Вместе.

Тьма… Пустота… Безликая… Бездушная… В ней нет времени, в ней нет пространства. Она не распространилась в вечности, она и есть вечность, застывшая в единой секунде – «Сейчас». В ней нет жизни, нет стремлений, нет развития, нет хаоса, нет порядка, в ней нет ничего. Никаких звуков… Никаких запахов… Никаких ощущений… Только черное марево. Оно не окружает меня, ведь меня нет, я всего лишь его часть. Кто я? Где я? Зачем я здесь? Кто ответит на эти вопросы? Никто. Все вопросы глупы и бездумны, они не нужны в пустоте. Она сдувает всю шелуху человеческих чувств и предрассудков. Любовь, жалость, доброта, понимание, сожаление, все это стерто раз и навсегда, осталась лишь суть… Что это впереди? Свет? Да, свет бывает лишь во тьме… Маленькое светлое пятнышко - одинокий мотылек, порхающий среди непроглядного мрака. Нелепый и чуждый этому месту. Я ведь уже видел его. Видел, как его хрупкие крылышки бьются об окружающую со всех сторон тьму. Она сдавливает его, но он не перестает бороться. Маленькие крылышки трепещут в невероятном ритме, они начинают расти, распарывая тьму, разрывая мою клетку из мрака. Это так знакомо. Я не могу отвести взгляд от разрастающегося света, от ярких крыльев вновь и вновь ударяющих о тьму. Я знаю, что скоро он уйдет. И вот мой мотылек в последний раз взмахивает своими сияющими крыльями и устремляется вперед, оставляя меня одного. Протягиваю к нему руку. Нет, я не оставляй меня здесь, ведь ты тоже одинок, как и я. Мотылек постепенно начинает менять очертания. Стой! Я кидаюсь за ним. Движения такие вялые, как на замедленной кинопленке. Все это уже было. Тяжело вырываюсь из мрака, словно из тягучей смолы, никак не желающей отпускать меня. Бегу по едва освещенному коридору. Стены покрывает потрескавшаяся штукатурка, словно сухая кожа, она осыпается на пол белой трухой, оголяя серое бетонное мясо. Электрические лампочки постоянно мерцают, издавая неприятный скрежет. Мой мотылек изменил свою форму, подобно гусенице, он выбрался из окутывающего его кокона света, и превратился в невысокую тоненькую фигурку. Я ели различаю ее в тусклом свете, только белое платье, выделяющееся в этой серости, позволяет мне не потерять её. - Стой! - кричу как можно громче. Но в ответ возвращается лишь эхо собственного голоса, отдающегося о бетонные стены. - Подожди! – никакой реакции. -Остановись! - Фигурка резко замирает. Ели успеваю затормозить всего в одном шаге от нее. Я помню тебя. Маленькая девочка в белом платье и таких же светлых туфельках, длинные темные локоны спадают по спине. Такая хрупкая и беззащитная. - Кто ты? – Задаю столь знакомый вопрос, уже зная, что он останется без ответа. Делаю шаг, окончательно сокращая расстояние между нами. Неуверенно протягиваю дрожащую руку. Откуда взялась дрожь? Секунду помедлив, мягко кладу её на плечо девочки. Холодная, словно прикоснулся к могильной плите, а не к живому ребенку. Живому? А почему я решил, что мы живы? Чувствую, как хрупкое плечико вздрогнуло под моей ладонью. - Ты слышишь меня? – её головка медленно оборачивается ко мне. Я знаю, что сейчас тьма снова заберет меня в свои объятья. Но нет... Картинка перед глазами застывает на долю секунды. - Помоги Саске, - слышу тихий голос девочки, прежде чем перед глазами все резко дернулось. Миг... Я смотрю в спину брата. Высокие двустворчатые двери из темного дерева, украшенные причудливым орнаментом и резьбой, прямо перед ним. Итачи медленно кладет руки на стертые металлические ручки. - Не открывай! – Кричу во все горло, но он не слышит меня. Противный скрежет проржавевших петель. Он не должен её открыть, не должен. Я чувствую это. - Стой! – Срываюсь с места и бегу к аники. Дверцы медленно поддаются вперед. Черт возьми, почему ты не слышишь меня? - Итачи! – Я пытаюсь схватить его за плечо, но рука проходит сквозь него. Что за черт? Не успеваю остановиться, как яркая красная вспышка ослепляет глаза, и я пробегаю сквозь брата. Миг… красное марево перед глазами исчезает так же быстро, как и появилось. Длинный коридор, темно зеленые обои с золотистыми узорами на стенах и двери. Абсолютно одинаковые двери из темного дерева, лишь черные цифры номеров хоть как то различают их. Противный скрежет, словно железные когти медленно проводят по стеклу, оставляя на нем длинные полосы. Сквозь него начинают пробиваться голоса. Неясное перешептывание, монотонная речь, громкие обрывки фраз, все они сливаются в единый гул, давящий на барабанные перепонки, мешающий сосредоточиться. - Дили-дили-бом. Закрой глаза скорее. Кто-то ходит за окном и стучится в двери. Тонкий голосок, напевающий куплет старой детской страшилки, пробивается через этот гул, но тут, же смешивается с непонятным треском, словно из старого динамика. Миг… Картинка снова вздрагивает и резко меняется. Я вижу темнокожую рыжеволосую девушку. Она сидит за столиком, сжимая в ладонях стакан. Бледные губы поджаты, светло-карие глаза сосредоточенно смотрят на отражение в дрожащей ряби на воде. - Помоги, - тонкий голосок снова пробивается через этот оглушающий гам в моей голове. - Как? К общему гулу прибавляется журчание воды из крана и щелчок открываемого кассового аппарата. Девушка ставит стакан на стол, возле небольшой книжечки в темно-синем переплете. - Ваш заказ, - Раздраженный женский голос позади меня, девушка поворачивается на него. В её золотистых глазах столько страха и обреченности. Яркие неоновые буквы, разрываю ночную темноту, синим светом: «Автостоянка Лаит» Миг… картинка снова дергается и меняется. - Дили-дили-бом. Ты слышишь, кто-то рядом? Притаился за углом и пронзает взглядом. Человек стоит спиной ко мне. Черная одежда и капюшон скрывающий лицо. Красные капельки – осколки сверкающего граната, срываются с острой стали ножа и летят вниз, разбиваясь о пол. Кап… и еще одна капля сорвалась вниз, гулко ударяясь об пол. Под ногами человека тело девушки. Кровь цвета спелой вишни, медленно растекается по светлому паркету. На круглом кукольном лице, повернутом ко мне, застыла гримаса боли, темные разводы, от перемешавшихся слез и туши на щеках, из прокушенной губы стекает тонкая струйка крови, светлые волосы разметались по полу. Остекленевший взгляд серых глаз смотрит в никуда, наполненное не нашедшими успокоение