Вместе.

«А что, если я впущу тебя? А что, если я всё исправлю? А что, если я уступлю тебе? А что, если я хочу попробовать? А что, если ты рискнёшь? А что, если я научусь любить? А что, если, что, если мы начнём с начала?» Каждый удар сердца - удар серебряного молоточка по горному хрусталю, гулко отдается в висках. Раз… Два… Три… На губах играет маленькая пылающая искорка, обжигающая своим невидимым пламенем, напоминая о том невероятной феерии удовольствия, что только что полноправно властвовала им. Он закусил нижнюю губу, но упрямый огонек никак не желал униматься. Раз… Два… Три… Саске неосознанно идет вперед, легко маневрируя между посетителями кинотеатра. Руки в карманах джинс, невидящий взгляд устремлен вперед. Он не замечает ничего вокруг, ни людей, ни обстановки, ни любопытные, оценивающие, восхищенные или же просто безразличные взгляды, окидывающие его, не думает куда направляется. Ничего вокруг не существует, есть только бушующий ураган внутри и его лицо перед глазами. Раз… Два… Три… Он только, что поддался своей слабости, желанию, безрассудству и поцеловал его. По коже, словно пустили электрически ток, быстро пробегающий по телу, приятно покалывающий кожу. «Его…», - почему теперь так сложно произнести это имя? Разве оно изменит что-либо? Изменит… Раз… Два… Три… «Ит…», - ему кажется, что дыхание перехватывает и терпкий воздух пропитанной сладостью и жаром, как тягучая смола медленно заполняет легкие. Пальцы крепко сжимают в кулаке красную резинку. Раз… Два… Три… Правильно ли это? Как теперь вести себя с ним? Что делать? Вопросы… Они останутся без ответов, ведь какой в них прок если сердце хочет совершенно иного. «Ита…», - уголки губ вздрагивают и медленно расходятся в мягкой полуулыбке. Раз… Два… Три… - Саске! – этот голос… его голос. Саске быстро обернулся. Тихий стон, едва не сорвался с губ. Черная шелковая рубашка, расстегнута на верхние пуговицы, оголяет гладкий мрамор кожи, покрасневшие от поцелуя губы. От поцелуя… нет, нет, нет, не нужно его вспоминать. Он считал океан живым и прекрасным, но он ничто по сравнению с этими бархатными глазами, с их тонкостью и глубиной, с их черными волнами и завораживающим блеском. Сколько чувств, сколько эмоций, сколько нежности и надежды в их взгляде… Он прожигает саднящие раны в душе, но Саске, словно ночной мотылек, манимый ярким светом, не может от них оторваться. «Итачи», - Наконец-то он смог дать огранку буквам, сложить их в одно единственное имя, ставшее сверкающим бриллиантом. Прекрасный, драгоценный, неповторимый, как и его обладатель. Он переливается волшебной радугой бликов: вот голубая лазурь ясного неба сменилась насыщенной бирюзой; а вот мозаика из листвы: золотая, красная, изумрудная, она кружиться в порывах осеннего ветра, танцует в природном вальсе, смешиваясь, чередуя и утопая в друг друге, все три цвета, дарящих миру столько оттенков и соцветий; а вот и оранжевое небо заката, рисующее на водной глади свои замысловатые узоры, подернулось розовой вечерней дымкой. «Итачи», - Сломан барьер из неопределенности. «Итачи», - Каждая буква – гулкий удар сердца в груди. «Итачи», - Волна тепла расходиться под кожей. «Итачи», - Задорная улыбка заиграла на губах. «Итачи», - Нет никаких слов, лишь одно имя. «Итачи», - Саске неосознанно подмигнул аники. «Вперед», - Единственная мысль, яркой молнией прорезает грозовое небо сознания, - «Вперед и как можно быстрее». Миг и Саске срывается с места. Вперед через толпу посетителей. Быстрее налево, а теперь снова вперед к выходу. Скорее. Не замечать окрик за спиной, не думать ни о чем, не замечать, как сердце заходится в бешеном ритме, только бежать. Вперед и все. Черный пластик стен, яркое цветное освещение, множество лиц вокруг. Не замечать их взглядов. Вперед. - Саске, - он снова слышит голос Итачи, и сердце сжимается от радости. Радости? Но почему именно она, почему? Вперед, не останавливаться. Он не может сейчас смотреть ему в глаза, не может его видеть, не знает что сказать, как себя вести. Не знает… Не может… Не хочет… Или же нет? Вперед, быстрее. Что делать, когда всего один поступок, одно желание или действие разрушают твоей привычный мир, все твои представления и мысли? Вперед. Целующаяся пара на его