Вместе.

Отрывок из дневника Сегодня мне снова приснился этот странный сон… Тьма…пустая чернота…никаких звуков…никаких запахов…никаких ощущений…я не могу вздохнуть…дышать…а как это дышать?...я не чувствую тела…тело?...разве у меня есть тело?...сколько я здесь?...время…здесь нет времени…мне страшно…мне?...а кто я?... Что это? Я вижу, как появляется маленькое белое пятнышко. Оно так нелепо смотрится среди этой тьмы, словно случайная капля, сорвавшаяся с кисти незадачливого художника. Однако, оно начинает расти, стремительно разрывая мою клетку из мрака. И я заворожено наблюдаю, как маленькое пятнышко медленно увеличивается, оттесняя окружающую его тьму. Нет! Мой спасительный свет начинает удаляться от меня. Стой! Я протягиваю к нему руку. Рука? Ведь у меня не было рук. Свет постепенно принимает очертания. Стой же! Я кидаюсь за ним. Движения такие вялые, как на замедленной кинопленке. Тяжело вырываюсь из мрака, словно из тягучей смолы. Но теперь я снова чувствую тело. Я уже бегу по темному коридору, стены которого покрывает белая потрескавшаяся штукатурка, редкие электрические лампочки постоянно мерцают, издавая неприятный скрежет, каждый шаг гулко отдается о бетонный пол. Впереди меня бежит маленькая фигурка, я ели различаю ее в тусклом свете, только белое платье, выделяющееся в этой серости, позволяет мне не потерять её. - Стой!, - кричу как можно громче. Но в ответ слышу только эхо, отдающееся о бетонные стены. - Да стой же ты!,- она никак не реагирует на меня. -Прошу, остановись!, - Фигурка резко останавливается и замирает. Ели успеваю затормозить. Теперь я могу её нормально рассмотреть. Всего в паре метров от меня стоит маленькая девочка в белом платье и таких же светлых туфельках, её длинные темные локоны спадают по спине. - Кто ты?,- никакого ответа. Делаю шаг к ней и неуверенно протягиваю дрожащую руку. Секунду помедлив, мягко кладу её на плечо девочки. Такая холодная. Я чувствую, как она вздрогнула. - Ты слышишь меня?, - девочка медленно начала поворачивать ко мне лицо. И тут перед глазами все поплыло, теряя свои очертания и превращаясь в единую черную массу. Нет только не снова эта тьма! Не сейчас! - Не отталкивай его Саске, - слышу я тихий голос девочки, прежде чем тьма снова не забирает меня в свои объятья, подавляя все звуки… Черный грифель карандаша выводил на белом листе все новые и новые линии. На секунду взгляд угольных глаз оторвался от листа и из-под пушистых ресниц посмотрел на молодую светловолосую женщину, сидящую на скамейке, заложив ногу за ногу, и читающую книгу. Еще один уверенный штрих. Женщина перелистнула страницу. Ей правая ступня, облаченная в изящную черную туфельку, слегка покачивалась из стороны в сторону. Знает ли она о такой маленькой привычке, выражающей её настроение? Скорее всего нет. Новый штрих. Наконец женщина оторвалась от чтения, и взгляд её устремился к пятилетней девчушке, увлеченно играющей со своей подругой, возле старого давно неработающего фонтана, заросшего каким-то странным бурым мхом. - Кэролайн заканчивайте, мы идем домой. - Но мама, - девочка совершенно не хотела так скоро расставаться с подругой, а от того решила позволить себе немного поупрямиться. - Никаких но, уже поздно. Прощайся с Мари, и идем. - Тогда обещай, что мы придем сюда завтра!, - девочка надула свои розовые щечки, на что женщина страдальчески закатила глаза. Ну как совладать с этим несносным ребенком? - Хорошо, - она быстро захлопнула книгу и, закинув её в сумочку, взяла подбежавшую дочь за руку, уверенно направляясь к выхожу из парка. Саске медленно проводил их удаляющиеся фигуры взглядом. Последний штрих и рисунок