I'm a motherfucking monster

— Отлично, ты молодец, замечательное отступление. А теперь сними с себя все эти помоечные тряпки, вымойся и ложись спать, — вкрадчиво рассуждал Марволо у Гарри в голове, пока тот метался по дому в попытках найти хоть кого-то, способного помочь. Постояв несколько секунд перед кроватью Лили и посмотрев на девушку, бледную и уставшую, с серыми кругами под лазами и сухими губами, которые она за это время успела облизнуть несколько раз, Гарри сжал руки в кулаки и отвернулся. Пересилив себя, он вышел из комнаты, тихо прикрыл за собой дверь, и только в коридоре позволил себе выматериться сквозь зубы. Его проблемы оставались его делом, и перекладывать ни одну из них на Лили он не имел права. Та и так уставала больше всех их вместе взятых. — Зачем ты мельтешишь? — спросил Марволо из ближайшего зеркала. Взглянув на него, Гарри в очередной раз убедился, что всё делает правильно. — Потому что я не собираюсь становиться таким же ублюдком, как ты. Походя отметив отсутствие Джека и Рика — те всё равно не смогли бы никак помочь — Гарри забарабанил в закрытую дверь подвала. За ней послышалась возня, потом тихие шаги. Что-то упало и задребезжало на каменном полу, а затем дверь отворилась. Гарри заворожённо замер. Десятки свечей парили во мраке подвала, будто мерцающие светлячки, делая его уютно-коричневым с рыжими всполохами. Соно на фоне этого великолепия казалась восковой статуей, завёрнутой в саван. На её руках блестела свежая кровь, и Гарри, увидев это, тут же вспомнил, почему так торопился. Марволо не упустил момента прокомментировать его рассеянность, но Гарри лишь долбанул себя по голове и потеснил Соно с порога. — Один из моих знакомых ранен и подыхает прямо сейчас. Я не умею исцелять такие раны. Сумеешь помочь, не превратив его при этом в труп? Услышав просьбу, Соно напряглась и принялась наматывать на пальцы пряди своих волос, пачкая их кровью и запутывая. Гарри, стоявший смирно, буквально кожей ощущал, как с каждой минутой вытекает всё больше крови из Ноздри — словно время, которого, наоборот, становилось всё меньше. Соно наконец выдрала руку из получившихся колтунов, резко кивнула и развернулась, возвращаясь обратно в комнату. Загремела бутылками и банками, свалила на пол несколько книг, неловко наткнулась на свечи, чуть не опалив волосы, и, шарахнувшись от пламени в сторону, громко хлопнула в ладоши. Из углов потянуло холодом, шаль, всё это время лежавшая на одном из столов, поднялась в воздух, величаво размахивая концами-крыльями, и быстро задула все свечи. Гарри сделал шаг назад, пропуская Соно к выходу. На крыльце Соно сняла со стены неприметную побрякушку, спрятала её в одном из бесчисленных карманов мантии, а потом повернулась к Гарри и протянула к нему руки, по-прежнему измазанные в крови. — Показывай, куда идти. Вначале заберём твоего друга, а потом переместимся к Виктору. — Всё, что ты скажешь! — крикнул ей Гарри уже в воронке аппарации, крепко сжимая чужие руки. Пальцы у Соно были страшно скользкие, и он, побоявшись выпустить их по дороге, обхватил её запястья. Так они и появились перед взволнованной гопотой, толпившейся вокруг умирающего друга. На возвращение Гарри они отреагировали по-разному: кто-то шарахнулся в сторону, кто-то вздрогнул, но ни главарь, ни его помощник так и не подняли голов, склонённых над Ноздрёй. Тот выглядел совсем плачевно, служа наглядным пособием о том, что будет, если в живого человека потыкать ножиком. Отогнав от себя размышления на тему того, что нужно будет проделать то же самое с зомби — ну, когда Соно сподобится наконец создать им нового — Гарри растолкал нерасторопных гопников и указал Соно на человека, с которым он накосячил. Некромантка, вся обмотанная тёмными тряпками, с всклокоченными после переноса длинными волосами, бледным сонным лицом и руками по локоть в крови произвела на всех сильнейшее впечатление. Так что никто не двинулся, когда она быстро расстегнула на Ноздре его грязную куртку, пропитанную кровью, полезла к себе в карман, шипя под нос что-то нездешнее, а