История Кристиэна Тэхи

Мельдин был откровенно ему рад, рад видеть старого друга. Но почему даже не предупредил, и нет охраны? А вдруг бы они с Майэ уехали куда? - Здорово! – облапил ветеран Рихана. - Ну что, новобрачный, где твоя половина? Я уж тут Майэру все уши прожужжал, какого ты скромника за себя взял! Проходи! Все было как обычно в поместье Мельдина, обильная трапеза, вино, веселая беседа за столом, но Рихан постоянно ловил на себе неприязненный взгляд младшего супруга Мельдина - Майэра. Смешливый блондинчик-потаскуха откровенно его раздражал. Никогда бы даже и не глянул на эту шулерскую харю. Ну, раз Мельдину нравится… Сколько же лет они женаты? Восемь вроде, и никогда Рихан не слышал ни слова разочарования от друга, стоило признать. А Майэр, как и в первый месяц после свадьбы, все так же смотрел на своего супруга с обожанием и уважением, и Мельдин позволял тому все. - Хренова-то выглядишь, пьешь что ли опять? – пристально посмотрел на него Мельдин. Рихан пожал плечами, выразительно покосившись на Майэра. Если и есть дело, то обсуждать его при сопляке он не будет, но поговорить с другом, который был дороже брата, хотелось, может выручит чем. - У меня нет секретов от супруга, - улыбнулся Мельдин, целуя руку младшего, но блондин фыркнул насмешливо и вышел из комнаты. - Случилось что? – придвинулся Мельдин. – С маленьким? Рихан замотал головой, уткнувшись глазами в потолок комнаты. Как рассказать? - Значит, правда. Ну, так как? Хороший ведь мальчишка, мне сразу понравился, редкое сокровище ты себе отхватил. - Да уж, редкое так редкое. И чем он тебе так хорош, Мельдин? – осведомился Рихан. - Мордашка смазливая? - На смазливую мордашку ни тебя, ни меня не купишь, Рихи. Он же то, что ты и искал - чистая доска, пиши, что хочешь, глаза ласковые, видно, что не капризный. Только вот на кой черт ты его своим проклятым жрецам отдал, не понимаю. Эти кастраты изуродуют любого. - Не богохульствуй. Они служители, им виднее. Так положено по традиции. Там его обучили всему, что надо, даже перестарались, – усмехнулся Рихан. – Он теперь лежит с голой задницей на постели и рассуждает, что есть грех, а что не грех. Круглое лицо Мельдина расплылось в довольной улыбке. - Ну, так ты, кажется, наступил на собственные грабли! – расхохотался он. - Твой Кристиэн ответственно подошел к обучению. - Чересчур. И не с той стороны. - Что ты ходишь вокруг да около, Рихи? Выкладывай как есть, не зря ж приехал! – посерьезнел Мельдин. - Он не желает подчиняться мне в постели, в первую ночь мне пришлось его связать, – отчеканил Рихан. У Мельдина брови поползли на лоб, отставной офицер утер пот, присвистнул. - Это судьба, Рихи. Если твой второй супруг вырывается от тебя в спальне и пытается набить морду, то дело, скорее всего, в тебе. Надо же, скромник Кристиэн оказался вторым Скаем? Неожиданно. Смешно даже. - Обхохочешся, Мел. Нет. Все гораздо смешней. Какое тут «набить морду»? Он едва под себя не нагадил со страху. Орал и вырывался так, как будто я его кастрировать там собрался. - Погоди, - голубые глаза Мельдина сузились, - и ты его связал, так что ли? - Да, а что, я должен был уговаривать его раздвинуть ножки? Стоять с хером и уговаривать, чтобы не трясся? Как будто он впервые узнал, что его после свадьбы трахать будут! Мельдин потрясенно молчал. - Рихан, - тихо сказал он, - опомнись! Что с тобой случилось? Это же девственник. Понятно, что он боялся. Мало ли что ему в монастырях говорили, он же никогда не видел этого своими глазами. Это же его первый раз. Волнуется, боится. Можно же было успокоить, приласкать. Ты же сам говорил, ему всего восемнадцать. Я тебя не узнаю. - Он раздражает меня, – Рихан, казалось, не услышал друга. - Приедешь