готов. Он любил рисовать совершенно незнакомых людей, незаметно для них самих выхватывать какой-то момент из их жизни и отражать его на листе бумаги. Он не выбирал конкретного человека и не ждал подходящей позы, они сами находили его, даря жизнь все новым портретам. Его лучший друг - Наруто как то сказал, что это не честно рисовать людей, без их ведома, что так он ворует часть их души. Наверно полный бред, а может быть и нет. Саске считал, что в каждом рисунке есть душа, ведь он не просто показывает пересечение различных линий и теней на белой бумаге, а представляет нам некую картинку, маленький кусочек застывшей на миг реальности, давая всецело насладиться этим зрелищем, увидеть и почувствовать то, что раньше просто не успевали заметить. Пусть это всего лишь один из тысяч моментов, на бесконечной пленке жизни, но он её часть и потому навсегда останется живым. В последний раз взглянув на рисунок, Саске осторожно положил его в сумку и поднес к губам замерзшие ладони. Несмотря на то, что стоял конец апреля, было довольно холодно. Горячее дыхание обожгло холодные пальцы, маленькими иголочками входя в замерзшую кожу. Он посильнее натянул рукава черной кофты и, соскочив со скамьи, быстрым шагом направился по аллее. Он любил этот старый парк, находящийся на краю города, его широкие аллеи, по обе стороны, окруженные высокими деревьями, заросшие тропинки, уводящие в таинственные глубины парка. Можно было выбрать любую из них и устремиться вперед, давая тропе вести тебя все дальше и дальше, открывающей свои маленькие тайны и погружающей в свой тихий и спокойный мирок, дающий столько приятное ощущение покоя и умиротворенности. И казалось, что ты уже не просто в городском парке, а где-то глубоко в лесу, среди бесчисленной зелени, в дали, от столь надоевшего городского шума. Саске достал старенький мобильный и посмотрел на светящийся дисплей. Десять пропущенных вызовов и восемь смс, и все от одного человека. Похоже, Удзумаки действительно нечем заняться. Саске открыл входящие сообщения: «И что это мы трубку не берем?» «Тааак я ведь и обидеться могу» «Нет, ну все ты сам напросился!» «И знай, я не шучу» «Учиха я серьезно!» «Знать тебя больше не хочу!» «То же мне лучший друг!» «Да ну тебя» Все как и обычно, Наруто и в этот раз решил себе не изменять. Саске улыбнулся и набрал номер друга. Из динамика послышались короткие гудки. «Ну и черт с тобой», - телефон отправился в карман джинсов, а Саске ускорил шаг, намереваясь скорее покинуть парк. *** Отперев дверь, Саске вошел в прихожую. Как же он замерз, дурацкий автобус сломался, и треть пути пришлось преодолевать пешком. Саске разулся и скинул сумку на пол. - Мама я дома!,- Из кухни шел приятный аромат, Микото разогревала ужин. Пустой ещё с утра желудок незамедлительно напомнил о себе недовольным урчанием. Парень усмехнулся. - Саске, а у нас…,- он, неудачно развернувшись, задел стоящую на тумбочке сумку, последняя тут же упала пол, оповещая о своем приземлении глухим ударом. - Все в порядке! Я ничего не разбил, - быстро заговорил Саске, поднимая несчастную сумку, - кажется, - добавил он с легким недоумением упиревшись взглядом в темные кеды. «Так и кто у нас здесь?», - любопытство пару секунд поборовшись с приличием одержала верную победу и Саске направился в кухню. Микото была возле плиты, она растерянно разминала ладони, не сводя взгляда с стоящего напротив неё высокого парня. На вид ему было немногим больше двадцати. Белая футболка и серые джинсы, вполне обыденная одежда. Черные длинные волосы собраны в низкий хвост, отросшая челка спадает на скулы. Узкое гладкое лицо, с двумя тонкими морщинками у ровного