тенями. - Дили-дили-бом. Все скроет ночь немая. За тобой крадется он, И вот-вот поймает… Крик боли оглушает меня, прорезая прежний гул. Нет… Я вижу, как лицо девушки искривляется от невыносимой боли, пушистые ресницы вздрагиваю, открывая наполненные прозрачной влагой глаза. Нет… В неестественно расширенных черных зрачках отражается бледно лицо, полускрытое капюшоном, лишь на бескровных губах играет мягкая улыбка. Нет… Холодная сталь легко разрезает нежную кожу, словно гладкий шелк, тут же окрашивающийся вишневым цветом крови. Нет… Взгляд улавливает небольшую татуировку в виде ящерки, извивающей свое черное тело на светлой коже. Нет… Преграда из плоти, мышц и сухожилий так просто распарывается острой сталью, превращая грудь в кровавое месиво. Нет… Крик перерастает в подсаживающий горло вой. Нет… Неуловимо быстрое движение, и на гладкой коже шеи расходится длинный ровный порез, обнажающий прорезанную гортань, располосованные ткани и сосуды. Горячая кровь бардовыми сгустками вырывается наружу. Тихий хрип и свист выходящего воздуха. Человек начал медленно оборачиваться. Миг… картинки неуловимо быстрой каруселью проносятся перед глазами, цвета, предметы, детали, все смывается в одно неясное марево. Хватит… Лица… Мать улыбается ему такой родной и теплой улыбкой. Девушка с золотистыми глазами в удивлении сводит брови. Итачи придерживает рукой разбитую губу, по бледным пальцам стекает рубиновая кровь. Хватит… Скрежет, шум, голоса, они сворачиваются в тугую спираль, буравя барабанные перепонки, проникая вглубь, врезаясь в сознание острым клинком боли. - Хватит тебе Учиха… Неужели наш маменькин сыночек испугался… испугался… - Не бойся тьмы… Бойся пустоты… - Мы будем вместе… будем… вместе… - Время вернутся домой... во тьму… - Тебе нравится… Ты доволен? - Не отталкивай… его… не… Хватит… Двери… Номера меняются с непостижимой скоростью, невозможно рассмотреть цифры. - Он идет... Он уже близко... – Едва различимые слова промелькнули в сознании. Хватит… Черные глаза перед ним. В бархатной глубине клубиться мрак. Отчаяние, боль, равнодушие и безумие, красными рваными тенями мелькают в его черном мареве. - Вместе… навсегда, - стихающий звон в пустоте мрака. Вспышка слепящего света, тут же отозвавшаяся невыносимой болью. Саске резко открыл глаза. Перед взглядом лишь белые всполохи света. В голове словно поселили маленький пульсирующий сгусток боли, давящий на череп, врезающийся тонкими иглами в виски и затылок. Легкие сдавленны железными тисками. Судорожный вздох, не приносит долгожданного облегчения, лишь вызывает ноющую боль в груди. - Саске, - взволнованный голос совсем рядом. Тело онемело. В душе лишь пустота… - Саске, ты меня слышишь? – обжигающее прикосновение к щеке. Младший резко дернулся в сторону. Зря, пульсирующая боль в висках стала невыносимой. Из пересохшего горла вырвался ставленый хрип. - Отото, - теплая ладонь ложатся на щеку, бережно разворачивая лицо младшего к себе. - Она была… я должен… - потрескавшиеся губы едва заметно шевелились. Саске закрыл прозрачные веки, на занавесях которых играли все те же старые актеры - белые всполохи. «Девочка в белом платье – свет во мраке пустоты». - Кто? - Она… свет… «Маленькие крылышки бьются о тьму» - Саске, кто она? – Итачи взволнованно смотрел в лицо отото. Мраморная кожа, кажущаяся такой прозрачной в серебристом лунном свете. Словно бледная тень, словно невесомый призрак. «Девочка… она просила помочь… Как? И кому?» - Мне нужно… - Младший попытался подняться, но тут, же был возвращен на прежнее место. - Посмотри на меня, - Итачи ласково проводит по бархатной коже щеки. Пушистые ресницы вздрогнули, прозрачные веки приподнялись вверх, открывая воспаленные, усеянные сетью капилляров глаза. Все расплывалось, перемешиваясь с гаснущими белыми всполохами, колышущихся, словно гаснущее пламя свечи. Саске прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд на нависающим над ним силуэтом, освещенным тусклым светом луны. - Итачи? – еле слышно прошептали губы. Взгляд упирается в черные глаза перед ним. Сердце замирает на пару секунд, легкие сжимаются, боясь сделать вдох. Нет, в его глазах нет боли и отчаяния, только волнение, нежность и любовь. - Да, отото, - мягкая улыбка. «Не один. Итачи… живой, здесь, рядом. Он не открыл ту дверь или... Ведь это только сон… Ночной кошмар… Моя чертова действительность…» Как же много хочется спросить, но бледные губы лишь слегка приоткрываются, не произнося ни слова. «Нии-сан, если я расскажу все, ты, ведь поймешь, правда? Но как начать, что сказать… Что меня постоянно мучают кошмары? Что я вижу смерть людей, вижу их мучения, их глаза наполненные обреченностью и первобытным ужасом – страхом смерти. Что их лица, взгляды и крики проникают в самое сердце, оставляя навечно кровоточащие раны, выворачивают меня наизнанку, загоняют в клетку из страха. Что они приходят ко мне снова и снова, сводя с ума. Ты сможешь помочь мне, брат? Сможешь вывести меня из этой тьмы и пустоты? Сможешь стать моим светом?» - Кто тебе снился, Саске? – Итачи взволнованно смотрит в родные глаза. Пустой и отрешенный взгляд, почему? Что могло присниться его братишке. Он кажется таким беззащитным и сломленным. Несчастный маленький котенок, выброшенной хозяйкой-судьбой. «Нет, я не могу рассказать никому, тем более тебе. Жизнь не счастливая сказка на ночь. Ты не станешь моим светом, ведь он всего лишь обман, мираж. Пустота не отпустит меня, мне уже никогда не вырваться. Ей всегда нужны жертвы, её манят новые души, как горячая кровь голодного волка. Если ты пойдешь за мной, то она поглотит и тебя, ей невозможно сопротивляться. Я знаю это и не дам тебе открыть ту дверь, не дам тебе пропасть во тьме» - Саске, не молчи. «Мне уже никогда не убежать от тьмы и смертей, не излечился от них. Они лишь играют со мной, ненадолго отпуская, давая вдохнуть полной грудью, почувствовать себя нормальным, и тут же снова тянут за железную цепь, сдавливающую горло. Холодные ржавые кольца впиваются в нежную кожу, царапают и рвут её, оставляя кровоподтеки и синяки, напоминающие о том, что мне никогда не стать свободным и ничего уже не может помочь» - Мать, - хрипло выдавил из себя младший. - Мать? - Да, мне спилась Микото, - ложь. «Итачи, но я не