Сумрак

Взрыв от котла мисс Грейнджер сотряс стены подземелья, сбив перепуганных учеников с ног и потушив все огни в классе. Позднее Гермионе рассказали, что силовая ударная волна была такой невероятной мощности, что вполне могла выбить все окна в Большом Зале. Как это произошло? Гермиона не имела ни малейшего понятия. А Гораций Слагхорн лишь через неделю полностью оправился от многочисленных ожогов и перестал заикаться при виде своей кудрявой ученицы, медленно выздоравливавшей на койке слева от его больничной кровати. По словам профессора Снейпа, который провёл тщательный анализ состава приготовленного Гермионой «Оживляющего эликсира», в её котёл каким-то совершенно непонятным образом попал корень весеннего цветка «День-Ночь». Растение само по себе не являлось потенциально опасным для здоровья окружающих, но если в состав входила хоть капля крови дракона, минимумом повреждения для находившихся в радиусе двадцати метров была ручьём хлеставшая кровь из ушей и носа. Что и случилось со всеми присутствующими на уроке Зельеварения. Сгорая от стыда, Гермиона не переставала сбивчиво извиняться и благодарить профессора Слагхорна за спасение. Именно он, заметив характерный красноватый дым, успел оттолкнуть девушку прочь от взорвавшегося через секунду котла. Однако на этом всё не закончилось. Продолжая корить себя за собственную глупость, Гермиона вполуха слушала утешительные речи Гарри и Рона, утверждавшие, что она просто не могла совершить подобную ошибку. И хотя саму девушку также одолевали неприятные сомнения, они не развеялись до тех самых пор, пока объяснение Северуса Снейпа и профессора Дамблдора окончательно не поставили точку в этом деле. Спустя три дня после упомянутого инцидента, Гермиону разбудили возбуждённые голоса преподавателей. Уверенные, что девушка спит, они в подробностях изложили, страдавшему от болей на обожженной спине, профессору Слагхорну всю суть произошедшего. — Насколько мне известно, работать с цветами «День-Ночь» заканчивают на четвёртом курсе, а зная способности мисс Грейнджер, вряд ли можно предположить, что она допустила подобную оплошность. — Уверенность профессора Снейпа была очень убедительной, и девушка в кои-то веки была с ним согласна. — Вы хотите сказать, что кто-то из учеников специально спровоцировал взрыв именно её котла? — удивился Слагхорн, заёрзав в постели. — Учитывая последние события, это не удивительно, — спокойно произнёс Дамблдор. — Но зачем? — голос Горация Слагхорна озабоченно надорвался. — Боюсь, мисс Грейнджер, уж очень опрометчиво перешла дорогу Беллатрисе Лестрейндж. — Ответил профессор Дамблдор, и Гермиона вздрогнув, сжалась под одеялом. — Вы хотите сказать, что кто-то из учеников пытался совершить преднамеренное убийство?! — Гермиона могла поклясться, что глаза профессора зельеварения едва не выкатились из орбит. — Не просто учеников, Гораций, — мягко уточнил директор, — а кто-то с факультета Слизерин. Снейп коротко кивнул: — Среди них много представителей преданных Тёмному Лорду семейств. Никто из моих студентов не мог знать об опасности взрыва, если смешать эти ингредиенты. Что же касается, мисс Грейнджер, то мы все знаем, что она не настолько глупа, чтобы перепутать корень цветка «День-Ночь» с веткой полыни! — Вы, как всегда, правы, профессор, — согласился Гораций Слагхорн и устало спросил: — Но что же нам теперь делать? — Просто постарайтесь уделять больше внимания своему факультету Гораций. — Попросил Дамблдор. — Не думаю, что кто-то из детей действительно намеревался убить мисс Грейнджер. Скорее всего, их целью было отправить её в Больницу Святого Мунго, где Беллатрисе не стоило бы большого труда расправиться с девушкой. Отныне мы все должны быть начеку. В ту ночь Гермиона не сомкнула глаз. Впервые ей стало страшно не за Гарри и Рона, вечно попадавших в переделки, а за саму себя. Всю вторую учебную неделю девушка провела лёжа на правом боку, позволяя мадам Помфри ежечасно смазывать лечебным раствором обожжённые ядовитой микстурой левое плечо и руку. А ведь предполагалось, что она сварит лучший на параллели «Оживляющий эликсир». Вот она — настоящая ирония жизни! Поначалу удивлённые и озадаченные, Гарри и Рон, внимательно выслушав насыщенную деталями, полную версию истории столкновения Гермионы и Беллатрисы Лестрейндж, сошлись на том, что ей вовсе не стоило спасать «белобрысого хорька». Однако девушка не обижалась на осуждение в их голосах. Она понимала, сколько волнений вызвала своим неожиданным исчезновением и, конечно, не рассчитывала на полное одобрение с их стороны. В конце концов, она спасла Малфоя! Драко Малфоя! Во что сама не могла поверить и по сей день. Хогвартс остался прежним. К радости учеников и родителей школа по-прежнему была идеально-защищённым местом. Гермиона подозревала, что безопасностью и спокойствием они должны были быть обязаны профессору Дамблдору, которого весьма порадовал тот факт, что количество учащихся не сократилось. Рон же несколько озадачил Гермиону своим непонятным поведением. Юноша вёл себя не просто «как обычно», а уж очень необычно по отношению к ней. Причину его неясного нервного ёрзания в её присутствии и уклончивых жестов Гермиона поняла лишь спустя две недели после выхода из-под суетливой опеки мадам