Дороги перемен

Уильям Т. Спирс никогда… Никогда!... не показывал своих истинных чувств при посторонних, не давал волю эмоциям и уж точно не впадал в истерику! Но сейчас он был как никогда близок к этому. Все, то время, что он беседовал с дворецким Фантомхайва, ему удавалось удерживать маску абсолютного холоднокровия, хотя внутри бушевала самая настоящая буря. Благо Михаэлес оказался вполне адекватным и даже, в нарушение приказа своего господина, отпустил их, за что Уильям в глубине души — очень-очень глубоко — был ему благодарен. Поудобнее перехватив Сатклиффа за алую гриву, он протащил его по всему зданию организации, пытаясь припомнить все ли лестницы пересчитал своим подчиненным дважды или нет. Не особо обращая внимание на вопли диспетчера. Уже у себя в кабинете швырнул того на пол, а сам прислонился бедром к столу, так как ноги совершенно не держали, и скрестил руки на груди. Поймав требовательный взгляд, Грелль про себя усмехнулся: «Привлек я таки к себе внимание начальника!» Прекрасно понимая, что так просто он не отвертится — уж слишком серьезных дел натворил. Но какая разница?! Ведь Уильям смотрит на него, Грелля, и ощущать его взгляд — это так… Додумать Сарклифф не успел, прерванный голосом объекта своих мечтаний. — Ничего не хотите сказать, диспетчер? — Эээ? Сказать? Уилли, ты имеешь в виду Себастьянчика? — начал ломать комедию Грелль, желая увидеть реакцию шефа на столь эффектную личность в окружении своего подчиненного. И реакция была… Спирс резко отвернулся, отходя к окну, но Сатклифф все же заметил, как исказилось яростью его лицо, как сжались кулаки, так что побелели костяшки пальцев, какими дергаными стали движения. Оценив поведение Уилла, красноволосый жнец решил давить дальше. А вдруг тот, выйдя из себя, как-нибудь да проявит свои чувства. Греллю очень хотелось верить в то, что они были. Ведь если их не было, разве стал бы Уильям покрывать его, давно написал бы рапорт или несколько дюжин рапортов, решив проблему раз и навсегда. Спрашивается, а почему другие руководители предпочитали увольняться сами? На самом деле все было до смешного просто. Уволить Грелля не могли — множество заслуг, высокий статус, слишком многим ему обязаны… Такие мелкие сошки не могли с ним тягаться. Уильям Т. Спирс совсем другое дело. Из древнего уважаемого рода, репутация практически идеальная… «Практически» все из-за того же Сатклиффа с его выкрутасами. А еще Уильям молодой, перспективный начальник и заслуг у него тоже немало, с Греллем не сравнить, но все же. Исполнительный, дисциплинированный, ответственный. В общем-то исход их противостояния скорее всего будет в пользу Железного Уильяма. Вот только до сих пор Спирс начальству докладных не писал и не жаловался, следовательно, надежда есть. И именно поэтому диспетчер решился поддеть его посильнее. — Мда! Себастьянчик это что-то! Он такой душка! — Он Вас едва не убил, — вставил Уилл не оборачиваясь. — Ох, Уилли, чтоб ты понимал?! Во-первых, он демон. Во-вторых, он умеет готовить. В-третьих, он умный и сильный. И умеет готовить! Он милашка! А то, что чуть не убил — это выражение его страсти и пылких чувств ко мне. Ты разве не слышал поговорку: «Бьет — значит любит». — Сомнительная поговорка… Но Ваши отношения с кем-либо меня мало интересуют. В данный момент имеет место серьезное нарушение кодекса. Что Вы можете сказать по этому поводу? — Ой, Уилли, да ладно тебе. Ну, подумаешь, нарушил малость?! — Малость?! — возмущенно воскликнул Спирс, отворачиваясь от окна и впиваясь взглядом в лицо подчиненного. Секунда, и вот начальник III департамента вновь облачен в маску ледяного спокойствия, словно все эмоции вмиг покинули его. — Что ж, если Вы придерживаетесь такой позиции… — и этот голос испугал Грелля гораздо больше, чем все демоны Ада. — Послезавтра в 10:00 будьте добры явиться на заседание Трибунала по вашему делу, диспетчер Сатклифф. Грелль только и мог, что открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Трибунал?! Верховный суд жнецов, что проводится только в самых крайних случаях. Его возглавляют лучшие из лучших, и они не делают снисхождений. На суде выносятся