затем воткнула найденный в кармане амулет прямо в рану. Ноздря, до этого наблюдавший за всем происходящим из-под полуприкрытых век, взвыл подстреленной собакой и выгнулся, но Соно привычным жестом чернокнижника, принесшего не один десяток жертв, пригвоздила его рукой обратно к земле. Удостоверившись, что пациент не собирается больше изображать пляски Святого Витта, она раскрыла над раной ладонь, сделала несколько пасов в воздухе и кивнула сама себе. Затем, поднявшись с колен, она поманила Ноздрю рукой к себе, не обращая внимания на то, что тот вроде как собирался умереть с минуты на минуту. — Вставай быстрее. Действие этого амулета скоро закончится, но пока он пьет из тебя кровь вместе с болью. Нам пора отправляться. Гарри, сориентировавшийся быстрее остальных, подхватил Ноздрю, который был выше его на голову, закряхтел, дёрнул наверх и поддержал под спину, когда тот, наконец, поднялся, шатаясь и норовя упасть обратно. — Гарри? — подал голос, очнувшись, один из гопников, но Гарри лишь шикнул в его сторону, отдавая все силы на то, чтобы не упасть вместе с Ноздрёй. Перспектива в одиночку тащить куда-то эту тушу его не особо радовала, да ещё Марволо злорадно смеялся внутри головы, советуя бросить балласт и не тратить понапрасну силы. Пускаться в объяснения было последним, чего Гарри сейчас хотелось. — Отмажьте его перед предками до утра. Не вылечим, так сделаем очень хороший муляж. Всё, теперь отвалите, — на этой пафосной ноте он, одной рукой удерживая Ноздрю, а другой вцепившись Соно в плечо, исчез вновь, оставив лёгкую рябь в воздухе и толпу удивленных гопников. * * * — Ёбаная лестница! — сообщил он через несколько секунд, чуть не уронив Ноздрю после приземления в каком-то тёмном закоулке. Они рухнули аккурат на десяток полуразрушенных ступенек, уходящих в неприметный подвал — или, по мнению Гарри, на полное днище. — Ёбаное всё! — выразил он своё мнение о происходящем, совершая акробатические пируэты в абсолютном мраке. — Твой доктор что, хочет, чтобы пациенты убились до того, как доберутся до него? Соно, уверенно шедшая впереди него, спокойно обходила все прорехи в ступенях, словно бывала тут каждый день. Или просто видела в темноте намного лучше Гарри, очки которого сползли на самый кончик носа и вот-вот грозили упасть, чего ему страшно не хотелось. Но поправить их не было никакой возможности — все торчащие из тела конечности оказались заняты несением Ноздри и попытками не свалиться при этом. — Виктор в принципе не работает с живыми, — меланхолично сообщила Соно и тут же открыла дверь, заходя в скудно освещённое помещение. Гарри, пыхтя, словно после забега по пересеченной местности от стаи разгневанных оборотней, затащил Ноздрю и чуть не уронил его на пол, разглядев помещение, в котором оказался. — Кажется, я видел фильм ужасов, который начинался точно так же… — задумчиво поделился он своими соображениями с Соно, но та лишь пожала плечами. Гарри фыркнул в ответ на этот жест — Соно с её некромантскими замашками смотрелась среди всего этого намного естественнее. Гарри бы не удивился, окажись в их доме тайный подвал с такими же стеллажами, заваленными загадочными мешками, заспиртованными частями тел в банках и рулонами непонятных рисунков и чертежей. — Очень… стремно, — поддержал беседу молчавший до этого Ноздря. Амулет в его ране, судя по всему, всё ещё действовал, так как парень лежал на спине у Гарри и не выказывал никаких признаков того, что ему неудобно или больно. А больно ему должно было быть дико, если судить по опыту Гарри в драках с Марволо. — Да. Это тебе не к соседям на чердаки лазить, — поддакнул Гарри, в душе радуясь тому, что Ноздря всё ещё может разговаривать. Не будь у Гарри таких замечательных знакомств, не дышать бы парню сейчас. Правильно говорили готки: связи действительно решали большую часть проблем. — Нам нужно как-то по-особенному призвать твоего доктора, или что? — охнув, Гарри подкинул на себе Ноздрю, начавшего медленно сползать, и уже хотел выбить ногой ближайшую из дверей, как она же и открылась, выпуская