История Кристиэна Тэхи

Тогда, много лет назад, жарким летним месяцем, они наконец-то взяли столицу Аторы – грязный пыльный городок Истер. Был получен приказ из Тэлеты – казнить мятежников и получить городские грамоты, дающие власть, и главное, разорить все монастыри. Второе поколение императоров изменяло обычаи, смягчая давление храмов и жрецов, упрощая обряды, и самое главное, что не простила им Атора, в которой всегда были самые строгие ревнители традиций, разделила храмы на белые и серые. До этого, издавна суд и радость жили в одном доме, преступники сидели на тех же ступенях, по которым легко взлетали танцоры, оберегаемые судьбой и людьми. Да и брачное обучение превратилось у имперцев лишь в то, что младших учили быть приятными и любезными компаньонами. Рихану было все равно наплевать на все тонкости тогда, вокруг все горело, умирало, но он упорно шел вперед, не щадя ни себя, ни врага. Он жалел лишь о том, что война заканчивается, а значит, если его не убьют, то придется возвращаться домой, жить дальше. Как? За эту кампанию он смог достичь звания командующего армией Аторы, начав карьеру с тысячника. Но он даже не дочитал до конца алую грамоту, доставленную из столицы, прямо в самое военное пекло. Плевать было и на ропот старых офицеров, которые были возмущены, что такая честь оказана мальчишке. В Истере его встретили молитвами, когда он вошел в главный городской храм. Уже никто не сопротивлялся, было ясно, что война проиграна. Жрецы внимательно слушали императорские распоряжения, а потом предложили другое. Они отдадут грамоты и ключи только тому, кто примет старую веру и отречется от обычаев, оскорбляющих богов. Иначе все будет сожжено, и империи достанутся лишь трупы и руины, обгорелые корешки книг, вместо мудрости. Еще три дня назад, услышав такое, Рихан не думал бы ни минуты, отдав приказ на разграбление. Но с ним говорили долго, очень долго, незаметно он рассказал любезному брату Найгеру всю свою нескладную жизнь, и ему снова захотелось жить. Разве брат Найгер не прав – Рихан молод, у него блестящая карьера, так стоит ли ломать себя и мешать грязь дальних провинций, а избранники, действительно, наживное дело. «Все пройдет, верь нам и богам, мы поможем тебе и направим», так утешал его брат Найгер и его единоверцы и Рихан поверил. «Такое решение выгодно всем, сайэ Рихан, - убеждали его, - ты привезешь в империю все бумаги, а мы останемся живы, у вас много земли, неужто не найдется местечка под усадьбу беженцам?» Он принес Атору императору в зубах, как верный пес, но Рихан еще не знал, одевая под рубашку ритуальные серебряные треугольники, каким кошмаром это обернется для него. **** Кристиэн тоскливо сидел в почти полной темноте, в отчаянии. Холодно, хочется есть, узнать, что с супругом и когда его выпустят из этой норы? Не оставят же тут навечно! В двери звякнул засов и мальчик очнулся от оцепенения. В келью вошел молодой монах, едва ли старше самого Кристиэна. - Здравствуй, скажи пожалуйста, - светло улыбнулся Кристиэн, который уже был рад увидеть любого человека, - когда… Хлесткий удар по губам оборвал вопрос, Кристиэн охнул, схватился за лицо, закапала кровь. - Замолчи, имперская дрянь! – гортанно ответил послушник, ставя глиняную миску прямо на пол. - Заткнись и жри! За что? Ему даже не дали спросить! Кристиэн задохнулся от обиды, слезы сами собой текли из глаз. Почему его ударили? Что тут за люди и почему ему постоянно напоминают, что он имперец, что в этом такого? Да, он родился в Приморье, что из этого? Разве оно хуже, чем эта злая земля? Голод уже не мучил его, да и трудно есть разбитыми губами, даже