только два приговора: оправдательный и обвинительный. И если первое означает, пусть суровое, но вполне приемлемое наказание, то второе — смерть, полное уничтожение. Без вариантов. А умирать Греллю не хотелось. А хотелось жить и любоваться рассветами, слушать шум дождя за окном, греться у камина, протягивая руки к огню. И, конечно же, добиться Уильяма Т. Спирса. — Как Трибунал?! — наконец обретя голос, спросил провинившийся. — Что ты такое говоришь, Уилли? — Вы все прекрасно слышали. Послезавтра в 10:00. В ваших же интересах не опаздывать. — Он еще раз оглядел подчиненного, отметил про себя подтеки крови почти не заметные на красном плаще и, подумав, добавил: — И явиться в более приличном виде. — Уилли?! — Это все, диспетчер Сатклифф. Попрошу покинуть мой кабинет. ☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺ Зал Трибунала завораживал и пугал одновременно. И это неудивительно, ведь исхода всего два и в большинстве своем, если уж дело дошло до суда, то приговор выносится отнюдь не в пользу подсудимого. Уильям это прекрасно сознавал и запуская механизм ни в чем не мог быть уверен. Поэтому он сейчас с глухой тоской рассматривал кресла судей обтянутые черной кожей и кресло подсудимого в алом бархате. Деревянные резные стойки больше походили на прутья решетки. Помещение было темным, на стенах весело холодное оружие, вдоль, на подставках громоздились мраморные бюсты величайших жнецов. За креслом главного судьи на панели темного дерева две перекрещивающиеся классические Косы Смерти, а на столе большой фолиант — полный кодекс жнецов. Зал освещался лишь мерцающим пламенем свечей, делающих атмосферу еще более таинственной и жуткой. Из задумчивости Уилла вывел паренек, видимо новый помощник одного из судий, и чирикнув, что его желают видеть в комнате совещаний, испарился. Тяжело вздохнув, пока никто не видит, Спирс направился на встречу с судьями. Он прекрасно понимал, что сейчас только от его слов зависит жизнь Грелля. Постучав в тяжелую дубовую дверь, аккуратно заглянул внутрь… и оказался схвачен за шкирку и втянут в совещательную комнату. Ну, конечно, Брэдерик Майн никогда не отличался особой почтительностью к своему племяннику. — Дядя Брэд, а нельзя ли обойтись без этих… «приветствий»?! — вспыхнул Уильям, оглядываясь вокруг. В помещении царила удивительно радушная, какая-то домашняя обстановка и… ароматно пахло маминой выпечкой. Мда… А ведь мало кому известно, что совет судей по большей части родственники, а кто не родственник, тот друг семьи и крестный одного из детей. Вот и Уилл сейчас словно попал на большой семейный совет. Из семи судий только Гробовщик и Катерина Лужж не были его родственниками по крови. Зато первый его крестным отцом, а вторая приходится названной сестрой, что естественно тщательно скрывалось. Негоже Легендарному Жнецу и Главе судей Верховного Трибунала жнецов иметь родственные связи и прочие привязанности. Как только Уильям попал внутрь, его тут же окружила толпа родных. Отец, смеясь хлопал по плечу, дядья по очереди ерошили волосы, тетушка и сестра расцеловали, старший кузен отпустил парочку скабрезных шуток, а крестный сердечно обнял. Уильям стоически терпел все измывательства над собой и облегченно вздохнул, когда приветствия закончились. Они переместились за большой круглый стол, заставленный разнообразной сдобой, а женщины сноровито разлили ароматный чай. — Ну, рассказывай! — первым подал голос дядя Брэд. — С чего это ты затеял Трибунал? Мы ведь знаем, что ты не настолько кровожадный. — Сатклифф нарушил бессчетное количество пунктов кодекса и не по одному разу. Он… — Мы прекрасно знаем. С делом ознакомились, — перебил отец. — Но все же хочется знать, в чем причина столь крутого решения принятого тобой. Эта женщина, которую он убил, погибла бы через полтора месяца и особых исторических изменений это убийство не принесло. Так что произошедшее вполне можно списать на производственную ошибку, не повлекшую серьезных последствий. — И что же теперь?! Жнецы будут убивать всех кого удобно? «Ах, как мне не охота приходить сюда через неделю, сегодня этого человека прикончу, все равно на историю не