Вместе.

Черное беззвездное небо. Яркий свет уличных фонарей, откидывающих свои белые тени. Звуки окутывают со всех сторон: громкие гудки машин, голоса прохожих, скрежет старой раскачивающейся на ветру вывески. Взгляд опускается вперед, на оживленную ночную улицу: высокие многоэтажки, по широкой дроге проносятся машины, люди, идущие на встречу, слева высокое здание, с длинными стеклянными окнами и странным орнаментом, две каменные гаргульи расположились по обе колонны над входом. Слышится невнятное шипение. Картинка резко вздрагивает и меняется. Перепончатые крылья гаргульи, увенчанные шипами, расправлены за сгорбленной спиной, тонкие жилистые лапы с большими когтями крепко сжимают свой каменный постамент, уродливая голова, на тонкой шее вытянута вперед, раскрывая свою пасть с длинным языкам. Тихий скрежет заглушает все звуки, только отрывки фраз могут, пробиваются сквозь него: «…. он здесь…. немного подождать…» «да… уже сегодня…» «…. ближе… он будет…» Картинка снова резко меняется. Красный свет светофора, режет глаза. Перекресток, машины проносятся возле обочины. Светофор переключается на зеленый. Шаг вперед на дорогу. Шум ночного города, после ватной тишины оглушает. Мимо проходит молодая девушка в черном коротком платье, кожаные сапоги гулко ударяют каблуками об асфальт. Время уже не бежит вперед, оно тянется как тугая смола. Он смотрит на девушку, её лицо расслаблено, глаза закрыты, ярко-красные губы бесшумно повторяют слова песни. Взгляд вылавливает раскачивающиеся от движения темные проводки наушников. Густо накрашенные ресницы вздрагивают и медленно поднимаются. Картинка снова меняется. Красные лампы освещают танцпол. Громкая музыка глушит. Он пробивается сквозь море из человеческих тел, двигающихся в танк музыки. Лица смазаны. Это не люди, а единая сплошная масса. Стадо подчиненная одной воле, воле движения. У барной стойки стоит парень в яркой шелковой рубашке, он медленно подносит к губам бокал, наполненный прозрачной жидкостью. Хриплый смех. Снова шипение: «…. скоро….», - изображение вздрагивает и картинки начинают меняется с непостижимой скоростью. Этот парень прямо перед ним, глаза широко распахнуты, в них читается неподдельный ужас. Он пытается бежать, - «поздно, охотник всегда догоняет жертву», - тихий смутно знакомый голос. Рука в черной кожаной перчатке хватает его за горло, - «Тебе нравится?» Он проводит холодной сталью ножа по щеке парня, - «Тебе нравится?». Метал легко входит в мягкую кожу, оставляя глубокий порез, тут же наполняющийся кровью,- «Тебе нравится?» Хлюпающий звук и хрип, - «Тебе нравится?» Лицо парня искажено болью, рот распахнут в немом крике, - «Тебе нравится?» Красное марево перед глазами, что это? Это кровь? Душераздирающий крик глушит перепонки, - «Тебе нравится?» Тело парня подвешено на какой-то металлический крюк, свисающий с потолка, красные ручейки стекают по телу, - «Тебе нравится?» Мертвое лицо застыло в гримасе ужаса, остекленевшие глаза пусты,- «Тебе нравится?» - «Да нравится», - низкий мужской голос. - «Ты доволен?» - «Да…» Маленькая девочка стоит в углу комнаты, ее лицо закрыто тенью, лишь подол платья освещает тусклый свет луны, пробивающийся из маленького окошка над потолком. Она протягивает к нему окровавленную руку, - «Не бойся Саске…», - её голос дрожит, и конец фразы уже невозможно разобрать. Картинка снова меняется, он видит испуганные светлые глаза, на старом морщинистом лице. Все резко дергается. Изображение пропадает. Тяжелые капли дождя барабанят о стекло. Саске