носа. Черные бархатные глаза…Стоп эти глаза. Саске почувствовал, как холодные змейки медленно поползли по спине, - «Я ведь уже видел его. Точно видел. У меня всегда была хорошая память на лица, однако со временем любой образ блекнет, теряя свои линии и черты, но глаза навсегда остаются в памяти. И его глаза, я помню их. Только…Нет, быть этого не может… Ведь это был всего лишь сон, все лишь один из моих ночных кошмаров…Да только сон и это совершенно не тот парень, просто некоторая схожесть и мое бальное воображение…Да я просто обознался, ведь такое случается и это нормально, нужно просто хоть раз выспаться по человечески, а не мучатся с ночными кошмарами и вечной головной болью…но его взгляд». А ведь он так и не заметил, той бури эмоций, разыгравшийся в таких же черных, как и у него глазах. Когда Саске вошел в кухню, Итачи показалось, что время остановило свой бесконечный бег, только сердце медленно ударялось о грудь, напоминая о том, что это реальность, а не очередная фантазия. Итачи попытался сглотнуть подтупивший к горлу сухой комок. Тело словно онемело, а в кончиках пальцев почувствовалось легкое покалывание. Перед ним стоял стройный семнадцатилетний парень, синяя футболка обтягивала крепкие плечи и грудь. Черные растрепанные волосы, спадали на лицо длинными прядями, оттеняя его молочную кожу. «Саске это ты?», - Итачи понимал, что за такое время его брат должен был измениться и не раз пытался представить на сколько. Однако все эти попытки заканчивались лишь тем, что память услужливо показывала ему образ двухгодовалого малыша, весело улыбающегося своему аники. Губы крепко сжаты, а черные глаза смотрят на него, из-под рваной челки. Сначала, в их взгляде был только легкий интерес, однако затем к нему прибавились искры удивления и непонимания. «Давай же малыш вспомни», - Итачи невольно сделал маленький шаг к брату. Микото молча смотрела на своих сыновей, такие похожие, но такие разные, такие родные, но такие далекие. Они были похоже сейчас на две статуи, замершие друг напротив друга. В комнате повисло минутное молчание. - Саске,- Микото позвала младшего сына. Он быстро зажмурился, слегка потряс головой, словно стараясь отогнать мимолетное видение, и перевел взгляд на неё. И как ему сказать? Женщина глубоко вздохнула, ласково взглянув в глаза, и собрав всю решимость начала: - К нам Итачи приехал. - Итачи, - недоуменно повторил младший. Это имя определенно было ему знакомо, но вот только кому оно принадлежит… - Да, твой брат. «Что?», - последний гвоздь вбивается в крышку гроба, окончательно выбивая Саске из способности здраво оценить ситуацию. - Мой брат?, - он внимательно смотрит в глаза Микото, в которых читается очевидный ответ. Брат. Что для Саске значит это слово? Ничего. Он знал, что где-то у него есть отец и старший брат, мать рассказывала ему, однако сам он их совершенно не помнил, ещё бы ему было лишь 2 годика, когда они остались с матерью одни. Поэтому Саске справедливо считал, что отца и брата у него, никогда не было, и неважно, что у них одна плоть и кровь, этого мало чтобы называть тех незнакомых людей родными. В его жизни был и всегда останется только один родной человек – мать, которая заботилась и любила его всю жизнь. А сейчас ему говорят, что вот он его старший брат стоит пред ним. И как прикажите это понимать? Пятнадцать лет прошло и о боже Итачи вспомнил о существовании матери и младшего брата. Что ему чувствовать? Возможно, это должна быть радость, все таки так называемый брат решил заглянуть к ним на огонек, но пусть этим страдает мать. Тогда наверно обида на то, что Итачи забыл о них, но и её тоже не было. Разве