Помфри. Судя по всему, Рон Уизли успел возобновить отношения с Лавандой Браун, хотя и тщательно это скрывал. Его визиты в общую гостиную старост школы сократились до минимума, и Гермиона подозревала, что обида на Гарри, которому достался второй значок старосты, была отчасти тому виной. Во всяком случае, она чувствовала себя спокойней, будучи уверенной в этой мысли, пока одним пасмурным утром Лаванда не разрушила все её иллюзии, подлетев своему «Бон-Бону» и расцеловав покрасневшее от смущения лицо парня. Рон явно не рассчитывал на свидетеля в лице Гермионы и, не найдя подходящих слов, позволил своей несравненной «Лав-Лав» уволочь себя из Большого Зала. Гермиона и не подозревала, что застыла подобно изваянию, уставившись пустым взглядом на освободившееся место напротив. Она пришла в себя лишь спустя некоторое время, когда ученики, подобрав свои сумки, начали шумно расходиться по классам. Почувствовав тёплое, поддерживающее прикосновение руки Гарри на своей похолодевшей ладони, девушка словно отошла от долгого сна. — Давно ты знал? — сдавленным голосом спросила Гермиона. Гарри тяжело выдохнул: — С июля, — неохотно признался её друг. — Лаванда постоянно писала ему, присылала сладкоречивые письма. Ну, ты знаешь, те, что имитируют голос влюблённой. Вот Рон и поддался. Поджав губы, Гермиона гордо выпрямилась. — Думаешь это у них надолго? — сухо поинтересовалась она, откровенно сомневаясь и здравом рассудке Рона. — Без понятия, Гермиона, — Гарри устало покачал головой. — Рон не хотел, чтобы ты знала, и просил ничего тебе не рассказывать. Он очень волновался, как ты отреагируешь. Думаю, ему стало бы легче, если бы ты не была против их отношений. — И дала своё благословление! — горько закончила девушка, откладывая вилку в сторону. Есть перехотелось. Гарри промолчал. За что Гермиона его уважала и любила, так это за бесценное умение поддержать тишиной. Не многие люди владели подобным качеством. Похлопав подругу по плечу, Гарри встал и отправился на Прорицания. Она знала, что они ещё не раз обсудят эту ситуацию. Но как унять трепещущее от боли сердце? Где найти спасение для израненных чувств? И самое главное, стоило ли бороться за неразделённую любовь? Решив позволить событиям просто течь своим ходом, Гермиона свернула своё нуждавшееся в доработке эссе по Защите от Тёмных Искусств и поспешила на Арифмантику. Внешне спокойная и внимательная к лекции преподавателя Септимы Вектор, Гермиона закипала изнутри. Ей было не понятно, почему всё вокруг оставалось таким же простым и неизменным, а не трещало и не рушилось под аккомпанемент её завывавшему от боли сердцу. Когда солнце стало клониться к закату, а стрелки часов приближаться к шести часам, ноги Гермионы машинально понесли её в Больничное Крыло. День не клеился. Так может оставшееся время хоть немного пойдёт на пользу Драко Малфою. Мадам Помфри всегда была очень рада её приходам. Навалившиеся на женщину обязанности, в лице постоянно получавших травмы учеников, почти не оставляли времени для требовавшего постоянного внимания светловолосого юноши, чьё состояние пока не улучшалось. И вот, заняв своё постоянное место у кровати больного, Гермиона так увлеклась пересказом лекций и зачитыванием полезных выдержек из учебников, что не услышала ни преждевременной вспышки камина в смежной с палатой комнате, ни неспешных бесшумных шагов новоприбывшего. Люциус Малфой же был неприятно удивлён, услышав знакомый мелодичный голос маленькой мисс Грейнджер. Прислонившись к дверному косяку, он вперил в спину девушки настороженный взгляд. Она читала. Раскрытая книга с пожелтевшими страницами, лежала на коленях у девушки, которая по нравам современной молодёжи должно быть носила слишком длинную, чопорную юбку, отбивая интерес у любого молокососа, и разжигая его собственное любопытство. — «Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за всем происходящим на Земле зорко и внимательно следят существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как и он…» — Малфой нахмурился и невольно прислушался к её словам, — «… что в то время, как люди занимались своими делами, их исследовали и изучали, может быть, так же тщательно, как человек в микроскоп изучает эфемерных тварей, кишащих и размножающихся в капле воды…» Эфемерные твари? Люциус нахмурился, подозревая неладное. — «С бесконечным самодовольством сновали люди по всему земному шару, занятые своими делишками, уверенные в своей власти над материей. Возможно, что инфузория под микроскопом ведет себя так же…» Инфузория? Склонив голову на бок, мужчина всмотрелся в склонённый над книгой сосредоточенный профиль девушки. Нет. Не похоже, чтобы она издевалась над его сыном. Это создание было слишком невинным для столь преднамеренного зла. Она была способна лишь на добро и самопожертвование. Он читал это в каждом движении девичьих губ и тонких пальцев, переходивших со строки на строку. Даже лёгкий поворот кудрявой головы твердил о бескорыстии её светлой души. От девушки веяло добротой и чем-то ещё совершенно новым и непонятным Люциусу. Заботой? Это слово никогда не слетало с его языка. Кроме прямого словарного значения, Малфои не знали ничего об этом чувстве. Никто и никогда не пытался подарить им тепло и заботу. Люди лгали, льстили, добровольно