резко открывает глаза. Судорожный вздох, кажется, что в легких совершенно не осталось воздуха. Холодный пот стекает по спине и лицу. Все тело онемело, лишь легкое покалывание в пальцах, говорит о возвращении кровотока. Он резко садится, слишком быстро, голова тут же отзывается пульсирующей болью в висках, перед глазами все плывет. Крепко сжимает в руках одеяло. Из пересохшего горла вырывается сдавленный хрип. Саске пытается встать, но тело не хочет слушаться. Одеяло соскальзывает на пол. Он ели успевает упереться руками о кровать. Мотает головой, но изображение все еще расплывается. Еще одна попытка встать. Яркий свет фонаря пробивается через тонкие занавески, высвечивая посередине комнаты маленький светлый треугольник. Воспаленные глаза, усеянные сетью капилляров, окидывают комнату пустым взглядом. Он, шатаясь, подходит к рюкзаку, брошенному возле стола. Резкий звук открываемой молнии. Все содержимое рюкзака с шумом летит на пол, ручки катятся по полу, листы, словно белые снежинки, разлетаются по комнате. Он садится на пол, лихорадочно хватает чистый лист и карандаш. Дрожащая рука быстро выводит линии на бумаге. Штрих за штрихом. Свет фонаря падает на его лицо, выхватывая пустой взгляд черных глаз. Еще одна линия и еще. Дождь с новой силой начинает биться о стекло. Тяжелое дыхание, легкие всё ещё сдавлены невидимыми тисками. Он закончил. Карандаш летит на пол. С листа на него смотрел тот самый парень, лукавый взгляд, губы расплылись в хмельной улыбке. Сдавленный стон. Саске откидывает рисунок, и хватается руками за волосы, головная боль упрямыми толчками бьется в висках. «Зачем?», - в ответ только шум дождя за окном. Он подгибает колени, утыкаясь в них лицом. «Я не хочу больше… не хочу… не хочу…» . Саске оторвал лицо от колен. Сколько он уже так сидит? Дрожь и онемение прошли, однако головная боль никак не хотела утихать. Она всегда мучила его после ночных кошмаров, встав их неразлучной спутницей. Саске медленно, упираясь руками о пол, поднялся и неуверенно направился к окну. Листы тихо шуршали под босыми ступнями. Дождь уже закончился, но небо все еще затянуто плотным слоем черных туч. Одинокие фонари привычно освещали, все еще погруженную в сон улицу. Саске распахнул шторы и открыл окно, впуская в комнату холодный сырой воздух. Мелкие мурашки тут же поползли по обнаженной коже. Он глубоко вдохнул свежий воздух. Немного отрезвляет. «Я схожу с ума», - Саске закрыл лицо ладонями, - «Нет, уже сошел. Я просто псих». Это уже четвертый раз за полгода, когда он видит смерть людей, он видит их страх и боль, слышит их предсмертные крики, и ничего не может сделать, не может остановить это безумие и проснуться. Их глаза, наполненные животным ужасом и мольбой, он никогда не сможет забыть их, они навсегда врезались в память. Холод заставляет вздрогнуть. Эти чертовы кошмары, ведь в них он видит все так, словно это его руки бессердечно обрывают человеческую жизнь…и эти голоса. Нет, он не смог бы, это не он. Но сны такие реалистичные, - «Но ведь это только сны? Ведь так? Правда?», - Саске убрал ладони от лица и поморщился. «Чертова головная боль», - устало потер виски. Когда ему в последний раз удалось нормально выспаться? Он посмотрел на часы, черный дисплей высвечивал «5.43». Заснуть все равно уже не удастся, да и видеть новые сны совершенно не хотелось. Тогда нужно принять душ и привести себя хоть в какое-то подобие нормального состояния. Итачи плеснул в лицо холодной воды. Капельки шустро потекли по бледной коже, огибая скулы и стекая