умыться нечем, не тухлой же водой. *** В этом году, действительно, все было по другому, Рихана слушали без особого интереса, даже рассказ о том, как ему удалось списать казенные деньги за землю храмовой усадьбы, вопреки надеждам герцога, не произвел на монахов никакого впечатления. Монахов, казалось, не интересовало ничего, словно выводы о грехах и делах герцога Рихана Айэ ими были уже сделаны. Попытки Рихана узнать о том, что с Кристиэном, были пресечены в самом начале исповеди, но когда речь зашла о свадьбе, то братья, во главе с настоятелем Найгером аж заерзали от любопытства и нетерпения, ловя каждое слово герцога. Все, что касалось непосредственно Кристиэна, Рихана просили уточнять, повторять, рассказывать все, с того дня, как он заприметил будущего супруга на смотринах. - Смотрю, а середь толпы мальчишка, чудный такой, тоненький. Он другой был, сразу видно, глазки в пол, будто не в столице. Ну и пришел я потом свататься. Все по обычаю. - Ты устроил ему осмотр. В столице это запрещено, говорят, имперцы слишком развращают младших. Так как? – поинтересовался брат Найгер. - А что мне было делать? Иначе бы вам обязательно донесли о том, что я снова женился на шлюхе! – съязвил Рихан. - Это и так очевидно, – не понял иронии настоятель. - Так как это было, понравилось тебе? Рихана передернуло. Какой идиотский вопрос! Пунцовый от стыда котенок, его алчный братец, что готов был вывернуть младшего наизнанку перед щедрым покупателем, распластанное на столе тощее тело, жалко дрожащее от чужих слов и взглядов, в которое лезут настойчивые пальцы лекаря, и ведь нужно было играть свою роль. Наверное именно тогда котенок возненавидел его. - Кому приятно, когда при всех в задницу лезут, да и смотрел без удовольствия. Отвратительный разговор, даже про Ская они не спрашивали такого. Ведь они выведают все, вплоть до того, в какой позе он имел Кристиэна, с их настоек разум сам плавится, ложась словами на язык. Настоятель белого монастыря вздохнул с облегчением, только что уехали очередные дознаватели. И снова ни с чем. Что же верхняя канцелярия хочет от калеки? Эти бессмысленные допросы, где спрашивают, а допрашиваемый молчит, едва ли не с жалостью смотря на дознавателей. Даже если произойдет чудо и Кристиэн сможет заговорить, то вряд ли от него что-то добьются. Их расчет предельно ясен и очевиден любому, кто знает о деле – вызнать все, про Рихана Айэ и о том, что связано с Аторой. Свидетели и обвиняемые, а их теперь несколько, все как один, подтвердили, что Кристиэн не знал ничего про заговор и еретиков. Но теперь канцелярии зачем-то понадобился и сам несчастный мальчик. Ясно как день, что никакой ереси в нем быть не может, они принимают за нее то упорство, что непонятно мирским людям, и очевидно тем, кто верит и направляет верующих. Юноша поступает абсолютно верно, отказываясь предать своего супруга, какой бы мразью тот не был. И может его упрямство и молитвы хоть чуть помогут еретику раскаяться? Настоятель даже смел спорить с дознавателем Элвианом по сему поводу: - Ну хорошо, представьте себе, что вам удалось вырваться от подонка, насильника, от которого никогда не видели ничего доброго. Правосудие вступилось за вас, арестовав негодяя и тут, вы отказываетесь от защиты, просите снисхождения к преступнику. Как это понимать? - Вы все передернули, уважаемый, - рассмеялся настоятель, - мальчик никого не просил и не сказал не слова. Он даже не защищает своего супруга. Он просто отказывается подписать развод и документы, подтверждающие вину Рихана в ереси. И тут он прав – о том, что Рихан Айэ еретик и предатель мальчик не знал, про