пути. Парень приобнял девушку за талию, а она проводит подушечками пальцев ему по щеке. Они слились в поцелуе. Ласковом, сладком, желанном. Губы словно заполыхали, вспоминая гладкую кожу, ласковые прикосновения длинных шелковистых волос, проворный язык, страстный поцелуй. «Нет», - Саске резко зажмурился, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания, но как это сделать, если тело все еще помнит их. Вперед. - Саске! Стой! – его голос, только подливает масло в разгорающееся внутри пламя. «Зачем ты так жестоко со мной Итачи?», - Жестко? Ведь он сам начал это. Но Итачи мог остановить, накричать, да все, что угодно только не отвечать ему. Неужели и он тоже… Нет не думать ни о чем, не думать! Вперед. Двери кинотеатра услужливо расходятся перед очередными посетителями. Саске буквально вылетает в открывшийся проем. Ночной город сверкает яркими огнями и никогда не утихающей, кипящей жизнью. Прохладный ветерок ударяет в лицо. Оживленная улица в центе. Куда теперь? Он не знает города, но это не имеет никакого значения. Ноги сами решают все. Налево, маневрировать между идущими на встречу людьми. Вперед. Куда он бежит? Зачем? Не имеет значения, лишь бы дальше, как можно дальше. Дальше от чего? От Итачи, от себя, от мыслей, от чувств, от страхов. Он всегда так поступает. Бежит от всего, боится встать лицом к лицу к необъяснимому или же попросту признаться себе. Просто боится… Вперед. Кроссовки бесшумно ступают об асфальт или же их просто гасят шумы ночного города, Как же это все сейчас не важно, и мелочно. Гудки машин, визг шин, шум мотора, звуки шагав, голоса и крики прохожих, шелест одежды. Вперед. Зеленый свет. Перебежать дорогу. Вперед. Небольшая аллея, утопающая в зелени. Ни одной души, лишь высокие фонари выхватывают пушистые зеленые макушки. Странно, но листва, подсвеченная ярким золотистым светом, кажется какой-то не реальной, слишком зеленная, слишком ровная, слишком гладкая словно пластилиновая. Деревья откидывают свои причудливые тени на асфальт, переплетаясь с островками света от фонарей, рисуя неповторимые узоры. Вперед. Прохладные ветер, словно дождь из острых зеркальных осколков, он бьет в разгоряченное лицо, яростно пробирается в легкие, царапает и дерет их своими краями. Вперед. Итачи… Кем он стал для него за каких то пару дней? Абсолютно безразличный человек, заявившийся к ним с матерью, как снег на голову, единственный, кто не давал ему остаться в одиночестве, единственный кто поддерживает его на тонкой грани понимания, за которой притаился страх и смерть, единственный, кто смог отогреть этот ледяной нарост на его душе… Так кто он ему? Посторонний? Нет… Брат? Но разве так относятся к братьям, разве можно таять от взгляда родного человека, желать прикоснуться к нежным губам? Ведь он его старший брат, его аники, его нии-сан. Зачем он поддался порыву? Зачем поцеловал его? Зачем Итачи ответил? Это ведь не братские отношения, не братские чувства. Они не должны быть такими. А какими они должны быть? Вперед. Им было хорошо вместе эти дни ведь так? Говорить, шутить, чувствовать заботу, нежность и любовь родного человека… Заботу… Любовь… Любовь, когда сердце вздрагивает от одного лишь взгляда, взмаха пушистых ресниц… когда ты утопаешь в нежности прикосновений, легких и невесомых, словно крылья невидимых бабочек…. А разве не это ли было с ним? Саске резко остановился. Хватит бежать от себя. Нет, он не любит Итачи, но он нужен ему… Нужен… Ведь он больше не может оставаться один в этом непроглядном лабиринте из мрака, пронизанном тончайшей паутиной страха. Он не видит её, лишь чувствует, как липкие нити оседают на теле, прилипают к коже, врезаются в нее, подгоняют к тонкому барьеру безумия… он не может отпустить свою последнюю надежду, тонкую соломинку, теплую руку, сживающую его ладонь, ведущую за собой… Или все изменилось? - Саске, - вот он такой родной голос. Саске обернулся. Итачи стоит передним. С приоткрытых губ срывается ровное дыхание, словно и не было никакого забега, лишь волосы разметались по плечам, а в бархатных глазах помимо нежности, играют отсветы страха и беспокойства. «Чего он боится?» - Саске, - снова повторил Итачи, - Что за ребячество? – спокойный и ровный голос, но каких же усилий