могу втянуть тебя в свой мрак» - Это только сон отото, - Просить его не думать о матери? Сказать, что это всего лишь кошмар вновь увидеть её? Глупо. Время может сточить любую боль, стоит лишь подождать. - Да, только сон, - снова ложь. Как же легко звучат слова, как же трудно заставить себя, их произнести. «Только поверь мне» - Все ведь хорошо? – Итачи наклонился. Пальцы осторожно убрали челку со лба младшего, горячие губы невесомо поцеловали бледную кожу. Прядь шелковистых волос легко скользнула по щеке. - Да, - к горлу подступил сухой комок. «Как я могу врать тебе? Единственному родному человеку на этой земле. Почему всегда так? Почему тебе не было рядом раньше? Почему всегда одни вопросы? Я устал от них» - Уже лучше? – Итачи отстранился, смотря в лицо отото. - Да, - ложь. Лучше? Такого слова просто не может больше существовать. - Откуда он? – Глаза старшего недовольно сощурились, подушечки пальцев осторожно обвели края белого рубца над бровью. - Не помню, - хоть одно правдивое слово за весь разговор. - Хм, как такое можно забыть? – Итачи нахмурился. Сколько же он пропустил в жизни своего маленького братишки. - Просто, - теплые пальцы еще раз обведя рубец, начали медленно спускаться по виску к скуле, а затем к губам. - В нашем мире ничего не происходит просто, - Итачи ласково обрисовал контур верхней губы отото. Каждое прикосновение к бархатной коже отдается, легким покалываем в пальцах. Приятно? Нет, это просто невероятно. - Все всегда сложно, - Саске взял брата за запястье, отстраняя его руку. «Прости Итачи, но мне нужно во всем разобраться самому…» - Я не это имел в виду, - грустная полуулыбка на губах. - Но это так, - Саске отвернулся к окну. Серебристый свет ярким бликом отразился в ониксовых глаза. Пальцы нехотя разжались, отпуская тонкое запястье. - Саске, все возможно исправить. - Не всегда, - Младший приподнялся. Головная боль тут же напомнила о себе, отдаваясь в висках. Вечная спутница его кошмаров. - Может, стоит просто попробовать? - Может, - Саске встал. - Ты куда? - В душ. Итачи с громким выдохом откинулся на постель. Взгляд устремился в потолок. Темный и гладкий, ни одного отсвета или тени. Спокойный и однообразный, как и прежняя жизнь. «Просто дурной сон, братишка?» *** Щелчок выключателя и яркий электрический свет ослепляет глаза. Все равно. Саске закрыл дверь в ванную, прислонившись спиной к холодному дереву. Рука машинально задвинула защелку. Вот и все конец этому гребанному спектаклю под названием «Попытка нормальной жизни». Парень улыбнулся, едва сдержав первые нотки истерического смеха. Нормальной? Как же смешно звучит это слово. - Нормальной, - прошептали губы с легкой усмешкой, - Нор-ма-ль-ной, - растянул он каждый слог. Забавное, однако, слово. Как это жить нормальной жизнью, где нет этих чертовых кошмаров, вечной головной боли, преследующих тебя мертвых лиц и остекленевших глаз? Где ты не видишь чужой смерти и мучений? Где нет одиночества и преследующей тебя пустоты? Саске прислонился затылком к двери и засмеялся. - Нормальной, - прозрачная капелька скатилась по мраморной коже, оставляя влажную дорожку. А ведь была, всего один вечер, но ведь была. - Нормальной, - еле слышно повторил он, спускаясь спиной по двери. «Итачи ты мне нужен, понимаешь НУЖЕН! Чтобы был рядом и поддерживал меня. Но этого не должно быть. Иначе ты… Черт! Я не знаю, что мне делать. Я не хочу отпускать твою руку и оставаться одному в этом лабиринте из тьмы, но я должен это сделать, понимаешь должен» Бледные пальцы зарылись в жесткие пряди. «Черт! Черт! Черт! Почему именно ты, Итачи? Почему всего за пару дней ты стал мне настолько дорог? Почему я теперь настолько нуждаюсь в тебе? Этого не должно было произойти. Ты не должен был протягивать мне руку, не должен был спасать от одиночества… Не должен был входить в мое сердце…» Саске закрыл глаза, пушистые реснице вздрогнули, смахивая на щеку новую кристальную капельку. « Мне уже надоело балансировать на тонкой грани рассудка… Как там было в книге одного автора: Стена изо льда слева, стена огня справа, бездонная бездна внизу, а посередине натянута тонкая нить. И как-то нужно перебраться на другую сторону. Знаешь, у меня все так же: всепоглощающий и ненасытный зверь, притворно сонный, но готовый в любую секунду разорвать и утащить в свое логово одинокую и раненую душу – пустота, расположившаяся внизу. Стены льда и огня – два предела, два полюса мира, извечные соперники и непримиримые враги, две противоестественный друг другу натуры, не способные к объединению. Они могут лишь бороться и разрушать. Война старее мира. В ней никогда не будет победителя и проигравшего, лишь бесконечный бой. Испепеляющий жар и замогильный холод, красное и синие, но в них есть одно сходство… Что броситься на стену из-за льда и чувствовать, как твоя кожа покрывается причудливым узором из инея, примерзая ко льду, как нити холода мучительно медленно обволакивают каждую клеточку, как тело превращается в оледеневшую фигуру, навечно оставшуюся в этой прозрачной стене. А можно броситься на огненную стену и ласковое пламя тут же примет тебя в свои объятия, поражая разум невыносимой болью, за считанные секунды, превращая живую плоть в черный пепел. Что бы ни выбрать итог останется один – смерть. За мной лишь выбор варианта. Хочу ли продлить секунды жалкого существования, пытаясь довольствоваться этим подобием жизни, или же хочу скорее его прервать. А может просто сорваться с тонкой нити и провалиться во мрак безумия…В пустоту…» Саске шумно втянул воздух. Сердце в груди нещадно колотится о ребра требуя высвободить его из этой тесной клетки. «Возможно, я уже сошел с ума. Сижу и разговариваю с тобой. Братец – псих, как тебе такая перспектива, Итачи? А ведь знаешь, моя жизнь, как серебряная змея, кусающая себя за хвост. Такая же глупая и замкнутая. Почему серебряная? Нет, не из-за драгоценности метала, ведь она не стоит ничего, а лишь из-за его серости и мягкости. Мне хочется, наконец, разорвать этот круг и пойти по прямому пути. Но все попытки четны, железная цепь вокруг шеи вновь и вновь возвращает меня в черноту действительности. И мне страшно оставаться в ней одному. Может этот круг и невозможно разорвать, может вся жизнь и есть замкнутый шар, а