Дороги перемен

Когда Грелль Сатклифф впервые появился в III отделе организации «Несущие смерть», все замерли в ожидании. Почему «в ожидании»? Да потому что, глядя на вновь прибывшего, даже самый рассеянный понял, — «Этот, не будет тихо сидеть в уголочке!» А если так, то зрелище гарантированно! Именно в ожидании него наблюдатели задержали дыхание и затаили дух. Грелль был воплощенной экстравагантностью. Она сквозила в его внешнем облике, в поведении, манерах, жестах. Он был ею пропитан и, очень явно, наслаждался этим. Чего стоил один лишь его костюм. Начиная от красных женских сапог на высоком каблуке и заканчивая длинным красным плащом с помпезной отделкой. А по-акульи острые, треугольные зубы?! Копна ярко-алых волос спускающаяся ниже ягодиц?! Облик дополняли глаза, изумрудно-зеленые с вертикальным зрачком, прикрытые пятигранными линзами очков в красной оправе. Поведение было под стать внешности. Невероятно обаятельный, эротичный… Сатклифф очаровывал все, что попадалось ему на пути, даже железные столбы. Но «коса нашла на камень» ровно в тот момент, когда новичок переступил порог кабинета своего нового начальника — Уильяма Т. Спирса. — Стажер Сатклифф, я полагаю. Что за неподобающий внешний вид? — лишь на секунду оторвался от бумаг глава отдела. К такой реакции Грелль не привык. Чтобы скрыть замешательство и привести мысли в порядок он развернулся к начальству спиной, высунул голову за дверь и на весь отдел прокричал: — Лю-уди-иии до-обрые-е! Подскажите, пожалуйста! Как зовут нашего шефа? — Мое имя — Уильям Т. Спирс, — тихо, но с какими-то особенными интонациями произнес начальник. Что за интонации, Греллю еще только предстояло выяснить. Взглянув на Спирса, он вновь высунулся за дверь, оставив вышестоящему руководству созерцать свои «тылы», и прокричал во всю свою, немалую, мощь легких: — Народ, не надо! Шеф сам сказал! «Народ» притих, ожидая реакции вышеупомянутого шефа. Но ответом им была тишина. Конечно, работники III отдела прекрасно знали, что их руководитель никогда не повышает голоса. Ему это не нужно, ведь одними ядовитыми замечаниями и безжалостным сарказмом он легко может «разложить» так, что жертва начнет мечтать о дыбе. Хотя это были сущие мелочи, по сравнению с длинной и нудной лекцией на тему: «У нас в отделе и так работников не хватает, а Вы…» Тот, кто смог выдержать эту изощренную пытку и не обзавестись хотя бы нервным тиком, мог уже не бояться ни ангелов, ни демонов, ни прочих мелочей жизни. Сатклифф тем временем обернулся к Спирсу, показывая, что готов к конструктивному разговору. Разговора не получилось, так как стажер, наконец, разглядел глаза своего оппонента. Грелль Сатклифф не прошибаем! Его нельзя задеть, его нельзя унизить или оскорбить! Он не потопляем! Сейчас Грелль тонул. Катастрофически. Без шанса на спасение. Тонул в удивительных глазах, что блестели, как янтарь в лучах полуденного солнца или как взор вышедшего на охоту волка. Да! Так горят глаза свирепого хищника готовящегося к смертоносному прыжку! Именно в эти мгновения Грелль понял: …Уильям Т. Спирс будет его! Он завоюет его! Он приручит этого «зверя», что так любит свободу, независимость и одиночество!… Не долго думая, стажер метнулся к столу, уселся на него, соблазнительно выгибаясь на встречу своему новому руководителю и хлопая ресницами, как заправская кокетка. Наклонившись еще ближе, окинул Спирса томным взглядом, и с придыханием прошептал в самые губы: — Меня направили сюда работать. Вы ведь присмотрите за мной?! Что бы я работал, как следует, господин начальник. Какую-то долю секунды Греллю казалось, что Уильям кинется на него, но тот лишь смотрел пронзительным взглядом. У Грелля дрожали колени, и томительно ныло внизу живота, и он, наверное, впервые не мог подобрать нужные слова. Наконец, начальник отвел глаза, нашел на столе какую-то папку и протянул Греллю. Тот