договор ему было неизвестно, его просто ставили перед неизбежным. Разве он мог отказаться от обучения в монастыре еретиков? Нет. Мы сами виноваты в этом – воспитываем младших зачастую бессловесными слугами, которые не знаю о тонкостях веры и о политике. Вы же сами допрашивали его родителей и брата – темные люди, глухие, даже странно, как у них мог появиться Кристиэн с его светом. Потом, главное обвинение – политическое, а не семейное. По-моему, мало кто помнит, что первое обвинение было в жестокости к младшему, в страшной жестокости. Кому теперь это интересно, на фоне сговора с аторцами? А этот мальчик чист и благороден, несмотря на пережитое. Он дал клятву быть с супругом в любой ситуации и соблюдает ее, а не бежит прочь, бросив старшего. Счастья им не выпало, а вот горя предостаточно. Я даже боюсь подумать о том, что будет, когда вынесут приговор. - До приговора еще очень долго, мы не все выяснили и не всех потеребили, настоятель, – усмехнулся Элвиан, - но вы весьма романтичны и наивны. Сами подумайте, какой смысл мальчишке держаться за супруга? Тот будет осужден и казнен, это уже, конечно, очевидно. А если канцелярия посчитает и Кристиэна еретиком, то он разделит наказание с супругом. Хотя даже мне жалко его. Рихан его выгораживает всеми силами – мол, невиновен «котенок», и все тут! А бил за то, что отказывался жить по старым обычаям. Получается, что они стоят друг за друга. - Вы еще скажите, что они сговорились, - хмыкнул настоятель, - если бы комиссия захотела, она бы сама признала брак несостоятельным. Кристиэн же признан потерявшим рассудок, хотя на мой взгляд, он умнее многих, и ему назначены опекуны. И тогда не потребовалась бы подпись ни того, ни другого. Но зачем то требуют от них самих этого. Корысти в Кристиэне нет, вы читали документы, он все равно наследник, в любом случае и имущество Рихана Айэ переписано на него было еще в начале зимы, когда они поженились. Об этом, кстати, мальчик тоже не знал. Никто не знал, кроме поверенного. - Предатель все предусмотрел… Расчетлив. - Это было еще до исповеди. Таким людям, как Рихан Айэ, всегда есть чем рисковать. Рихан защитил его хоть так. Хотя, если с Кристиэном все обойдется, на такое богатство найдутся охотники и нужно будет оберегать мальчика. Кстати, вот еще предположение, почему канцелярии нужен Кристиэн, раз развести их нельзя, а над имуществом и Кристиэном опекуны, то выгодно убрать его совсем. Согласитесь, Рихан Айэ совсем не бедный человек, а конфисковать имущество уже не получиться и они проделают это с Кристиэном. Не думаю, что ему самому так уж нужны деньги супруга и я был бы рад, если бы, когда все закончится, он остался бы тут. Пусть опекуны управляются, этот Мельдин, кажется, хороший человек. - Да, тут нам повезло, он верный государству слуга, несмотря на близкую дружбу с Риханом Айэ. Он не поддался ереси, правда и не донес на герцога. Он хорошо заботится о мальчике? - Да, кажется это единственное для него утешение и радость, когда приезжают эти люди, Кристиэн привязан к ним. А Рихан Айэ требовал свидания с супругом? - Конечно, - рассмеялся Элвиан. - Но кому интересны его требования… - А зря. По закону супруги могут примириться. Скажите только, что обвинению это крайне невыгодно, тогда меньше поводов обвинять Рихана в жестокости, хотя он конечно изувер. Обвинение не сможет использовать Кристиэна. - Если они мирятся, то уже никто не будет сомневаться в виновности младшего, вы забываете и об этом. Хотя мальчик остался калекой по вине старшего. - Она не прямая, – возразил настоятель. - Это неважно, но хорошо, что вы не судья, брат, иначе бы заседания