мы обижаемся на безразличных нам людей? Конечно же нет. Единственное, что сейчас ощущал Саске к этому человеку это удивление, ведь он не стал бы приезжать через столько лет, без какой либо причины. Может быть он действительно скучал по ним…Нет, тогда бы он приехал раньше или хотя бы как то поддерживал связь, поэтому не стоит впадать в лирику, жизнь куда проще и жестче. - Да милый Итачи твой брат, - Микото немного испугала реакция младшего сына. Саске снова перевел взгляд на Итачи, похоже тот даже не шелохнулся за это время. У него нет брата, но говорить это матери совершенно не хотелось. «Ну что ж придется стать невольным участником разворачивающегося спектакля о возвращении блудного сына». - Привет Саске, - «Как же трудно заставить голос не вздрогнуть». Вот теперь сердце и вправду грозит остановиться, - «Не помнит…глупец, чего же я ещё мог ожидать». - Привет Итачи, - будничный тон и безразличный взгляд ранят в самую душу, - «Мы теперь чужие, да, братишка?». И снова эта гнетущая тишина, липким коконом окутывающая пространство. Нет никаких слов, их просто не существует, есть только два человека, два одиноких сердца и море непонимания между ними. - Ужин уже готов, давайте садитесь, - Микото постаралась хоть как то разрядить обстановку. Ей было больно смотреть на сыновей, ведь материнское сердце понимало чувства обоих. Саске никогда не хотел слушать об отце или брате, упрямо заявляя, что у него есть только она. И сейчас, ему представляют старшего брата, внезапно появившегося, как первый снег. Итачи же до сих пор любил своего отото, она видела это в его взгляде, который, не смотря на прошедшие годы, остался все тем же. И каково ему видеть безразличие с его стороны. Женщина тяжело вздохнула, похоже, счастливым этот вечер так и не станет. Сердце неприятно кольнуло. Саске с шумом приземлился на стул, Итачи же чуть помедлив, последовал примеру брата. - И на сколько ты к нам?, - Саске попытался поймать взгляд Итачи. Микото, начавшая накрывать на стол, чуть было не выронила тарелку из дрогнувших рук. Такой простой вопрос выбил старшего из колеи. «На сколько?»,- А ведь действительно на сколько? Он хотел приехать и увидеть Саске. И вот он здесь прямо перед ним. Его маленький глупенький братишка, но, в то же время, уже не его и уже не тот упрямый карапуз, которого он помнил. Хотел узнать помнят ли его. Так ответ отрицательный. Разрушены наивные мечты и глупые предположения, а разве могло быть иначе? Нет. И что теперь? Возвратиться обратно к своей обыденной серой жизни, забыть о Саске, просто забыть и все. Нет. Он хотел совсем другого… - Эй, ты не уснул, - Саске с легким недовольством смотрел в лицо брата, который сейчас был похож на мраморную статую, нежели на живого человека - Эй? - Саске!, - Микото с укором посмотрела на младшего сына. - А я то что? «Знаешь Саске, я ведь не хочу снова с тобой расставаться», - Уголки губ Итачи дрогнули, - «Не хочу больше сомнений и страхов, хватит позволять им манипулировать собой, мне надоело прятаться, надоело скрывать все в себе, пора уже брать судьбу в свои руки. И хоть мы уже не те дети, хоть для тебя я совершенно чужой человек, ты навсегда останешься моим светом, и я не собираюсь снова терять тебя. И знаешь, как мы поступим братишка? Мы начнем новую историю, перевернем старые давно исписанные страницы и начнем с абсолютно чистого листа. Так, что же мы напишем первым?», - улыбка полноправно заиграла на губах Итачи. - Саске прекрати так себя вести, - Микото поставила последнюю тарелку на стол. - Интересно узнать как? - Я взял отпуск на неделю, - перебил его Итачи, - И надеюсь провести это время с вами, - он