домой, а там это личико скорбное, страдальческое. В спальню придет, в подушку ткнется, мол, на, подавись, супруг! Я устал от его страха и тупости. Маленький лицемер заявил мне, что ложь в постели это больший грех, чем непокорность и поэтому мне придется терпеть это бревно. - Рихан, - пожал плечами так ничего и не понимающий Мельдин, - ты хотел скромного набожного юношу? Ты его получил. Или ты думаешь, что он с улыбкой раздвинет перед тобой ноги, после того как ты связал его в первую брачную ночь? - Если бы он меньше думал про свою задницу и больше про меня, все было бы хорошо! Лег бы и раздвинул, сделал бы то, что захочу я! - Твои чертовы жрецы, - начал выходить из себя Мельдин, - кажется, сожгли тебе разум! Я тебе говорил, не связывайся с ними! Нет же! Ты взял себе спутника жизни или куклу в постель? Тебе жить с этим парнем, а ты сразу уничтожил его! И ты хочешь опоры в доме? - Я хотел другого, Мел. После Ская, после того, что было перед ним и после, и с ним. После этого урагана. Я думал, что с Кристиэном все получится, это же не Скай и не тот… Я делал все правильно, сразу расставив акценты. Я не дотронулся до него до свадьбы, как и следовало по традиции. - Да причем тут твои сраные традиции? Ты сам не веришь в это! – взорвался Мельдин. - Ты с молитвенником хочешь спать или с живым человеком? Ты хоть раз спросил, что он чувствует и понимает, что он хочет? Почему он боится тебя? По хорошему, ему до брачного возраста еще бы года два, а то и три, чтобы ума набрался. А его, небось, даже и не спрашивали, пересчитали выкуп и всучили, как щенка. Ты старше его вдвое, а у меня разница с Майэром всего шесть лет, и то я долго за ним ухаживал. Тебе его постепенно надо приучать к себе, а не сразу ставить пред своими фантазиями - он не солдат! Я вот что тебе скажу, Рихи, и можешь плюнуть мне в глаза, если я не прав. Ты сам себя обокрал на этот раз. Свою же первую ночь с супругом новым в дерьмо обратил. Сам. Или тебе было наплевать и главное кончить? Тогда бы ты тут не жаловался, я тебя знаю. - Какой ты умный, Мельдин, - скривился Рихан, - сразу все расставил по местам. А тогда какого хера ты в первый раз в двадцать семь женился? - Не нравился никто, - развел руками Мельдин. - Меня не привлекают ни юные бессловесные мальчики, ни оторвы типа Ская. Но зато, когда я сюда из Ланки еду, точно знаю, что меня ждут, будет еда и что-нибудь новое ночью, что за меня молятся, когда я в бурю попадаю. А ты помнишь себя четыре года назад? Когда ты возвращался в усадьбу, только и думал, не случилось ли чего? Не убил ли твой Скай кого, и не перерезал ли себе вены, в очередном приступе злобы к тебе. Теперь у тебя все устаканилось, если посмотреть, а все равно не завидую. Приедешь, нагнешь и отымеешь своего Кристиэна, пусть ревет дальше. Опять не то? Сам виноват. - Не знаю, - Рихан смотрел в пол, судорожно сглотнул. - Может и нет. Вернусь завтра домой, а он умер. Я избил его позавчера. Мельдин ошарашено застыл, забыв, что хотел сказать, лишь смотрел на друга, не в силах справится с изумлением. - За что? – только и смог спросить. - Все за то же. И тогда Мельдин ударил кулаком по столу, на деревянной столешнице подпрыгнули и звякнули тарелки, опрокинулся графин. - Тебя уже ничем не пронять! Ты безумен, Рихан Айэ, а твои фанатики еще и добавляют масла в огонь! Тебе мало того, что случилось со Скаем? Сколько прошло времени с вашей с ним свадьбы? Половина года? Но это был Скай, сложно судить, кто из вас кого первым угробил бы. По тебе был противник. А этот? Рихан? Ты же раньше не бил детей, да и помню, пленных не пытал. Да, Атору мы потрепали, но за дело, и там такие ублюдки были. Но Кристиэна-то ты за что? Три недельки прошло, а