повлияет, а работы меньше». — Уильям, не надо крайностей. — Крайностей?! Он сделал это один раз, где гарантии, что другого не будет? Я еще молчу про другие его нарушения. — В приступе крайнего раздражения, Спирс вскочил со стула и принялся метаться от окна к двери и обратно. — Если вы так снисходительно настроены, что ж ваше дело. Собственно, я тоже не желаю ему смерти. Но требую, чтобы Сатклиффа убрали из моего отдела. Я и так слишком долго закрывал глаза на его выходки и прикрывал. Вот только я не намерен брать на себя ответственность за неадекватного убийцу, на которого нет управы. Слушатели старательно отводили глаза, и это показалось Уиллу очень странным. — Что? Хотите сказать, что я не прав? — Прав в каком-то смысле, но ты многого не знаешь, — заговорил Гробовщик неожиданно тихим и ровным голосом. — Этого мальчишку уже пытались переводить в другие отделы. Если ты помнишь, ничего хорошего из этого не вышло. — И чего вы хотите от меня? — Чтобы ты попытался еще. В последний раз, — твердо ответил Брэд. — Тогда может быть, вы расскажете то, чего я не знаю? Любого другого жнеца уже давно выгнали бы из организации даже за одну сотую провинностей, которые совершил Сатклифф. Но его все еще держат. Я знаю, что четверо… Четверо!... жнецов, уважаемых и с хорошим послужным списком, которые занимали руководящие посты, уволены. И это после того, как под их начало был переведен Сатклифф. Не хотите объяснить мне, что к чему? Или мне уже надо паковать вещи? — Уильям, успокойся и возьми себя в руки, — поднявшись и подойдя к сыну, Теренс положил ладонь тому на плечо. — Присядь и послушай. Никому не нужно паковать вещи, но и рассказать всего мы не можем. Это секретная информация, не подлежащая разглашению. Признаться честно, мы и сами узнали об этом только после того, как пришел твой запрос. Но суть не в этом. Другого жнеца моментально приговорили бы к смертной казни, но удел Сатклиффа куда хуже. Вечное заточение… Четыре стены, пол и потолок… Ни окон, ни дверей… Ни единого звука… Не за что ухватиться, потому что вокруг только гладкие поверхности стен. Тусклый свет, кажется, льется из неоткуда, источника нет, только грязное, маслянистое освещение, в котором трудно дышать, а не дышать просто невозможно. Коробок Живой Смерти! Из него невозможно выбраться. А через какое-то время заключенный просто начинает сходить с ума. И процесс этот куда страшнее самых жестоких пыток. Испытав это на себе, любой предпочел бы смерть, несущую покой вечности. — Коробок Живой Смерти? Да за какие такие заслуги он умудрился нарваться на подобное? — в шоке прошептал Спирс. — Вот именно, что за заслуги, а не за провинности. Поверь, есть некоторые нюансы. Ты понимаешь, что нам не хотелось бы обрекать кого-либо на подобное. Поэтому приговор будет оправдательный. В связи с этим мы и позвали тебя. Нам нужно придумать не столько наказание для него, сколько метод усмирения. — Метод усмирения? Да я уже все перепробовал. Ему все нипочем. — Должны же быть какие-нибудь способы. — Нет их! Сатклифф не прошибаем! Он… — Уильям Теренс Спирс, успокойся уже, наконец! Ты сам на себя не похож. — Осадил разбушевавшегося жнеца верховный судья и тихо добавил: — Вон уже и чайник от твоих излияний копотью покрылся. — Извините, — смутился Уилл, на которого благотворно подействовало обращение к нему полным именем. Присутствующие с понимающими ухмылками переглянулись между собой. — Зацепил он тебя, — пробормотал Гробовщик, потягивая чай из лабораторной мензурки. — Вот значит как? — протянул отец Уилла. — Надо твоей маме рассказать, — на что сын застонал обреченно. На некоторое время воцарилась тишина. Поняв, что никто не собирается вставлять реплики, начальник III отдела все же решился: — Быть может, вы мне что-нибудь подскажете? — Конечно подскажем, милый! — улыбнулась тетушка Октавия. — Для начала успокойся и возьми себя в руки. — Ага, возьми… Буквально… — с пошлой улыбочкой намекнул кузен. Остальные задумчиво на него посмотрели. Уильям чувствовал, что это молчаливое совещание до добра не доведет. Уж ему-то точно не поздоровится. — Наладь отношения с этим Себастьяном… — А? — Именно! И