перевел взгляд на Саске. - Конечно милый, - Микото тут же оживилась, - оставайся у нас. «Что? Неделя? Целая неделя постоянных всхлипов на тему: «Он же твой брат», «Ах милый мой мальчик, как же долго мы не виделись», «Не веди себя так Саске». Ну почему я должен участвовать в этом спектакле, актер из меня никудышный, так зачем и пробовать. Ладно, это все только ради матери. Вот только не выношу я его взгляд, что за подменная нежность и интерес играет в этих черных глубинах» - С удовольствием мама, - от этих слов Саске невольно сжил вилку в руке, но промолчал, начав ворошить стоящий перед ним в тарелке рис. Аппетит почему-то сразу пропал. - Итачи расскажи о себе, - Микото присела на стул, - как ты живешь, где работаешь, а может ты уже женился?, - Итачи мягко улыбнулся. Вот и непостижимая женская логика, если спрашивать о жизни, так сразу о семейном положении или о романтических отношениях, и этот вопрос явно задвигал остальные на задний план, конечно как же при нем сверкнули глаза матери. А ведь он даже не задумывался над браком, да, что таить, у него и постоянной девушки не было, чего уж говорить о возвышенных чувствах к прекрасному полу. - Нет, я не женат. Работаю в полиции, - Саске на секунду оторвался от изучения содержимого тарелки, кинув холодный взгляд из-под темных ресниц. - В полиции? Значит, пошел по стопам Фугаку, - голос Микото заметно дрогнул, при имени бывшего мужа. - Да, но я доволен своей работой, - Еще одна мягкая улыбка, что бы успокоить мать, - А как вы? - У нас все хорошо, - Микото ответила сдавленной улыбкой, - вот Саске в этом году школу заканчивает, поступать собирается, даже не представляю, как я без него останусь. - И куда? , - Итачи повернулся к младшему, но том не поднял взгляда. - В Университет Висконсина-Мэдисона, - бесцветный голос. - А факультет?, - «Ну же Саске, посмотри на меня» - Клиническая психология,- все так же, не поднимая глаз. - Интересно, почему же такой выбор? − Хочу удостовериться, что я не единственный псих в этом мире, - черные глаза с нескрываемой ухмылкой посмотрели на Итачи. - Саске!, - Микото было неприятно такое поведение сына. - А ты сомневаешься в этом? - Уже нет, - легкая усмешка, - теперь я вижу, что нас двое, - «Выпустил коготки, да, Саске» - Саске это уже слишком, - Микото позволила себе повысить голос, - Что происходит? Ты ведешь себя как ребенок. - Да ничего не происходит. Ни-че-го, - растягивая каждый слог, - Спасибо за ужин. Я спать, - Саске решительно встал из-за стола. - Стой, ты должен…, - но Саске прервал мать. - Нет, ему ничего не должен, - сказал он, выходя из кухни. Саске захлопнул дверь в свою комнату и прислонился к ней спиной. И почему он так вспылил? Из-за Итачи? Да именно из-за него. Но вот почему? Разве ему есть до него какое–то дело? Нет. Разве есть в нем, что-то, что может раздражать? Нет. Вот только одна вещь, все равно, не дает покоя, словно маленькая иголка, когда-то незаметно проникшая в организм, она медленно пробуждается ото сна и начинает свой путь по сосудам, уверенно пробиваясь прямиком к сердцу, разрушая все на своем пути. Саске шумно втянул в себя воздух. Его глаза, не мог он обознаться, попросту не мог. Он видел его во сне, и это нужно было проверить. Саске резко кинулся к столу, выдвигая верхний ящик и вытаскивая несколько черных папок. Бесстрастно кидает их на пол, и садиться следом. Руки быстро перебирают многочисленные листы с рисунками. «Да, где же», - бумага хрустит под пальцами, но почему-то сейчас этот звук кажется таким неестественным и противным, как скрежет метала о стекло. «Черт возьми», - черные глаза неверующий смотрят на черно-белый