длились сутками, с вашими доводами. - Но тогда бы и не осуждали невиновных. У Рихана постоянно кружилась голова. Он отвечал на бесконечные вопросы, повторял все заново, начиная путаться и распутывать клубки речей и слов. Когда же они прекратят? Кристиэна привели в какой-то зал, он изумленно осматривался по сторонам, прежде чем его одернули и велели выйти в центр. Такие же, как в келье, каменные стены, несколько кресел и ледяной пол. Трое монахов. Он стоял лицом к ним, в мятой одежде, с полурастрепанными косами – ему так и не дали возможности даже умыться, голодный, ту кашу, что ему принесли, он так и не смог съесть – плотная, комковато сваренная чечевица просто не глоталась. Зато пить воду из кувшина он притерпелся, жажда была невыносимее голода. Брата Найгера среди монахов не было. - Как твое имя, юноша? – спросил самый старший из них. - Кристиэн Рихан Айэ, – ответил Кристиэн, вспомнив, что нужно опустить глаза к полу. - Фамилия от твоего отца, до свадьбы? - Тэхи. - Приморец… Ну что, ты готов рассказать нам о своих грехах и проступках? И о том, как любишь своего супруга? Все были ласковы к нему и внимательны. В тихой обители Кристиэн стал общим любимцем и событием. Но вряд ли сам заметил это, как и все остальное, что происходило вокруг него. Ему не помогало ничего – ни добрые слова, ни молитвы, ни утешения, приправленные успокаивающими настойками. Он словно угасал, понимая, что надежды почти нет. Оживал лишь тогда, когда приезжали опекуны, Мельдин и Майэр, встречая их вопрошающим, молящим взглядом: "Какие вести вы привезли мне о нем?!", - но новости были неутешительны, Мельдин и Майэр просто сидели рядом, молча сочувствуя ему и жалея, что-то рассказывали, пытаясь отвлечь, но Кристиэн снова уходил в себя, в свою бессильную вину. Но ведь у него не было другого выхода, тогда он не думал, что может произойти, просто спасался, как мог. А сейчас, постоянно возвращаясь памятью к весне, понимал, что мог бы потерпеть. Рихан был бы на свободе. Он уходил в монастырский сад, прятался в самой глубине, в тени, избегая всех и просто сидел целыми днями напролет, думая о чем-то своем. - Постойте, так вы назвали его Кристиэном? – перебил Тэльдо настоятеля, - а не тот ли это Кристиэн, о супруге которого теперь все говорят. Я почему-то думал, что он должен быть другим. - Что ты думал? – настоятель был неожиданно строг. - Это он. Я же просил тебя не приближаться к мальчику. Мы едва-едва выходили его, а ты снова добавляешь нам забот! - Что, мальчишка успел наябедничать, что я подошел к нему в саду? – съехидничал гвардеец и осекся, увидев лицо монаха. - Если бы он даже и смог говорить, то уж точно бы не опустился до жалоб. Так что ты сам себя выдал! Что ты сказал ему в саду? - Просто, спросил его имя и свободен ли он, пошутил про сватовство, а этот ваш драгоценный Кристиэн шарахнулся от меня, как от чумного. - Если бы я не знал тебя, Тэльдо, то отправил бы вон, сейчас же. Но ты сам не знаешь, что сделал. И если я еще раз застану тебя около Кристиэна Рихана Айэ – снисхождения не будет! Твоя шутка для него не смешна. - А если я попрошу прощения? – Тэльдо еще не терял надежды. - Того, что сотворено, не изменить. Просто оставь его в покое. Тэльдо пристыжено замолчал. Вспомнился недавний спор при дворе, среди офицеров, когда только-только стало известно, что военный герцог и ветеран Рихан Айэ арестован за жестокость по отношению к младшему супругу. - Я видел мальчишку, он смазлив и молод. Наверняка начал в Ланке крутить хвостом направо и налево и глазки строить. Уверен, огреб по справедливости. Там есть на что посмотреть. - Ничего ты не