не надо так удивляться. Если между ними что-то есть, ты будешь об этом знать и сможешь что-нибудь предпринять. — Да мне глубоко безразлично, что между ними! — Племянник, это ты зря! А вдруг этот демон влияет на Сатклиффа и подстрекает на разного рода извра… нарушения. — Брэд прав, — поддержала брата Октавия. — К тому же, этим ты покажешь, что равнодушен к происходящему. — Но я, знаете ли, не равнодушен! — возразил несчастный. — Ну, это и ежу понятно, — ухмыльнулся Маркус, — но уж лучше пускай твоя зазноба думает иначе. — И как тогда налаживать ситуацию? — приподнял бровь Спирс, чувствуя, что упустил что-то очень важное. — Да он сам к тебе прибежит! — А если не прибежит?! — Тогда сделай так, чтобы прибежал. — Как? Судьи снова переглянулись друг с другом, затевая молчаливый спор, но довольно быстро пришли к согласию. — Думаю, для начала следует изменить линию поведения по отношению к твоему Сатклиффу, — пустилась в пространные размышления дражайшая тетушка. — Он не мой! И что Вы имеете в виду? — сквозь зубы прошипел Уильям. — Ну, например: «Ох, как же я от Вас устал! Из-за Вас у меня даже нет времени на личную жизнь» — А еще, — подхватила Катерина, — сделай несчастно-раздраженное лицо и выскажи ему что-то вроде: «Ну вот, теперь я рыжеволосых за километр обхожу, а я ведь их так любил. А все Вы!» — На все его выходки лишь устало вздыхай. Вроде: «А достали Вы меня. Хватит. Не буду я за Вами бегать!» — Уильям, ты куда? — Пойду, поищу доктора. Похоже, они дружно сошли с ума. — По-твоему не сработает? — Да что вы все несете? Чего я этим добьюсь? Что меня с позором выгонят из организации? Да и к чему все это? Можно подумать девственницу совращаю. — Что за глупые вопросы? — Возмутился непонятливостью сына, отец. — Он же всеми этими выходками пытается обратить на себя внимание! — Что? Чьё внимание? — сборище стратегов основательно задумалось над вопросом. Похоже, об этом они особо не размышляли, как всегда идя напролом. Тем временем Спирс не выдержал и все-таки материализовал секатор, поправляя им безукоризненно сидящие очки. Тишину нарушил дядя Джастер. Он вообще был чрезвычайно молчалив, но если говорил, то это всегда было весомо и конкретно. — Как вы познакомились? — Его перевели работать в мой департамент. — Подробней. Опиши вашу первую встречу. — Это пугало без стука ввалилось в мой кабинет. Он даже не удосужился узнать имя своего начальника. Потом у него случился нервный тик. И у меня создалось впечатление, что он пьян. А еще он имел наглость усесться на мой стол. — С твоих слов можно подумать, что он умалишенный. — Собственно так и есть. — Да нет же, — помотал головой Брэдерик и зарылся в какие-то бумаги. — Вот! Его проверяли. Он полностью адекватен, хотя и немного эксцентричен. Ты, наверное, что-то не так понял. — Немного эксцентричен? Полностью адекватен? Дядя, а Вы уверены, что мы говорим об одном и том же шинигами. — Он делал вот так? — спросила сестрица и начала усиленно хлопать ресницами. — У него тик был сильнее, но очень похоже, — поморщившись, ответил Уильям, про себя отмечая, что у Грелля это смотрелось определенно иначе. В комнате воцарилось какое-то нервное молчание, а потом грянул взрыв хохота. И сразу стало понятно, что это одна семья, так свободно и раскрепощено они чувствовали себя друг с другом. — Сын, да он же твоего внимания добивается! — Да мое внимание и так в его полном распоряжении! — Даже так! В таком случае он поедет с тобой в Рим. — Какой еще Рим? Что ты такое говоришь, дядя Брэд? С какой стати мне вести его в Италию? — Он поедет с тобой в качестве твоего помощника и для того, чтобы ты мог присмотреть за ним и предотвратить все непредвиденные ситуации, которые он может создать, — подвел черту Джастер. — К тому же эта поездка открывает уйму возможностей, если учесть, что на ежегодный симпозиум соберутся шинигами со всех концов света и там яблоку негде будет упасть. Не говоря уже о том, чтобы найти лишнюю свободную комнату. — Точно! Именно! Это же такой шанс! — Какой еще шанс?! — Нечаянно оставить дверь ванной комнаты приоткрытой. Раздеться перед ним. — А еще там будет одна кровать на двоих. И что