truth

[Robot Koch – Nitesky] - Я говорил тебе, Скотт. Когда она узнает, она уйдет, - Стайлз качает головой, опуская голову в бетонный, серый пол хранилища. Он не хочет разговаривать сейчас, он не хочет видеть кого либо. Он не хочет выходить наружу, и встречаться взглядом с отцом, не хочет, чтобы его кто-нибудь успокаивал, и говорил, что «все будет хорошо». Он давно перестал верить в это, маленький Стилински. Давно перестал. Сейчас он просто хочет сидеть на полу, и считать свои неудачи. Но он знает, что пора отсюда идти. Стайлзу все еще трудно стоять на ногах, когда он, Скотт, и Кира выходят оттуда, и идут по школе. Такая суматоха, всюду люди из ЦКЗ, и полицейские… вот и шериф. Он подходит к Стайлзу, когда Скотт и Кира кивают ему, мол, пока, мы пойдем. Стайлз соглашается. Стайлз остается один. Он обнимает отца, и судорожно вздыхает. Тот хлопает сильными ладонями по его плечам и спине, в знак поддержки. Не получилось, шериф. Ему это не помогло. - Я еще останусь здесь, надо решить некоторые дела, - говорит Джон, отстранившись. Стайлз кивает. Стайлзу все равно. Его голова кружится-кружится, а перед глазами пляшут цветные пятна. - Ты сам не дойдешь, - словно из-под толщи воды говорит его отец, и слышится женский голос. Стайлза обвивают чьи-то тоненькие руки, но глаза его закрыты. Хотя почему чьи-то? Зачем ему глаза, чтобы узнать этот дурманящий запах лаванды? Зачем ему глаза, чтобы узнать прикосновения этой бархатистой, тоненькой, как пергамент, кожи? Зачем ему глаза, чтобы почувствовать руками эти шелковистые клубнично-блондинистые волосы? Он прижимает ее крепче к себе. Ему легче дышать. Картинки умирающих друзей, и мозгов киллера на своем лице медленно таят. Он открывает глаза. Лидия чуть отстраняется, и озабоченно глядит на него. Касается рукой его щеки, на которой запеклась кровь. - Пойдем-ка домой, Стилински. Ты устал, - когда они выходят на улицу, уже совсем темно. Но Стайлз потерял счет времени, Стайлз не помнил, что сейчас уже вечер. Ему казалось, все началось еще утром, когда успело стемнеть? Может как раз тогда, когда на его лице оказалась чужая кровь и мозговая жидкость? Или тогда, когда Малия не дала прикоснуться к себе? Или в тот момент, когда он до одурения, до бессилия бил кулаками, стирая кожу в кровь о стену хранилища, будучи уверенным, что его лучшие друзья уже мертвы? Стайлз не помнит, как они оказываются в его комнате. Он сидит на кровати, и глядит в стену. Лидия садится рядом, и поворачивает его лицо к себе. Он пытается рассмотреть выражение ее лица, но тут слишком темно, а голова слишком кружится. У нее в руках что-то вроде теплого влажного полотенца, и она осторожно, придерживая подбородок Стилински, начинает вытирать ему лицо. Прикосновения, схожие с чем-то абсолютно домашним, и теплым, неимоверно успокаивают. Он закрывает глаза, погружаясь в единственные приятные ощущения за весь день. Пальцы Лидии, и теплое полотенце скользят по его лицу, - по ровным скулам, вверх и вниз, по лбу, и по курносому носу, по родинкам, что на щеках, по подбородку, по губам. Лидия кладет полотенце на кровать, и берет лицо Стайлза в свои руки. Он открывает глаза, уже привыкшие к темноте, и видит ее лицо, видит глаза, сквозь которые на него ручьем льется забота, смешанная с чем-то более сильным, что она пытается упрятать в дальний уголок своего сознания. - Тебе нужно в душ, Стайлз. Я буду ждать здесь. Я никуда не