурка оказалась в надёжном капкане его тела. Недоумённо заморгав, Гермиона отступила назад и упёрлась спиной в книжную полку. — О чём вы хотели поговорить? — насилу выдавила из себя Гермиона, начиная задыхаться от подавляющего напора его огромного роста и слишком близкого удушающего присутствия. Роскошная тёмная ткань плотной мантии волшебника была застёгнута на мелкие серебряные крючки лишь до половины, открывая обеспокоенному взгляду вид на твёрдый ворот-стойку белоснежной рубашки и завязанный замысловатым узлом тёмно-серый шейный платок. Облизнув пересохшие губы, Гермиона мысленно призвала отвечавшего за её безопасность аврора на помощь. В ответ на высокомерную протяжность глубокого вкрадчивого голоса Люциуса Малфоя, который, кажется, забавлялся, у нее затряслись поджилки. — Успокойтесь, мисс Грейнджер. Сегодня вам ничего не угрожает! — весело проговорил Пожиратель. — Скажем, я не ем невинных девушек по пятницам. Как вам такой расклад? Утешает, правда? Гермиона нахмурилась. Тонкие пальцы инстинктивно сжали волшебную палочку. Она не понимала, что ему было нужно и почему он загораживал ей путь. — Вы хотели о чём-то поговорить, — раздражённо напомнила Гермиона, отказываясь комментировать его двусмысленную фразу. — Ах да! — Тонкие губы Люциуса Малфоя расползлись в ядовитой усмешке. Теперь он смотрел на неё с неприкрытым интересом, что насторожило Гермиону. — Ваше воспоминание об атаке моей родственницы было весьма содержательным, и я хотел ещё раз высказать свою признательность вашему умению хладнокровно оценивать ситуацию. Кажется, она покраснела. Серые глаза Люциуса наблюдательно прищурились, оценивая нежный розовый оттенок, украсивший ее щёки. — Однако, — продолжил Люциус, заметив, что девушка старательно избегала прямых взглядов. — У меня к вам предложение. Моргнув, Гермиона недоверчиво взглянула на высокомерное, отталкивающее и преследовавшее её в кошмарных снах лицо. — Предложение? — тихонько переспросила она, нервно откинув назад кудрявую прядь. Поймав её машинальный жест, Люциус Малфой помедлил, наблюдая, как тонкие пальцы Гермионы вернулись к прижатой к груди книге, но потом его губы вновь задвигались в своеобразной насмешливой манере: — Как вы смотрите на то, чтобы Беллатриса Лестрейндж снова оказалась в Азкабане, мисс Грейнджер? Люциус мог поклясться, что в карих глазах вспыхнул интерес и быстрый расчёт, однако, она быстро справилась с секундным порывом и, гордо вздёрнув свой маленький округлый подбородок, спокойно ответила: — Положительно, мистер Малфой, но я не понимаю, как это относится ко мне. Выдержав паузу, она добавила, криво улыбнувшись: — Я едва ли похожу на аврора. — Конечно, — усмехнулся Люциус, оглядев с ног до головы спрятанное под мешковатой мантией ещё не сформировавшееся женское тело. — Однако вы могли бы оказать неоценимую помощь в поимке преступницы. Гермиона снова нахмурилась. Каштановые брови сошлись над тонкой переносицей, сформировав милую вертикальную морщинку. Её не оставляло опасное чувство медленно захлопывающейся ловушки, искусно расставленной сероглазым искусителем. — Мистер. Малфой, — с расстановкой заговорила Гермиона, твёрдо встречая его внимательный взгляд. — Думаю, вас не должен удивить тот факт, что я не склонна вам доверять. Честно говоря, каждое ваше слово вызывает подозрение. Поэтому я считаю, что с подобными предложениями вам стоит обратиться к профессору Дамблдору. Губы волшебника растянулись в белозубой улыбке, напомнившей Гермионе хищный оскал. — Прячемся за спиной директора? Как это по-гриффиндорски! — Я не прячусь! — возразила Гермиона, отвечая на оскорбление раздражённым взглядом. — Я просто не желаю иметь с вами никаких общих дел, сэр! Если вы забыли, то не более чем год назад, вы вместе со своими... — она поджала губы, подбирая подходящее слово, — единомышленниками едва не лишили жизни меня и моих друзей. Так объясните мне, сэр, почему я должна вам помогать? — Очень верно, — медленно проговорил Люциус, рассматривая дрожащую от гнева и страха