вставали на колени, умоляли, и склоняли в благодарности головы, если ему, Люциусу Малфою, приходились по душе их речи и поступки. Всем нужны были его деньги и влиятельные связи. И этим он покупал всё: любовь женщин, преданность слуг и участие мнимых друзей. Его положение в обществе наводило страх на любого. Фамилия Малфой была первой в списке самых влиятельных в магическом обществе. По его желанию, люди, без лишних сомнений отдавали себя в его расположение, хотели они того на самом деле или нет. Он никогда не задумывался, были ли среди выцеженных страхом деяний, добровольно оказанные для его семьи услуги. Это было ни к чему. Малфоям было не ведомо бескорыстие. Но… Эта девушка была чем-то новым и непонятным. Малфой помнил, как нелестно отзывался Драко о её внешности и скрытых талантах. Сын, так же как и другие, жаждал его похвалы, а Гермиона Грейнджер была первым препятствием, регулярно оставлявшим Драко далеко позади по всем предметам. Малфою было доподлинно известно о каждом инциденте, драке или словесных перебранках, в которых не раз участвовали дети. Поэтому Люциус меньше всего ожидал увидеть у кровати сына именно Гермиону Грейнджер. Как часто она приходила? Раз в неделю? И почему ему не доложили об этих визитах? Малфой точно знал, что за всё время, что Драко без сознания пролежал в Больничном крыле Хогвартса его не навестил ни один сокурсник. Более того, Люциус лично запретил мадам Помфри пускать к Драко определённых детей, чьи родители могли по приказу Тёмного Лорда, нанести ещё более непоправимый вред его сыну. Малфой вновь посмотрел на Гермиону. Да. Она была чем-то совершенно новым и… иным. Сначала девчонка едва ли не ценой собственной жизни спасла его сына. А теперь… Она перевернула страницу. — «…А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно вырабатывали свои враждебные нам планы. На заре двадцатого века наши иллюзии были разрушены…» Люциус усмехнулся. Она даже не подозревала, насколько близка была к правде. — Мисс Грейнджер. Едва её имя соскользнуло с его губ, как девчонка подскочила со стула и обернулась. Забытая книга с глухим стуком упала пол. Перепуганный взгляд метнулся к двери, затем снова упал на его лицо. Она хотела сбежать. И взвешивала варианты. Люциусу пришлась по душе её паника. Ему нравилось застигать людей врасплох. — Что вы здесь делаете, мисс Грейнджер? Глаза девчонки стали похожи на огромные круглые блюдца. — Я… Я… Я уже ухожу! — и она действительно бросилась к двери. — Не так быстро, мисс Грейнджер. — Его голос обрушился на неё посреди комнаты и сковал по рукам и ногам. — Сначала вы объясните мне, что за бред вы читали моему сыну и с какой целью! Люциус не удивился, когда девчонка, попятившись назад, повела себя как обычный, застигнутый на месте преступления, нарушитель. Ему понравилось, что даже находясь в Хогвартсе, под тёпленьким крылышком у Дамблдора, она считалась с его силой и властью. — Прошу прощения, мистер Малфой! — проговорила Гермиона, поднимая карие глаза. — Этого больше не повторится! Ах! Какие сладкие речи! Просто музыка для его ушей! Мужчина злобно усмехнулся: — Я всё ещё жду ответа, и моё терпение заканчивается! Ну, нет! Он не отпустит её так просто! Не теперь, когда птичка, наконец, попалась в силок! Маленькая трепыхавшаяся серая птичка, которая до дрожи в коленках боялась большого грозного пожирателя. Люциус позволил себе улыбнуться в ответ на её сбивчивое оправдание: — Я… я просто читала. Я подумала, что ему скучно и… и читала. — Зачем? — этот вопрос он задал из чистого любопытства. Мадам Помфри дала ему чёткое представление о состоянии сына. Люциус совершенно точно знал, что Драко не мог ничего слышать. Или… она считала иначе? — Вам не понравится ответ, — тихонько проговорила девчонка. На его вкус, уж слишком тихо. Усмехнувшись, Люциус отошёл от двери и направился, к сникшей под его взглядом, девушке. — Пока что, я не услышал ничего понятного или вразумительного. — Медленно проговорил волшебник, останавливаясь в каких-то двух шагах от Гермионы. — И смею вас уверить, это мне также не нравится. — Он помолчал, раздумывая, осмелится ли девочка поднять голову, или так и будет упрямо рассматривать свои несуразные, отвратительно-грубые туфли. — Итак? — произнёс волшебник опасно-тихим и настойчивым тоном. Шумно выдохнув, девчонка отвернулась и опять посмотрела в сторону чуть приоткрытой двери. Похоже, ей нравилось испытывать его терпение. — Мисс Грейнджер. Я-я-я жду-у. — Надменно протянул Малфой, скучающе покручивая тростью, с серебряным набалдашником в виде головы змеи, которая раскрыв пасть и обнажив острые ядовитые клыки, готовилась к нападению. Моргнув, Гермиона поймала себя на том, что странно заворожена её сверкающими изумрудными глазами. — В мире маглов существует одна теория, — она нахмурилась и бросила на Люциуса настороженный взгляд. Не заметив видимых проблесков агрессии по отношению к маглам, девушка осторожно продолжила, нервно теребя края юбки: — Уже доказано, что находясь в подобном состоянии, — лёгкий жест в сторону Драко, — пациенты всё равно слышат голоса. Они спят ночью и просыпаются утром. Чувствуют голод и усталость, как и прежде. А так же реагируют на раздражители. Лицо Малфоя оставалось абсолютно бесстрастным и это помогло