I will destroy you in the most beautiful way possible

В первый день Блейн не думает ничего такого. Курт уходил — Курт вернулся. Это было, это будет. Блейн уверен в этом. Он приходит в университет, знакомится с группой, почти моментально заводит дружбу с Майком и завоевывает любовь пары преподавателей. Он бежит в библиотеку за учебниками, лишь втайне надеясь, что, быть может, Курт вообще-то учится с ним и они смогут там столкнуться. Они никогда не говорили об этом. Они в принципе не особо разговаривали о планируемом будущем. Они редко заглядывали в собственное прошлое. Жить настоящим — это ли не залог счастья? Не всегда. Курт не заявляет о себе два дня. Три. Неделю. В тихие ночи Блейну приходится затыкать нервозный голосок в голове, пытающийся запугать его. Даже нет ничего определенного, он просто говорит, что случилось что-то нехорошее, что Курт может вообще не вернуться, что что-то сломалось. Блейн терпит, сжав кулаки и перебирая воспоминания их с Куртом свиданий, чтобы перекрыть тусклые картинки ужаса. Курт не появляется неделю. Полторы. Две и один день. Блейн не сдерживается, набирает его номер, но только чтобы услышать «такого номера не существует» в ответ. В трубке устанавливается тишина; в Блейне поднимается волна бешеной тревоги, паники, сдерживаемой все время до этого. Его глаза раскрываются широко, руки начинают крупно дрожать, во рту резко пересыхает, а сердце сбивается с ритма, падая в бесконечность. Курт не появляется две недели и три дня, и этого более чем достаточно, чтобы Блейн начал медленно сходить с ума. В тот раз это были шестнадцать дней. Семнадцать — больше, чем Блейн способен выдержать. Не после всего. Майк пытается развеселить вдруг посеревшего Блейна, который стал похож на призрака, таскающегося по коридорам университета со спутанными волосами и в мятых рубашках. Майк водит своего друга-призрака по клубам, и в одном из них Блейн вспоминает, как Курт целовал его на этом самом танцполе, сжав воротник во влажных ладонях и выдыхая ему в рот водку с соком. Они танцевали, никого не стесняясь, потерявшись друг в друге, только друг в друге. Все это закончилось горячим нетерпеливым сексом в кабинке туалета (после чего Блейн поклялся никогда такого не повторять, потому что «бог знает, сколькими болезнями я мог заразиться от этих стен»), но Блейну все равно хочется кричать и бить бутылки, чтобы выместить все те эмоции, что вскипели в нем. Он почти делает это, и Майку приходится увести (скорее, утащить) его. Майк водит его в какие-то музеи, но быстро прекращает это, стоит ему увидеть тремор по всему телу Блейна, как только они подходят к музею секса. - Что, даже это? - Это история, Курт любит историю. Майк сдается, когда на предложение пойти в библиотеку Блейн отвечает зашкалившим пульсом и потерей сознания от резкого перепада давления. Да, тогда Майк узнает, что сильные переживания способны вызвать любые последствия. А Блейн... Блейн старается. Он старается забыть Курта, потому что вряд ли он увидит его когда-либо еще, не теперь, не после двадцати семи дней. Но Блейн видит Курта в каждом прохожем — в спинах, прическах, улыбках, походке. Только глаза помогают не бросаться в бреду на любого встречного — ни у кого нет таких глаз, как у Курта. Блейн не думает, что Курт мог просто уйти. В его голове — множество самых жутких и детальных сценариев любой, самой фантастичной ситуации, которая могла с ним произойти, и Блейн иногда переходит от разговора к рыданиям из-за одной мысли о какой-то из них. Но нет, он не допускает возможности того, что Курт может оказаться такой сволочью. Только не он. Блейн надеется потерять надежду, когда приходит дождливый октябрь. Но он все еще ждет, не может не ждать, что Курт придет, не может не верить, что он не испарился из его жизни, не увел жизнь Блейна с собой — просто