следующего ты убьешь сразу на пороге храма? - Следующего не будет. Либо этот, либо никто. А того уже не вернуть никогда, – Рихану стало стыдно и почему-то легче. Как баба, приехал, стал плакать в жилетку. Стареет? - Надо же? Я тебе еще восемь лет назад сказал, что если не удалось с тем, то лучше и не надо! Или время залечит или любовь пройдет. Не прошла, значит. А теперь ты свою неудачу срываешь на этих? Юнец Кристиэн платит собой за чужой отказ? Скажи, он тебе-то хоть чуть нравится? - Не знаю, мне кажется я с ума схожу, – криво усмехнулся Рихан, - тут ты прав. Я иногда так его хочу, сил нет, а как морду эту кислую представлю, так убить хочется. Из жалости. Нравится, значит. - Тогда не сиди тут! Вали живо домой, проси прощения. Как – придумаешь. Твой Кристиэн чудо, он простит, да и молод еще, обиды помнить. Тебе такая удача с неба упала, а ты... Спроси его, нравится ли ему? Езжай. - Какой красавец послушник! – офицер-гвардеец восхищенным взглядом проводил юношу, поклонившегося на своем пути священнику. - Забудь о нем! – оборвал монах восторг. – И даже не вздумай приближаться к нему, Тэльдо! - Что такое, – расстроился воин, - уже просватан? Так ленты вроде нет! Славный мальчик, только грустный очень. - Забудь, я сказал! Если не хочешь неприятностей, не думай даже о нем! Он не просватан, но брака ему уже хватило! И чтобы я тебя около него не видел! - Настоятель, с чего бы такая тайна? Собираете лучших со всей провинции, а даже и не посмотри? – нахмурился Тэльдо. Священник замялся, смягчил голос. - Смотри на кого угодно, но не на него. Этому мальчику такая доля выпала, что лучшим местом для него будет пока монастырь, пока не заживут раны. Если заживут. Прошу по-хорошему, не надо. - Ладно, раз уж такая история мутная, - покладисто согласился Тэльдо. «Но посмотреть то можно?» спросил он сам себя и себе же утвердительно ответил. Кристиэн почти не вставал с постели. Два дня он не приходил в сознание и лишь на третьи сутки стал чуть-чуть выплывать из забытья. Проснулся от боли во всем теле, даже казалось, что дышать больно, а голова болела и вовсе невыносимо. Жарко, повернуться невозможно, тело, словно не его, каменное. Но камни не болеют. Любое движение несло с собой боль и Кристиэн старался снова уснуть, чтобы не чувствовать ничего, а яма забытья все равно казалась ему вонючим болотом, но это было единственным убежищем. - Ну, пей, надо выпить, Кристиэн, – откуда-то издалека скрипучий голос. Кристиэн искал в себе силы, мотал головой, не разжимал зубы. Нельзя. В этом доме ничего нельзя пить и есть, чтобы не давать поводов к упрекам. Очень больно избитому телу, а еще больнее на душе, где теснились вопросы и плач. В чем он опять провинился? Рихан его ненавидит, так зачем взял? Почему в монастыре наказывали за то, что супруг приказал ему делать? Кто из них врет? За что? Жарко. Потратили столько дров на его комнату, а дешевле оставить в покое и дать умереть. Было бы всем лучше. Никто не заплачет и не расстроится, ведь Сэт уже получил свою Лаиссу. *** Рихан бросил поводья коня подбежавшему слуге и, не обращая внимания на приветствия и вопросы, прямо в сапогах, прошел через весь дом, в спальню младшего. Он почти не делал перерывов в дороге, торопясь домой, чтобы не услышать страшные слова – «умер». На этот раз не услышать. - Плохо дело, сайэ Рихан. Я ничего не могу поделать. Он не ест и не пьет, а если и удается впихнуть обманом, то толку никакого. Живот, кажется, не принимает. Только успевай таз подставлять. Все же отбили. Может из города кого позвать? – Лекарь семенил рядом, стараясь попасть в широкий шаг герцога. Рихан едва слушал, поняв только одно слово, самое первое – «плохо», распахнул дверь спальни. Так и есть. Посеревшее