знаешь, - оборвал белобрысого гвардейца другой, постарше. – Они живут-то в усадьбе, далеко от людей. Там романы только с волками заводить можно. А у Рихана и с предыдущим, которого он из храма брал, была мутная история, помните, сомневались еще, то ли сам помер, то ли Рихан помог. Тогда Тэльдо был на стороне первого из спорщиков. Действительно, мало ли юных потаскунов и потаскух, что наставляют рога супругам? А этот, Кристиэн, о котором рассказывали, еще и сотворил такое... Хорошо, что не получилось. Но теперь, припоминая лицо Кристиэна в том злополучном саду, Тэльдо понял, что ошибся, рассуждая заранее. Юноша был похож на статую в храме, на одного из белых младших богов, что приносят людям добро и готовы заступиться за провинившихся перед грозными Громом и Молнией. Строгое, отрешенное лицо и неподдельное душевное страдание, превратившее карие глаза в озера темной воды, единственное, что отличало его от тех, кому Тэльдо молился На четвертый день Рихан едва осознавал, что начинает сходить с ума, казалось его вывернули на изнанку, как следует протрясли, словно пыльный ковер и забыли о нем. Ему не давали спать, истязая беседой, язык немел от слов, а голова превратилась в тряпку, из которой отжимали грязную воду. Сознание держалось только на отварах, что давали ему жрецы, и все реже и реже он спрашивал про Кристиэна. - Он не любит тебя, Райханэ, - таков был итог, подведенный братом Найгером. - То, что ты рассказал, только подтверждает это. Тяжкий грех для твоего супруга. Рихан молчал, когда говорили они, каждое слово давалось ему с трудом. - А ему особо и не с чего любить меня, - нехотя признался он. - Я насиловал его, бил, а котенок у меня нежный, да и оттаивать все же начал. «Если бы не вы, все было бы хорошо» - Ты лжешь даже сам себе, утешаешься напрасными надеждами на милость имперской подстилки, – скривился настоятель. - Твой щенок начал исповедоваться. Тебе никогда не везло с семьей, Райханэ… И не повезет. Это было намного страшнее и ужаснее, унизительнее, чем осмотр перед помолвкой. Теперь бы Кристиэн с радостью согласился раздеться хоть на городской площади перед всеми лекарями империи. Оказывается, нет ничего хуже, чем когда лезут в душу. Он давился слезами, топтался почти отмороженными ступнями на полу, а его все не отпускали. - Что ты чувствовал, когда супруг впервые брал тебя? – Кристиэн мог поклясться, что уже не раз и не два отвечал на этот вопрос, но сил спорить не было. - Мне было страшно и больно, - повторил он снова, уже зная, что они спросят потом. Неужто еще не понятно? - Чего ты боялся? Каким словами он должен сказать, чтобы его услышали? Так не трудно вспомнить, что было с ним тогда – в чужой спальне, наедине с почти незнакомым человеком, ставшим его супругом и хозяином, с неласковым, злым Риханом? Рихан внушил страх еще с первой встречи, с зала смотрин в Тэлете. - Я повторяю вопрос, - монах не оставлял его в покое. - Почему ты боишься своего супруга, Кристиэн Рихан Айэ? - Он был жесток со мной, – это Кристиэн тоже много раз говорил. - У нас, в Приморье, не принято устраивать осмотр вместо обычного сватовства, а он потребовал этого. При всех. - Но твои родичи согласились, хоть они и приморцы. - Они согласились бы на все, чтобы отдать ему меня, за те деньги. Рихан... - Господин Рихан, для тебя он господин и твой бог, - поправил его монах, который вел исповедь, юноша чуть постарше Кристиэна. - Он, - Кристиэн так и не смог повторить, - он просто купил меня, как вещь, как тело. Я сам не нужен ему. - Какая самоуверенность! – рассмеялся монах, Кристиэн вздрогнул от этого смеха, так неожидан он был в этом унылом