в этот раз шестнадцать дней растянулись чуточку дольше. Ведь все-таки не может быть так, чтобы Курт исчез. Не может, и все тут. Блейн готов простить ему любую причину, по которой это произошло, лишь бы было кого прощать. Последние дни ощущаются Блейном, как обратный отсчет до момента, когда петля затянется на его шее. Он не может понять, к чему это, но щемящее предчувствие внутри заставляет потерять сон и замкнуться в себе. Блейн одновременно хочет узнать финал этого состояния и не хочет, не хочет узнавать что-то настолько пугающее. Ему не предоставлен выбор. Четвертое октября Блейн запомнит надолго — навсегда. Он возвращается от одногруппника, собравшего достаточно близких друзей из университета на чаепитие в честь дня рождения. Все было тихо и мирно, словно они еще учились в младших классах и ни у кого не было на счет десятков, а то и сотен шрамов в душе, по нервам, на сердце. Еще даже светло, когда они расходятся, и Блейн решает срезать через Бэттери парк, даже не вспомнив, что там они с Куртом провели часть их первого свидания. Блейн вспоминает об этом, только дойдя до фонтана, возле которого они целовались, долго и увлеченно, и молодая девушка-фотограф попросила их продолжить чуть дольше, чтобы она сделала больше снимков для своего проекта. Они не были против. Блейн вспоминает об этом, увидев возле этого фонтана Курта и какого-то высокого парня со светлыми волосами, которые целовались не менее откровенно, чем они тогда. С не меньшей отдачей. Не замечая ни души. Это ощущается, как удар в солнечное сплетение. Точно по центру. А потом еще — разрывной в сердце и голову одновременно, когда отключается разум и способность дышать. И слепящие лучи решившего выглянуть напоследок солнца больно режут глаза через пленку слез. Блейн не хочет плакать, да и не может. Все скапливается в нем, давя изнутри, но не переливаясь через край. Блейну хочется орать. От безысходности, от того, что лучше бы так и был в неведении, от отчаянности сцены перед ним — они ведь были такими же, да? Они — или только он? Чувствовал ли Курт то, что выражал каждым словом, каждым жестом? Или он просто был искусным актером, способным убеждать одним взглядом? Блейн не произносит ни звука. Он стоит, как вкопанный, наблюдая за парой. А затем Курт отрывается и замечает его. Он не подходит, не пытается объяснить, не смущается и не пытается уйти. Он сочувственно улыбается одними глазами — Блейн понимает, что невольно подошел в этот момент ближе, потому что он слишком четко их видит — и поводит плечами. Он не говорит «Прости» даже одними губами. Потом он достает телефон и что-то набирает, а через несколько секунд Блейн чувствует вибрацию в кармане. Смс от незнакомого номера — но Блейн знает, кто это. И сохранять его не собирается. В смс лишь одна фраза: «Не верь людям, способным без вести пропадать на десятки дней — и тем более не влюбляйся в них.» Блейн разворачивается на месте и идет по соседней тропинке, со всей силы сжимая мобильный в руке. Блейн думает о том, что хотел бы предупредить того парня — беги, беги, пока не попал в сети этого изящного паука с человеческим именем и нечеловеческим взглядом, не повторяй моих ошибок. Хотел бы спасти хоть чье-то сердце от разрыва. Хотел бы сохранить чьи-то нервы. А потом он думает, что так этому ублюдку и надо — страдай, страдай, сволочь, может быть, если бы Курт тебя не встретил, он все еще был бы со мной. Может быть. Возможно. Если бы. Он добирается до дома и залезает под кипяточный душ, растирая кожу до красноты. Пытаясь вымыть засевшую глубоко горечь. Надеясь очиститься от мыслей о конце. Какой-то парень не стоит этого, говорит себе Блейн, ударяя кулаками по мокрому кафелю душевой. Он не какой-то, шепчет он себе же в ответ, бессильно соскальзывая на пол. Перед глазами: «Не влюбляйся.» Блейн и не сможет.