Гермионе найди силы продолжить: — Например, у одного мужчины, пролежавшего в коме три года, наблюдалось явное ухудшение состояния, каждый раз, когда на его ногах отрастали ногти. Позднее его жена подтвердила, что это всегда его раздражало. Светлые брови Малфоя взлетели к самым волосам. Пример явно оказался не самым удачным. — В любом случае, — Гермиона занервничала ещё больше. — Современные магловские технологии, не раз подтверждали мозговую активность лежачих больных. Поэтому наши врачи очень часто советуют родственникам уделять им как можно больше времени и внимания. Считается, что знакомые голоса стимулируют сознание и ускоряют реабилитацию. Серые глаза Малфоя опасно прищурились, разглядывая девушку. Она действительно была чем-то… необычным. Эта бескорыстная доброта по отношению к его семье стала новым открытием, которое требовалось исследовать так же тщательно, как и саму мисс Грейнджер. — Я не припоминаю, чтобы вы были на дружеской ноге с моим сыном, — задумчивым тоном произнёс Люциус. — Вы правы, сэр, — Гермиона закусила губу. — Тогда, что же сподвигло вас на такую… щёдрость? Щёки девушки залила краска. — Уверяю вас, сэр, — словно защищаясь, проговорила Гермиона. — Я никоим образом не связана с Мал… Драко никакими отношениями. Мы всегда друг друга недолюбливали. Она снова посмотрела в пол. В Малфое же проснулся, редко исключавший выгоду, хищный интерес. — Как давно вы приходите к моему сыну? — спросил он. — С июля… — послышался неохотный ответ. Интересно. — И как долго вы собираетесь продолжать… читать? Гермиона нахмурилась и пожала плечами: — Пока он не очнётся. Брови Малфоя вновь взлетели вверх. Не от удивления. Просто уверенность в голосе грязнокровки была слишком навязчивой. На секунду он и сам… почти поверил. — Как часто вы здесь и почему я не видел вас раньше? — Я провожу с вашим сыном ежедневную пару часов примерно с пяти до семи вечера. Иногда прихожу после ужина. Ага! Значит, девчонка намеренно его избегала! Видимо он был слишком предсказуем в своих визитах. Что ж, он изменит эту систему. В конце концов, ему нравилось держать людей в постоянном напряжении. — Почему мне не доложили?! — грозно спросил Люциус, с удовольствием наблюдая как и без того маленькая фигурка совсем сжалась под его холодным, строгим взглядом. — Получит у меня эта старуха… — Пожалуйста, сэр, — облизнув пересохшие губы, Гермиона принялась нервно топтаться на месте. — Это я попросила мадам Помфри ничего вам не говорить. Я боялась, что вам может не понравиться эта идея. — Всё верно. — Подтвердил Малфой и плечи девушки тут же расстроено поникли. — Мне не нравится та литература, которой вы пичкаете моего сына. Вскинув голову, Гермиона неверяще всмотрелась в серебристо-сумрачные глаза пожирателя. Сцепив перед собой руки, она тихонько произнесла, бессознательно измеряя глубину его жёсткого и немного насмешливого взгляда: — Это Герберт Уэллс, сэр. Английский писатель. — Без разницы! — раздражённо отрезал Малфой. — Раз мой сын лишён права выбирать, за него это буду делать я. Больше никакой магловской бредятины! Наморщив носик, Гермиона сжала кулачки. — Не все магловские произведения относятся к бредятине, сэр! — осмелилась возразить Гермиона, повысив голос. Уголки тонких губ Люциуса чуть приподнялись: — Вы, оказывается, горячая натура, да? — затянутая в перчатку рука потянулась к её лицу и Гермиона в ужасе затаила дыхание. Однако пальцы мужчины всего лишь коснулись кудрявой пряди волос, выбившейся из не слишком прочного захвата старой заколки. — Верным ли будет моё предположение, если я сравню ваши волосы с вашим характером, мисс Грейнджер? — натянуто произнёс Малфой, накручивая неуступчивый локон на палец. — Что? — встрепенулась девушка и недоумённо заморгала. Люциус Малфой усмехнулся: — Я смотрю, вы больше не заикаетесь в моём присутствии. Следует ли воспринимать это как прогресс? — Я не понимаю… — Однако вы по-прежнему меня боитесь. — Люциус склонил голову на бок. — Я прав? — Думаю, да, сэр. — Честно ответила Гермиона, настороженно следя за действием его пальцев. Мысли роем вертелись в её перепуганном сознании. Зачем он прикасался к ней? Что если он хотел использовать волос с её головы в недобрых целях? Одному богу известно, сколько планов на этот счёт родилось в сознании Малфоя. Вздрогнув, Гермиона осторожно отступила назад. Однако, его хватка не ослабла и, усмехнувшись, Люциус последовал за ней. Его шаг, к ужасу Гермионы, оказался намного шире девичьего, и теперь пожиратель стоял просто немыслимо близко, зловеще путая её мысли. — Как сильно вы боитесь меня, мисс Грейнджер? — с болезненным любопытством поинтересовался Малфой. — Достаточно сильно, чтобы согласиться на моё предложение? Заморгав, Гермиона недоумённо спросила: — Какое? В серых глазах вспыхнуло недовольство, и девушка против воли вспомнила их недавний разговор. Однако вместе с воспоминанием о его несколько неадекватном по её мнению предложении, она также вспомнила и об щедро оплаченной покупке. Предательское смущение снова окрасило её лицо и шею. — Я всё ещё уверена, что вам стоило бы обсудить это с профессором Дамблдором, — тихонько произнесла Гермиона, бросая на дверь один из тех взглядов, с которым влюблённые провожают любимых. А в это время за стеной