может, я просто не вижу куда нужно ступить… Разве можно бояться чего-то больше, чем одиночества? Боли? Смерти? Нет, боль можно перетерпеть, смерть – конец всему, избавление от боли. Их нет в пустоте, она стирает всю шелуху, оставляя лишь вечное, оставляя одиночество. Поэтому ты нужен мне, Итачи, мне нужны человеческие чувства эфемерные и живые. Но если ты пойдешь за мной, то пустота сломает тебя, заменив надежду на отчаяние, счастье на боль, сострадание на равнодушие, подтолкнет к тонкой нити, над бездной безумия. Она затуманит твой взор и ты подобно слепцу будешь идти по дороге тьмы, растворятся в ней, медленно погружаясь в пустоту. И она заберет тебя… Разве ты хочешь этого? Разве ты хочешь навечно остаться в ней вместе со мной?» «Я окончательно запутался во всем… Если не могу помочь себе, смогу ли помочь хоть кому то? Итачи Я…Я только хочу… Только… Хочу… » *** Отрывок из дневника… Запись 27 января... «Сегодня в «Harper’s Bazaar» наткнулась на гороскоп… Наступающий год сулит вам удачу в финансовых делах. Деньги льются рекой, вы едва успеваете посчитать прибыль», - Пока, что в упор не замечаю реки из зеленых купюр. Я была бы не прочь в ней поплескаться… Но, а дальше еще интересней: «Вы откроете новые направления и перейдете на другое место работы, это принесет вам не только солидную прибыль, но и моральное удовлетворение. Не откладывайте все в долгий ящик, тратя драгоценное время на раздумья. Интуиция обострится, и без особых усилий вы добьетесь заветных целей за счет правильного выбора места, времени и средств», - Да, пора уже увольняться из «Рассвета», вот только куда пойти? Может, посидеть пока на шее у Шона, хотя с его то деловой хваткой я скорее сыграю в ящик, нежели смогу надеяться на бриллиантовое колье… Теперь самое главное: «Этот год принесет вам кардинальные изменения в личной жизни. Готовитесь пылко влюбиться и увлечься. Вы будете наслаждаться тем, что любите и любимы», - вот это уже действительно интересно. Помнится прошлый гороскоп, тоже обещал значительные изменения в личной жизни. Встречу так называемого принца. А в итоге? Вместо прекрасного принца на вороном жеребце я получила зеленую жабу в коропчонке. С таким, как Шон я никогда не выберусь в нормальную жизнь. Хотя в прошлом месяце он схватил очень неплохой куш, если так пойдет и дальше, то возможно я даже пересмотрю свое мнение… А, напоследок такое, даже смешно: «Не изводите себя волнениями диетами и тренировками» - и будете похожи на нашего жирдяя бармена. Какой бред. Недавно Линдси рассказывала про новую диету. Пять дней на фруктах и такой результат, может, стоит и мне попробовать. Салат из апельсина, грейпфрута, дыни и яблока на завтрак звучит не плохо, но вот… » Яркий свет полуденного солнца проникает сквозь планки жалюзи, погружая кабинет в таинственный полумрак, развеянный оранжевыми полосами света. И, кажется, что все уже давно заснуло в этой теплой и спокойной атмосфере. Нет за окном оживленной улицы Лос-Анджелеса, нет никакого шума и приглушенных голосов в полицейского участка за дверью кабинета, есть только этот маленький уютный мирок, в котором золотистые лучи придают обыденной обстановке столь легкое очарование. Даже крошечные пылинки, витающие в воздухе в своем причудливом танце, застыли на пару секунд, переливаясь и подставляя бока солнечному свету. Яркий лучик, проникнув сквозь светлые планки, проворно юркнул вглубь кабинета, ударив по антрацитовым глазам, вызвав перед взглядом неровные белые всполохи. Пушистые ресницы вздрогнули. Итачи непроизвольно зажмурился, тяжелые веки, так и норовившие сомкнутся в течение последнего часа, мигом опустились, скрывая за своими бледными занавесями невероятно уставшие глаза. Темные круги под ними и маленькие морщинки, поселившиеся у нижних век, вот новая пара, норовящая стать неотъемлемым атрибутом внешнего вида. Ему снова не удалось выспаться, хотя это можно уже смело записывать к обыденности. О каком нормальном сне может идти речь, если ты старший офицер Учиха Итачи. Забудь про отдых и нормальную жизнь, улавливай каждое движение и изменение, думай, гадай, находи зацепки, где им и не должно быть места. Размеренность и уверенность в завтрашнем дне, атрибуты не его профессии, на их месте уже давно прочно утвердились – напряженность, выдержка и контроль, железная хватка и волчье чутье. Но каким бы не был нарост прочной стали, каким бы твердым и непоколебимым не был характер, все это лишь еще одна защитная стена, скорлупа, скрывающая под собой обычную и ранимую душу. И как же хочется порой отбросить все, смахнуть с себя всю эту шелуху предубеждений и принципов, и просто радоваться жизни, просто жить, но… Но есть всегда… И это не вера в светлое будущее и избавление мира от преступности, не желание помочь людям и остановить бессмысленные убийства, не желание раз и навсегда изменить человеческую сущность, ведь это не просто не под силу одному человеку, это и не под силу целому человечеству. Может когда то такие простые понятия и были возведены им в истину, но время безжалостно занесло данные постулаты серой пылью. И не рассмотреть больше выведенных на них слов, не различить острых букв, не понять былого смысла. Перед ним открылась совсем иная истина, настоящая, общая и единая - даже если волк наденет овечью шкуру, он так и останется зверем, манимым запахом теплой крови. Тогда, что же все еще сдерживает его? Полицейская этика? Привычка? Что запирает железные замки на двери души, пряча ключи в самые потаенные уголки, оставляющая лишь долг и необходимость, что все еще отбрасывает чувства и эмоции, погружая его в работу? Итачи нехотя приоткрыл веки. Тонкая игла пульсирующего напряжения разрывает мысли. Можно называть его, как угодно – предчувствие, чутье… Смысл останется единым – ему нужно отыскать ответы на поставленные вопросы и здесь, и сейчас он это сделает. Тонкие пальцы быстро перелистнул несколько листов. Тихий шелест бумаги. Антрацитовые глаза вновь пробежались по странице, исписанной мелким острым почерком. Отрывок из дневника… 10 марта… «Шон говорил, про какие-то дела с Самуи, но это все неважно, главное он снова при деньгах и на эти выходные мы едем в Вегас. Стоит подготовиться, купить новое белье. В «Вайс план» как раз таки поступила