худое лицо в подушках, обметанные жаром губы и воспаленные веки, дотронулся до лба. Да он же горит! А в комнате холодно. - У нас дрова кончились? – плеть опустилась на щеку управляющего. - Или ты эту комнату с псарней перепутал? Быстро! Безрукие сволочи, кроме синяков ничего залечить не могут, да и те херово! Рихан сдернул одеяло со спящего юноши, поморщился от запаха. Да за кого тут держат его Кристиэна? - Девир! – заорал Рихан, возвращая управляющего. - Мать твою! Почему тут вонь? Это мой супруг, если кто не понял, а не блядь уличная! Так какого хера грязь и сквозняк в комнате? Я отдавал приказ лечить, а не заморить! У него жар, почему, я вас всех спрашиваю? Что, головы лишние, так быстро исправлю! - Мы делали все, что могли, - взмолился управляющий. - Белье сменить не могли? Если ты, боров, не можешь, так я сам займусь, а ты уматывай отсюда! Баню, вино, белье, дрова и жаровню. Сейчас. Досадуя на самого себя, Рихан стащил с Кристиэна ночную рубаху, насквозь промокшую от пота. Все в синяках – живот, грудь, плечи. Да, он же не помнил себя тогда. А еще жар, наверняка же застудили, гниды, даже еду в беспомощного впихнуть не могут. Вот так, хорошо, в бане жарко, а Кристиэн не заметит разницы в тепле. Кристиэн всего лишь раз раскрыл глаза, но Рихан успел перехватить взгляд, прежде чем веки снова сомкнулись. Так вот, значит, как выглядит кошмар наяву? Котенок наверняка решил, что супруг ему снится, и сон этот явно не из приятных. - Одеял у нас тоже нет? – язвительно осведомился, едва сдерживаясь, Рихан у слуги, но тут же притащили ворох шерсти. Он закутал Кристиэна в самое плотное покрывало и выгнал всех из спальни. Жаровня, мед, вино и пряности есть. Да, задача не из простых, зря на лекаря наорал – Рихан безуспешно пытался заставить супруга выпить горячего. Подносил кружку к крепко сомкнутым губам, пытался разжать челюсти – пара капель все же упала в горло. Кристиэн закашлялся, задыхаясь. - Ну, что я еще должен сделать? – сам себя раздраженно спросил Рихан. Ладно, к черту. Улегся на узкой койке, надо будет приказать сменить ложе, прижал к себе шерстяной жаркий кокон. «У нас все наладится, правда, котенок?» *** Кристиэн проболел до зимы. Синяки давно сошли, а вот внутри болело по-прежнему, да еще и простыл. Рихан отправлял в Ланку охрану за бумагами от наместника и лекарствами, не покидая поместья сам. Сам занимался Кристиэном, уверившись в бесполезности домашнего лекаря, доставшегося ему с поместьем при покупке. Почему-то приготовление отваров, настоек доставляло удовольствие и успокаивало, он читал книги, выписывал оттуда рецепты, не жалел денег на самые дорогие ингредиенты. Но дела больного шли медленно. Почему-то котенок напрочь отказывался от еды и питья, истязая сам себя, готовили бульоны, но заставить Кристиэна их съесть, даже Рихану было иногда не под силу. Он щупал впалый живот младшего супруга – может и вправду что-то повредил? Когда касался правого бока, Кристиэн стонал от боли. Виноват, да. Рихан был честен сам с собой. Он сам совершил грех, не меньший, чем Кристиэн. Дал сильную волю ярости, и позволил злобе превысить справедливость. И Мел прав, можно наказать за проступок, но не бессмысленно избивать, не в силах ответить на слова. Сам оказался дураком, перехитрил самого себя. Скай бы защищался, нападал, а этот даже не закрывался. Кристиэн метался в беспамятстве, что-то бормотал, плакал, Рихан сначала пытался понять приморский акцент, за которым котенок перестал следить, а потом бросил. Пусть шепчет, что хочет. И так понятно, что ничего доброго не скажет. Зато Рихан сам разговаривал с ним, ничего, что не слушает и не отвечает, зато рассказать можно всякое, как Атору брали, и что после этого