послышались тяжёлые шаги и чьи-то громкие болезненные вопли. — Что опять вы натворили?! — грозный голос Мадам Помфри вернул Гермионе уверенность и она, потянув за собственную прядь, ловко высвободилась из плена. — Не чешите эти прыщики, мисс Паркинсон, а не то останутся шрамы! — Мне больно! Больно! Сделайте что-нибудь! По лицу Гермионы расплылась едва заметная удовлетворённая улыбка, которая не укрылась от внимательных серых глаз. Маленькая коварная ведьма, кажется, радовалась чьему-то несчастью? Это, пожалуй, плохо сочеталось с добротой и великодушием девушки. Она была непостоянной и интересной, эта мисс Грязнокровка. — К сожалению, мне пора, сэр, — мягко произнесла Гермиона, поднимая на Люциуса свои блестящие карие глаза и поспешно отступая к своему брошенному на полу портфелю. — Не хочу лишний раз попадаться на глаза слизеринцам. А не то они догадаются, что я навещаю вашего сына. Малфой кивнул, надменным движением руки разрешая ей удалиться, и когда девушка тихонько прикрыла за собой дверь, его мысли обрели некое подобие порядка. Невероятно, как эта маленькая лохматая колдунья за каких-то несколько минут пошатнула его самообладание. Она действительно заставила его поверить, что у Драко есть все шансы на жизнь. Это была… приятная неожиданность. Он хотел задействовать девчонку в своих планах, но теперь ему придётся учитывать новые обстоятельства. — Как интересно… — задумчиво произнёс Люциус в пустую комнату. * * * Ужин прошёл на удивление спокойно. Не смотря на неприятную встречу с Люциусом Малфоем, Гермиона смогла собраться с силами и проигнорировать поток колкостей и завуалированных оскорблений. Она могла только догадываться, чем поделилась Лаванда Браун с другими девочками, если они, не переставая хихикать, всё время перешептывались за её спиной. Рон вёл себя, как ни в чём не бывало, что несказанно злило Гермиону. Как мог он вот так нагло жевать, когда его лучшей подруге перемывали каждую косточку? Сдвинув брови, девушка, разложив на столе салфетку, завернула в неё пару кусочков курочки для Живоглота и решительно встала. — Гермиона! — Гарри был взволнован и хотел помочь. Ах, Гарри! Чтобы она делала без его поддержки? Но сейчас, она должна была разрешить эту неприятную ситуацию сама, положившись на собственную смелость и гордость. В конце концов, она летала на Фестрале! Она смогла выжить после проклятья Долохова и взгляда Василиска! Она не позволит этим безмозглым дурочкам выставлять её на посмешище! Круто развернувшись, Гермиона, вскинув маленький подбородок, и даже не удостоив ни Рона, ни щебетавших подружек Лаванды косым взглядом, гордо покинула Большой Зал. Однако едва она ступила за порог, как позади послышался громкий грязный смех: — Вы видели её волосы? Рон сказал, что они всегда лезли ему в рот, когда он пытался её поцеловать! Господи, какая ложь! Они ведь ещё ни разу! Ни разу не целовались! Лишь Виктор Крам и Кормак Маклагген удостоились чести зажать её в тёмном углу. И то, Гермиона не считала, что ей стоило этим гордиться! Но как же стыдно! Закрыв ладонями лицо, Гермиона с трудом подавила рвущиеся рыдания. Прижав тяжёлый, полный книг портфель к груди, она округлым носком туфли пнула, ни в чём не повинную, но ужасно раздражавшую статую и побежала в Гриффиндорскую Башню. Произнеся пароль, она быстро проскользнула через портрет Большой Дамы в общую гостиную и свернула направо, где за гобеленом Годрика Гриффиндора, находился проход в маленькую гостиную старост школы. Профессор Дамблдор не видел смысла выселять двух своих самых лучших учеников из родной башни. И, учитывая, что оба старосты школы учились на одном факультете, позволил им остаться, открыв тайные, давно забытые комнаты старост Гриффиндора. По мнению Гермионы такой расклад был весьма удобен, если старосты принадлежали одному факультету. Однако, как выяснила девушка из многих книг, такое случалось крайне редко. Перепрыгнув через две ступени, Гермиона всё ещё пребывая в расстроенных чувствах, поспешно пересекла маленькую, но уютно обставленную в золотисто-красных тонах гостиную и открыла дверь в свою комнату, которая находилась с правой стороны от большого, инструктированного под рычащую пасть льва, камина. Комната Гарри была левей, и охранялась бдительным ликом страшной горгульи над дверью. Что было не понятно, так это почему именно комнату мальчика-старосты требовалось охранять от вторжения? Неужели в давние времена девушки обладали столь свободными нравами, что могли позволить себе прелюбодеяния в школьных стенах? — Мяу! — О, прости Глотик! — Гермиона устало всплеснула руками. — Это всё мысли! Они не устают донимать меня! О-о-о! Она только сейчас заметила ряд деревянных полок появившихся вдоль правой стены и тянувшихся с потолка до пола. Обрадовавшись, девушка мигом позабыла из-за чего была расстроена. — Мя-яу! — Профессор МакГонагалл заходила? — спросила она, с помощью магии вытягивая из красной маленькой сумочки десятки книг и заполняя ими новые полки. — Мя-я-яу! — Я так рада, что она разрешила мне увеличить место для книг! Ты не представляешь себе, как я устала постоянно рыться в этой сумке! — Мяу! — Она, конечно, очень удобная, но как же всё-таки приятно видеть всё перед глазами! Хотя, ты знаешь? Пожалуй, самое нужное и