новая коллекция, я даже присмотрела парочку вариантов. Уверена, что Шону понравится такой сюрприз…» Снова пустой треп. Итачи подавил подступивший зевок и перелистнул еще несколько страниц. Рука сжала бумажный стаканчик с кофе. Приятное тепло согревает кожу. Терпкий вкус, легкая горечь и бодрящий аромат, пожалуй, все, что сейчас так необходимо и желанно. Хочется просто закрыть глаза, откинуться на кресле и наконец-таки дать себе отдохнуть. Но Итачи, лишь делает новый глоток кофе, и темные глаза снова пробегают взглядом по новой странице. Дневник Мисси Стоун: 80% - порнографии, 19% - пустой болтовни и 1% - скрытого смысла, который он уже битый час пытается найти. Хотя по сложившемуся впечатлению этого 1% в данной рукописи существовать просто не должно, но упрямство и интуиции не собирались униматься. Деньги, секс, наркотики – банальное трио, единственное, что Миссии возносила на пьедестал жизненных ценностей. Остальное же ее просто не интересовало. В прочим, как и сам Шон Гордон. Мужчин у их новоиспеченной жертвы было предостаточно, Да, и не только мужчин. Подробное описание всех её связей Итачи попросту пропустил мимо. Как Дей назвал Мисс Гордон? Штучка. Дейдара, похоже, и не подозревал насколько был прав, хотя кто знает этого неугомонного черта, говорят же, что одинаковые души притягиваются к друг другу словно магнитом. Нужно будет отдать ему этот кладонец глупости, пускай медэксперт хоть на пару минут угомонит свой нескончаемый поток болтовни, углубившись в чтение. Отрывок из дневника… 28 марта… «Неужели сегодня я уволилась из этого гадюшника? Даже самой не верится. Как говорилось в моем гороскопе: «Откроете для себя новые направления и перейдете на новое место работы… Не откладывайте все в дальний ящик», - золотая истина. И первый шаг на ее пути уже сделан, а теперь можно отдохнуть пару месяцев и заняться поисками новых возможностей. Не могу понять, как я смогла проработать в этом рассаднике дури, куда как мухи стекаются толпы торчков и любителей ночной жизни. И еще Чак. Боже, как же меня достал этот озабоченный тип. Глупую лесть и ухаживания этого самонадеянного индюка можно занести в книгу рекордов в номинации – «наитупейшие». Что он вообще о себе возомнил, работать за барной стойкой и толкать всем наркоту, тоже мне герой столетия. Да, кто вообще может позариться на этот кусок жира, кроме нимфеток, страдающих без очередной дозы удовольствия. Небось уже всех одурманенных девчонок перепробовал в этой дыре. Хотя не могу сказать, что мне не нравилось раздеваться на сцене под пожирающие взгляды толпы. Медленно расстегивать пуговицу за пуговицей, когда ситцевая ткань блузки легко скользит по коже, открывая стройное тело. И все под эти восторженные и голодные взгляды, скользящие по каждому изгибу тела, съедающие меня. Как же это возбуждало, Просто незабываемое наслаждение. А утехи с другими девочками? Это просто восхитительная идея Самуи, блин, она знает, как зажечь толпу. Моя любимица Семи, по ней я действительно буду скучать. Её бархатистая кожа и страстное тело, пылающее под моими прикосновениями…» «Рассадник наркотиков и похоти», - это он и сам понял, побывав в «Рассвете». Хозяйка предлагала своим посетителем весь набор удовольствия от легкой эйфории до полной отключки. Хотя чего же еще можно ожидать от подобного места. Закроют этот клуб, тут же откроют новый и так по нескончаемому кругу, окрашенному красным цветам дикого вина, струящегося по венам и заполненному искалеченными человеческими жизнями, давно превратившимися в серые тени. Итачи поморщился, вспомнив накаченную девушку из клуба: короткие рыжие волосы, глупая улыбка, поселившаяся на ярких губах и расширенные черные зрачки, отражающие в себе красные всполохи света и безумие удовольствия. Все-таки стоит прикрыть это гадюшник… Отрывок из дневника… 10 апреля… «Что за полоса неудач? Когда же она наконец-таки закончится. Я, конечно, слышала, что жизнь имеет черные и белые полосы, но, по-моему, она никогда и не сходила с черной. Вчера Шон был настолько напряжен, что даже в постели я не смогла его расслабить. Получасовой минет прошел в пустую и пришлось поднимать тонус виагрой. Да и сам секс, в лучшем случае дотянул до троечки. Если так пойдет и дольше, то мне придется каждый раз удовлетворять себя самой. Тогда спрашивается, зачем мне вообще нужен Шон? Не отличного секса, не стабильного обеспечения. Похоже, этот идиот снова влип, и на сей раз по крупному. Прошлая его авантюра с коксом тоже не удалась, но Самуи смогла отмазать клуб. Даже не хочу знать, что случилось, на сей раз. Я больше не работаю в этом гадюшнике и надеюсь, эта история обойдет меня стороной…» Еще один глоток кофе. Гордон – одна из тысяч мелких пешек в реализации наркотиков. Слишком задрал нос или попросту подставился и его тут же убрали с шахматной доски. Быстро и незаметно. Значит, данный момент его биографии не приносит никаких зацепок… Отрывок из дневника…. 12 апреля… «Несколько дней назад я познакомилась в сетях с одной девушкой – Рен. Необычное имя, но мне нравится. Она сказала, что знает Шона и вышла с него на меня. Интересно, какие у них отношения? А может это одна из его клиенток, которая хочет познакомиться со мной и тянуть дурь вольготно. Размечталась девочка, Хотя Рен показалась мне настолько открытой, мы проговорили с ней весь вечер, а я даже не заметила, как пролетело время...» 