Сны

Уходя, гасите свет И сжигайте все мосты, Если прошлого у вас нет - Значит, в нем уже не вы. Объявление со стен туалета Литинститута.

      В доме пахнет керосином и обгоревшей краской. Промозглый мир ворчит за окнами, нетерпеливо пялит глаза в комнату. Просыпаюсь немного покореженной. Это ничего, это пройдет. Главное - пережить этот день и не вывернуться наизнанку. В перевернутом мире и тебя может перевернуть. ***       Выхожу на улицу - дождем пропитываться. Дождь не по-весеннему тяжелый - долбит по дурной голове, как дятел по дереву. Где бы укрыться? Домой нельзя - там пахнет керосином, там сегодня что-то сжигают. Терпеливо мерзну. Фиг с ним, с дождем-то. Лишь бы не было на сей раз неприятных сюрпризов.       Но мир коварно тяжелеет - и сюрпризы не заставляют себя ждать. Ты пришел не для того, чтобы утешить и согреть. Ты в этом мире - тоже наизнанку, от такого тебя хорошего ждать не приходится. Щеку обжигает колючим презрением, холодной змеей скользит за шиворот ненависть.       Хлипко, мерзко, неуютно. Я пахну мокрой псиной. Я хочу в тепло. Убегаю. Твоя насмешка, как сварливая болонка, бежит следом и хватает за пятки. Ужасно назойливая тварюга. В чей-то подъезд заскакиваю, промокшую голову к батарее - пусть просушится. Сама соберусь, свернусь в тоскливый клубочек, глаза прикрою. Из дверей квартиры сверху уютно пахнет блинами. А у меня на повестке дня - только липкий дождь и запах керосина. ***       Рано или поздно устаешь прятаться в подъездах. Я выползаю наружу. Сегодня или никогда. Сквозь дождь, сквозь запах керосина, сквозь толпы насмешников с камнями в карманах из далекого детства, иду к тебе. И откуда только взялась смелость? Ты смеешься и говоришь, что я только порчу собой окружающий пейзаж. Я не буду пытаться воззвать к твоей совести. В тяжелом мире у меня нет прошлого, а люди без прошлого - жалкое зрелище. И мой план наивен, как старые сказки малышне перед сном. Поцелуй, конечно, разрушает чары, пусть и несколько своеобразно - тяжелый мир скукоживается, как кокон, попутно комкая и нас. Где-то стучат колеса далекого метро. В дальнейшем я не буду чувствовать ни радости, ни тревоги.