человека в белом халате. — Док! — тут же радостно воскликнул Гарри, опережая Соно. — У нас есть для Вас живой подопытный материал, только, пожалуйста, залатайте его перед использованием! А потом всё, что вашей душе угодно! — продолжил заливался соловьем он, сгружая Ноздрю доктору, лица которого он никак не мог разглядеть из-за медицинской повязки. Пока ему были видны только короткие встрёпанные волосы и серо-зелёные глаза, круги под которыми просто поразили Гарри своими размерами. — Этот чувак что, вообще никогда не спит? — шепотом поинтересовался он у Соно, которая пыталась привести в порядок свои волосы. — От случая к случаю, — вяло отозвалась та, распутывая очередной колтун и шипя от боли. Гарри, сжалившись, надавил ей на плечи, прося наклониться, и сам принялся разделять длинные чёрные пряди. Ему, конечно, сейчас намного больше хотелось поприсутствовать на операции у настоящего подпольного врача, но сказать своеобразное «спасибо» Соно за помощь тоже стоило. Поэтому в операционную они вошли только через несколько десятков минут, и вот здесь уже Гарри не смог сдержать восторженный вопль, застыв на пороге. * * * — Нет, ну про опыты-то я пошутил, на самом деле, — оправдывался Гарри ещё через полчаса, помогая Виктору смывать со стола кровь. Ноздря лежал на соседнем столе, напичканный зельями и погружённый в магический сон, и тщательно регенерировал. О том, что он несколько раз чуть не склеил ласты на операционном столе и капитально попортил всем нервы, Гарри ему сообщать не собирался. Сейчас, когда его собственное сердце, наконец, перестало заходиться в бешеном волнении, он был по-идиотски весел, бодр и лёгок, словно бабочка. Виктор, как Гарри уже успел выяснить, оторванный их ночным визитом от очередного важного исследования, которыми тут было завалено шесть столов и еще несколько стеллажей, его рвения не разделял, но и заткнуться пока не просил. Поэтому Гарри продолжал трещать, как обкуренный, и стараться не свернуть себе шею, пытаясь рассмотреть все и сразу. Казалось бы, первую комнату с десятком забальзамированных штуковин было сложно переплюнуть, но помещению, в котором они находились сейчас, это удалось с лёгкостью, которой Гарри часто не хватало во время отлова подопытных животных. — На людях эксперименты ставите, да? — кивнул он на неподвижное тело, накрытое простынями, к которому тянулось несколько проводов. В ответ Виктор холодно улыбнулся — и от этой улыбки захотелось обернуться и проверить, не стоит ли за спиной чудовище. Воспалённые и красные глаза доктора завораживали Гарри. Виктор выглядел потрясающе инфернально, хотя совершенно точно был жив. Гарри твёрдо решил выглядеть точно так же, если успеет достаточно вырасти и не свихнуться. Хотя, при таком печальном раскладе, какой у него имелся пока с жизненными планами, он мог успеть только по минимуму: подстричься под монаха и унести с собой в могилу как можно больше невинных жизней. — На мертвых, — обронил, наконец, третью фразу за весь вечер Виктор, и Гарри еле сдержался, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Последний раз он так радовался, когда Дадли сожрал, не моргнув, кексик, напичканный слабительным до самой корочки. Гарри потом два дня подкладывал соседям под порог «подарки» в связи с тем, что все их домашние туалеты подвергались массированной атаки несчастненького толстяка Ди. — А чем ещё Вы промышляете? Могу ли я как-то помочь? Вы берете интернов? — Гарри отложил в сторону испачканную кровью тряпку и сложил руки за спиной. Левая ладонь не так давно начала подозрительно знакомо неметь и уже несколько раз потянулась к острым медицинским инструментам без надлежащей на то команды. — Или хоть расскажите, как Вы смогли поладить с Соно. Мы вот, например, въехали к ней в особняк на вечное квартиранство с помощью шантажа и угроз, — Гарри хитро подмигнул Соно, на что та в только согласно кивнула, подтверждая правдивость сказанных им слов. Доктор дёргано вскинул брови и приподнял подбородок, окидывая Гарри оценивающим взглядом. — Въехали? Удивительно, — прокомментировал