по шее. - Одиночество шагает со мной, шагает рядом со мной, не во мне, - тихий шепот, - Слепой… Он знает, куда идет: в никуда, - Итачи посмотрел на свое отражение в зеркале. Молодое красивое лицо, только в самой глубине черных глаз залегла неимоверная усталость. Он сегодня долго не мог заснуть, лишь под утро, зябкая дремота окутала его своими тревожными объятьями. «Я могу на него глядеть, стыдливо, бесстыдно… слепой», - строчки стихотворения никак не хотели выходить из мыслей, - «одиночество… шагает рядом со мной», - он внимательно смотрит на свое лицо, - «не во мне…», - первые морщинки под глазами, а ведь ему только двадцать три, - «когда я слышу его безразличный голос, рука его поднимается, ищет… и мы идем, взявшись за руки, словно дети»,- бледная рука медленно закрывает воду, - «Он знает, куда идет: в никуда, наполненное тенями», - последняя капля срывается с крана, гулко ударяясь о раковину, - «Он говорит: «Я». Саске ты мой слепец, только смогу ли я подарить тебе свет?»,- но отражение не дает ответа. Дверь в ванну тихонько открылась, и на порог вошел, никто иной, как предмет его мыслей. Саске стоял в одних пижамных штанах, мраморная грудь и плечи были обнажены, черные пряди находились в ужасном беспорядке, потрескавшиеся губы слегка приоткрыты, а взгляд был каким-то потерянным. - Ужасно выглядишь, - Итачи слегка наклонил голову вправо, - «Красные воспаленные глаза, тоже не спал, но почему?» - Спасибо, ты не лучше, - «Блин напороться на него сейчас, ужасное продолжение ужасного утра» - Все так же дерзишь. - Нет, что ты, - Саске слегка поморщился, боль в висках напомнила о себе знать, - ты уже закончил, может, освободишь ванную? - Знаешь ли нет, - Итачи скрестил руки на груди, -«А вот не будет по твоему, братишка». - Эм, - «Ну ты и нахал однако», - Итачи да будь ты человеком, выйди на минуту. - Смотри те ка, какой прогресс, ты называешь меня уже не просто «этот», а по имени, - на губах играет легкая ухмылка. - А тебе больше нравилось этот, ну что же, я учту, - Саске сделал шаг вперед. - Мне больше понравилось бы, если ты называл меня братом. - А у меня нет брата, - их взгляды встречаются. - Ошибаешься братишка, - «Саске ты ведь не представляешь, как больно это слышать…или как раз таки представляешь…» - Так ты выйдешь или нет?, - еще один шаг на встречу. - Пока ты не прекратишь отвергать очевидное, нет. - Да ну тебя, - Саске прикусил губу, - «Все достал», - он бесцеремонно примостился вплотную к ошеломленному брату, упираясь плечом тому в грудь. Итачи едва успел, ухватится рукой о край ванный, чтобы не потерять равновесие от такого напора. - И что это такое? – старший удивленно уставился на профиль брата. Через тонкую ткань футболки он чувствовал его холодное плечо. Так близко. А у него приятный запах, совершенно как в детстве. - Ничего особенного, хочу умыться, - абсолютно спокойный голос. Саске открыл холодный кран. - А я тебе не мешаю?, - Итачи поддается вперед, тем самым плотнее прижимаясь к брату, но тот не сдвигается с места. - Мешаешь, и я это уже говорил, - Саске подставляет ладони под ледяную воду. - Ну и язвочкой же ты вырос, - лицо младшего тут же повернулось к Итачи, в глазах мелькнул задорный огонек. И прежде чем старший сообразил, что необходимо увернуться, в него уже была направлена струя, из зажатого ладонью крана. Холодная вода тут же обожгла беззащитную кожу, футболка промокла и прилипла к телу. - Я знаю, - голос младшего был пропитан сарказмом. Итачи открыл глаза, черные глубины которых были заполнены