ему это стоит. Тревожные мысли уже смогли пробраться сквозь водоворот эмоций и теперь терзают вопросами. - Что не так? – Зачем? Почему? Пустые вопросы. Поддался неясному желанию, поцеловал, ну и что? Любит или нет. Как же глупо гадать, искать оправдания и ложные ответы, ведь все и так ясно, вот только никак не получаться признаться себе в этом. Саске поправил выбившуюся прядь длинных волос брата. Нежнейший шелк, ласково щекочет пальцы. Итачи, лишь нервно сглотнул. И вот как ему это понимать? - Почему ты убежал? – только держать голос спокойным. - Захотелось. Небольшая аллея – тихой зеленый островок, посреди многомиллионного города, словно гигантская амеба разросшегося на карте, приютившего в себе людей, таких разных, но таких одинаковых, вечно спешащих куда-то, бегущих, работающих, отдыхающих. А ведь каждый из них мечтает о чем то, любит и страдает, радуется и горюет, у каждого есть сокровенные желания и маленькая искорка индивидуальности, запрятанная глубоко в душе. Только почему все это теряется, покрывается непроглядной пеленой этой бездушной амебы, превращающей нас в единую массу, единый организм, живущий лишь по её законам. Но сейчас здесь в тиши и спокойствие, все вокруг словно пустеет, нет больше никого и нечего, только они, черное полотно неба, украшенного жемчужинами звезд, над головой и яркий свет фонарей, только ночь и любовь… - Саске это… - Найти слова, объяснить ему все. Но, что сказать, как объяснить? «Понимаешь братишка, ты самое дорогое для меня в это жизни» - не слишком ли пафосное начало? - Что это? Они смотрят друг другу глаза в глаза. И не должно быть место лжи или недосказанности, только правда, только истинные чувства. Так легко сказать, но так трудно исполнить… - То, что случилось, это... – «Да соберись ты Учиха. С каких пор ты мямлишь, как влюбленная школьница? Стоп. Влюбленная? …» - А разве что-то случилось? – Вместо того, что бы признаться себе, объяснится с братом, Саске делает удивленный голос, надевает маску непонимания, обманывает ставшие столь родными глаза. Почему? Разве ему так проще? Итачи запнулся. Удивление? Нет, поражение. Что за игра? Откуда такие изменения. В ночном воздухе повисла тишина. Казалось, даже город затих, что бы услышать их разговор, лишь далекий гул, тихий шелест листвы и биение двух влюбленных сердец… Вот только почему у них столь упрямые обладатели? -А разве нет? – «Что это за шутки Саске?» - Нет, ничего. - Ничего, так ничего, - спокойный голос. Скрыть свои чувства, спрятать их за невидимыми барьерами или притворными масками, как же это хорошо у них получается. «Пусть будет по твоему Саске», - Итачи пристально смотрит в глаза брату. Они не изменились, все те же бархатные глубины, манящие на самое дно непроглядной бездны. Вот только сердце безуспешно ищет нежность, что недавно была в них. - Пойдем домой? – Саске отвел взгляд в сторону. Легкий ветерок колышет сочную, изумрудную листву. «Зачем ты так просто соглашаешься со мной Итачи?», - что это тонкой пульсирующей иглой врезается в сердце? Неужели разочарование. - Пошли, - Старший развернулся и направился обратно к кинотеатру. Саске неуверенно последовал за аники. *** Дверь машины захлопнулась с характерным щелчком. Писк подключаемой сигнализации и шаги гулким эхом отдаются о бетонные своды подземной парковки. Саске оторвался от бесцельного изучения серых стен и разнообразных автомобилей, желтая Кива справа, за ней синяя Мазда, во втором ряду от них серебристый Ниссан, и еще несколько машин, марку которых он не смог определить. Да, он плохо в них разбирался и не умеет водить. И что с того? Своего отца он не знал и полноправно считал, что его и нет. Так, что прививать любовь к часовому ковырянию внутри капота или же попросту научить его водить было не кому. Попросить Итачи? Ну, уж нет, скорее провалиться сквозь землю, замуровать себя заживо в стене или же быть залитым в бетонную тюрьму, нежели просить его. Саске кинул мимолетный взгляд на брата, идущего слева от него, но тут же скрыл его за занавесом ресниц. Доехали в абсолютной тишине, погруженные в собственные мысли и сомнения. Лишь короткие взгляды, которые так и не смогли ни разу встретиться. Сколько же пафоса и наигранности, сколько глупых