он рассказ Гарри, и тот даже приподнялся на цыпочки от гордости. А ещё бегло оглядел себя, опасаясь, что банально засияет от счастья. — Да. Итак, док, Ваше знакомство с Соно? — продолжил гнуть своё Гарри, рассудив, что раз удача улыбнулась ему с Ноздрёй, то и с разговором повезёт. — Я поставляю ей трупы, готовые к воскрешению, — невпопад ответил на вопрос Виктор, но Гарри было достаточно и этого. Он покосился на Ноздрю, дрыхнувшего на столе и мерно дышавшего, на Соно, опять о чём-то задумавшуюся и накручивавшую чёрную мантию на пальцы, и вернул восторженный взор на Виктора. — Готовые к воскрешению? Потрясающе, док, я должен узнать об этом всё. Прошу, расскажите, как они отличаются от обычных трупов, мне смерть как интересно! — расплылся в улыбке Гарри. Виктор глухо вздохнул и потянул на себя одну из белых простыней, которыми было накрыто ближайшее тело, одновременно щелчком пальцем зажигая большую настольную лампу. Вздрогнула, возвращаясь в реальный мир, Соно. Смотря на синюшное тело, сшитое, будто дешёвая игрушка, Гарри не удержался и всё-таки захлопал в ладоши. Вздохнул, беспокойно ворочаясь во сне от боли, Ноздря. Над Лондоном медленно розовело рассветом небо. * * * — Это было просто потрясающе, ты не поверишь, пока сам не увидишь! — разорялся Гарри спустя несколько часов, сидя за обеденным столом. Лили, стоявшая у котлов, бросала на него неодобрительные взгляды, однако в данный момент Гарри было очень сильно плевать на это. Новое знакомство так его воодушевило, что хотелось стереть с лица земли парочку городов и вскрыть десяточку бомжей — просто чтоб дать волю душевному порыву. Но завтрак был первостепенен, особенно после бессонной ночи, за которую Марволо так и не смог ничего натворить у него в мозгах. Поэтому праздновал победу Гарри поеданием яичницы и порчей чужого аппетита весьма детальным описанием своих ночных приключений. И если Джек слушал его в пол уха, пытаясь дремать и есть одновременно, то Рик заглотил наживку в виде короткой зарисовки о том, как легко и непринуждённо довести гражданских до инфаркта, имея минимум подручных средств и несколько дебилов-помощников. Так что теперь он морщил своё мерзкое лицо, пытаясь не слушать дальше, но все выходы были перекрыты, да и горящие глаза Гарри не оставляли сомнений, что он будет таскаться за Риком до тех пор, пока тот не дослушает. Появление Гарри на новой работе Рика с умопомрачительно мерзкими историями несло больше минусов, чем плюсов, так что он смиренно сидел и цеплялся за край стола побелевшими пальцами. Гарри же трещал, не прерываясь на лишние вдохи, размахивал руками и качался на стуле так сильно, что не падал только благодаря Лили, которая изредка с силой ставила его в нормально положение, тихо порыкивая. — …он вынимает из них органы, чтобы те не портились и не воняли, залепляет все трубочки, которыми они привязаны к телу, или как-то так, ну, чтоб не кровоточило, и зашивает труп обратно! — Гарри изобразил процесс зашивания, орудуя в воздухе вилкой так умело, словно сшивал кожу на трупах большую часть своей жизни. Рик, отставив от себя тарелку, поспешно поднялся. — Я обязательно должен научиться делать то же самое! Вначале потренируюсь на котейках и собачках, а потом можно переходить и на более крупный материал, если ты понимаешь, о чём я… Вздрогнув всем телом от омерзения, Рик хлопнул Гарри по плечу и позорно ретировался, опасаясь расстаться с той частью завтрака, которую он всё же ухитрился в себя запихнуть. Подобные вещи вгоняли его в оцепенение, и он до сих пор удивлялся, как Гарри не свихнулся и не упал на нож пару десятков раз — хотя, если вспомнить его рассказы о Марволо, пацану уже ничего не было страшно. Рику претила та бесчувственность, которую проявлял Гарри в некоторых вещах, и иногда ему становилось действительно жутко. Насколько должна быть двинутой Вселенная, чтобы сделать победителем Того-кого-нельзя-называть этого мальчишку? И ему ещё уготовано стать надеждой магического мира? У судьбы определённо крайне чёрный юмор. * * * Примерно об этом