14 апреля… «Хуже просто не придумать, Шон ввалился сегодня ко мне пьяным и с разбитой губой. И нет, чтобы навалится на меня или хотя бы рассказать в какое дерьмо он вляпался на сей раз, он просто отключился на диване. Нет денег или порошка, так еще и устраивает эти погромы. Я даже припудрить носик должна за свой счет. Тогда на кой черт я его терплю…. Я рассказала о своей проблеме Рен, она понимает меня…» 17 апреля… «Рен два дня не выходила в сеть, и я ужасно соскучилась без нее, но ожидание было сполна вознаграждено, ведь сегодня в восемь мы встречаемся в «Los Cocos». Боже, я так волнуюсь. Что же надеть? Может синее платье? Нет, оно слишком длинное, и не подчеркивает изящество ног. Нужно что-то более откровенное… А макияж? Может, что-нибудь броское. Нет, лучше остановится на классическом – серые тени и розовый блеск или же все-таки…» 18 апреля… «Вчера было наше первое свидание. Да, именно свидание, ведь Рен тоже любит Би. Черт, как же я сейчас счастлива. Она такая красотка. Сначала мы были в «Los Cocosа», а потом поехали к ней в отель. Боже, какой это отель. Всюду эти зеркала на всю стену, здоровенные люстры, мрамор и ковры, и обслуживающий персонал готов буквально облизывать вам пятки. А её номер, это же просто невероятно. Здесь наверняка жутко дорого… Секс был просто восхитительным… У Рен такая странная татуировка в виде солнца с человеческим лицом в центре, на пояснице. Она говорит, что это символ бесконечности и замкнутости жизни, нашего могущества и силы, круговорот вещей и самой жизни, что свет это всего лишь видимость, а наша вечность – это тьма. Рен такая забавная….» Солнце? Итачи перевел взгляд на противоположную стену. Золотистые лучи играли на подвесной полке, забитой разнообразными папками. Зеленные, синие, красные… Солнце с ликом… Что-то неуловимо знакомое в этом символе. Вот только что? Отрывок из дневника… 20 апреля…. «Шон больше не появлялся у меня, на его звонки я не отвечаю. Сколько уже можно доставать меня? Зато мы с Рен начали встречаться практически каждый вечер. Она такая восхитительная, как же я могла раньше быть без нее. Не могу даже представить, что буду делать, когда она снова вернется в Чикаго… Вот только её разговоры о первоначальной человеческой сущность и возможности отрешения от земных тягостей и грехов, меня немного пугают…» 21 апреля… «Вчера мы выпили по бокалу вина и целовались на балконе. С 24 этажа такой восхитительный вид. Ночной город так прекрасен. Хотя признаться, я всегда боялась высоты, но с Рен я чувствую себя защищенной. Но продолжение прекрасного вечера было сорвано. Ей кто-то позвонил, и Рен попросила меня уехать…» Итачи перевернул страницу. Флаер с рекламой новой романтической комедией, вышедшей на экраны неделю назад. Учиха отложил его, и взгляд скользнул по небольшой темной бумажке. Визитка. Пальцы аккуратно подхватили бархатистый кусочек картона. На темно-бардовом фоне золотистой гравировкой была выведена надпись: «Отель Океанис» Хаид Стрит 56. Четырех звездный отель, расположенный в Вест-Сайд. Классика и шик. Похоже, о нем и писала Стоун. Визитка была отложенная на фанерочную поверхность стола. Отрывок из дневника… 29 апреля… «Сегодня в новостях говорили про новое убийство, и жертвой оказался Шон. Похоже, он не смог выйти сухим из этой авантюры. Что мне делать теперь? Не придут ли они и ко мне? Да еще и чертова полиция нагрянет со своими вопросами. Идиот Шон отправился в могилу и оставил мне одни вопросы. Не знаю, что и думать, да еще и Рен не может со мной увидится…» Последняя запись… 2 мая… «Вчера Рен позвонила мне в десять и предложила встретиться… Мы попробовали какой-то странный наркотик, на вид, как зеленый порошок. Черт, эффект от него просто умопомрачительный. А секс был просто невообразимым, хоть она и сковала мне руки наручниками, но так было даже экзотично. Впервые Рен была настолько жестокой, но мне даже понравилось… Она снова принялась за свое, говорила, что боль – это путь к избавлению души от слепящего света, а наша страсть поможет этому свершиться. Интересно, что она имела под этим в виду? Но это все так не важно, ведь завтра мы увидимся снова. Я хочу снова пережить эти незабываемые впечатления. Тем более Рен обещала подарить мне новые ощущения…» 2 мая… а 4 Стоун скончалась во время допроса. Выходит свой последний вечер она провела с этой Рен. Интересная особа и сегодня они должны познакомятся с ней лично. Возможно, она знает, что-либо и о Гордоне. Итачи перевернул еще одну страницу. Никаких записей, лишь небольшой скомканный листок, свернутый несколько раз, лежал в центре. Сделав последний глоток кофе, и невольно подметив, что следует сходить за новым стаканчиком, Итачи отложил дневник на стол и развернул листок. На белой бумаге черными чернилами аккуратным почерком с слегка кругловатыми буквами были выведены следующие строки: Слепой глупец Ты бьешься о стену из света, Ты шаришь, опутанный сетью, Ты ищешь свет, сбегая от мрака, Но истинный свет – лишь во тьме. «Лишь глупец скрывается от тьмы в свете, ведь он лишь скрывает нашу истинную сущность, нашу первородную тьму. Не нужно искать в лике светила этот яркий обман, оно не дарит свет, оно скрывает дорогу во тьму. Не нужно сопротивляться течению темноты, не бойся боли, вкуси её сладость, открой свое сердцу мраку и только тогда ты познаешь истину …» Итачи приподнял бровь. Что за ерунда? Почерк определенно не принадлежал Стоун, да и легкомысленная девушка явно не интересовалась подобными мыслями. Кто и почему дал ей этот листок? Гордон? Рен? Тьма и свет… жизнь и смерть… снова эти грани, две противоположности… Пальцы медленно отбивают дробь по фанерной поверхности стола. «Свет лишь скрывает нашу истинную сущность… скрывает сущность… сущность… первородную тьму», - Итачи устало прикрыл глаза, - «Солнце… лик… светило… свет… свет всего лишь видимость, тьма вечна, она скрыта светом... но свет бывает лишь во тьме… без тьмы нет света… Символ нашего могущества и силы…», - теплые оранжевые лучи играют на мраморной коже, придавая ей золотистое сияние, - «Свет лишь ширма… Ты бьешься о стену из света…», - На первый взгляд обычная бессмыслица, коллапс, парадигма, вот только… «Пустота прячет тьму, нашу истинную сущность и мы бежим от нее, боясь узреть правду», - Саске и как теперь понимать твои слова. Тьма и свет… У все началось массовое помутнение и он один пока не лишился рассудка, или же наоборот. Ладно, Стоун, но отото. Совпадение? Случайность. Его профессия опровергает такие понятия. У каждой ситуации есть причина и следствие. Так в чем же состоит причина, и как определить каким будет следствие? Как привести хаос в упорядоченную цепь, сложить события в маленькие звенья, скрепить их между собой. Вот тот вопрос, на который он должен найти ответ… *** Яблоко перекатывается по столешнице. Легкий хлопок и сочный фрукт пойман в левую ладонь. Секунда и он снова катится по гладкой пластиковой поверхности, что бы с новым хлопком быть пойманным правой рукой и так до бесконечности, пока не прервутся назойливые мысли, а руки не прекратят машинальных действий. Итачи отрешенно смотрел на перекатывающееся по