медленно закипающей злостью, мокрые пряди прилипли к лицу, образую причудливые узоры. Всю эту пытку он выдержал молча, но теперь спокойствию пришел конец. Итачи положил свою ладонь на кисть брата, все еще лежащую на кране. «Теплая»,- мимолетная мысль, но Саске все-таки успел за неё зацепиться. Итачи вплотную придвинулся к отото, мокрая футболка коснулась обнаженной груди младшего, заставляя его невольно вздрогнуть, но он не сдвинулся с места. - Очень смешно братишка, - горячее дыхание Итачи обожгло лицо. - Не называй меня так. - Хм, - ядовитая ухмылка. - А знаешь Итачи, - ответная ухмылка, - а тебе идет. - Что?, - Итачи удивленно приподнял бровь. - Быть мокрым, - Саске позволил себе улыбнутся, как ни крути, но так называемый брат сумел таки, хоть не надолго, но оторвать от гнетущих мыслей, - Ну я пойду, - он быстро вырвал свою ладонь и направился к выходу. - И да, чуть не забыл, - легкая усмешка, - полотенце вот там, - быстрый кивок вправо и он покинул ванную. «Вот же язва, и в кого он такой», - Итачи посмотрел на свою ладонь, все ещё чувствующую чужое прикосновение,- «Но у нас уже появился кое-какой прогресс», - уголки губ дрогнули. Саске вошел в комнату, чуть было приподнятое настроение снова сошло на нет. В комнате было не возможно находиться, беспорядок на полу и разворошенная постель снова напомнили о ночном кошмаре. Он наспех переоделся. Ему срочно нужно было пройтись, куда угодно, лишь бы подальше от сюда, просто идти вперед и все. Как можно дальше и быстрее. Саске выскользнул из спальни и направился к входной двери. - И куда это ты собрался, - В коридоре стоял Итачи, футболка все еще мокрая, но волосы уже приведены в нормальное состояние. Значит, полотенце он все - таки нашел. - Хочу прогуляться,- Саске нагнулся за кроссовками. - В такое время? - Да, именно в такое. - Тебе не кажется, что… - А тебе не кажется, что не стоит лезть в мою жизнь?, - прервал его младший. - Снова ты начинаешь, - Итачи разочарованно вздохнул. - Нет, я это заканчиваю, - дверь с противным скрипом закрылась за младшим. «И что опять случилось?», - Итачи несколько секунд буравил дверь взглядом, а затем направился в гостиную. Стандартная мелодия звонка приглушенно разносилась по комнате. «Только разговора с кем-либо еще не хватало», - он раздраженно полез в карман куртки, ища ненавистный источник шума. - Да, - не глядя на номер звонившего. - Доброе утро Итачи, надеюсь, не разбудил?, - В трубке послышался хриплый голос Хошикаге. Итачи невольно подметил, что голос напарника был донельзя официален, значит, ничего хорошего ждать не приходилось. - Доброе Кисаме. Разбудил или нет, уже не имеет значения. Что случилось? - Тебе придется прервать свой отпуск, наш призрак снова выбрал себе жертву. Убийство произошло сегодня ночью. - Уже выезжаю, - Итачи прервал вызов,- «Черт, черт, черт! Ну почему именно сейчас, когда он только начал пытаться хоть что-то исправить в своей жизни, что за вечная ирония судьбы»,- он крепко сжал мобильный в руке. Пора было собираться, разбудить мать и сообщить об отъезде. Но ничего, как только он все закончит, то сразу же вернется, - «Даже не надейся братишка, я не откажусь от тебя». - Аэропорт Висконсин? Мне нужен билет на ближайший рейс в Лос-Анджелес… Саске надел капюшон. Холодный сырой воздух неприятно щипал кожу, но, в то же время, позволял свободно вдохнуть. На улице стояли предрассветные сумерки, фонари уже были выключены и легкий туман, окутывающий все пространство, делал четкие контуры смытыми и серыми. Он пошел