уйду. Не волнуйся, - тихо говорит она ему, поглаживая щеку нежной, тоненькой рукой, от которой все еще так сильно, так невероятно сильно пахнет фиолетовой лавандой. - Ты должен сходить в душ. Я не могу смыть всю кровь. Иди, - говорит она, и Стайлз кивает. Он встает с кровати, и заходит в ванную комнату, чуть не врезавшись в дверной косяк. Душ действительно помогает ему. Правда сначала он включает совершенно ледяную воду, которая приводит его в чувства, а после уже спешно моется, наблюдая, как бордовые змейки чужой крови стекают в канализацию. Надевает свою домашнюю одежду, наспех вытирает волосы, и выходит. Лидия все еще сидит в темноте, и глядит в стену. Она поворачивается, когда он выходит, и с трудом улыбается. Даже сквозь темноту он видит, как блестят слезы в ее зеленых глазах. Стайлз вздыхает, и садится на кровать рядом с ней. Сказать честно, он безумно хочет спать. Но он боится, боится, что и она уйдет, подобно Малии. Что и она не даст прикоснуться к себе, что когда он проснется, ее уже не будет рядом. Поэтому он не уснет. Лидия поворачивается к нему, и Стайлз замечает ручейки слез на ее щеках. Он утирает их длинными пальцами, и она болезненно улыбается. Ее боль сводит его с ума. Она всегда сводила, - кто угодно, но не Лидия Мартин. «Если ты умрешь, я просто сойду со своего чертового ума» - вспоминает он свою реплику, произнесенную в этой же комнате. - Вы чуть не умерли, а от меня не было никакой помощи, - рыжеволосая девушка с омутами в глазах судорожно всхлипывает, и Стайлз прижимает ее к себе. Она кладет голову ему на плечо, а он обвивает ее руками, лишь бы крепче, лишь бы ей было легче. - От тебя всегда есть помощь, - он гладит ее по волосам, прижимая еще крепче, - Нет ничего важнее тебя, - он закрывает глаза, - Во всяком случае, для меня. Лидия перестает плакать. Лидия закрывает глаза, и хмурит брови. Лидия вцепляется подушечками пальцев в его майку, и приподнимается выше, утыкаясь носом в его щеку. Она обвивает шею Стайлза, и поворачивает его лицо к себе. Стайлз замирает. Он знал, что очень давно не говорил ничего подобного, потому что… у него ведь есть девушка. Или, наверное, была. Человек может очень долго обманывать себя; говорить, что ему легче, говорить, что ему хуже, говорить, что он счастлив, или несчастен, говорить, что он влюблен, говорить, что он разлюбил. Но есть три вещи, которые надолго не скроешь, и одна из них - истина. - Я люблю тебя, Лидия. Я всегда любил. Я всегда буду, - она ничего не говорит. Она молча глядит на него, не моргая, а он наблюдает, как ее абсолютно зеленые, большие глаза наполняются новыми слезами. Бесконечными слезами Лидии Мартин. Лидия тянет его за плечо, и опускает на кровать. Он глубоко вдыхает, а она обвивает его руками, и кладет голову ему на грудь, слушая частое-частое сердцебиение. Стайлз закрывает глаза, обнимая Лидию, и гладит ее по клубнично-блондинистым волосам. Нет ничего спокойнее этого момента, - воздух можно попробовать на вкус. Им не нужно больше ничего. Стайлз так устал. Стайлз засыпает. Его дыхание выравнивается, а движения останавливаются: одна его рука так и замирает у Лидии на волосах. И когда она чувствует, что он уснул, она до крови кусает губы, шепотом произнося такое нужное, - - Я тоже люблю тебя. И всегда буду. Бесконечные слезы Лидии Мартин оставляют у Стайлза на майке темно серые пятнышки, которые исчезнут вместе с этой девушкой еще до рассвета.