страхов и ненужных принципов, несносного упрямства и умелого притворства. Ну почему же у людей всегда все настолько сложно? Зачем нужны эти вечные сомнения и доводы, внутренние поиски и душевные метания? Почему вместо того, что бы все рассказать и объясниться, вместо того, что бы выбрать единственно правильно путь к цели мы идем по тернистому пути, увитому скрюченными стеблями и украшенному ядовитыми шипами. Почему мы выбираем именно его? Кто вообще выдумал, что путь к счастью обязательно должен быть тернист? А мы слепо верящие этому утверждению, как послушные пасынки следуем по выбранного отцом пути. Почему боимся хоть раз открыть свои глаза, открыться своему сердцу и наконец-таки услышать его голос, хоть раз в жизни отвернуться от ложных дорог и пойти по верному пути. Но мы сознательно отказываемся от этого, забиваем свое сердце в глухую клетку из ребер и не желаем слышать его слов, говорим, что оно не может отличить добро от зла, белого от черного, правду от обмана, а любовь от ненависти. Какие же мы глупцы. Кто же еще как не оно может это? Брат… Нии-сан… Только брат и не больше… Да, Саске все для себя решил, он забил голос сердца и не собирается давать ему волю. Ведь все это всего лишь переизбыток чувств, эмоциональный накал, вызванный появлением брата, смертью матери, нежданным переездом, ночными кошмарами, оказавшиеся реальными убийствами. При воспоминании холодные мурашке пробежали под кожей, а во рту вмиг пересохло. Не вспоминать об этом, не думать, забыть их лица и глаза, попросту забыть. Но, как это возможно забыть. Он просто не выдержал всего, запутался и сорвался. Да, все именно из-за этого и никак иначе. Чувства к родному брату? Бред. Это просто не возможно. Ему нужен Итачи, но только для того, что бы поддержать, избавить от одиночества, помочь, не дать соскочить с острой грани безумия. Скоро все станет, как и прежде, а через четыре месяца он уедет, и они расстанутся, вот и все. Но пока они могут общаться, как было этим вечером, ведь так? Дверь легко отворилась, впуская на небольшую лесенку, ведущую из парковки в холл дома. Итачи мельком взглянул на брата. Ну, что за игра в гляделки? Саске шел вперед, опустив взгляд на бетонные ступеньки, скрывая глаза за рванной челкой. Сердце гулко ударилось о грудь. Вот он его маленький глупый братец, его лучик света, его единственный мучитель, его единственная радость, его… Итачи тихо втянул воздух… его любимый человек. И не чего придумывать оправданий. Да, он любит своего отото и всегда любил, а разве запрещается любить дорогих нам людей? Вечно холодный и закрытый, сдержанный и безэмоциональный, он кардинально менялся рядом с Саске. И это лишало всяческой способности трезво мыслить, лишь легкость, тепло, такие забытые с детства чувства, снова царствовали в душе. Не это ли называться счастьем? И все, что ему нужно, так это просто быть рядом. Разве это так много? Смотреть за взмахом ресниц, ловить каждую улыбку, жест и движение, смотреть в эти завораживающие глубины глаз и бесконечно тонуть в них, слышать родной голос – лучшую симфонию на этой планете, смотреть на это спящее чудо. Вот только, как же хочется снова ощутить гладкость его кожи, мягкие и горячие губы, почувствовать такой родной аромат кожи. Итачи сжал кулак, ногти врезались в нежную кожу ладони, нещадно давя её и оставляя красные дуги. Поцелуй был ошибкой, глупой ошибкой. «Черт, Саске, зачем ты вообще это начал, если сейчас пытаешься сделать вид, что ничего не было. Но я ведь все равно подыграю тебе, что бы просто остаться рядом. А может прижать тебя сейчас к стене, заломить руки над головой и вытребовать признание. Но, ведь ты все рано ничего не ответишь. Откуда я так в этом уверен?». Итачи остановился у лифта, нажимая кнопку вызова. На табло загорелась красная цифра 14. - Саске, - первое слово за пару часов нарушившее установившуюся между ними тишину, настигло младшего, когда тот положив руку на металлические перилла, поблескивающие серебристым отсветом от ламп, занес ногу на первую ступеньку лестницы. - Я иду пешком, - снова этот безразличный тон, неужели ему не надоело притворство. - Конечно, кто-то же у нас биться лифтов, - Саске обернулся, одарив аники непроницаемым взглядом. Наконец их