снилось. Можно толочь траву в ступке и просто говорить. Не осудит. Рихан почти совсем перебрался в комнату младшего, как любой офицер, он всегда мог отказаться от роскоши. Они умещались вдвоем на ложе, самое главное. В одну из ночей он проснулся от крика. Кричал Кристиэн, хрипло и надсадно, срывая горло, не очнувшись от сна. Кошмар приснился или вспомнил что-то? Рихан притянул к себе сверток из одеял и Кристиэна, зашептал тому в ухо: - Тихо, я здесь. Не бойся. *** Он надоел Рихану со своими слезами и страхом и его вернули родителям и серым храмам. Ненавидящий взгляд Сэта, но все по закону. Священники засвидетельствовали, что младший супруг герцога Рихана Айэ не исполняет клятвы, данной при обручении, и обрили ему голову. Черные косы упали на серые храмовые плиты. Серебряную брачную цепочку на шее сменил медный храмовый ошейник, где выбито его имя и руна преступления. Он слушал проклятия матери, разъяренный рев Сэта и плач Лаиссы, которая носила дитя, а видел перед собой всего лишь пустой насмешливый взор Рихана. В храмовой общей спальне, где жили еще полсотни подобных ему, было невероятно холодно. Он мерз, сворачивался на тонком одеяле, брошенном прямо на пол, а утром его вывели на ступени. Он сидел, обняв колени, как другие, а меж ними бродили редкие посетители да матросы, чьего жалования не хватало иногда даже на храмовых рабов. Послышался звон серебряной монетки, упавшей в чашу жреца и Кристиэна потянул за руку мужчина, на которого он даже не посмотрел. - Пойдем, шлюшка, отсосешь мне в уголке! В подворотне, где кисло пахло помоями, его поставили на колени, заставляя раскрыть рот. Покупатель со стоном кончил и сжал сильными пальцами челюсти юноши, заставляя проглотить семя. - Сымай штаны! - Дрянь у вас, а не шлюхи! Небось, не то, что супруг, а даже и приличные храмы то от него отказались? Все дешевите! Дождетесь, - его снова швырнули на ступени, окровавленного. - Поди сюда, Кристиэн! – подозвал его жрец в серых шерстяных одеждах. Кристиэн пополз к нему, потому что встать не смог. - Смотри, видишь?! – жрец повернул его лицом к идолу. В серых храмах были другие изображения богов, нежели в белых. Но в белые святилища допускают только порядочных людей и говорят им о любви и добре, а серые храмы, с оскаленными пастями богов и проклятьями, для таких, как Кристиэн. - Смотри! – тряхнул его за плечо жрец, указывая на детородный орган идола, огромный, каменный. – Скоро обряды! И если я услышу еще одну жалобу на тебя, именно ты окажешься там, пока твою дырку в колодец не превратили! Кристиэн в ужасе вскинул взгляд. У статуи было лицо герцога Рихана Айэ. **** Он очнулся к рассвету, но за окном еще было серо, повел тяжелой головой и понял, что выбраться из постели не так-то просто. Его закутали крепко в толстое одеяло и прижали к себе. Кто? Кристиэн перекатил голову по подушке, оборачиваясь, чтобы разглядеть и дернулся всем телом. Двумя руками его прижимал к себе, спавший с ним одной постели, Рихан. Герцог, почувствовав сквозь сон сопротивление, еще сильнее сомкнул ладони, и Кристиэну не осталось ничего другого, как рассматривать спящего супруга. Надо же, думал Кристиэн, когда спит, похож на нормального, даже красив. Светлые длинные ресницы, лицо спокойное, густые волосы растрепаны, расслаблен. Может Рихану и стоит все время спать? Но почему он тут? Ждет, пока супруг умрет? Боится пропустить? Ох, лучше не вспоминать. До следующих побоев. Что же, если так пойдет и дальше, то недолго останется. Кристиэн шевельнул рукой, все же стараясь выбраться из шерстяного плена, потрогал шею, не ощущая привычной тяжести цепочки. Похолодел от ужаса – ее не было! «Доплакался!» - первое, что подумал юноша, поняв, что обозначает