вперед, бесцельно, не выбирая конкретной дороги, просто вперед и все. Так хотелось быстрее уйти подальше от дома. Словно все эти кошмары обитали только там, и стоит только отойти и все закончится, он сможет наконец-то проснуться, избавится от них. А все проблемы останутся позади, там внутри его комнаты, на этих чертовых портретах. Под ногами мокрый газон. Он прибавляет шаг, хочется скорее уйти. Куда? Не важно, главное как можно дальше. Саске переходит на бег. Быстрее, еще и еще, быстрее к свободе от этих оков, быстрее стать нормальным, забыв о кошмарных снах, о смерти и боли в их глазах… забыть. Холодный воздух бьет в лицо, в кроссовках уже противно чвакает вода, но это не важно, ведь он уже близко к своей цели, ведь так? Одинокая холодная капля падает на лицо. Он резко останавливается и оборачивается назад. Нет, он не станет свободным, сколько не беги, его кошмары только с ним, только в нем. Ещё одна холодная капля, и ещё, скоро снова начнется дождь. Их лица и глаза снова будут являться к нему, и он снова будет видеть смерть. «Не хочу», - Саске садится на мокрый асфальт, обнимает руками колени, - «Не хочу больше… хватит». А ведь кошмары мучают его уже семь лет, семь гребаных лет. Но ведь раньше он не видел чужой гибели, а теперь… Почему все так? За что? *** Он шел по длинному абсолютно белому коридору. Белые стены, пол, потолок, белый свет электрических ламп - все это сливалось в единую картинку, казалось, поменяй их местами, и посетители не заметят особой разницы. Хотя здешним посетителям нет никакого дела до окружающей обстановки. Их уже ничего не сможет заинтересовать. Шаги гулко отдаются об кафельный пол, разносясь легким эхом о пустой коридор. Впереди виднелась широкая двухстворчатая белая дверь, совершенно не выделяющаяся из окружения, только два небольших круглых окошка, словно черные глаза, смотрели в коридор. Удручающее место. Итачи остановился возле двери и, взявшись за ручки, распахнул дверцы, те легко поддались ему, впуская парня внутрь. Помещение морга. Такое же белое, освещенное ярким электрическим светом, широкие металлические столы в центе, со странного вида большими лампами над ними, многочисленные шкафчики, металлические сетки и стоки на полу, раковины у стены, возле входа стоит пустая каталка. Все это настолько не естественно выбелено и убрано, что становится противно. Итачи всегда казалось, что даже воздух здесь мертвый, на столько он впитал в себя здешнюю атмосферу. Он медленно прошел в глубь помещения, где сидя за столом, молодой человек, с красными волосами, единственным ярким пятном в этом сумасшедшем белом место, не спеша отпивал кофе из большой светлой чашки, и перечитывал какие то бумаги, иногда слегка хмурясь, из-за чего на его лбу тут же появлялись две тонкие полоски. - Привет Сасори. - Привет Итачи, - парень поднял на подошедшего свои карие глаза, - а я все думаю, когда же ты снова заглянешь ко мне, - мягкая улыбка. - Будь моя воля, ты бы так и не увидел меня здесь. - Не будь столь категоричен Итачи, судьба всегда меняет наши представления. - Наш потерпевший?, - Итачи кивнул на один из столов в центе, на котором лежало тело в черном мешке. - Да ваш, привезли сегодня утром. Я уже осмотрел его, дождемся Хошикаге и я сообщу вам результат, но боюсь, что ничего нового вы не узнаете. - Хорошо. - Пока дожидаемся твоего напарничка, может, выпьешь со мной кофе? - Не откажусь, - Итачи сел на соседний стул. - Не привычно наблюдать тебя в таком виде, - Сасори встал из-за стола, подойдя к небольшому шкафчику