глаза снова встретились. - А кто пренебрегает лишний раз пройтись пешком и поэтому так хил, - в голосе прорезались язвительные нотки. - Хм, - Итачи слегка прищурился. На дисплее высветилась цифра 6. - Удачно добраться на лифте рухлядь, - по блеснувший в черных глазах ярости Саске понял, что последнее слово было брошено зря и никакие, даже самые сладострастные поцелуи мира его уже не спасут. Интересно, а почему он снова о них вспомнил? Доля секунды и младший кинулся вверх по лестнице. Не долго думая Итачи бросился за ним. Уже вторая гонка за сегодня. А чем же закончится она? На дисплее высветилась цифра ноль и двери лифта мягко разошлись в стороны, приглашая войти внутрь. Вот только кого? Гладкий металл приятно холодил ладонь. Ноги перескакивали сразу через несколько ступенек. Быстрее вперед. Еще одна ступенька и новый пролет. Кровь стучит в висках, сердце заходиться в бешеном ритме. От чего? От невесть откуда взявшегося азарта? Или от осознания того, кто же сейчас бежит за ним, чьи шаги и сбивчивое дыхание сейчас отдаются от стен. Новые ступеньки и новый пролет. Какой это уже этаж? Хотя нет, не важно, нужно ускориться еще быстрее и еще. Ему показалась или Итачи только что выругался себе под нос? Черт теперь ему точно несдобровать. Вот только почему от этого так смешно и вместо страха, в душе растекается приятное согревающее тепло? Саске и не заметил, как шаги стали звучать совсем близко и один быстрый рывок прижал его к стене, не успел осознать, что руки завели за голову и запястья оказались в плену железной хватки, препятствуя всяческой попытке освободиться. Он лишь почувствовал, как спина ударилась о твердую поверхность, отозвавшись ноющей болью и тихим хрустом. Хорошо хоть не приложился со всей дури затылком. Саске поднял лицо вверх, встретившись с разъяренным взглядом бархатистых глаз брата. Горячее дыхание обжигает губы, и парень неосознанно закусил нижнюю губу. Мысли, словно распуганные птицы мигом разлетелись в разные стороны, отставив лишь пустоту и тепло. - Саске, - имя на одном лишь выходе, снова обжигающем губы младшего. Но он ничего не отвечает, заворожено смотря в лицо Итачи. Саске шумно вдохнул. Почему он раньше не замечал этот легкий, едва уловимый аромат ванили и цитруса, ладана и свежести морского бриза. - Что ты делаешь со мной? – Итачи наклонился вперед, утыкаясь лбом в лоб отото. Так близко. Глаза в глаза, горячее дыхание обжигает губы друг друга, разнося тепло по телу, которое онемело и одновременно напряглось, словно пропуская через себя высокое напряжение. И нечего не слышно, кроме рванного дыхания и биения двух сердец, заходящихся в сумасшедшем ритме. - Глупый, - Мягко прошептал Итачи, прежде чем прикоснуться к мягком, теплому шелку губ отото. И только он почувствовал, как тот вздрогнул затаив дыхание, только его язык начал обрисовывать верхнюю губу, только сердце замерло на миг, что бы снова погрузиться в этот невообразимый водоворот нежности, страсти, непредсказуемости и любви. Как ближайшая дверь шумно захлопнулась и из квартиры вышла высокая молодая девушка, с ярко-красными волосами, одетая в весьма откровенное фиолетовое платье и светлые босоножки. Только она развернулась, как замерла, уставившись любопытным взглядом на парней. Конечно, не каждый день увидишь целующуюся парочку возле своей двери. Она сама была бы не прочь сейчас утонуть в страстном поцелуе. Однако уже через секунду с приоткрытых губ девушки сорвал тихий стон, а в карих глазах, скрытых за прозрачными стеклами аккуратных очков с темными дугами, сменился целый калейдоскоп эмоций: любопытство, узнавание, удивление, непонимание и наконец разочарование. Этот парень живет всего двумя этажами выше. Настоящий красавец, подтянутая фигура, держится холодно и статно, всегда элегантен, и это изящества в его движениях. А этот обжигающий взгляд темных глаз, обрамленных пушистыми ресницами. Вот только, что за ирония судьбы? Почему все красивые парни либо уже заняты, либо геи. Где же спрашивается справедливость? Итачи замер, прервав начавшуюся ласку, и удивленно посмотрел на вышедшую на площадку девушку. Саске раскрыл глаза, сначала посмотрев на растерянное лицо Итачи, потом на стоящую в оцепенении девушку. Тихий смешок сорвался