же тебе помешает совершенно нечаянно, заметь, обнять или прижаться к нему? — мечтательно замурлыкал молчаливый родственник. Спирс поперхнулся от таких речей. Он определенно чего-то не понимал, или понимал, но не так. Хотя понимание уже начало приходить, вот только смиряться с действительностью совершенно не хотелось. А компания интриганов тем временем продолжала азартно придумывать не пойми что и не пойми для чего, совершенно не замечая, что главное действующее лицо грядущей пьесы выпало из реальности, в прекрасный мир, где не было ни Сатклиффа, ни родственников с их идеями. — Интересно, какая будет реакция у подопытного на заигрывания с кузиной Мари? — Но не будет же он ревновать Уилла к сестре?! — А откуда он собственно узнает об их родственных связях?! — прищелкнула пальцами Октавия. — Сегодня же поговорю с Мари. Уверена она будет в восторге. — Это все хорошо, ну а что дальше? — Если этот Сатклифф еще не тяготеет к Уильяму, то после двух недель вместе точно обратит внимание. — Да, и еще, сын, — отец довольно потирал ладони. Его лисья ухмылка давала повод предположить о наличии очередной гениальной идеи. — Я знаю, как ты ведешь себя на работе. В Риме, то есть когда вы будете оставаться наедине, ты будешь вести себя по-домашнему. — Что? — Уильям! Какой же ты непонятливый! — воскликнула Катерина и, вскочив со своего стула, начала расхаживать взад-вперед перед названным братом. — На работе ты всегда с иголочки, аккуратно причесан, скупые движения, всегда сдержан, голос холодный, взгляд презрительный. — Правда? — Истинная. — Никогда не замечал. Но как между собой связаны отвратительные выходки Сатклиффа, поездка в Рим и мое поведение на работе? Право слово, у меня создается впечатление, что мы с вами друг друга недопоняли. Я спрашивал у вас, как повлиять на моего подчиненного, чтобы он прекратил устраивать балаган при каждом удобном случае. Но я совершенно не понимаю, зачем для этого тащить его на симпозиум и устраивать эротическое представление. Дамы покраснели и отвели глаза, отец хмурился и потирал подбородок, кузен ухмылялся в потолок, дядья делали вид, будто их вообще здесь нет, а Гробовщик довольно хихикал в свою мензурку с чаем. — Быть может, вы объясните, что происходит? — Ты уже понял, приговорить подсудимого мы не можем и на это есть причины. Но и оставлять все как есть, тоже не выход. Сверху пришло распоряжение — придумать способ усмирить Грелля Сатклиффа. Признаться, мы были в затруднительном положении, потому что не знали, как этого добиться. Пока не услышали некие разговоры… — Какие еще разговоры? — удивился Спирс, стараясь припомнить все что мог о подчиненном. — Не так давно двое жнецов столкнулись с провинившимся Сатклиффом в мире людей. И имели весьма занимательную беседу с ним. Мы навели справки и получили дополнительную информацию… — Это какую? — Хм… Уилл, — Теренс снова потер подбородок, не зная, каким образом раскрыть глаза на очевидное своему сыну. — В общем, мы посовещались и решили. Необходимо сделать так, чтобы диспетчер сам прилагал усилия не создавать проблем. — Это невозможно, — категорически отмел предположение начальник III департамента. — Нам сначала тоже так показалось. Но после того, как узнали некоторые детали, пришло решение. Думаю, что Сатклифф не будет устраивать демаршей, если они навредят его дорогому человеку. Но такового у него нет. — То есть проблема не решена. — У проблемы появилось возможное решение. Нужно сделать так, чтобы у него появился любовник, ради которого он будет вести себя хорошо. — У диспетчера толпы любовников и он создам им просто тонны неприятностей. — Возможно. Но только потому, что не ценит их, меняет без сожаления. А нам нужен тот, кто сможет удержать его. Постоянный партнер, которым дорожат и не желают отпускать. — Неужели вам удалось найти такого безумца? — искренне удивился Уильям, и только потом пришло прозрение. Поездка в Италию, общая кровать, ванная комната, изменить линию поведения… — Вы хотите, чтобы я соблазнил Сатклиффа? — О нет! Конечно же, мы не хотим, чтобы ты соблазнил Сатклиффа. Мы хотим, чтобы ты влюбил его в себя! План руководством одобрен.