Эмбрион

      Кажется, будто бы меня перезагрузили. Сознание колыхнулось, а поток воспоминаний забил всё, что только возможно. Но больше всего потрясло то, что его больше нет.       — Отец... — сколько раз ещё картинка, посланная старушкой, о гибели Стоика Обширного будет меня навещать. Сколько бессонных ночей придётся мне пережить ещё из-за последних событий? Когда уже я приду в относительную норму?!       Сил не хватает ни на что, вид Беззубика начинает бесить, а руки дрожат от того, что не в силах ничего поделать. К Викингу и близко не подхожу, будто бы тот вовсе ненастоящий.       "И ведь это было в реальности?" — хотелось думать, что и это — выдумка, навеянная настоем, но, чёрт подери, нет.       Готти рассказала, что было правдой, а что — ложью. Много среди всего грустных моментов, но и хорошие присутствовали: мама теперь со мной. Наверное, звучит это трепетно и по-детски, но мне было приятно увидеть её, перестав наконец-то созерцать искажённую реальность. Я счастливо обнял её и не отпускал, казалось, целую вечность. Похоже, это удивило женщину, но, впрочем, знала бы Валка, какими мучительными были у меня последние дни. Оказывается, она куда-то улетала на пару дней, как раз в то время, когда я забеременел от фурии. Друзья меня и вправду поддерживали, действительно были рядом во время весьма странных родов, они и сейчас со мной, никуда не делись. И, будь не ладен этот мир, это чудесно!..       Со старейшиной после этого я не смог больше разговаривать, но до того, как она прекратила издавать любые звуки, рассказала о том, что на самом деле являлась некой ведьмой в третьем поколении и могла управлять некоторыми из событий, происходящих в дурмане моём. И отца именно она туда пририсовала. Сказала, что хотела дать мне ещё немного времени, чтобы побыть с ним рядом хотя бы в жалкой иллюзии, раз это невозможно в реальности. Я был благодарен и весьма обескуражен.       Это всё казалось одной большой сказкой, конец которой уже пришёл.       Но что теперь? Будет ли продолжение?       Хочется думать, что да, что это конец, предвещающий начало другой истории, в которой я стану заботливой мамашей для драконичка, в которой род ночных фурий разрастётся благодаря мне, где будут мир и покой, а вместе с этим — приключения, захватывающие дух и кружащие голову, как бы противоречиво относительно друг друга не звучали последние два перечисления. Ведь так приятно быть викингом, даже тогда, когда ты летаешь на драконе, даже тогда, когда рожаешь от него и теряешь близких. Ибо высшее искусство — ценить то, что имеешь.

Спустя месяц.

      Слышу, как ребята шепчутся у меня за спиной, а недавно мимо прошла Готти, хитро улыбаясь и поглядывая на Беззубика. Я решил выяснить, в чём обстоит дело, но идти к старейшине не хотел. Конечно же, мне были интересны все эти её ведьмовские способности, но я старушку даже чуть-чуть, самую крохотную малость, стал побаиваться, ибо уже слишком многое пережил из-за неё (ведь, если рассудить, решился бы я на передачу эмбриона от дракона, если бы не старания Готти?).       — Сомневаюсь, что он снова выдержит, нужен другой выход... — прошептала Астрид, но я чётко услышал её слова.       Хмурю брови, ибо почему-то кажется, что речь идёт обо мне.       — Эй, в чём дело? — спрашиваю у Рыбьенога, так как у него легче всего выбить информацию, да и таланта рассказчика у него не занимать.       Парень замялся, стал перебирать пальцами рук, а его глаза забегали из одной стороны к другой в поисках поддержки от друзей. Но, впрочем, тот решил расколоться (всё равно я бы обо всём узнал):       — Понимаешь... дело в том, что... в общем...       — Не тяни, просто расскажи, что происходит тут.       Остальные как-то странно глазеют на меня, что прям-таки не по себе становится. Отношения у нас слегка не те теперь, какими раньше были, до того, как я родил дракона.       — Кажется, Беззубик, ну... того.       — Что "того"? — переспрашиваю, хотя где-то в подсознании уже родилась мысль, которая меня ужаснула.       И она подтвердилась:       — Беременный. Снова, — Рыбьеног испуганно отошёл в сторонку. — Понимаешь, он ведь умрёт, если не... это... А никто больше не решится. Просто произошло какое-то чудо, из-за чего он теперь опять...       Дальше я не стал его слушать. Голова пошла кругом, ноги подкосились. Рядом оказался Беззубик, от чего мне стало ещё хуже. Я вспомнил, как он насиловал моё тело, вспомнил секс в полёте, живот, жуткую тягу к еде и каннибализму, потом роды. И я потерял сознание от одной мысли о том, что мне придётся пережить всё это снова.       Последнее, что успел сообразить в своей голове перед встречей с землёй, было: "К Готти больше не пойду".       Очнулся на кровати, возле меня сидела мать, держала за руку и нежно смотрела на меня, своего сына, такого слабого, такого хрупкого и абсолютно лишённого сил.       — Мама.       Валка улыбается и произносит:       — Не переживай, в этот раз я возьму на себя роды. Это не мужское дело, — и больше ничего не произносит. Впрочем, этого хватает. Спокойствие разливается на душе, хотя нет, очень скоро появится беспокойство за сохранность матери, мысли о том, что на её месте должен был оказаться я и что она не заслужила такого кошмара. Но ведь "потом" — это далеко, так?..       Мама касается губами моего лба, затем отпускает руку и уходит за дверь, останавливается в соседней комнате, судя по звукам её шагов. Слышу рёв Беззубика. Потом чувствую запах горелого. Затем стоны матери...