пришлось подумать и Гарри спустя несколько часов. Побегав за Риком по дому и таки заставив его проблеваться, он долго и гнусно ржал под дверью туалета, откуда Рику пришлось аппарировать. Гарри, всё ещё не досказавший свою историю, пробовал было прицепиться к Лили, но та весьма убедительно пригрозила напоить его блевотным зельем и всякими мазями от фурункулов, так что непонятому и неоценённому оратору пришлось заткнуться. Но в тишине его начало ощутимо клонить в сон. В зеркальных дверцах кухонного шкафа заплясали до боли знакомые образы. Вздрогнув от рожи Марволо в одной из ложек, оставшихся на столе после завтрака, Гарри с мстительным упорством принялся за мытьё посуды. И если ему ещё могли почудиться задушенные всхлипы от всех отражающих столовых приборов, тщательно топимых в мыльной пене, то уж благодарность Лили он выдумать никак не мог. Она даже расщедрилась на короткий поцелуй ему в лоб, что ввергло Гарри в такое смятение, что он решил немедленно убраться из дома. — …пока эта милая леди не придумала чего похлеще. Обнять меня, например, — объяснял он гопникам своё внезапное возникновение в старой доброй подворотне. На этот раз свора лишь кивала и отводила от него взгляд. Гарри, поглядев на их хмурые лица, захотел спать ещё больше. — У вас никак что-то сдохло? — спросил он наудачу. А когда главарь тяжело вздохнул — воспрял духом и приготовился слушать и помогать по возможности. — Когда вы с Ласом смылись прошлой ночью, мы решили замести следы. Тот мужик, оказывается, вызвал копов. Так что первую половину ночи мы драпали от полицейских тачек, а вторую — смывали кровь и обрывали листья с одежды. И к родакам его сходить не успели. А батя у Ласа — тот ещё обмудок, пьёт и дебоширит, Ласа отпускает гулять только до темноты. А ты-то вернул его уже к полудню… — Ноздрю зовут Лас? Господи, ну и ублюдское же имя, — проворчал себе под нос Гарри, старательно давя зевок и пытаясь подумать. Пока что дело выглядело весьма паршиво. Для самого Гарри ночь пронеслась пулей — казалось, он только подрался с Ноздрёй, обвешался листьями и ползал брюхом по говну, думая о червях — а через пару минут уже оттаптывал порог кабинета Виктора и ковырялся в его трупах. Так что он как-то не подумал, что позднее возвращение Ноздри могло создать проблемы. — И чем все закончилось? — поинтересовался он у притихшей компании. Выглядели гопари настолько помято и несчастно, что Гарри посетила странная мысль уложить их всех на огромную кровать, подкатиться к ним под бок и продрыхнуть несколько суток кряду. — Его отец вначале хорошенько избил его прямо на пороге дома, затем погнался за нами, выкрикивая о том, что отнесет на нас заявление к легавым. Что, как понимаешь, геморрой тот еще, — угрюмо закончил главарь, сплюнув себе под ноги, и Гарри согласно кивнул. От этого, казалось бы, простого движения у него страшно закружилась голова, перед глазами побежали чёрные круги. Чтобы не рухнуть на землю прямо сейчас, Гарри пришлось очень быстро присесть на корточки и крепко зажмурится, что, наверное, весьма странно смотрелось со стороны, но ему было плевать. Он впился пальцами в кожу лица, пытаясь вернуть чувствительность хоть куда-то и перестать ощущать себя гостем в чужом теле. Получалось медленно, осязание приходило настолько нехотя, что казалось, будто Гарри вновь в кошмаре, и Марволо только что окунул его лицом в сковороду с кипящим маслом. Или выбросил в окно, которое потом впилось осколками Гарри в лицо, потому что он на них упал с высоты в десяток метров. — Тогда было просто замечательно, — вдруг услышал он собственный голос, зажал рот ладонями, но было уже поздно. — Чего? — злобно прорычал в ответ главарь, и Гарри даже сквозь зажмуренные веки ощутил, как наступает на него свора, загораживая свет солнца. — Замечательно, что он только пригрозил отнести заяву на вас! — прикусив непослушный язык, промямлил Гарри, из последних сил поднимаясь на ноги. Ужасно тянуло заблевать угрюмым господам ботинки. Держался Гарри на голом упрямстве, не желая походить на слабака Рика. Свора