Гермиону. Поняв, что возможно наговорила лишнего, она, опустив голову, уставилась куда-то в район его чёрных туфель. Перехватив свою трость, мужчина пальцами подцепил упрямый подбородок Гермионы и поднял её лицо вверх. Паника, промелькнувшая в карих глазах, польстила самолюбию Люциуса. Уголок его рта надменно приподнялся. — Не рассчитывайте, мисс Грейнджер, что я смирюсь с вашим ответом, — приглушённым голосом проговорил Люциус, делая шаг вперёд. Полы его тяжёлой мантии коснулись носков открытых босоножек девушки. — Вы поможете мне, хотите вы того или нет. Здесь у вас выбора нет. — Вы мне угрожаете? — прерывисто спросила Гермиона и нервно сглотнула. Тепло его тела и непривычный типично мужской немного острый аромат, смешанный с запахом дорогой одежды, окутал ее со всех сторон. Взгляд Малфоя в характерной, уже знакомой изучающей манере оглядел её побледневшее лицо. — Угрожать? Вам? — лукаво поинтересовался он, и взгляд его серых глаз против воли пленил трубившее об опасности сознание Гермионы. — Возможно. Но только ради общего блага. Придвинувшись вплотную, Люциус Малфой слегка ослабил хватку на её подбородке и легко провёл указательным пальцем по нежной коже щеки Гермионы. Эта злонамеренная, нацеленная на подрыв её убеждений ласка вызвала у нее приступ тошнотворного головокружения. — А под общим благом вы, конечно, подразумеваете собственную выгоду! — осмелилась парировать Гермиона, отступая в сторону — задетые движением книги, посыпались на пол. — Разумеется, — после короткой паузы ответил Люциус Малфой, сжимая застывшие в воздухе пальцы в кулак. Девчонка Грейнджер была насмерть перепугана. Учащённое дыхание и ужас в глазах это подтверждали. Он почти видел, как в её голове вихрем крутились мысли, как бы побыстрей оказаться в спасительной безопасности пустоголового аврора-итальянца, годившегося лишь сторожить столбы. Малфой видел и читал её незащищённые мысли как свои. Она была необыкновенно проста и предсказуема, эта Гермиона Грейнджер, ярчайшая волшебница своего поколения, не владеющая элементарными навыками оклюменции, но интересующаяся колдомедициной. Типично гриффиндорская натура, вечно стремящаяся к самопожертвованию и постоянным поискам правды. Довольно усмехнувшись, Люциус Малфой отступил назад. Теперь он знал, как перетянуть девчонку на свою сторону. Более лёгкой задачи он в своей жизни не встречал. Они ещё поговорят. В другой, более удобной для него атмосфере. — До скорой встречи, мисс Грейнджер, — с подозрительно мягкой улыбкой произнёс Пожиратель. — Мы ещё поговорим. Желание вопить во всё горло и топать ногами не оставило Гермиону даже спустя долгие минуты, которые она провела, примёрзнув к деревянному дощатому полу. Расплачиваясь у кассы, Гермиона наспех отсчитала шесть галлеонов и протянула деньги коренастому продавцу, который в свою очередь отрицательно замотал головой. — Вашу покупку уже оплатили, — известил ошарашенную девушку продавец, выложив на прилавок один пакет с подарком для Гарри и другой доверху заполненный пятнадцатью школьными учебниками, включая все её дополнительные курсы. — Эту книгу тоже, — он кивнул на томик по колдомедицине под мышкой у Гермионы. — К-кто? — запнувшись, спросила Гермиона, отодвигая пакеты в сторону и вглядываясь в морщинистое, покрытое многодневной щетиной лицо волшебника. — Мистер Малфой, я полагаю, — задиристо ответил пожилой продавец и вдруг прищурил свои водянистые глазки. — Вы что же, отказываетесь от покупки? Деньги я не возвращаю! Повернувшись к ней спиной, он демонстративно вернулся к своим делам. Закусив губу, Гермиона оглядела покупки. Непонятная, совершенно необъяснимая щедрость со стороны мистера Малфоя сбивала с толку. Однако на место уязвлённой гордости пришло яркое воспоминание о том, как он прилюдно унизил семейство Уизли, когда они не смогли позволить себе больше чем несколько подержанных книг и погнутый дешёвый котёл. Вздёрнув подбородок, Гермиона засунула все пакеты в сумочку и, наплевав на скрытые мотивы, уверенного в своём полном превосходстве