взял ее дрожащей рукой и попытался понять, чего же от него хотят. Он заглянул в нее и запоздало сообразил, что это его первое задание на новом месте. Посмотрев на начальника, стажер с удивлением отметил, что тот вернулся к своим бумагам, как бы подводя черту этого несостоявшегося разговора. Сатклиффу ничего не оставалось, как покинуть кабинет и заняться работой, но он так просто этого не оставит. Тишина стояла просто оглушительная, такая, что был бы слышен звук упавшей на пол иголки. И это пугало больше чего бы то ни было. Секунда, едва различимый шорох, и вот уже из кабинета выходит виновник переполоха. Вполне такой живой и здоровый. В здоровье усомнились почти сразу. Сатклифф сделал не более пяти шагов и осел на пол. Вокруг столпились сотрудники отдела, его звали и трясли, пытаясь привести в чувство. Позже они об этом сильно жалели! Осмотрев всех ошалевшим взглядом, Грелль выдал: — Я влюбился! — все дружно отпрянули от него, а потом еще, увидев, как изменилось выражение его лица. — И он будет моим! ☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺ Уильям многое повидал. Каких только лоботрясов и лентяев не присылали к нему в отдел?! Но рано или поздно все они вспоминали о наличии мозгов и учились ими пользоваться. Под влиянием строгого руководителя сотрудники становились куда степеннее и серьезней. Кое-кто даже подшучивал, что Спирс делает из подчиненных свои копии. Красноволосая бестия же не желала поддаваться и становиться, как все. Обладая острым умом и невероятной изобретательностью, он умудрялся нарушать правила направо и налево, оставаясь абсолютно безнаказанным. Чего только не вытворял Сатклифф, чтобы суровый начальник обратил на него внимание. Его даже пытались перевести в другой отдел, утверждая, что под началом Уильяма, он, как с цепи сорвался. Начальника отдела, куда его перевели, хватило ровно на двое суток. Нет, Грелль остался там же, а вот начальство подало в отставку. Так сменилось восемь руководителей, а неугомонному Сатклиффу хоть бы что. А что с ним сделать-то?! Как не крути, а он герой Безумных войн в Южной Америке. Война длилась почти сто семьдесят лет, оставаясь незамеченной для смертных. И если бы война была с демонами… Демоны, как раз таки были их союзниками, плечом к плечу сражаясь против обезумевших ангелов. А их насчитывалось около двенадцати тысяч, объятых пламенем слепого фанатизма, не знающих меры, не видящих истину, разрушающих все на своем пути. Выжили единицы. Их можно пересчитать по пальцам. Среди них Грелль, которого при каждом удобном, и не очень, случае отправляли на переговоры с демонами. Все-таки у него был довольно обширный опыт общения с ними. К тому же, вряд ли можно найти кого-то, кто знал бы столько о безумных ангелах. Вот и сменялись руководители отделов, а эксцентричный жнец продолжал устраивать первостатейный беспредел. Промучившись несколько месяцев, устав при каждом шорохе хвататься за голову, обзаведясь сединой и преждевременными морщинами, высшее руководство сдалось, и Грелль вернулся под начало Спирса. Позже все удивлялись, и как тот умудрился найти управу на эту бестию. Нет, Сатклифф продолжил в том же духе, но как не странно, последствия не были настолько глобальны. Первое, что сделал Уильям, так это, конфисковал Косу Грелля и вручил вместо нее пару маникюрных ножниц. Подопечный тогда впал в ступор, который через несколько минут перешел в полноценную истерику. — Что ЭТО такое? — не своим голосом кричал он. — ЭТО, — начальник указал на ножнички, — Ваш новый рабочий инструмент! — Да как этим вообще работать можно? Этим даже поцарапать никого нельзя! — А царапать Вам и не надо. Для сбора пленок этого более чем достаточно, а в случае крайней необходимости, Вы получите необходимый инструмент. Собственно выбор у Грелля был невелик. Либо использовать это недоразумение, либо создать нечто уникальное, что