замерла, отступив от него на пару шагов. Окрылённый успехом, Гарри продолжил нести первое, что приходило на ум: — Ведь легко можно заставить человека передумать. Быстро рассказывайте мне всё, что знаете о его папаше! — он начал быстро жестикулировать и даже несколько раз подпрыгнул, чтобы заразить гопников своим настроем. Те поддались — вначале не совсем уверенно, но затем всё больше заражаясь его вымученным весельем, в истинности которого они, к счастью, не сомневались. — Любит пить! — Не платит по счетам и стреляет беспризорных собак! — Отсидел два срока и вышел пару лет назад! — Иногда угоняет машины из мажорного района, но чаще просто портит их по пьяни! — Ходит в церковь по воскресеньям! — предложения сыпались со всех сторон, но поднял руку Гарри только с последним изречением. — Точно ходит? — прищурился он в сторону низенького пухлого пацана. — Ага. Моя мать вечно ноет, что он даже на проповедях ведёт себя как мудак, — кивнул тот, сложив губы трубочкой — видимо, ради большей правдоподобности. Гарри фыркнул и довольно хлопнул в ладоши. — Отлично. Я знаю много шуток по этой теме — Дурсли обожали смотреть передачи о сверхъестественном. Просто принесите мне парочку простыней, свечи я украду сам, и покажите, где живет наш дорогой Ноздря, — Гарри начал наворачивать круги по двору, чтобы прогнать сонливость, буквально пожиравшую его. Тени начали казаться объёмнее, с каждой минутой становилось труднее дышать. Чтобы хоть как-то взбодриться, он выхватил у ближайшего гопника сигарету и как следует затянулся. Горло резануло, лёгкие словно съежились до размера сливин, скукожившись вместе с сердцем и рёбрами, и Гарри закашлялся, согнувшись в три погибели. На глазах даже выступили слёзы, и он, довольный донельзя, размазал по их грязному лицу. Сонливость как рукой сняло — ближайшие несколько часов можно не беспокоиться, что она вернётся. На крайний случай у него всегда была свора, любящая смолить, и у любого можно было стрельнуть сигарету. И пусть Гарри страшно не понравилась первая попытка вынужденного курения, для отсрочки встречи с Марволо он готов был делать с собой и не такие вещи. Потому что новый Преследователь пугал его просто до усрачки. И если к старому Гарри притирался и привыкал долгие годы, наполненные постоянными ночными кошмарами и пытками, то Марволо, то самого Гарри, то теперь враг-в-голове эволюционировал во что-то совсем новое, более разумное, и от этого жуткое. Он больше не капал слюнями и не вращал глазами, утыкаясь в стены или путаясь в ногах. Вместо этого он отковырял где-то палочку и обещал научить Гарри особой стрёмной магии, от которой тот предпочел бы держаться подальше. Ничему хорошему этот психопат явно научить не может. Протянуть пяток с лишним лет на пытках, но сойти с ума в первые же дни обучения магии — это было подобно страшному греху, совершать который ох как не хотелось. Поэтому, вооружившись простынями и прокравшись в домик старенький верующей бабули, Гарри обзавелся несколькими церковными свечами и бодрым шагом направился к дому Ноздри. Сопровождать его вызвались всего несколько человек из своры. Остальные, видимо, опасаясь повторения утренней погони, разошлись по подворотням, шаркая ногами, и Гарри ни в коей мере не завидовал им. Жить просто и без приключений было для него сродни заключению на долгий срок в одиночную камеру. Так что пока его не ограничивали вправе выбора провальных решений и в совершении неправильных и опасных поступков, он старался жить так, чтобы однажды стать для кого то пусть не примером для подражания, а ужасающим предостережением не делать так никогда в жизни. Ради этого Гарри даже готов был расшибиться в лепешку и со своими многочисленными знакомствами и странными делами планировал преуспеть. Сняв и спрятав под ближайшим деревом всю одежду, он, ёжась от холода, на манер савана напялил на грязное тело наволочку, взял в каждую руку по свечке, поджёг фитили от ближайшей тлеющей сигареты и, поджимая пальцы на босых ногах, постучал в дверь нужного дома. А когда та отворилась, тихо запел