отсутствие брачного знака. Значит, это был не сон. А Рихан стережет его, чтобы не сбежал. Но как ему сбежать, если все тело болит? Кристиэн сильнее завертелся в одеяле, высвобождаясь. Эта возня и разбудила Рихана. Герцог поморщился, открыл глаза и Кристиэн, которого застигли врасплох, замер. - Тихо, тихо, - прошептал Рихан, - или надо чего? Кристиэн в ужасе замотал головой. Ничего мне от тебя не надо! - Тогда спи, утром поговорим, – зевнул Рихан, снова притискивая его к себе. До утра Кристиэн протрясся как в ознобе. Забытье, теперь такое желанное, никак не приходило снова, лишь слабость в теле, а Рихан, как назло, сладко спал, уткнувшись лицом ему в волосы. Наконец, через несколько часов, показавшихся Кристиэну бесконечностью, герцог изволил проснуться. Кристиэн круглыми карими глазами следил, как супруг одевался, к его удивлению - Рихан спал в подштанниках. - Так что, котенок, выспался? – спросил герцог своим обычным голосом. Кристиэн спрятался в одеяло. Уходи, прошу! Уйди! Все ясно. Впрочем, предсказуемо. Если раньше, правда, котенок хотя бы говорил, то теперь вообще пришиблен. «А чего ты хотел?» - спросил сам себя Рихан. Он, удивляясь самому себе, чуть помялся у стола, зачем то перестегнул пояс. - Вот что, Кристиэн, - герцог присел на край ложа, откинул шерстяное одеяло с зажмурившегося супруга. - Да посмотри ты на меня! Кристиэн, я был неправ. Рихану тяжело далась эта фраза, но выражение в глазах младшего стоило усилий. Удивление, недоверие, растерянность. - Я сам нарушил традиции, излишне принуждая тебя. Грех и на мне, я обещал тебе защиту. Давай начнем все сначала, Кристиэн. Кристиэн потрясенно молчал. Что же случилось за то время, что он валялся без сознания? Кто подменил ему Рихана? - Ну, что скажешь? – Рихан взял его руку в свою, погладил, а Кристиэн едва не сжал пальцы. - Хорошо, - тихо прошептал он. Разве у него есть выбор? Кристиэн закашлялся - голос не слушается, но и это cойдет. Рихан закрыл глаза. Кажется, получилось. Пара нехитрых слов, и он твой, как и предсказывал старина Мельдин. Но сейчас надо думать о другом, с кровати котенок встанет очень нескоро. - Я снял с тебя пока цепочку, она на столе, - кивнул герцог, - чтобы не мешала. Давай завтракать. Кристиэн умылся теплой водой, которую подали слуги. Невероятно приятно омыть лицо и руки. Принесли завтрак. Как же? Он поклялся себе, что не притронется в этом доме к пище. Тэльдо с трудом находил себе место в монастыре. Какого черта настоятель тянет с ответом, дни проходят! Да и молчаливый красавец послушник не давал ему покоя. Какая тайна связана с ним, что его так ревностно охраняют? Цепочки нет, значит ничей, ленты тоже - никому не обещан. Так почему с мальчиком нельзя даже завести беседы? Он не сделает ему ничего плохого. Разве спросить имя не вежливо? Юношу он встретил в саду, тот собирал яблоки в корзинку, небольшую, как раз по его хромоте. Тэльдо долго наблюдал издали: младший нагибается, рассматривает плод, вертит в тонких пальцах, и только потом кладет в корзину. - Не угостишь яблочком? – Тэльдо выступил на дорожку, неожиданно для послушника. Юноша отступил на шаг, беспомощно оглянулся и только тогда протянул корзинку, смотря карими глазами куда-то мимо офицера. - Спасибо! - Тэльдо выбрал самый спелый плод, надкусил. – Добрые в этом монастыре послушники. Как тебя зовут, дитя? Юноша молчал, почему-то испуганно глядя на офицера, нежные щеки побелели. - Не бойся меня, – эта робость пришлась по душе Тэльдо. Он улыбнулся юноше, подмигнул. – Просто скажи свое имя, чтобы я знал, вдруг посватаюсь? Юноша вдруг выронил корзинку, яблоки раскатились по земле, вскинул взгляд на Тэльдо и офицер сам вздрогнул, заглянув в карие, полные звериного