ценное я всё же оставлю в ней. Неизвестно, когда придётся трогаться с места. — МЯ-Я-ЯУ!!! — Ах, да! Прости-прости! — подлетев к своему портфелю, Гермиона достала завёрнутое в салфетку угощение и выложила кусочки мяса в тарелочку Живоглота. — Приятного аппетита! — улыбнувшись, девушка уселась за письменный стол и развернула эссе по Защите от Тёмных Искусств. У неё столько труда ушло на описание всех характеристик Йети и способов борьбы с ними, что совсем не хватило времени на отработку практических навыков. Прислушавшись к шуму за разделяющей комнаты стеной, Гермиона поняла, что Гарри, как всегда, улёгся спать сразу после ужина, а значит, попросить его попрактиковаться с ней она не сможет. И как у него получалось реализовывать любое даже самое сложное заклинание с первой попытки? Печально вздохнув, девушка ещё раз внимательно просмотрела свою работу, изредка обмакивая перо в чернильницу и вставляя кое-где запятые. Зная Снейпа, он наверняка придерётся даже к точкам! Лишь когда стрелки часов приблизились к одиннадцати, Гермиона переодевшись в любимую пижаму с жёлтыми слониками, залезла под одеяло и потушила свечи. Живоглот, запрыгнул на кровать и довольно урча, пристроился у неё под боком. Поглаживая мягкую рыжую шерсть над округлым животиком, девушка закрыла глаза и совсем скоро уснула. * * * Утро пятницы началось с урока по Защите от Тёмных Искусств. К огорчению Гермионы, Снейп, убрав из кабинета все парты, попросил учеников разбиться на пары. Лаванда тут же пристроилась рядом с Роном, вцепившись в его руку, подобно одной из вечно увивавшихся за Виктором Крамом хихикающих девчонок. Но почему тогда преследование толпы визжащих девушек не раздражало её так сильно, как присутствие одной единственной особы с красным обручем на голове? Закусив губу, она натянуто улыбнулась ставшему напротив Гарри, и он понимающе кивнул в ответ. Пристегнув к груди защитные подушки, дети стали в оборонные позиции, и по команде профессора Снейпа начали отрабатывать заклинание «Айзбрист» при правильном использовании которого, предполагаемый Йети должен быть обездвижен на две минуты. Сложность состояла в том, чтобы вместо серебряного луча, удачным движением кисти вызвать жёлтый, что до сих пор у неё не получалось. Улыбнувшись, Гарри проговорил одними губами: — Согни руку в локте! — и продемонстрировал. Кивнув, Гермиона вновь нацелилась в район плотной подушки на груди друга, но тут неизвестная сила сбила её с ног. Распластавшись на полу, Гермиона вскинула голову, но не успела осадить обидчика. Голова вдруг стала ужасно тяжелой, а нарастающий смех сокурсников, подтвердил её худшие опасения. — Что ж, лучше тёмный лес на голове, чем в мозгах! — сухо прокомментировал Снейп и повернулся к глумливо-улыбавшимся слизеринцам. — Кто это сделал? Гермиона бросила уничтожающий взгляд в сторону Лаванды Браун и её мерзко хихикавших подружек. На глаза девушки навернулись предательские слёзы унижения. Она была уверена, что это дело рук Лаванды! И её никто не переубедит! — Мистер Уизли, будьте добры, проводите мисс Грейнджер в Больничное крыло, — попросил профессор Снейп, стоявшего рядом ученика. Гермиона поджала губы, — час от часу не легче! Подняв глаза на профессора, она поняла, что он и не собирался добиваться ответа от гадко ухмылявшихся слизеринцев. — Э-эм… — замялся Рон, нервно переступая с ноги на ногу, и ловя предупреждающие взгляды Лаванды. — Я отведу её, профессор, — предложил Гарри, протягивая Гермионе руку и помогая подняться с колен. — Продолжаем практиковаться! — приказал Северус Снейп, презрительно скривившись и отвернувшись от того, что представляла собой Гермиона. — Если хоть кто-нибудь ещё раз осмелиться на нечто подобное, то будет мыть все школьные туалеты до конца месяца! Без магии! Ох, если бы он пригрозил раньше! Не пришлось бы ей, цепляясь за плечи Гарри, едва передвигать ноги, под неумолимо возраставшей тяжестью растущего на голове сада. Или леса? Так как у неё самой не было возможности взглянуть в зеркало, то стоило довериться словам друга, а так же его клятвенным заверениям, что мадам Помфри справлялась и не с таким. И что лучше ходить с лесом на голове, чем быть засунутым в исчезающий шкаф, который теперь считался поломанным и мог придушить любого любопытствующего! Он утешал, как мог! Её лучший друг. Гермиона же кисло улыбнулась, почувствовав сладкий запах распустившихся над головой цветов. Они поплатятся! Кто бы это ни сделал, но она отомстит обидчику! Мадам Помфри казалась озадаченной. Усадив девушку на стул, она использовала пару диагностических заклинаний и нахмурилась. — Мне нужно посоветоваться с профессором Флитвиком, — неуверенно произнесла женщина и послала портрет на поиски заклинателя. — Но вы ведь сможете ей помочь? Правда, мадам Помфри? — став за спиной у Гермионы, Гарри ладонями мягко поддерживал тяжелевшую с каждой секундой голову девушки. — Я полагаю, что да, — уклончиво ответила женщина, задумчиво разглядывая уже во всю цветущий лес. Гермиона едва не застонала от досады. Ей отнюдь не нравились неуверенные нотки в голосе мадам Помфри. — Всё будет хорошо, Гермиона! — в который раз успокоил девушку Гарри. — Сейчас придёт профессор Флитвик и они всё исправят! Профессор Флитвик выглядел ещё более озадаченным, чем