столу яблоко. Красное, лишь небольшое желтое пятнышко на боку. Зачем природе было нарушать такую гармонию цвета, единство, однотонность. Зачем выделять столь маленькую деталь? Индивидуальность? Отличительная черта? Глупость? Случайность? Закономерность. Идентичности нет, и не может существовать, все имеет свое тонкое отличие, необходимо лишь его найти. Есть не хотелось совершенно, тогда зачем он взял яблоко? Да, просто что бы занять чем-то руки. Даже забавно. Легкие шаги на лестнице. Саске. Вот только оборачиваться совершенно не хочется. Почему? Обида, недовольство, разочарование? А может все в едином порыве? Нет. Легкая дрожь пробежала по телу. Крепкие руки обняли старшего за плечи, горячее дыхание обожгло ухо. Одинокие капельки воды стекали с влажных волос, попадая на спину. Хлопковая футболка прилипла к влажной коже, подчеркивая стройное тело. «И что это за игры в притяни – оттолкни, а Саске?», - Итачи поймал яблоко, сжав его в левой ладони. - Неужели ты не смог найти полотенце, висящее на стене? – Легкая ирония в голосе. - Я его и не искал, - губы едва прикоснулись к уху. Мокрые. Теплые. Мягкие. Горячее дыхание обжигает кожу. - Нравится ходить мокрым? - Нравится, - шепот. - Хочешь позавтракать? – уже более мягко. - Нет. - Правильно, ведь после твоей недавнее ревизии я только и смог что найти это яблоко, - легкая полуулыбка. - Будто раньше у тебя было хоть что-то кроме плесени, - едва заметная усмешка. - Хм, - Да, хозяин из него никудышный. - Итачи, - снова этот тихий шепот обжигающий кожу. - Да? - Ты никогда не думал, что ждет нас после смерти? – вопрос – разряд статического электричества проходящего под кожей, сжигающего отрешенность и легкость. - К чему такие вопросы, Саске? - Обыкновенный вопрос. И каждый из нас рано или поздно хочет узнать ответ на него. Человек всегда хотел узнать, кем он является и каков его путь, что есть начало этого пути, а каков конец. - Ты не думаешь, что это не слишком удачная тема в такую рань? - яблоко снова перекатилось по столу, с легким хлопком оказавшись в правой руке. «Откуда такие мысли братишка? Ночные кошмары навивают изъеденные темы жизни?» - А разве для вечного возможно подобрать временные рамки? - С каких пор твое ехидство переросло в размышления о вечном, - наигранный сарказм. - Итачи, - Саске уткнулся подбородком о плечо брата, - Не уклоняйся от ответа. «Помоги мне разобраться в себе…» - Наверно рай и ад, - старший слегка повел плечами. - А ты думаешь, они существуют? - Не знаю. Я не верю в существование Бога и Сатаны. Обернись по сторонам, наш мир сплошной кругооборот пороков и низменных желаний. И главное зло и добро, соединились в одном воплощение – в человеке. Только он способен подарить жизнь и, не задумываясь ни на секунду, отнять её. Только человек творит судьбу. Время может, подобно потоку воды, сточить любой камень, но у человека нет времени и поэтому наш главный страх – животный ужас перед смертью, перед неизвестностью. Вот мы и придумываем различные объяснения и утешения, прячемся за ними. Боимся признать, что смерть это конец всему, - Итачи положил руку на кисть брата. Теплая. Ему стало просто необходимо это сделать, вот только зачем? Удостоверится, что он жив. Боже, ну откуда такие мысли. Он ведь здесь, живой, родной и теплый, его отото, а не сон или фантазия. Тогда откуда это щемящее чувство в груди? Предчувствие? - Смерть это не конец, она всего лишь дверь открывающая дорогу к сути. - Черт, Саске ты говоришь, как один из этих дипломированных философов прыскающих слюной и доказывающих свои гипотезы перед многочисленными телекамерами, - Банальная шутка, лишь бы разрядить тягостную атмосферу. Ему неприятен этот разговор. - Думаешь мне тоже примкнуть к их рядам, - младший усмехнулся. - Конечно, будешь красоваться перед камерами, и зарабатывать на жизнь пустым трепом. - Это не треп, - тихий вздох, - Такие упрямцы, как ты никогда не поймут истину. - Хорошо, хорошо, я только шучу. - Шутить ты не умеешь, пора бы тебе это признать, – Итачи лишь улыбнулся от ставшего таким привычным заявления отото. - Так что насчет наших полюсов – преисподняя и небеса? - Их не существует. - Тогда куда попадают наши души? – Итачи и сам поразился своему вопросу. Какой ад и рай? Какие души? Какая жизнь после смерти? Как ему заядлому материалисту, верящему лишь в то, что он может увидеть и объяснить, смог прийти такой вопрос. - Их поглощает пустота. - То есть смерть – это тьма? - Нет, пустота прячет тьму, нашу истинную сущность и мы бежим от нее, боясь узреть правду. Мы боимся ее, а она идет за нами по пятам, влекомая запахом страха. - Саске, откуда такие мысли? – А вот это уже слишком. Что его отото успел принять за время пребывания в душе. Неужели осушить бутылку коньяка или текилы. Итачи хотел обернуться, но был остановлен. - Слышал где-то, - Ложь всегда сопровождается фальшивой улыбкой и бодростью в голосе. - Знаешь, я не думал, что буду сидеть с тобой в четыре часа утра на кухне и размышлять о жизни и смерти. - А тебе и не нужно было об этом задумываться. Темы всегда приходят в свое время. А жизнь так скоротечна, но наполнена столькими вопросами. Разве тебе никогда не хотелось узнать ответы на них? К примеру, что остается после нас, когда мы уходим? - Новая справка в городском архиве или дело в полицейском участке. - Итачи, я ведь серьезно. Чего мы добиваемся, пройдя этот отрезок называемый жизнью? Карьера, дом, семья, развлечения, все рассыплется прахом. И кто будет нас помнить? Друзья, близкие, дети, ведь они тоже не вечны. Они умрут, и помять о нас померкнет вмести с пламенем их мыслей. Могильная плита зарастет травой, а выгравированное на ней имя будет лишь смотреть в пустоту. Старые фотографии – застывшие на миг картины. Они всегда будут нести в себе искорку жизни, так и оставшись в альбомах, вот только никто и не сможет уже сказать, кто на них изображен. Тогда чего же мы добиваемся, лишь мимолетных целей, которые столь важны при жизни и абсолютно бессмысленны при смерти? Что мы оставляем после себя? В чем смысл этого существования? - Может, мы просто не способны понять его. - Я не знаю, - Саске уткнулся носом в волосы брата, - не знаю, - шелковистые пряди щекочут нос, - А ты будешь меня помнить Итачи? - Саске, да