портрет, наскоро, но умело набросанный на белом листе, - «Быть этого не может», - легкий смешок срывается с губ, - «Саске, ты явно сходишь с ума». В руках появляется легкая дрожь. С листа на него смотрел Итачи, теплый и слегка растерянный взгляд, легкая полуулыбка на губах. Он был абсолютно таким же, как и пару минут назад на кухне. - Я не знаю, что на него нашло, - Микото опустила взгляд на скатерть, - Мне нужно поговорить с ним. - Нет, мам не стоит его сейчас трогать. Я думаю, мне лучше будет уехать, - Итачи тоскливо посмотрел на опустевшее место за столом, он не ожидал такой неприязни. - Даже и не думай об этом. Саске все поймет, только дай ему время. Поверь мне, он сделает все правильно, - «Мать пытается успокоить меня, хотя я вижу, как она сама переживает» - Верю. А он все так же забавно щурится, когда злиться, - легкая улыбка, - Каким он рос? - Таким же непоседливым, каким ты его помнишь, - Микото перевела взгляд на сына, - Чего я с ним только не натерпелась, от жалоб соседей за вылов их несчастных кошек, до…она внезапно запнулась и после полуминутной паузы продолжила, - А помнишь как вы нам ковер испортили? - Я только хотел научить Саске рисовать, - воспоминание теплой волной проносятся по телу. - Ну да, а ковер и мамин плащ просто под руку попались. FlashBack Каблуки звонко цокают о каменную дорожку. Сырой осенний ветер раздувает полы белого плаща. Длинные черные пряди, предусмотрительно собраны в высокий хвост. Руки заняты большими бумажными пакетами, слегка похрустывающими от налетающего ветра. Она заворачивает за угол, вот и дом, а в нем два маленьких огонечка её души, её мальчики. Сегодня она оставила их одних, совсем ненадолго, только сходить до ближайшего магазина, однако на то она и мать, что бы волноваться. Хоть Итачи уже семь и он упрямо заявляет, что вырос и уже вполне самостоятельный, для нее он навсегда останется маленьким сынишкой. Однако сегодня Микото пошла на уступку самолюбию старшего сына, оставив его следить за Саске. Дверь легко отворилась, впуская женщину внутрь, где она тут же услышала веселый детский смех и визги Саске. «Ну что они опять устроили?». В гостиной перед ней разворачивалась следующая картина: на пушистом кремовом ковре, с разбросанными по нему листами бумаги, играли её мальчики. Саске лежал спиной на ковре и энергично отбивался от рук Итачи, пытающегося защекотать своего отото. Все это сопровождалось вигами младшего и заливистым смехом со стороны старшего. Руки и лица мальчишек были в разноцветных полосках от краски, на щеках Итачи красовались два желтых отпечатка маленьких ладошек. Рядом на ковре стояли баночки с этой злосчастной краской. Мальчики так увлеклись, что даже не заметили прихода матери. - Итачи, - он тут же остановился и поднял свои удивленные глаза на Микото, Саске же улучив минуту замешательства аники, резко рванулся в сторону, ища спасения от щекотки, но случайно налетел на баночки с краской, удачно их опрокидывая. Микото с ужасом смотрела, как на её любимом ковре расползаются разноцветные лужицы. Саске испуганно посмотрел на Итачи, все так же сидевшего на ковре, и, повинуясь некому порыву медленно подошел к матери и обнял за ноги, с виноватым взглядом смотря ей в лицо. Микото опустила взгляд на младшенького. Белое личико измазано красной и зеленой краской, смешное пятнышко на кончике носика, встретившись с черными виноватыми глазками, она на секунду растаяла, готовая все простить этому маленькому шалопаю, пока взгляд не выхватил испачканные в желтой краске ручки, ухватившиеся за её плащ. Брови медленно поползли вверх. На счастье Саске, Итачи успел вовремя опомниться, отцепляя пальчики