мадам Помфри. Однако Гермиона вынуждена была признать, что поколдовав над её головой, ему удалось уменьшить тяжёлое давление на позвонок, от чего теперь девушка могла спокойно вертеть головой, чем порадовала, едва успевшего увернуться от удара ветки, Гарри Поттера. — Мне нужно посоветоваться с другими преподавателями, — пропищал маленький профессор. — Не исключено, что это действие чёрной магии. Здесь нельзя рисковать. Мадам Помфри кивнула, явно соглашаясь с решением подождать и оставить Гермиону с лесом на голове. — То есть вы предлагаете мне ходить вот так? — девушка ткнула пальцем в жесткий деревянный ствол. Постойте… Она нахмурилась. Там что же… действительно росло дерево? — Всё будет хорошо, дорогая. — Увещевающе проговорила мадам Помфри, потрепав девушку по щеке. — Потерпите пару дней. Это лучше чем поспешное, вредящее здоровью лечение. Глазами полными ужаса, Гермиона взглянула на Гарри. Юноша сочувствующе улыбнулся. — Если вам неловко, то вы вполне можете остаться здесь, под моим присмотром, — совершенно невозмутимо продолжила говорить мадам Помфри. — Однако, вам ничего не мешает посещать занятия. Это совершенно безопасно. О, да… Гермиона выдавила вялую улыбку. Теперь, когда мадам Помфри так непринуждённо подчеркнула её трудоспособность, она просто не сможет остаться в Больничном крыле. Лучше она провалится сквозь землю, чем прослывёт трусихой! Кашлянув в кулак, Гарри подавляя явно рвущиеся слова сожаления, аккуратно и совершенно ненавязчиво стряхнул с её собранных в гульку волос опавшие, пожелтевшие лепестки. «Что ж, — кисло подумала Гермиона. — По крайней мере, обошлось без плодов». Всю последующую неделю Гермиона мрачно наблюдала за ежечасной сменой сезонов у себя на голове. Джинни, с присущим ей юмором, отвлекала девушку, рассказывая смешные истории и время от времени кляня своего «непутёвого братца» последними словами. По мнению рыжеволосой гриффиндорки, Рон Уизли повёл себя, как осёл и рано или поздно обязательно одумается. Гермиона лишь устало качала головой. Он возвращался к своей «Лав-Лав» уже второй раз. И это говорило о многом. Предупреждённые о её щекотливом положении учителя, встречали девушку с вежливыми улыбками на лицах, и по большему счёту, игнорировали осыпавшиеся на пол в конце лета цветы и осенние листья. Неприятней всего оказалось переживать зимний период, когда откуда ни возьмись на неё обрушивался завывавший ветер и на несчастное дерево выпадал снег. Участливые эльфы, удлинив её кровать, соорудили некое приспособление, собиравшее опавшие цветы и листья и впитывавшее снежную влагу. Самое интересное, что никакой магией избавиться от мусора было невозможно, что весьма расстраивало некоторых преподавателей, которым было неудобно просить девушку прибрать за собой. На профессора Снейпа однако её ситуация ни коим образом не повлияла, и он каждый раз наслаждался приятнейшим из зрелищ, — Гермиона Грейнджер снова и снова вымывала его класс. Хуже всего пришлось Гермионе, когда мадам Пинс запретила ей появляться в библиотеке: — Я и на шаг не подпущу вас к книгам! Пока не решат вашу проблему, даже не показывайтесь здесь! Это было полнейшим фиаско. Рон, регулярно бросавший на неё сочувствующие взгляды, решился подойти к своей подруге аж к концу недели. Наверное, гриффиндорская храбрость помогла. — Я… это… поговорил с Лавандой, и она сказала, что не делала этого, — он пальцем указал на покрытое снегом дерево. Кутаясь в тёплый, широкий шарф, на котором шесть раз в день собирались снежные холмики, Гермиона дерзко фыркнула. — Ещё бы она признается! — карие глаза гневно прищурились. — Рон ты действительно болван или только кажешься? Раскрасневшись, юноша сжал кулаки: — Лаванда сказала, что это была не она! — Ну так и иди к своей Лаванде! — вспылила Гермиона, вскакивая на ноги. — Иди! Иди! Наверное, один Невил, сидевший рядом на диване, догадался, каких усилий ей стоило сдержаться и не зашвырнуть Рона заклинанием в прошлое столетие. Ну, или хотя бы в тот самый исчезающий шкаф. — Она не в себе, — мрачно прокомментировал Рон, появившемуся Гарри и ушёл. — Болван! — в сердцах выкрикнула Гермиона и, собрав свои вещи, скрылась за гобеленом Годрика Гриффиндора. Гарри лишь удручённо покачал головой. К началу следующей недели Гермиона уже почти сроднилась с ненавистным деревом. Её перестали волновать постоянные подтрунивания слизеринцев и вечные хихиканья гриффиндорок. Колкости Лаванды уже не достигали своей цели, а когда на Травологии кто-то из не слишком метких слизеринцев бросил в неё очередное заклинание, она просто отошла в сторону и оно попало в профессора Спраут, что, к большой радости девушки, понесло за собой наказание — минус полсотни баллов для факультета нарушителя. В один из таких дней, Джинни радостно напомнила своим друзьям о приближавшемся Хэллоуине, и все согласились с тем, что благодаря растущему на голове пятидесятисантиметровому дереву, у Гермионы будет самый сногсшибательный костюм. Что ж… Это была весьма «приятная» новость. Сумрачная грусть, сгустившаяся в душе, рассеялась окончательно, поле того как Гермиона, несмотря на запрет мистера Малфоя всё-таки дочитала Драко «Войну миров». Правда теперь приходилось сидеть в другом конце комнаты (девушке не хотелось, чтобы Драко