что-то на языке, придуманным тут же, картинно закатил глаза и вдруг пропал, чем изрядно напугал подвыпившего мужика, который открыл дверь в замызганной майке и полусползших трусах. Тот, по-свинячьи взвизгнув, захлопнул дверь, пытаясь, видимо, спастись от наваждения, но от Гарри так просто было не отделаться. Он, за пару секунд разглядев пространство позади мужика, переместился аккурат ему за спину, да так умело, что угодил ногами не на пол, а на пару секунд смог зависнуть над ним в полу-метре, чтобы потом эффектно свалиться, чуть не ухнув кубарем вперед. Но если со стороны Гарри ситуация пока выглядела весьма абсурдно, а его грацию можно было назвать очень топорной, то мужик уже проникся им донельзя и крупно подрагивал всем телом, выронив из правой руки бутылку с пивом. Бутылка упала на пол, жидкость, мерзко булькая, залила собой коврик в прихожей, и Гарри даже сделал несколько шагов назад, чтобы не ходить босиком по мокрому. Но так это выглядело для него самого — нерадивый папаша же видел перед собой низкого чумазого пацана, обряженного в тогу, с горящими свечами в дрожащих руках. И двигался этот пацан так жутко, что ему, отцу двоих детей и праведно живущему человеку, становилось настолько не по себе, что хотелось молиться и поститься весь остаток дней. Гарри, кинув быстрый взгляд на объект запугиваний, решил закрепить эффект. Помня, как помог ему огонь до этого, он без боязни потянулся к горящему фитилю и затушил его пальцами. Те неожиданно обожгло, отчего Гарри виртуозно выматерился, не выходя из роли, и взвыл, подражая поломанной сирене ювелирки, в стекла которой он прошлым летом по приколу кидал камни. Отбросив потухшую свечу и решив всё же следовать намеченному сценарию, Гарри поднес измазанные чёрной грязью пальцы к лицу и начертил поперек лба длинную вертикальную линию. Затем, косо глянув в зеркало в прихожей, он провел вторую линию покороче, прямо над бровями, превращая обычные бессвязные каракули в перевёрнутый крест — символ сатанистов и тёмных обрядов. Подобный символ он видел и у Соно, вот только та не придавала ему такого значения. Зато мужику оно было явно знакомо — стоило Гарри завершить художество, тот отшатнулся и чуть не снёс собой дверной проем. Загремела посуда в кухне, заскрипел от тяжелых шагов пол под ногами мужика, и Гарри краем уха услышал какое-то шебуршание со второго этажа. Предвидев заранее, что Ноздря может вмешаться в его сеанс запугивания и все испортить, Гарри выкинул из программы несколько нагоняющих атмосферу фокусов и решительно приступил к сути. — Посмотри на мои руки! — прогрохотал он, воображая себя не уставшим и вымотавшимся одиннадцатилетним непонятно кем, а пятиметровым колоссом, в чьих руках была вся мощь мироздания. Мужик, впрочем, просьбам не внял, только начал дёргано мотать головой из стороны в сторону и бормотать что-то, подозрительно похожее на молитвы. — Руки! Не смей молиться при мне, смертный! — вспомнил Гарри пафосную фразу из одного ужастика, который дядька Вернон любил смотреть в ночь на пятницу. На этот раз мужик приказу внял и покорно разлепил глазёнки, узкие и красные от вечного пьянства. Гарри, испытывая острое желание съездить ему по морде, сунул руки ему чуть ли не в рот, мистически перебирая при этом пальцами. — Смотри же! — продолжил давить он. Мужик, подчиняясь всё охотнее, несколько секунд рассматривал изрытые свежими шрамами ладони, после чего вновь поднял взгляд на Гарри и затрясся пуще прежнего. — Это шрамы жрецов пламени. Мы живём там, под землёй, среди вечного огня и смога. Это мы забрали твоего сына вчера ночью и провели с ним обряд! Теперь его душа — наша! — Гарри постепенно повышал голос и наконец перешёл на крик, приплясывая на месте от того, что пиво таки дотекло до его голых ног и тем стало не только мокро и холодно, но ещё и липко. Лицо в этот момент у него было столь зверским, что мужик окончательно проникся — упал на колени и потянул руки к тоге Гарри, мямля что-то о прощении и покаянии. Гарри настолько опешил от попыток лишить его одежды, что зашипел