с губ. Да, они сейчас стоили друг друга: приоткрытые в немом удивление губы, распахнутые глаза. Такое чувство, что они оба сейчас увидели, как минимум призрак Линкольна. - Привет, - выдавила из себя Карин. - Привет, - глухо повторил Итачи, разжимая кисти на запястьях брата. Здесь уже Саске не выдержал и на площадке раздался заливистый смех. Итачи только перевел растерянный взгляд на отото. - Пошли, - не переставая смеяться, Саске взял брата за руку. Теплая, крепкая, мягкая. Он сжал её как можно сильнее и потянул Итачи за собой на лестницу. Саске услышал, как девушка снова хлопнула дверью, заходя обратно в квартиру. - Итачи ты же вроде у нас офицер полиции, а сам растерялся при виде какой-то девушки, - Саске весело улыбнулся, тяня за собой на удивление послушного аники, - А может она тебе понравилась? Не бойся, можешь сразу мне сказать. - Она? Ты шутишь? – старший слегка потряс головой отгоняя оцепенение. Черт и как их снова могли прервать, во истину что за рок? - Ну откуда мне знать твои вкусы. - А ты часом не ревнуешь, - Итачи усмехнулся, чувствуя, как отото еще крепче сжал его ладонь. Сколько в этом простом и до боли обычном жесте тепла и нежности. - Я тебя? Знаешь, ты слишком самоуверен, - еще один пролет преодолен. - А если я скажу, что люблю свое маленького братца, тебя это успокоит? - Больно ты мне нужен, - фыркнул младший. - Знаешь Саске а ведь… - не успел договорить Итачи, как померк свет и они оказались в кромешной темноте. - Что за, - Саске резко остановился, сжимая ладонь брата. Что происходит, почему так темно, нет, не единого всполоха или тусклова света из окна. - Похоже, в районе выключили электричество. - Вот черт. - Не ругайся малыш, а то я заставлю тебя вымыть язык с мылом, - Итачи звонко рассмеялся, тьма и голые стены тут же ухватились за новый звук, отдаваясь ему в ответ эхом. - Я уже говорил, что шутить ты не умеешь, - прошипел сквозь зубы Саске, - какой я тебе малыш? - А кто мне говорил вчера о том, что он несовершеннолетний? – ласково промурлыкал старший. Неожиданное появление соседки и отключение электричества подействовали на него отрезвляющим действием, сняв ощущения тепла и нежности чужого тела, позволяя на время забыть о поцелуе, снова втянуться в шутливую перепалку с отото. И теперь все эта ситуация его несказанно забавляла. - Итачи может уже хватит, - недовольно пробурчал Саске - Ну хорошо малыш. - Хватит! – Саске резко отпустил его руку, делая шаг в сторону. Но уже через секунду в груди появилось противное чувство, словно миллионы маленьких коготков разом заскребли внутри. Черт, он же не хочет оставаться один в этом мраке. Рука все еще чувствует чужое тепло. Срочно вернуть все обратно. Только вот где же он стоит. - Ладно-ладно, - шутливый тон никуда так и не делся. Итачи проворно вытянул из кармана телефон, нажав на кнопку активации, но ничего, экран так и не загорелся, - Похоже батарея села, - уже спокойнее сказал он. - Какая батарея, ты вообще о чем думаешь? Если не забыл, то мы сейчас стоим черти где, да еще и в полной темноте, - младший шумно втянул воздух. Спокойно, только спокойно это всего лишь отключение электричества, и он все в том же подъезде, где множество дверей и окон, и выход внизу, да он может выбраться в любой момент. Он снова зажмурился, пытаясь хоть как то привыкнуть к темноте. Безрезультатно. - Саске дай свой телефон. - Это еще зачем? Может, хочешь вернуться и записать номер той девицы? - Я подумаю над твоим предложением, но позже,- Итачи усмехнулся, - а сейчас будь добр достань телефон или ты хочешь добираться в кромешной темноте? - сарказмом на сарказм братишка. - Черт, - Саске резко отдернулся, Блин, ну конечно подсветка. А вот и трещина на сверкающем самолюбии. Нет, чтобы хоть раз подумать головой, так нет же, развел панику. Черт, да еще и перед Итачи. - Заснул? – Легкие искорки смеха в голосе, совсем рядом. Когда он успел подойти? - Не торопи, - сквозь зубы прошипел младший. «Так, спокойно просто не обращать внимания на его колкости», - Саске достал телефон. Экран загорелся тусклым белым светом, маленький светлый островок среди этого моря мрака. Три пропущенных вызова и восемь смс. И все от Удзумаки. Саске открыл последнее входящее сообщение: «Думаешь, переехал и все, избавился от меня? От своего лучшего друга, которой потратил на тебя свои лучшие годы жизни? Даже и не мечтай Учиха! Я тебя и из-под земли достану, буду твоим худшим кошмаром на земле! Знай это!» Наруто никогда себе не изменяет. Саске улыбнулся кончиками губ. - Хм, что ты так улыбаешься? Неужели девушка написала, - Итачи подозрительно сощурился, смотря на едва заметную улыбку на губах отото. - Нет, парень, - машинально ответил Саске, снимая беззвучный режим. - Ты встречаешься с парнем? - Что? Нет. Блин, это друг, - Саске чуть не выронил телефон, когда смысл данного заявления наконец-таки дошел до парня. Встречаться с парнем, с какого перепуга. - Хм, - Итачи окинул отото удовлетворенным взглядом и направился вверх по лестнице. - Эй, подожди. -А ты поспеши, - усмехнулся тот. - А на коком мы вообще этаже? – Саске посмотрел на площадку, едва освещенную тусклым светом от небольшого дисплея. Пустая, с тремя одинаковыми дверьми и причудливыми тенями, раскидывающимися даже от небольшого источника света, они словно черные змеи, переплетающиеся во мраке. Даже у тьмы есть свои черные пятна. Жутковато. - Не знаю, но носишься ты как угорелый. - Кто бы мне это говорил. Пара темных лестничных пролетов и они остановились возле еще одной ничем не выделяющейся из ряда остальных двери, лишь знакомый номер 64. Звякнули ключи. - Может, посветишь на замок, а не мне в лицо, - Итачи зажмурился от света. Пусть и тусклый, но в окутывающей их тьме он резко бил по сетчатке, оставляя яркие вспышки и сверкающие точки на занавесах век. Со второй попытке ключ все-таки попал в замочную скважину. Характерный щелчок и дверь поддавалась вперед, услужливо открываясь перед ними. - Вот черт, - экран на телефоне быстро заморгал и отключился, - Сдох, - удрученно протянул Саске. - Уже не столь важно, ведь мы пришли, - младший почувствовал, как теплая рука берет его за кисть. Черт, как же приятно, - Пойдем, - Итачи вошел в квартиру, тяня брата за собой. Шум быстро захлопываемой двери и небрежно сброшенной на пол обуви. - У тебя хоть свечи есть? - Нет, но у меня был фонарик, где-то. - Ну почему я живу именно с тобой, - Саске невольно скривился. - Потому что такой кошмар, как ты мало кто перенесет, - легкая усмешка на губах и весьма ощутимый тычок в лопатку. Даже в темноте попал-таки, вот же мелкая язвочка, - Саске! - Давай шевелись. - Я лучше промолчу. - И правильно, тебе так больше идет. «Проучить его, как только включат электричество, хотя почему бы не сделать это прямо сейчас?», - Итачи переступал небольшими шагами, упрямо двигаясь вперед. Так медленно и уверенно, пусть глаза и не могут различить ничего в этой темноте, даже тусклый свет звезд не может пробраться в комнату, но разве он не сможет сориентироваться в собственной квартире? Где то в паре шагов от него должен быть диван. Нога уткнулось, во что-то твердое. А вот и он, отлично. Рука провела по кожаной обивке. А теперь осторожно вперед, только не задеть диванный столик. Звон стекла от удара о столик и глухой стук упавших с него книг, развернувшихся на паркетном полу веером из отпечатанных страниц. - Черт, - сквозь зубы прошипел Саске. Ногой он приложился хорошо, но вроде стол остался цел. - Саске может не стоит громить мой интерьер, - через зарождающийся смех проговорил Итачи. - А зачем нужно было столько всего наставлять впритык, - черт, вот теперь он задел еще и диван. - Если хочешь, завтра переставим все по твоему усмотрению, если конечно оставишь целой, хоть одну вещь. - Что тебе наиболее дорого не подскажешь? Я с радостью это разобью. - А если я скажу, что дороже всего для меня только ты? - Выпрыгну из окна, испортив тебе настроение, - легкая ухмылка на губах и странное тепло в душе. - В таком случает я не стану экспериментировать. Теперь лестница наверх. Рука плавно водит в воздухе, пытаясь наткнуться на прохладный метал перил. А вот и он, замечательно. Теперь осторожно подняться наверх. Не так уж и сложно, хотя представить мир без света для него просто невыносимо. Но сейчас, несмотря на окружающий их мрак он счастлив. Да, именно счастлив брести в этой темноте, слышать тихие шаги и ровное дыхание за спиной, сжимать в руке теплую ладонь. В мыслях назойливыми