Гений, миллиардер, плейбой, филантроп... И два бога.

- Эй, детка, у меня дома собранная модель химического реактора, хочешь посмотреть? – Словив на себе презрительный взгляд блондинки-одноклассницы, с вздернутым маленьким и острым носиком, безупречной фигуркой и самой большой грудью из всей женской половины группы, он и без ответа понял, что девушка идти с ним никуда не хочет. - «Детка» было лишним. – Решил парень и поплелся к воротам, выискивая взглядом темную машину и водителя отца. На удивлении никого не было. Словно истукан Старк-младший прождал у ворот школы почти пять минут (часы у него отобрали, по той причине, что он начал ковыряться в их внутренностях на уроке английского и учитель посчитал, что Тони не может спокойно сидеть на уроке, если в пределах его досягаемости есть что-то более-менее затронутое техническим прогрессом), но на большее его не хватило, и он поплелся домой пешком, решая сократить путь через дворы и неизвестные ему улицы. Слишком больная, чересчур старая и худая старуха появилась из неоткуда, резко прихватив иссохшей когтистой лапой ногу Тони. Мальчик испугано вскрикнул, поворачиваясь назад и пытаясь освободиться. За мусорными бочками, у стены, в темном, недоступном дневному свету, переулке она выжидала его и отпустила руку, как только его внимание было приковано к ней. Сухие растрескавшиеся губы приоткрывались, заставляя хозяйку тихо шептать что-то одними этими губами, что-то просить. Тони полез по карманам, пытаясь найти что-нибудь для нее, но нет – безуспешно. У него ничего не было. Да и зачем ему деньги или еда? Его должны привозить и увозить из школы, а кормить в ее пределах. Огромные, слишком яркие для старухи, зеленые глаза смотрели на него спокойно и холодно. Не унижаясь и не вымаливая. Губы продолжали шептать, а руки двигаться гребками, призывая дать что-то умирающей старухе выкинутой из дома бесчувственными повзрослевшими детьми. - П…простите. У меня с собой ничего нет. – От резкого негодования, он стал заламывать руки, чувствуя тонкую линию холодного кольца, которое они с отцом вместе сплавляли из вибраниума и металлов. Опустив голову, брюнет широко распахнул глаза, уставившись на кольцо, будто впервые видит его. Старуха тихо заскрипела руками, тяжело дыша и хрипло постанывая. Ее бледные губы, будто на мгновение растянулись в лукавой улыбке, точно не замеченной Старком. Мальчишка снял кольцо, сжимая его в кулаке и закусив нижнюю губу, чтобы не заплакать от разочарования. Еще чуть-чуть помедлив, он достал кусочек бумаги, написал на нем что-то размашистым почерком и впихнул в тлеющие руки старушки вместе с кольцом. - Берите! Продайте его, оно… хорошее. – Взглянув в глаза старушки, стекленеющие и одновременно улыбающиеся, что никак не вязалось с ее застывшим в искаженной мольбе лицом, он резко дернулся вперед, выбегая из переулка. «Оно ей нужнее». - Подумал Тони, осматриваясь по сторонам и закидывая голову вверх, чтобы не позволить себе заплакать от потери столь любимой вещи. « Оно ее спасет». - Думал он, перешагивая через дорогу, направляясь к новым высоким домам. Это было странно, он не знал, как поступить в такой ситуации. Смешно, но он никогда не сталкивался один на один с такой проблемой. Отец всегда давал им деньги. Не всем, лишь тем, кто, по его мнению, заслуживал этого. Но ведь ей помочь было некому. С кончика носа на белую рубашку упала соленая капля, мальчишка улыбнулся, не стесняясь, показывая ровные белые зубы. «Это правильно». - Окончательно решил он, уже преодолевая порог дома и поднимаясь в комнату. Как всегда пустой дом, отец в разъездах. Лампочки по бокам от книги отсвечивают глянцевые страницы научного журнала. Уже далеко за полночь, но некому отправить его в кровать. Потому он сидит с прикрытыми глазами, откинувшись на спинку стула, с широко расставленными ногами и руками на коленях. «Эти изумрудные глаза… Темный силуэт у окна. Удовольствие. Домовой или игра фантазии?» Сон нашел его раньше, чем Энтони успел найти свою кровать. По привычке открытое окно, полу смятое постельное белье и развешенная аккуратно одежда. Свободно гуляющий по комнате ветер, играет со школьными рубашками, но скоро расстается и с ними, изменяя им с темно-синими галстуками, а затем исчезает, новой волной окутывая хозяина комнаты и нарочно нежно лаская свободные от одежды участки тела. Губы юноши чуть припухают, краснеют; он медленно проводит по ним языком, судорожно выдыхая, сильнее закрывает глаза, вжимаясь в спинку деревянного стула и все равно не просыпаясь. Темно-зеленый образ высокого мужчины стоит позади, легко положив тонкие царские руки на детские плечи и пробегаясь по ним словно по клавишам фортепьяно. Ноги спящего раздвигаются шире, ведь в штанах уже не удобно от сильного давления на налившийся кровью возбужденный орган. На лице змееглазого играет улыбка, легкое морозное дыхание, будто шелк, касается шеи и скулы Тони, заставляя того тихонько стонать, но сон от того лишь слаще