отото от белой ткани, и хватая еще ничего не понявшего братика, умчался вместе с ним в свою комнату. - Итачи!, - услышал он крик матери из-за спасительной двери комнаты. End of FlashBack - Это была просто случайность - Зато сколько времени пришлось выманивать вас из комнаты и отмывать ковер, - как приятно порой окунуться в воспоминания, но они незаметно исчезают, оставляя нас наедине с действительность. Остаток ужина прошел в легкой, ничего не значащей беседе, лишь простой обмен слов. Микото постелила Итачи в гостиной. Довольной просторной и уютной комнате, Микото всегда окружала себя приятными сердцу вещами, создавая столь теплую и родную обстановку. - Если что-либо понадобиться сразу скажи, - Микото бережно расправляла складки на одеяле. - Не стоит так волноваться Мам. - Я ведь не каждый день старшего сына вижу, - грустная улыбка, - Итачи, а как Фугаку? - Хорошо, наверное, - Итачи с интересом рассматривал корешки книг на полке, Ленгстон Хьюз, Уоллес Стивенс, Аллен Гинзберг, Харт Крейн, Микото всегда увлекалась поэзией, - Не видел его уже 2 года. - Вот как…а тот мальчик, ваш брат, не помню его имени, - голос слегка дрогнул. - Его звали Шисуи, - Итачи вытащил книгу в красном переплете, на лицевой стороне красовалось, выбитое золотыми буквами имя - Дениз Ловертов. - Звали? - Да звали, он погиб два года назад. - Ками-сама, прости, я ничего не знала, - сердце снова неприятно кольнуло, похоже придется выпить таблетки на ночь. - Ничего мам, - Нельзя сказать, что он не любил Шисуи, как и нельзя сказать и обратного. Итачи старательно избегал общения с ним, а он в свою очередь не стремился к каким-либо отношениям со старшим братом. Взаимное безразличие. К мачехе же Итачи относился более чем лояльно, эта женщина так же не вызывала у него никаких чувств, но порой напоминала мать, в желании всячески угодить мужу и это сильно раздражало. Но он забивался в свою скорлупу и все неурядицы вокруг не беспокоили. В шестнадцать Итачи окончил школу и по желанию отца поступил в Академию, с тех пор домой, хотя он и не мог назвать это место домом, он вернулся лишь однажды, когда Шисуи попал в аварию. Чувствовал ли Итачи потерю родного человека? Нет, хоть ему было жаль Шисуи, который так и не стал для него настоящим братом. - Тогда ложись сынок, я пойду, очень устала за сегодня. - Спокойной ночи мам. - Спокойной ночи сынок,- Микото вышла из комнаты. Итачи раскрыл книгу на случайной странице и посмотрел на текст: «Слепой. Я могу на него глядеть, стыдливо, бесстыдно. Он чувствует взгляды? Нет, велико его одиночество. Странная прихоть- досыта глядеть на чужое лицо. Не досыта — хочется еще и еще. Он выходит, и я за ним. «Разрешите, я вам помогу». «Пожалуйста». Безразличие. Но в тот же миг, когда я слышу его безразличный голос, рука его поднимается, ищет, и мы идем, взявшись за руки, словно дети. Его рука теплая и не влажная, крепкая — такую приятно пожать. Одиночество шагает со мной, шагает рядом со мной, не во мне: его мысли одиноки, но его рука и моя так сроднились, что, кажется, словно моя рука, отделившись, идет сама по себе. Я перевожу его через улицу, и слепой говорит, что теперь сам найдет дорогу. Он знает, куда идет: в никуда, наполненное тенями. Он говорит: «Я». «Слепой…», - Итачи закрывает книгу,- «А ведь похоже», - устало садиться на постель. «Я говорил, что наши отношения чистый лист, а сегодня мы сделали первую запись на нем – одиночество и непонимание », - Итачи закрыл глаза, - «Что же будет дальше?». Разве он может знать, что сегодня им обоим долго не удастся заснуть… Примечание: В главе используются отрывок из стиха Дениз Ловертов – «Одиночество».