зале, пусть даже и издевательский. - Ты всерьез думаешь, что ты нечто большее? Что у тебя есть еще? Ничего. Ты всего лишь тень своего старшего, предмет для утоления его желаний и прихотей. Боги дали тебе смазливое лицо, но не одарили ни разумом, ни плодородным чревом. Ну, - монах посерьезнел, - дальше. Лицо алело от стыда и унижения. Что за допрос! В приморском монастыре никто бы из монахов не позволил бы себе спрашивать такие вещи, задавать такие вопросы и еще делать выводы! А тут… Голова начинала кружиться, Кристиэну не хватало воздуха и он едва-едва стоял на ногах от усталости и напряжения. Но его мучители были безжалостны. - Так что ты чувствуешь к своему господину, кроме страха? *** - Так мальчишка вызывает у тебя только желание и все? Рихан едва не скрипел зубами от бессильного гнева. Сколько можно талдычить одно и тоже? Одни и те же вопросы, его тут за дурака что ли держат? - Вы издеваетесь? – спросил он. - Я уже, мать вашу, сотню раз сказал, что если бы хотел просто дырку, то купил бы очередную шлюшку, типа Ская. А в этом я хочу видеть своего супруга и опору, он носит мою фамилию! Потому и взял непуганого девственника! - Непуганого? – Брат Найгер даже не скрывал издевки. - Да твой щенок дрожит от страха, как только видит твой срам. И зачем ты, кстати, отходил его в первую вашу ночь? Тебе было наплевать на опору и фамилию и ты просто хотел добраться поскорей до начинки? А теперь ноешь, что он тебя не хочет. - Как это не хочет? – взвился Рихан. - Мы помирились. Потом, котенку даже и понравилось. И мы целыми днями были вместе. - Ну да, а как приходила ночь, так он мечтал оказаться подальше от тебя, ты так ненасытен, Райханэ? - Что вы про одно и тоже заладили? – не выдержал Рихан, стиснув кулаки до белизны в костяшках. - Задрали уже. Я рассказал вам уже все, что можно. Да, мне нравится его трахать, и я даже жду взаимности. Но я иногда слишком резок с ним, а котенок нежный и злопамятный, как назло. И нервный. К тому же, ваш такой любимый осмотр не добавил ему счастья. Но это мы уже сами как нибудь управимся, своими силами, – подытожил Рихан, злорадно улыбаясь. - Ты слишком разошелся, Райханэ. Герцогу теперь и море по колено? Ты жестоко ошибаешься, – настоятель Найгер покачал укоризненно головой, словно сокрушался о проступке любимого ребенка. - Поговорим завтра. Иди. *** - Кроме страха? – задумался Кристиэн, уже на грани от паники. - Не знаю. Мне очень неловко говорить об этом с кем-то. - Неужто? Ты всего лишь боишься своего господина, как раб, и тебе нечего сказать ничего кроме этого. Потому что ты равнодушен. - Нет! - вспыхнул Кристиэн, в ослеплении обиды не заметивший ловушки. - Когда он не сердится... Мне нравится, когда мы вместе, делаем что-то, читаем, гуляем, переписываем бумаги. Он тогда совсем другой, спокойный, мне хочется оставаться рядом с ним... А когда сайэ Рихан поет, я бы все сделал… - Я слышал, он дает тебе вино, чтобы не было так противно по ночам и чтобы хоть по запаху отличить тебя об бревна? – словно и не заметил ответа Кристиэна монах. Кристиэн задохнулся от обиды. Да почему же они сводят все к постели?! Он же рассказал все честно, ничего не утаил – ни тайком взятой лодки, еще в Приморье, ни сомнений при клятве в храме, ни потайного любования тренировками охранников супруга. Но эти грешки словно и не интересовали его собеседников, лишь только то, что супруги делают вместе в спальне. - Все пока с тобой ясно, – вздохнул монах. - Отведите его и позаботьтесь покормить. Мертвым он совсем никому не нужен. Тэльдо метался по монастырю в нетерпении, раздиравшем его надвое. Документы, необходимые