над другими, чистокровного эгоиста, решила воспользоваться его щедростью. Ещё издали увидев мистера и миссис Уизли, Гермиона не сдержав счастливого возгласа, подбежала к родным людям. Сердечно обняв любимых мальчишек и Джинни, Гермиона улыбнулась и сопровождавшим их Ремусу Люпину и Нимфадоре Тонкс. — Гермиона... — взволнованно начал Гарри, но она взглядом призвала друзей к молчанию. Мало ли чьи уши и глаза могли оказаться свидетелями их разговора. Кивнув, Гарри понимающе улыбнулся. — Что случилось? Где ты пропадала? Почему не писала? — Рон оказался не настолько проницательным, и Джинни, подпрыгнув, хлопнула по его затылку. — Ай! Ты чего?! Его сестра закатила глаза. — Может, зайдём в кафе-мороженное? — предложила она, улыбнувшись. Гермиона отрицательно качнула головой: — Кафе закрылось. Говорят, сразу после исчезновения Фортескью. Лучше нам посидеть в «Дырявом Котле», а оттуда — сразу домой. — Значит, ты возвращаешься с нами? — спросил Гарри. Гермиона недовольно поджала губы. — Пока что нет, — ответила она. — Меня... не отпускают. — Хочешь сказать, что всё это время ты просидела взаперти? — удивился Рон. — Можно и так сказать, — уклончиво ответила Гермиона, взглядом намекая, что расскажет обо всём попозже и в более укромном месте. Рон, кажется, понял намёк, потому что всю оставшуюся дорогу больше не касался этой темы. Болтая о мелочах, они вместе со взрослыми волшебниками обошли весь Косой переулок и, как предполагала Гермиона, остановились у лавки старьевщика. Уши Рона покраснели от стыда, когда его родители принялись торговаться с продавцом по поводу двух комплектов подержанных учебников для него и Джинни. Это напомнило Гермионе о том, что она и сама хотела сдать несколько ненужных книг. Надев на лицо непробиваемую маску, Гермиона после долгого спора с брызгавшим слюной продавцом, который напрочь отказывался платить больше предложенной стоимости, смогла продать некоторые учебники за второй и третий курсы почти за полцены, чем и осталась весьма довольной. — Ты чего? — удивился Рон, хлопая глазами. — Гермиона продала книжки, — с многозначительной улыбкой прокомментировал Гарри. — Книги Гилдероя Локхарта не взяли, — огорченно произнесла Гермиона. — Наверное, они уже не популярны. — Кому нужны вымышленные фантазии сумасшедшего? — спросил Рон, пожимая плечами. — Он ничего не придумывал, Рон, — возразила Гермиона. — Просто присвоил себе достижения других волшебников. — А я что сказал? Я это и имел в виду. Улыбнувшись, Гермиона лишь покачала головой и последовала за мистером и миссис Уизли. Ведь лучше им было не отставать. К радости Гермионы, остаток дня прошёл более чем замечательно. Особо воодушевляющим оказался визит в магазин Фреда и Джорджа, с которым не смогли сравниться ни лакричные волшебные палочки из кондитерской «Леденцы», ни две кружки сливочного пива в «Дырявом Котле». Гермионе до боли в груди не хотелось расставаться с друзьями и отправляться в своё одинокое заточение в стенах Хогвартса, но время утекало, как песок сквозь пальцы, особенно когда ей было слишком весело и беззаботно. С печалью в сердце Гермиона осознала, что её не просто отрезали от общества, а лишили главного и совершенно незаменимого — друзей, с которыми она могла делиться горестями и радостями, не тая от них ничего кроме нежных чувств к Рону. Но что расстраивало более всего, так это отсутствие возможности гордо нацепить значок старосты и, пройдясь по перрону, занять личное купе, специально отведённое для перфектов. Возможно глупо, но Гермиона всегда в тайне желала испытать этот сладкий момент превосходства над всеми. В конце концов, кто как не она заслужил подобную награду — всего единожды гордо проехаться в купе старост школы. Но достигнутая мечта пошла прахом. Не видать ей ни поездки в купе, ни завистливых лиц сокурсников, которым она окончательно утёрла нос. И за всё следовало винить лишь одного приносившего одни беды человека. Того, кто посоветовал Дамблдору пленить её в холодных и одиноких стенах школы. Люциуса Малфоя.