и крепче. Легко нагибаясь над телом мальчика, сын Лафея быстро расстегивает его штаны, отворачивая уголки в сторону, стягивает трусы вниз, прихватывая член удивительно холодными пальцами и уже не оставляя Тони шанса продолжать сон. Мальчик резко распахивает глаза, закидывая голову и тихо постанывая под быстрыми и умелыми движениями руки Локи. Зеленый улыбается, посыпая шею и плечи, скулы и виски, поцелуями, закусывая мочку уха, не давая Старку опомниться. Вторая рука тянет его наверх, встать со стула, тот резко пропадает, и между ними больше нет преграды, кроме одежды. Маг тянет мальчишку на себя, прижимая его спину к своей груди, чуть нагибаясь над ним, продолжая быстро двигать рукой, сжимать головку, менять силу и скорость ласк. Казалось, одежда проходит сквозь них, падая на пол вполне материально. Тони больше не думает ни о чем, кроме жуткого удовольствия, кроме этого удивительного сна, этих моментов, которые если не сейчас, то достанутся ему совсем не скоро. Этот параллельный мир его фантазий, где магия заставляет исчезнуть ненужное, оголяя его; где он во власти мужчины; где всё совершенно. Так же совершенно и реально как эти ласки. Проходящий холод согревающихся рук на его члене, влажные губы, ласкающие шею, рука, касающаяся твердых от возбуждения сосков на освобожденной от одежды груди, рука, касающаяся всего голого и возбужденного тела. Двух возбужденных тел. Локи тихо смеется в ухо мальчику, отходя назад к кровати. Резко развернувшись, он переносит его на ложе, положив на живот. Тони не сопротивляется, его тело, словно не подчиняется ему, желает лишь одного – конца этого сладострастного ужаса и повтора. Еще раз и еще раз. Холодные руки бога скользят по спине парня, спускаются вниз, на кончиках тонких пальцев капли холодной смазки; он аккуратно растягивает его, смазывает, задевая подушечками пальцев простату, заставляя Энтони стонать в смятое одеяло. Но даже божественное терпение не безгранично и Локи прихватывает его за бедра, переворачивая на спину, нарочно опуская голову, не давая увидеть свое лицо раньше времени. Губы скользят по ключицам, закусывают нежную кожу, оставляют засосы на видных местах шеи. Трикстер заводит руки парня над головой, тонкие струйки чего-то чересчур холодного окутывают кисти, скрепляя их в ледяных оковах. Он опускает на грудь Старка руки в тонкой корке льда, касается сосков, массируя их и опускаясь дальше к внутренней стороне бедра, улыбаясь шире от каждого стона парня. Сжав руки в кулаки, он осыпает тело парня мелкими крошками льда, которые через миг превращаются в капли. Приподнимая ноги Энтони, Локи прижимает их к своим ребрам и мальчишка тут же обхватывает их, чем вызывает на губах бога полудовольную усмешку. Он не торопится и аккуратно входит в него, но с губ сына известного гения все равно срывается сдавленный и удивленный крик. Локи не останавливается, наклоняясь над ним и продолжая не быстрые, но глубокие движение в мальчишке, тот обхватывает тонкую шею мужчины, и детские пальцы царапают плечи и спину. Больше он не кричит, только отрывисто дышит и поскуливает, но через пару движений проходит и это. Рука Локи вновь ложится на член парня и движется в унисон с хозяином. Движения становятся быстрее, сильнее и отрывистее, именно так как нужно Локи, чтобы достичь оргазма. Лицо бога напряжено, глаза прикрыты, и голова чуть наклонена в сторону, Тони громко стонет, не боясь, что это может быть реальностью. Стонет именно так, как ему рассказывали одноклассники, насмотревшиеся взрослых видео. Движения все быстрее, контроля все меньше. Локи вбивается в парня, чувствуя приближение разрядки. Он выдыхает, шипя и кончая, широко распахивая глаза и смотря на него, заставляя мир Тони на миг остановиться, но затем разбиться на тысячи льдинок, принося с собой безумный оргазм от первого секса. Эти глаза. Энтони неподвижно смотрит вверх, на бога, в его глаза, вспоминая умирающую старуху, вспоминая его же полгода назад, у своего окна, совсем рядом с собой. Вспоминая первые чужие прикосновения, «плейбой» и пистолет. Его руки до сих пор в ледяном плену, они совсем замерзли. Старк чувствует боль. Между ног, на кистях и спине. Он уже открывает рот, чтобы задать первый вопрос, но бог обмана наклоняется вниз, целуя его в губы и оставляя в них сотни ледяных иголочек. Появляется непреодолимое желание спать, совсем никаких сил открыть глаза и что-то сказать, пошевелиться. Слишком холодно. Одежда Локи исчезает с пола, появляясь на нем. Он быстрым и манерным движением поправляет черные волосы, оттряхивается, кидая веселый и довольный взгляд на кровать. Бог освобождает руки брюнета от оков, оставляя лужицу воды на простыне, подходит к столу, рассматривая книгу, которую читал Старк, перелистывает пару станиц, закрывает ее, проводя пальцами по бордовой обложке и оставляя кольцо Энтони на ней. - Добрый мальчик. – Заключает бог Лжи и Обмана, брат бога Грома, сын великана Лафея и, задорно улыбаясь, исчезает.