Сны

      Спешу, тороплюсь через звездные поляны да зеленые лужайки, мимо горных избушек да речек звонких. Лишь бы успеть, успеть. И успею.       Вздохну с облегчением — ведь здесь все по старому: то же небо, те же звезды, тот же балкон, заброшен временем, да не людьми. Люди вне времени тоже бывают — не бросают, не забрасывают, не забывают, не умирают. Хорошие люди.       Склоню голову в знак приветствия — вот так, с оттенком уважения. Поинтересуюсь ненавязчиво: «Наши дела неважны?» Кивнет, и, может, закурил бы, но не курит. Не любовники, не пара, нет — просто старинные друзья, закаленные псы, что прошли не одну сотню переделок. А эту не смогли.       Немудрено — от нас отреклись те, кто любил. Кто помнил, кто был рядом, кому на заходе солнца показывали самых редких птиц на свете — закатных ворон. «Слышишь? Видишь? Они тоже алые». И летали снежные пчелы, и от их ледяного меда зимой свербило горло, но то было время рождественских сказок, и на это не обращали внимания. Были и овраги над сентябрем, и чердаки над ночью, и где-то там — слышишь? — был домик с видом на небо, а в небе — апрель. Будь эта реальность немного потверже, случись не заканчиваться сказкам — летучие мыши до сих пор охотились бы там, в ежевичнике, и я бы не боялась зеркальных лабиринтов.       Но у меня все. И у тебя все. Твоя легенда тоже оборвалась обидно, друг. А заветные, закадычные, те самые, что оставили нас среди пустых звезд — где они теперь?       Но я пришла не одна. Со мной — книга со старыми гравюрами, со мной — воспоминаний важных летопись. Со мной — светлячок надежды, зеленый, живой, светится. Я знаю — все это лишь чары, что мы способны рассеять, и тогда снова вернется то весеннее, чудесное утро, в котором время нашим сказкам и песням. Мы, как рыцари в балладах, пройдем волшебные испытания и расколдуем тех, что нас оставили, вернув живые блики в зачарованные глаза. Они вспомнят о нас, они вернутся и вернут прожитое. И будут с нами те, с кем есть, что вспомнить. Нет - те, с кем будет, что вспомнить.