что за вопросы? - Только ответь и все. - Я никогда о тебе не забываю… *** Дверь приоткрылась, впуская в сонную атмосферу кабинета шум и гомон голосов из коридора. Одним толчком Кисаме захлопнул многострадальную дверь, отозвавшуюся жалобным скрипом. Раздраженный взгляд воспаленных глаз уткнулся в напарника. - Кофе на столе, - невозмутимо отозвался Итачи, так и не оторвав взгляда от скомканного листка в руке. Кисаме, молча, развернулся, и, преодолев за долю секунды расстояние в пару метров, швырнул увесистую папку на стол, задевшую стопку бумаг, подобно стайке птиц разлетевшимся по полу. Бумажный стаканчик тут же оказался в руке детектива. Слегка теплый черный кофе. Мимолетное удовольствие и только. Хошикаге слегка скривился от ноющей боли в затылке. Чертова головная боль. Хорошо же он вчера набрался вместе с Цикури. А ведь всего лишь два дня назад он решил избавляться от старых привычек. Непоколебимость и железная воля, вот что всегда ценили коллеги в Хошикаге. Вот только человек не статуя, отлитая без единой прорехи и полости, состоящая из плотного металла. Какими бы мы не были твердыми на вид, у нас всегда есть слабости, пусть и запрятанные глубоко от окружающих, пусть и не видимы для прочих, а порой и для нас самих, но они есть всегда. И Хошикаге не был исключением. У грозного и черствого детектива был свой маленький изъян, единственная слабость, ахиллесова пята - семья. На следующей неделе его дочурке, его маленькому солнышку должно исполниться пять лет. Дети растут слишком быстро. Еще немного и ему придется отбивать дочь от окрыленных бойфрендов, а не носить малютку на плечах. Легкая улыбка, коснувшаяся губ, тут же разлетелась на призрачные осколки. После вчерашнего разговора с Анко, он просто сорвался. Семья или Работа, как она может его ставить перед таким выбором. Как можно выбрать между левой или правой рукой, какую не оторви, ты все равно останешься неполноценным. Родные или долг, выбрать лишь одно, изменить себе. Почему Анко не понимает настолько очевидного, ведь он никогда не сможет сделать выбор, не сможет изменить себя. И что тогда остается? Терпеть, ждать, отступится? Или снова уходить от проблем, скрываясь от них за сладким дурманом, вливая в себя виски в одном из многочисленных баров, прочно впитавших запах алкоголя и табака. Разве он выберет такой путь? Кисаме поморщился и бросил, так и не обернувшись: - Он уже остыл. - Конечно, ведь он не мог дожидаться тебя целую вечность. - Почему ты не явился на разнос к шефу? - Хошикаге смяв бумажный стаканчик, мастерски зашвырнул его в стоящую в углу кабинета урну. Шеф… Комиссар… Морино Ибики… Где же этот комичный образ вечно кричавшего и недовольного результатами шефа? Остался в дешевых кинофильмах. Где разъяренный лай и коронные фразочки в духе: «Все мои подчиненные, лишь сборище идиотов не способных поймать даже увесистую муху, что же говорить о нераскрытых преступлениях». Остались в старых анекдотах. Морино Ибики – Воплощение спокойствия и непоколебимости. Бывший капитан одного из отрядов SWAT, переведенный, после тяжелого ранения, на должность комиссара отделения полиции Лос-Анджелеса. Привыкший видеть боль и смерть, закаливший нервы в стальные канаты, научившийся отбрасывать воду, вычленяя лишь суть. Никаких пустых слов или выговоров, лишь один взгляд, заменяющий собой все. Четкость и требовательность. Словно тебя только что от сканировали, присоединили к детектору лжи, прочли смертный приговор, а ты даже не можешь пошевелить губами и возразить. Разнос у шефа – не дикие крики и возгласы, не выволочка. Короткий разговор острый взгляд и точные требования. - Что на сей раз сказал Ибики? – Итачи оторвал взгляд от листка и посмотрел на напарника. - А вот, что, - Кисаме перебросил на стол Итачи свежий номер «The Financial Times». Передняя страница была украшена заголовком: «Новая церковь сатаны в Лос-Анджелесе». Итачи перевел взгляд на статью: «Пока полиция Лос-Анджелеса в очередной раз устраивает охоту на призраков, жителям города угрожает новое пришествие детей Сатаны. За последние полгорода было совершено уже четыре ритуальных убийства…», - Итачи откинул газету на стол. Чертовы журналисты. Вечный поиск сенсации, способной завладеть умами масс и лишний раз ткнуть свой обвиняющий перст на полицию. Почему большинство все еще слепо верит, таким вот показательным представлениям. - Ты сам еще предполагаешь версию с сатанистами? - Нет, - Кисаме подошел к окну, раздвинув планки жалюзи. Яркий свет заполнил кабинет, заставляя мужчину зажмуриться. - Какие рамки поставил Ибики? - Никаких, - Хошикаге посмотрел на оживленную улицу внизу. Почему полицейские участки вечно расположены в таких многолюдных районах. - Как насчет Миссии Стоун. Ты забрал результаты вскрытия? - Результаты на моем столе, - Кисаме кивнул в направлении разлетевшийся стопки бумаг, - Причина смерти – отказ печени. В крови девушки нашли странное соединение, по составу похожее на дофамин. Предположительно оно и повлияло на работу печени. У девчонки она и так была ослаблена после гепатита. Вот только где она удосужилась его достать. Во время обыска был обнаружен лишь Кокс. -Дофамин, - Итачи снова посмотрел на раскрытый дневник. «Мы попробовали какой-то странный наркотик, на вид, как зеленый порошок...» - Итачи, - Хошикаге повернулся к напарнику. - Да? - Она не попадает под наше дело, и мы не должны расследовать еще и её смерть. - Разумеется не должны, - Итачи улыбнулся, поднимаясь из-за стола. - И куда ты? - Отель «Океанис», думаю, успею допросить некую особу, пока ты будешь читать дневник Стоун, - взгляд указал на лежащую, на столе книгу. - Как будто мои слова тебя могли остановить. - Солнце, - Итачи остановился, положив ладонь на металлическую ручку двери. - Что солнце? - Солнце с человеческим ликом, чей это символ? - Инки. - Ясно. - Солнце, - повторил Хошикаге, смотря, как закрывается дверь за его напарником. Как же ему все надоело… Это дело, проблемы и ссоры в семье. Когда уже этот бесконечный марафон неурядиц подойдет к завершению… * SWAT ( Special Weapons And Tactics — особо вооружённая штурмовая группа)— элитные полувоенные боевые подразделения американских полицейских департаментов, предназначенные для выполнения опасных операций.