он собственно и сделал. Новая Коса Смерти была самый настоящим произведение искусства, лишь бы начальник не узнал о незарегистрированном инструменте. Тем временем, Спирс придумал еще одну меру воспитания для своего сотрудника — шалопая. Хотя здесь он крупно промахнулся. Он как-то не предполагал в подчиненном любви к садоводству и вообще к любому физическому труду, который решил использовать в качестве наказания. У Уилла, в самом буквальном смысле слова, отвисла челюсть, когда, придя в заброшенный скверик на территории Библиотеки, его глазам предстала «картина маслом». Небольшой сквер преобразился до неузнаваемости. Некогда одичавшие клумбы были ухожены и засажены цветами. Только почему-то исключительно красными. Дорожки подметены, а сломанные лавочки починены и выкрашены в темно-бордовый цвет. Деревья тоже преобразились. Исчезли сухие ветки и кроны зеленели молодой листвой. Земля вокруг них была укрыта ковром ярко искрящейся травы. Услышав журчание воды, Спирс пошел на звук и через несколько мгновений оказался у фонтана, в центре сквера. Фонтан находился в не рабочем состоянии уже не один десяток лет. Теперь, отчищенный, отреставрированный и исправно работающий, выглядел просто шикарно в сочетании с окружающей природой. Этакий райский уголок. Подойдя ближе мужчина увидел в фонтане кувшинки. Вспомнив своего подчиненного, он даже не стал удивляться, что они красные. Мда… Красные кувшинки — в этом весь Сатклифф. И как он еще сам фонтан не перекрасил в свой любимый цвет?! По-видимому, одним лишь сквером Грелль ограничиваться не пожелал. Оказавшись на довольно большой поляне, на которой располагались столики с лавками, Уильям глубоко вздохнул, наслаждаясь покоем и тишиной этого уединенного места. Удаляясь все дальше от сквера по едва приметной дорожке, он вышел к живописному источнику. Мужчина оглянулся вокруг, увидел еще одну тропинку, ведущую от источника в более густые заросли, и не замедляя шаг направиться в ту сторону. Насколько он помнил, где-то недалеко должна быть стена, которая опоясывала Библиотеку Жнецов. Около нее и обнаружился его подчиненный. Грелль копошился в земле, видимо обрабатывая удобрениями корни плюща, увившего каменную кладку. Спирс даже как-то усомнился, что это Сатклифф. На стажере были красные узкие штаны и простая белая рубаха, кое-где с пятнами грязи и травы. Женские сапоги сменились более удобными и практичными черными ботинками. На руках рабочие перчатки. Волосы заплетены в толстую косу. Голову прикрывает соломенная шляпа с широкими полями. А еще Грелль… пел!!! Пел очень красивым, хорошо поставленным голосом, задушевную и лиричную балладу на французском языке. Уильям отошел в тень ближайшего дерева и с упоением слушал мелодичный напев. Кто бы мог подумать?! Обычно Грелль говорил немного визгливым, манерным голосом, при этом кривя лицо и ведя себя, то, как капризный ребенок, то, как психованный трансвестит. Заподозрить в нем певческий талант было просто невозможно. Какого же было удивление начальника, когда он узнал, что незадачливый стажер продолжил работать в сквере и на ближайшей территории и после окончания срока наказания. А Грелль был счастлив. Он обожал заниматься растениями и, так как жил он в квартире, такой возможности у него особо и не было. Для него этот кусочек земли был своего рода подарком. И подарил его Уильям! Пока он тут приводил все в порядок и заботился о растениях, все его мысли были направлены на Спирса. Пока тело работало, сознание прибывало в мечтаниях о суровом начальнике. Как его холодные глаза затянутся поволокой страсти, как дыхание станет тяжелым и рваным, он хрипло простонет имя, обжигая нежную кожу шеи. Имя, конечно же, его, Грелля! Иначе и быть не может! Еще Сатклифф представлял, как Уильям вдруг решает устроить проверку. Чем тут нарушитель занимается и выполняет ли он порученную ему работу?! Придет и