для государя, никак не могли собрать – то не хватало подписи, то не сходились цифры. Уже хотелось в столицу, к друзьям, дому, веселым посиделкам в трактирах, и одновременно с этим манила тишина монастыря и кареглазая загадка, охраняемая в этих стенах от мира. Кристиэн Рихан Айэ. Тэльдо пробовал это имя на вкус, сладко-терпкое «Кристиэн» и неприятно-горькое «Рихан Айэ». Кристиэн, принадлежащий Рихану Айэ. Уговоры настоятеля Амардина и доводы собственного разума были бессильны перед жаждой увидеть юношу. Он отлично понимал, что мальчик едва ли его замечает, если конечно не считать той постыдной выходки офицера в монастырском саду. Надо же было оказаться таким недотепой! И на вряд ли супругу опального герцога сейчас нужны поклонники и воздыхатели. Но Тэльдо не мог не наблюдать издалека за Кристиэном, как бы невзначай встречать его в переходах каменных палат, но юноша жил какой-то своей жизнью, отрешившись от всего, что окружало его. Тэльдо узнал, что иногда Кристиэна навещают опекуны, и он явно ждет их приезда, встречает с нетерпением и блеском в глазах. Еще были не званые гости, в мундирах верхней канцелярии, дознаватели, и им Кристиэн был нужней, чем они ему. В один из таких визитов, дознаватель Элвиан, которого Тэльдо знал еще по разгонно-почтовой работе, попросил быть свидетелем в одной процедуре. Когда гвардеец узнал, в чем предстоит участвовать, то отказался сразу, скривившись от отвращения, но сам настоятель Амардин неожиданно вступился за дознавателя, поддержав просьбу. - Тэльдо, это надо. Ну пусть они убедятся наконец… А так, может ему будет легче, хоть еще одно знакомое лицо. Лучше уж ты... Один из способов проверки на ересь и то, не лжет ли тот, кого могут обвинить - отвратительный и унизительный. И Кристиэна в чем-то подозревают? Какой же он иноверец, он не выходит днями из молельной монастыря, и Тэльдо не раз видел его за книгами, и на коленях перед статуями тоже заставал не раз и не два! Офицер и староста соседней деревни, которого вызвали в монастырь ради такого случая, ждали в полутемной комнате, в подвале храма, потом пришли серые монахи. Тэльдо узнал их – двое служителей из центрального столичного храма серых. Надо же, ради такого случая не поскупились! На простом деревянном столе нехитрые приготовления – жаровенка, длинная игла и два куска льняного полотна, белое и черное. Кристиэна, испытуемого, привел сам настоятель, за руку, помогая спуститься по крутым ступенькам. - Не бойся, это быстро. Придется чуть-чуть потерпеть, – уговаривал настоятель Амардин своего подопечного, будто ребенка,усадив на деревянное кресло. Но Кристиэн посмотрел на всех собравшихся, в глаза каждому и Тэльдо показалось, что в вишнево-карем взоре осуждение и усталость, бесконечная и давняя. И жалость, жалость ко всем, кто собрался в этой комнате. - В присутствии свидетелей, офицера гвардии его императорского величества, Тэльдо Дэвир, и старосты деревни Ивовой, почтенного Геланвара, я, дознаватель верхней канцелярии Элвиан Оссил, и братья Бедор и Раиль, из серого храма Тэлеты, хотим узнать у тебя, Кристиэн Рихан Айэ, до брака носивший фамилию Тэхи, не вступал ли ты в сговор с врагом из Аторы, не впускал ли в свое тело чародейских трав, не участвовал ли в ритуалах еретиков? На твоем теле есть отметины, которые могли оставить и боги и демоны, и лишь живая кровь докажет нам, что ты не поддался скверне, а если таковой не будет, то тебя передадут в распоряжение канцелярий и дознавателей. Согласно процедуре, испытуемый должен дать ответ, но юноша молчал и в молчании не было ни капли вины или протеста. Он бы и ответил, но каждый, кто был