начал искать вторую чашку. - Приехал пару часов назад и сразу к тебе, вот и не успел переодеться, - Итачи посмотрел на документы на столе, ими оказалась медицинская карта: «Имя: Шон Горден, возраст: 24 года… перенесенные заболевания…» - Очень мило с твоей стороны, но прости Учиха, ты немного не в моем вкусе, - ехидно протянул Сасори. - Я и не надеялся на взаимные чувства, - усмешка в ответ. -Где прохлаждался то?, - Сасори наливал в чашку горячий кофе. - Эгг Харбор Винсконсин. - Слышал, небольшой городок на берегу Мичегана. Потянуло на отдых у озера?, - он протянул чашку Итачи. - Можно и так сказать, - в нос ударил приятный кофейный аромат. - Только, что-то я не вижу посвежевшего и отдохнувшего Учиху, - Сасори сел на прежнее место. - Когда я мог успеть отдохнуть, если меня вызывают через два дня после начала отпуска, - горячий напиток обжигает горло. Двери в секционную открылись и в комнату вошел высокий крепкий мужчина в сером костюме, пиджак был распахнут, белая рубашка расстегнута на верхние пуговицы, воротник немного скомкан. Синие волосы небрежно зачесаны назад, под глазами залегли тени, а на лице виднелась грубая щетина. Он быстрым шагом направился к сидящим за столом. - Добрый день Итачи, Сасори. - Добрый, - Сасори мягко улыбнулся - Привет Кисаме, - от напарника привычно пахло крепким табаком и ментолом, - стоило оставить тебя на пару дней, а ты уже так ужасно выглядишь, - Итачи сделал еще один глоток кофе и поставил чашку на стол. - Да, с женой поругался, - Кисаме поморщился. - И она выставила тебя из дома, - весело добавил Сасори. - Ну да. - А почему такой вид?, - Итачи встал со стула и подошел ближе к напарнику. - Да с дуру попросился переночевать к Дейдаре, а этот паразит всю ночь по телефону отношения выяснял. К тому же под утро у него горячую воду выключили, - Кисаме обреченно махнул рукой. - Тогда ясно, - Итачи ели подавил смешок, представив напарника в компании шумного мед эксперта, да еще и в душе под холодной водой. Сасори же подавился кофе и пытаясь прокашляться, буравил Кисаме странным взглядом. - Показывай нашего жмурика, - хмуро кинул Кисаме, заметив оживление на лицах собеседников. Сасори, в миг посерьезнев, встал и надевая перчатки, направился к столу с телом, - Ну что же начнем. Жертву звали Шон Горден, двадцать четыре года,- он расстегнул молнию на мешке, - Итачи невольно поежился, сколько бы лет он не проработал в полиции, сколько тел он за это время не видел, все равно к такому зрелищу невозможно привыкнуть, можно только стараться не акцентировать внимание и как можно скорее выкинуть увиденное из головы. На лице Хошикаге же не дрогнул ни один мускул. - Смерть наступила в результате болевого шока около 2 часов по полуночи. На теле имеются множество глубоких порезов, предположительно нанесенных армейским ножом. На левой щеке, так же имеется разрез от подбородка до глазницы, - он провел в воздухе над разрезанной щекой парня, - по обилию кровотечения могу сказать, что сделаны они были до момента смерти, - Сасори указал на разорванную грудь парня, - грудная клетка была пробита со спины железным крюком, что и привело к болевому шоку. - А его кисти, - голос Хошикаге не выражал никаких эмоций. - Кисти были отрезаны уже после смерти, так же как и у трех предыдущих жертв. - Ясно, - Итачи взглянул на лицо убитого: остекленевшие, мутные глаза широко распахнуты, мышцы лица застыли в страшной гримасе. - Ваш клиент как всегда в своем репертуаре, - Сасори развел руками, - больше я не могу вам ничего сказать. - Ладно, мы