Малфой простудился из часто дувших над её головой морозных ветров) и в течение нескольких часов рвать глотку, но это, по крайней мере, принесло ей мрачное чувство запретного удовлетворения от содеянного. Однако появление Люциуса Малфоя на следующий день в четыре часа, оказалось для неё полнейшей неожиданностью. Мужчина же, застыв на пороге, казалось, целую вечность рассматривал покрытое снегом дерево у неё на голове. На секунду девушке даже показалось, что в серых глазах мелькнул… интерес? — Полагаю, из-за этого вас не было видно всю прошлую неделю? — натянуто спросил Малфой, явно скрывая своё недовольство. Чуть сощурив глаза, он медленно приблизился к девушке. Опустив голову, Гермиона сложила руки поверх раскрытой на коленях книги по Арифмантике. — Почти, — девушка уклонилась от ответа. Ей не хотелось признаваться в том, что она боялась и избегала неминуемых столкновений с пожирателем. Однако стоило быть честной перед собой, — она также ужасно не хотела наблюдать очередное презрение на лице чистокровного волшебника. А проявление именно этой черты его скверного характера было бы неизбежным, упади его серый взгляд поверх её головы. — Вы, что же, всю неделю так ходили? — не скрывая удивления, поинтересовался Люциус, без стеснения рассматривая крепкие тёмные ветки. Закусив губу, Гермиона согласно кивнула, сканируя эмоции на светлой коже его лица и до последнего, надеясь, что оно не перекосится от отвращения. Ей просто не вынести ещё одного унижения! — И никто из преподавателей не смог вам помочь? — постучав тростью по бедру, Малфой подался вперёд. Его серебристые глаза с интересом всматривались в девичьи черты. — Ну, они сомневаются. А профессор Дамблдор отлучился по делам Ордена, — она умолкла, сомневаясь, стоит ли продолжать. Он ведь был пожирателем! — Понятно. — Сухо проговорил Люциус и отступил назад. — Очень… печально. Ей показалось или в его голосе прозвучала насмешка? Подняв голову, девушка с расширенными от догадки глазами уставилась на ухмылявшегося мужчину. — Вы знаете, как избавится от дерева? — выпалила Гермиона и задержала дыхание. Малфой надменно приподнял светлые брови: — Полагаю, что да. — Задумчиво произнёс волшебник, продолжая непринужденно постукивать гладкой тростью по бедру. — Хотите, чтобы я попробовал? Гермиона принялась нервно жевать нижнюю губу. Согласиться или нет? Что, если это очередная ловушка? — Они сказали, что это чёрная магия, — осторожно уточнила девушка, опасливо следя за тем, как мужчина резким движением руки вытянул волшебную палочку из тайного убежища трости. — Конечно, — весело проговорил Люциус, опасно сверкая глазами. Преодолевая волнение, Гермиона с трудом сглотнула и закрыла глаза. Тонкие пальчики смяли чёрно-белые страницы раскрытого учебника. Почувствовав неясное электрическое потрескивание в волосах, она распахнула испуганные глаза. Рука, взметнувшись вверх, коснулась влажных от снега кудрявых волос и успевших сгнить листьев. Получилось… Получилось! Радостно взвизгнув, Гермиона соскочила со стула и обеими руками схватила Малфоя за крепкое предплечье. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — затараторила девушка, радостно подпрыгивая на месте. — Спасибо большое, сэр! О, боже, я так рада! Ох, простите! Я не хотела к вам прикасаться! Разжав пальцы, Гермиона отступила назад. Игнорируя сдвинутые светлые брови и поражённый серый взгляд, она достала из кармана собственную волшебную палочку и очистила волосы. — Я действительно думала, что придётся ждать возвращения профессора Дамблдора, — с улыбкой проговорила Гермиона, делясь с миром своим искрящимся счастьем. — А что это было за заклинание? Теперь, когда она избавилась от мучений, её любопытство разгорелось с новой силой. — Дерево медленно врастало бы в вашу голову, пока не раскроило бы череп, — излишне вежливо объяснил Малфой и у Гермионы, в буквальном смысле, отвисла челюсть. — Чт-то? — выдохнула девушка, бледнея на глазах. — По-видимому, кто-то из преподавателей сумел остановить процесс роста, — надменно продолжил волшебник, молниеносным движением отправляя волшебную палочку обратно в отверстие на трости. — Иначе вы не протянули бы и дня. — Господи! — упав на стул, девушка застыла подобно изваянию. — Могу я поинтересоваться, кто из ваших дражайших сокурсников настолько сведущ в чёрной магии? — одна светлая бровь медленно, в такт каждому изрекаемому слову, поползла вверх и замерла на своём высокомерном посту. Гермиона отрицательно покачала головой: — Я не видела нападавшего, — тихонько прошептала она. — Но профессор Снейп обвинил в этом факультет Слизерин, хотя я сомневаюсь, что кто-то из них мог… — Понятно. — Бесстрастно перебил девушку Люциус и, развернувшись широким шагом, направился к двери, за которой предположительно находился камин. — Хорошего вам дня, мисс Грейнджер. — И вам, сэр. — Машинально попрощалась девушка, тщетно пытаясь прийти в себя. Обрушившаяся на неё отрезвляющая реальность, не была и на половину настолько ужасной, как себе изначально представляла Гермиона. Сначала взорвавшийся котёл, а затем врастающее в череп дерево. Как бы трудно ни было признать, но её действительно пытались убить. И Гермионе оставалось лишь одно— уповать на счастливое проведение и гадать… Что же дальше?