по-змеиному. А затем расхохотался из-за собственной глупости — во всей этой городской суматохе он совсем позабыл про змеиный язык, который мог бы придать ещё больше антуража происходящему. — Теперь он — часть нас, один из, и ты не смеешь трогать его больше! Иначе мы заберём всё, что дорого тебеее! — навёрстывал упущенное Гарри, выборочно проговаривая слова на змеином. Он старался делать это так, чтобы общий смысл сказанного был понятен обычному человеку. От того, как побледнел этот зажравшийся боров, он уверился, что движется в правильном направлении. — Хочешшшь посмотреть на то, что случитссся с тобой? — прошипел Гарри ему в самое лицо, брызгая слюной и улыбаясь так, что свело скулы. — Нет! Пожалуйста, нет! — впервые подал голос мужик, но Гарри уже его не слушал. Он морально готовился к финалу своего запугивания и очень надеялся, что сможет организовать всё так, как хотел изначально. Иначе ему придется просто исчезнуть, и тогда нужного эффекта не получится. — Ты сгориииишь! — взвыл он, вскидывая руки кверху, и вспомнил ощущения, которые испытывал там, в подземельях под Хогвартсом, когда Ааш ещё не казался добрым старым змеем, а был смертельной опасностью. — В огнееее! — продолжал выть он, ужасно напоминая себя же в парке этой ночью. Но там он был просто ожившей кучей мусора, а сейчас — чем-то, что облили бензином и подожгли. Вначале огонь проступил на руках. Пробежал, покалывая, по пальцам — а затем всё пространство перед Гарри заволокло рыжей пеленой. Задымилась простыня, мерзко потекли по рукам расплавившиеся свечи. Продолжая стоять с задранными к верху руками, Гарри довольно хохотал, наблюдая за тем, как бьётся в истерике его единственный зритель. Мужик катался по полу, спрятав лицо в ладонях и завывая на одной ноте. — Ты понял, почему нужно следовать моим приказам? — решил уточнить Гарри, приближаясь к нему. Для ускорения ответа он слегка пнул мужика в бок, отчего тот отпрыгнул на добрых полтора метра. — Да-да-да! Всё, что прикажете! — залепетал мужик и начал забавно кланяться. Понаблюдав за этим ещё несколько минут и немного устав гореть, Гарри довольно кивнул и медленно развернулся в сторону лестницы, уходящей на второй этаж. — Я проведаю своего подданного. Не смей ходить за мной! — бросил он напоследок, поворачиваясь к мужику спиной. И пусть обычно он не вёл себя так доверчиво, объект его запугиваний сейчас явно был ни на что не способен. Позёвывая, Гарри быстро поднялся по лестнице, оставляя за собой прожжённые следы в деревянных расшатанных ступеньках, и постучался в единственную дверь. — Гарри? — донеслось из-за неё знакомым гнусавым голосом, и Гарри фыркнул, заходя внутрь. Там он начал ладонями счищать с себя огонь, на глазах у шокированного Ноздри, который успел не только отползти на дальний угол свой кровати, но и вжаться там в стену всем своим тщедушным естеством. — Как ты это провернул? — отмер, наконец, Ноздря, когда Гарри перестал дымить и гореть. — Спонтанное самовозгорание? — фыркнул Гарри, которого дико радовала реакция людей на его простые, в сущности, умения — никаких особых затрат энергии или мастерства он к этому не прикладывал. — Да я всегда так умел. Просто не находилось повода, — хвастливо навешал он лапши на уши Ноздре и в очередной раз зевнул. Сонливость навалилась как-то резко и сразу. Уже не в состоянии противостоять ей, Гарри вдруг понял, что в комнате невероятно мягкий и ворсистый ковёр. Недолго думая, он занял стратегически удобную позицию под кроватью у Ноздри, отпинав ногами подальше комки грязных носков и фантики, которые встречались ему по пути в новое логово. — Папашу твоего я припугнул, так что его, думаю, можно пока не бояться. Разбуди меня к ужину, ладно? — пробормотал Гарри в полусне, из последних сил придав интонациям просительные нотки. Последнее, что он услышал, было тихое согласие откуда-то сверху, после чего он умиротворённо положил голову на руки и прикрыл глаза, проваливаясь в кромешную тьму под закрытыми веками. Где его, конечно, ждал злой, как тысяча продавцов той самой ювелирки, Марволо.