мушками снова крутились слова стихотворения: «Мы идем, взявшись за руки, словно дети. Его рука теплая и не влажная, крепкая — такую приятно пожать. Одиночество шагает со мной, шагает рядом со мной, не во мне: его мысли одиноки, но его рука и моя так сроднились, что, кажется, словно моя рука, отделившись, идет сама по себе» «Вот только я не позволю тебе искать дорогу самому, не отпущу тебя в тень, я смогу подарить тебе свет, как когда то сделал ты» Саске же пытался не споткнуться на ступеньках. Не хватало для полного счастья слететь с лестницы вместе с аники. Но теплая ладонь сжимает его кисть, все мысли тонут в тугом тумане, и ему начинает казаться, что он сейчас в том самом лабиринте из непроглядной тьмы. Но нет никакого страха, ведь он не один, его держат за руку и ведут к выходу из этой пустоты и мрака. Еще и еще одна ступенька… легкий щелчок дверной ручки и они входят в спальню. Итачи резко остановился, уткнувшись голенью о постель. Однако Саске, не успел останавливаться, влетев в спину брата. Секунда и они плюхнулись на постель, принявшую их гладкостью и нежностью шелка. - Да, что ты за ходячее недоразумение, - Итачи легко выбрался из-под навалившегося сверху брата, - К тому весьма тяжелое. - Весь в тебя, - стоило только задуматься и новая оплошность. Ну, что за сумасшедший денек, хотя когда у него удавался обычный день? За последние семь лет ни разу. - А в кого же еще, - Итачи усмехнулся. - Зачем ты меня вообще в свою спальню затащил, - снова этот ехидный голос, - да еще и на свою постель? Знаешь ли, я не собираюсь согревать тебя по ночам. - Я на это и не надеюсь. Но может, мы поговорим, прежде чем лечь спать? – легкое серебро лунного света играет на светлых занавесях, но его слишком мало, чтобы хоть как то осветить комнату, оно лишь прибавляет загадочные переливы во тьме комнаты. - О чем? - Обо всем, ты ведь сам предлагал сегодня узнать друг друга получше. - Ну да, - Саске слегка закусил губу, - «Предлагал, вот только всего успело произойти с того момента» - Вот и замечательно, - секунда и Итачи уже перебрался через отото, обняв того со спины, теплое дыхание обожгло бархатистую кожу шеи. Саске невольно вздрогнул. - Что ты себе позволяешь? - А, что я себе позволяю? – с наигранным удивлением пропел старший. - Я же уже сказал, что быть твоей грелкой не собираюсь, – сколько недовольства в голосе, но ни одной попытки освободиться. - Я и не прошу, - Итачи закрыл глаза и уткнулся в плечо брата. Такой родной и теплый. - И это твое так называемое гостеприимство? Ты всех гостей используешь в качестве подушки для обнимания? - Нет, только тебя. - Выходит, я тебе еще и спасибо сказать должен за такие- то поблажки? - Язвить, отпускать колкости, да все что угодно лиши бы не думать о тепле и спокойствии царящих сейчас в душе. - Еще скажи, что тебе не нравиться. - Не нравиться. - Глупенький, зачем врать мне. Саске беззвучно усмехнулся, - «Чертов мистер проницательность». - Итачи, а ты скучал по мне? – что за вопрос? Откуда он вообще пришел ему в голову. - Ты даже не представляешь как, - У отото всегда был такой приятный аромат, сладкий как ванильный мед, свежий, как горный ручей, теплый, как первые лучи майского солнца. Как он смог так долго жить без этого чуда? - Правда? – ну вот почему уже совершенно ничего не важно, ведь здесь и сейчас есть только они и это правильно, так и должно быть, только так и никак иначе. Уже не важны мысли и предрассудки, они разбились на мелкие осколки, утонули в тягучем мраке. - Правда, - Приятное тепло и расслабление разливаются по телу. Сон, тихой поступью подкрадывается со спины, незаметно окутывает своими невидимыми тончайшими сетями морфея. Скопившаяся усталость не собирается снова отпускать его, а сейчас слишком тепло и спокойно, слишком хорошо, чтобы снова бороться с ней. - А теперь? - Что теперь? – слова пробиваются через молочное полотно путающихся мыслей. - Что будет с нами теперь? - Мы будем вместе. - Вместе, - одними губами повторил Саске. Короткое слово, всего шесть букв, врезающимися своими тоненькими корнями, расцветающими нежнейшими бутонами диковинных роз в сердце. «Помнишь про наш чистый лист отношений отото? Похоже, пришло время сделать на нем новую запись… Любовь»