в комнате знал, отчего сомкнуты тонкие губы и утрачен голос. Кристиэн в упор рассматривал дознавателя, словно видел его впервые и Элвиан почему то поежился. - Ты услышал нас, – все, что он смог сказать. Тэльдо не раз представлял себе Кристиэна Айэ без одежд, без этих уродливых послушнических балахонов, стройную фигурку с плоским юношеским животом, нежную кожу, но теперь бы отдал все, чтобы не видеть ничего и не участвовать в этом действе. Пленник дернулся, пытаясь вырваться, когда с его плеча приспустили широкий ворот рубахи. Слава богам, взмолился Тэльдо, что родимое пятно всего лишь на плече, совсем крохотное, такие на его родине называли звездной россыпью, если они были часты по телу. - Осторожней! Я прошу вас! – вступился настоятель. - Вы пугаете его, а он и так много вытерпел от чужих рук. - Мы не сделаем ничего, кроме того, что необходимо, - равнодушно отозвался серый Бедор. - Свидетели, видите ли вы это пятно? – обратился к Тэльдо и старику Геланвару дознаватель Элвиан. - Вижу, - хмуро подтвердил Тэльдо. - И я даже вижу, ох... – откликнулся старик. – Совсем ведь молоденький парнишка, какая на нем вина? Не нажил еще… - Мы выясним, какая, если она есть, – не сдержался Элвиан. Тэльдо думал, что сердце остановилось, так мучителен был следующий миг. Кристиэн коротко застонал, когда в плечо, ровно в середину крохотного пятнышка вонзили длинную тонкую иглу. Монах Раиль чуть нажал на ранку, и в комнате повисла звенящая тишина. Тэльдо забыл как дышать, пока смотрел, как крохотная, алая капля крови выступила на золотистой коже плеча, драгоценным рубином на злате. Еще одна. И белое полотно украсила красная точка, словно простыню новобрачной, подтверждая ее честь. - При всех свидетелях, при настоятеле Белого Храма Вериции, я, дознаватель Элвиан Оссил и братья Бедор и Раиль, из серого храма Тэлеты, подтверждаем, что Кристиэн Рихан Айэ чист и в теле его – живая кровь. - Трудно было думать обратное, - проворчал настоятель, торопливо прикрыв плечо своего опекаемого, только зря измывались. - Не зря, благочестивый, - улыбнулся Элвиан, тоже довольный результатом, - у нас теперь кроме слов есть и бумаги, а не мне вам говорить, что они значат. - И поломанный человек, на которого всем там наплевать, тоже есть, - настоятель Амардин был зол. - Давайте, распишусь, где надо и закончим этот стыд. Тэльдо с облегчением поставил свою подпись на протоколе, еще раз обернулся на Кристиэна, который безучастно сидел на своем кресле, и гвардейцу стало стыдно, как после памятного разговора с настоятелем. Гадко. Он, взрослый мужчина, воин, офицер, смотрит как мучают безответного калеку, ведь это же настоящая пытка. Как ее не назови и во имя какой бы цели ее не устраивали. И как теперь посмотреть в глаза мальчику? - Пойдем, Кристиэн, – настоятель Амардин помог подняться юноше, и по лицу Кристиэна прошла едва заметная судорога боли, ему было трудно опираться на правую ногу, - пойдем, хороший мой. Видишь, ничего страшного, неприятно правда. Осторожно, не сильно наступай. Вот так. - В чем его обвиняют, настоятель? – Тэльдо увиделся с Амардином только вечером, когда уехали посторонние. - Ведь все же знают… - Ничего, никто не знает! – нежданно взорвался настоятель, сверкнув серыми, не утратившими яркости за многие годы жизни, глазами. - А он виноват лишь в том, что был рожден для Храмов и радости, а им распорядились по своему, нарушив предназначения и волю богов. Ведь приморцы же не раз просили Мадрину и Мая Тэхи, его родителей, отдать мальчика танцором в храм, нет, польстились на деньги и отдали убийце. Такого боги не прощают, кто бы ни был виноват.