ахнет… И будет им совет да любовь… А Уильям уже приходил… и видел... и «ахал». И все удивлялся про себя неординарной натуре своего подчиненного. Вот только от самого стажера он это тщательно скрывал. Так они и работали, скрывая друг от друга и ото всех окружающих свои истинные натуры, пряча, один за показной развязностью, другой за не менее показной строгостью. Все так и продолжалось бы, но, наверное, кто-то свыше решил вмешаться. Это был прием, устроенный в честь юбилея одного из высших начальников. Спирс после всех официальных мероприятий, включавших в себя поздравление именинника и приветствие важных персон, попытался затеряться в огромных залах особняка, где происходило празднество. Но кто позволит молодому, умному, симпатичному и невероятно перспективному незамужнему мужчине спрятаться и лишить общество удовольствия лицезреть начальника III отдела. Даже излишняя строгость и консервативность воспринимались, как плюс. Ведь это так будоражит и очаровывает, в этом заключен столь завораживающий шарм… Ну кто откажется развратить неприступного Железного Уильяма. Вот и приходилось несчастному жнецу, мило улыбаясь, вести интеллигентные беседы с толпой расфуфыренных дам, чьих мозгов хватало только на одну мысль: «Как бы поскорей захомутать мужика?!» И самое ужасное, что помощи ждать неоткуда и не от кого… В другом конце зала, покусывая акульими зубами уже немного припухшие и порозовевшие губы, стоял Грелль Сатклифф. Он едва сдерживался, чтобы не броситься к этим разукрашенным метелкам и не устроить форменный скандал. Да как посмели эти продажные девки вешаться на его Уильяма?! И почему это он так мил и галантен с ними, и кажется, выказывает полнейшее удовольствие от общения с прекрасным полом?! Это было началом конца! …Или все же началом начал?! ☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺♥☺ Уильям Т. Спирс уже готов был тихо выть. Еще никто и никогда не испытывал его терпение так, как это алое недоразумение. Он уже устал задаваться вопросом: «Что происходит?» Сатклифф резко изменился. Нет, не так! Подчиненный оставался все таким же несносным, надоедливым и экстравагантным. Он все так же разгуливал по отделу в своих вызывающих красных тряпках, все так же испытывал слух окружающих манерным, чересчур громким голосом, и все так же сдавал отвратительные отчеты, которые было бесполезно требовать переписать, так как в результате становилось еще хуже. Изменилось сама линия его поведения в отношении Уильяма и окружающих. Грелль перестал вешаться начальнику на шею при каждом удобном случае и начал проводить больше времени с коллегами, быстро став «душой компании» трудового коллектива. А через некоторое время у него появился ухажер. Узнав об этом, Спирс вздохнул с облегчением. Ну, вот теперь-то от него отстанут! Не прошло месяца, как у красноволосого обнаружился еще один обожатель, а потом еще и еще… Любвеобильный стажер менял партнеров, как перчатки и каждый раз утверждал, что это любовь на век. Только век заканчивался уж очень быстро, и появлялась новая любовь. Но дело отнюдь не в частой смене партнеров... В конце концов, личная жизнь сотрудников — это личная жизнь сотрудников. Уильяму было абсолютно все равно, что происходит в постели его подчиненного, лишь бы это не сказывалось на работе. А на работе Сатклиффа это не в коей мере не отражалось. Вот только его партнеры брошенные и несчастные… Их, кстати, так и стали называть — «перчатками»! Эти, ни за что обиженные, начали являться в отдел и требовать справедливости, что сопровождалось криками, истериками и полнейшим бардаком. Иногда даже доходило до драк, когда одна «перчатка» встречала другую. Вполне естественно, что разбираться с последствиями приходилось Спирсу. После очередной сцены, закончившейся банальным мордобоем, начальник III отдела вызвал стажера Сатклиффа к себе в кабинет и плотно затворил дверь.