пойдем в офис, - Итачи развернулся к выходу, - спасибо за кофе. Кисаме же ограничился кивком головы. - Бывайте, - Сасори повернулся к телу парня. Дверь за напарниками бесшумно закрылась, - Ну что же снова мы остались вдвоем, - сказал он, застегивая молнию на мешке. Снова этот бесконечный белый коридор. - Ты уже был на месте убийства?, - Итачи посмотрел на напарника. - Да ещё утром, сразу после звонка тебе. Тело обнаружили рабочие на складе Винсет Роуз на Хайд Стрит. Однако наш призрак как всегда не оставил никаких следов, все девственно чисто, не считая тела и крови. Остальное, возможно, покажет экспертиза. - А свидетели? - Никаких, убийство произошло еще до открытия склада, а ночью там никого не было. - Ясно, - на пару минут повисло молчание, лишь шум шагов о кафель разбавлял тишину. - Как прошла встреча с матерью и братом?, - Кисаме помнил волнение напарника, хоть тот и старался это скрыть, но за столько лет работы вместе они уже научились понимать друг друга без лишних слов. - Нормально,- Итачи слегка улыбнулся. - Вот и замечательно, а ты так волновался. - Я?, - пронзительный взгляд в сторону Кисаме. - Итачи, я же тебе уже говорил, тебе бесполезно пытаться меня обмануть, - Кисаме улыбнулся своей фирменной улыбкой. - Лучше скажи мне, почему тебя выставили из дома, - постарался перевести тему Итачи. - Мне никогда не понять женскую логику, - Хошикаге тяжело вздохнул. Итачи лишь усмехнулся, ведь это было уже не в первый раз, и он прекрасно понимал причину, почему его напарник сейчас находится в состоянии бездомного, - Послушай Итачи, - неуверенно начал Кисаме. - Хорошо, давай сначала заедем ко мне, я смогу переодеться, а ты примешь душ и приведешь себя в порядок, смотреть на тебя больно,- не только Кисаме мог понять своего напарника. Неужели этот бесконечный коридор наконец-таки закончился? *** Городская библиотека Эгг Харбора представляла собой небольшое здание, расположенное недалеко от цента. Памятник, в виде двух ребятишек читающих книгу, и цветочные клумбы у входа, вот, пожалуй, и все чем выделялось это здание. В столь небольшом городке ценителей книг было очень немного, поэтому работа практически стояла на месте. Микото посмотрела в окно, серые тучи заволокли небо, срывался мелкий дождь. Итачи уехал сегодня, сказав, что его срочно вызывают обратно в Лос-Анджелес, но он приедет как только сможет освободится. И она чувствовала, что он так и поступит. А вот Саске ушел куда-то ещё до того, как она проснулась. Ну что же с ним происходит? Неужели все это из-за приезда брата. Микото тяжело вздохнула, сердце неприятно кольнуло. - Простите, - к стойке подошла молодая девушка. - Да, - Микото подняла на нее взгляд. - Вы не могли бы принести мне сборник стихов Джеймса Джонсона. - Конечно, - привычная вежливая улыбка и Микото направляется к длинным рядам стеллажей заполненных множеством книг. Сколько же здесь собрано различных историй, сколько переданных чувств и эмоций, и сколько еще тайн хранят эти книги. Сердце снова сжалось в груди. Женщина остановилась, хватаясь рукой за один из стеллажей. Микото попыталась вдохнуть, но грудь словно сжали и из неё вырвался лишь слабый хрип. Перед глазами начали появляться маленькие красные пятнышки, а воздуха почти не осталось. Резкая боль в сердце и она больше не может стоять на ногах. Микото падает, попутно задевая рукой несколько книг, летящих вслед за ней на пол. «Неужели…»,- последняя фраза проносится среди спутанных мыслей. Сердце делает свой последний удар и останавливается.