ужаса, глаза. Так смотрят собаки, прежде чем их ударят люди. - Ну, что же ты?! – рассмеялся нервно Тэльдо. - Эй! Постой! Но юноша уходил быстро-быстро, насколько позволяло увечье, почти бежал. Вот и пойми эту молодежь! - Ну, и почему ты не ешь? Рихан укусил кусок хлеба с маслом, а Кристиэн просто смотрел на поднос, где была миска с кашей и отвар на меду, большего он съесть пока не мог. Желудок прыгал и вопил, требуя своего, но Кристиэн держался, помня урок. "Ах ты, черт!" - выругался про себя Рихан, наконец-то догадавшись о причинах голодовки младшего. Так вот, значит, в чем дело. Гордый все-таки, раз даже в беспамятстве отказывался. - Забудь все, что я говорил и поешь нормально, - спокойно сказал он. - С ложки кормить не собираюсь, но лучше ешь. Кристиэн проглотил уже остывающую кашу, мягкую, специально для него сваренную. Он уже ходил по комнате, жарко натопленной, одетый в длинную риханову шерстяную рубаху, грелся у камина, пил отвары. Жар и кашель не желали оставлять его в покое, мучили постоянно, особенно по вечерам. Брачную цепь он так и не одел, но кольцо снова заняло свое место на пальце. Что случилось с Риханом? Почему человек, еще недавно насиловавший его и бивший, вышвырнувший из спальни в первую брачную ночь, вдруг так переменился? Просит прощения, выхаживает? Боится потерять? Неужто? Но Кристиэн уже и сам не чувствовал той жгучей обиды, что была до болезни, может ее сжег жар, а может стерло время. Но довериться совсем? Вдруг ударит снова… Рихан успокоился. По ночам теперь он прижимал к себе младшего, слушал дыхание Кристиэна и думал, что так вообще-то и хотел - уюта. *** Герцог подозвал охранника, строгого южанина, сунул тому в руки кожаный тяжелый кошель с серебром, сбивчиво дал указания, а вечером на столик спаленки Кристиэна легли листы бумаги, кисти, краски, карандаши и мел. И это были не те дешевые краски, что покупали в Приморье, а яркие, на масле и минералах. - Мне надо уехать в Ланку. Скоро зимний праздник, надо сделать распоряжения и закрыть все дела. Меня не будет неделю, а это, чтобы ты не скучал, котенок. И не забывай о молитвеннике, – бросил Рихан. Кристиэн, ошалев, смотрел на богатство, выложенное на столе, и вдруг улыбнулся. Широко и радостно, плеснув жаром карих глаз. - Спасибо! Надо же, он даже умеет улыбаться! Красиво, ничего не скажешь. - Ладно, котенок, не тоскуй, – Рихан впервые за все время болезни, обнял его и Кристиэн сам прижался к нему всем телом. Впервые он не скучал и не боялся. Как Рихан узнал про краски? Или он сам проговорился? Кристиэн сначала не решался дотронуться до роскошных плотных листов, махрил пальцем беличьи кисти, открывал баночки с красками, принюхивался к волшебным запахам. Нарисовать теперь можно было все, что угодно. Часами он сидел на широком подоконнике, кутаясь в шерсть, всматривался вдаль, в низкое небо, пока не начинали болеть глаза. Скоро ляжет снег, совсем скоро. А оказывается, он тоскует. В Ланке было уже нестерпимо торчать. Рихан завершал годовые дела, подписывал последние письма, тратил деньги и заказывал все, что понадобится для праздника зимнего солнцестояния. Много гостей не будет, только Мельдин и его младший. Они вчетвером отлично проведут праздники. Рихан не любил чужих людей в своем доме, даже это поместье выбрал из-за того, что оно далеко от города и те друзья-приятели, что досаждают в городе, не поедут в глушь. Скорее бы домой, там, в комнатке на втором этаже, ждет Кристиэн, в чужой, великой ему рубахе и наверное улыбается. Да уж, слезы ему идут меньше, чем смех. Всего лишь пустячный подарок, Скаю он дарил и золото, и дорогую одежду, а тот лишь злобно щурился и портил подарки, а этот улыбается лучше Ская и даже наверно лучше, чем…