I'm a motherfucking monster

Первым его нашёл Джек. Он накрыл Гарри пледом и поставил разогреваться чайник, почесывая когтями щетину на лице. Гарри лениво оторвал от холодной поверхности стола гудящую голову и прищурился. Джек был уставшим и сонным. Гарри так сильно хотелось его убить. Едва услышав, почувствовав эту идею в своих мыслях, Гарри загорелся ею, и через пару секунд для него уже не существовало ничего, кроме притягательного голоса Марволо в ушах. «Убей» – шептал ему тот. – «Убей, убей, убей его жестоко, причини им всем боль, сделай с ними хоть что-нибудь, Гарри! Давай, подними руки и действуй, соверши своё первое волшебное убийство!» Риддл шептал вместе с пространством вокруг, и Гарри просто не мог не слушать чужой голос. Об этом пели трубы и звенела вода в ванной, это выл ветер за окном, половицы своим скрипом приказывали ему слушать и не сопротивляться. Быстро вскочив из-за стола и наступив на собственную тень, Гарри ощутил, как что-то внутри него щелкнуло, просыпаясь. Он чувствовал себя по-настоящему готовым это сделать. Восторг стучал в висках, Гарри задыхался, постоянно сглатывая наполнившую рот слюну, но ему всё равно казалось, что она капала у него с подбородка. На самом деле, это бежала кровь из губы, которую он прокусил, но Гарри не осознавал это, как не осознавал и то, что он впился пальцами в край стола и часто задышал, будто пробежал стометровку на рекорд. Пространство вокруг странно кружилось. Пошатнувшись, Гарри оттеснил застигнутого врасплох Джека к стене. Поняв, что Гарри не шутит, он попытался оттолкнуть его, но, заглянув ему в лицо, замер в нерешительности. У Гарри был другой, какой-то змеиный взгляд, и именно из-за него Джек всё ещё медлил. Голодный, пустой – это был не Гарри, с мальчишеского лица на Джека смотрели чужие глаза. Марволо Риддл смеялся губами Гарри, держал омерзительное тело оборотня покрытыми шрамами ладонями. Марволо думал за Гарри, а ещё – всегда ненавидел оборотней. На этой мысли Гарри внезапно остановился. Уверенность в том, что он делает всё правильно, начала постепенно таять. Замерев, Гарри глубоко вдохнул. Живительный кислород, будто собственные мысли, проник в мозг, отодвигая Марволо в сторону, и Гарри невольно поморщился. Та мысль про оборотней, по идее принадлежавшая ему, не нравилась Гарри, он пытался понять, что вообще его привело к этой мысли. Джек же в этот момент вновь попробовал вырваться, но сейчас он был слишком слаб после полнолуния и то, что завладело Гарри, легко удержало его на месте. Магия затрещала вокруг них, статичным электричеством подняв волосы на голове Гарри в совершенно дикую прическу. Джека, который в очередной раз попытался вырваться, шибануло сильным зарядом тока. Коротко рыкнув, оборотень вжался в стену и принялся лихорадочно перебирать варианты отступления. Конечно, всегда оставался вариант вырубить Гарри и прекратить весь этот цирк, но Джек боялся навредить Гарри намного сильнее, чем огрести от него же, пусть и явно помешавшегося рассудком. Внутри головы Гарри все было неправильно. Не так, как должно быть, и хоть Гарри и чувствовал это, пока ничего с этим поделать не мог. Впервые в жизни в его голове было столько мыслей, и большая часть – абсолютно бредовая. Ведь не думал же он взаправду о том, что гранеными стаканами из кухонного шкафа можно избить Лили до полусмерти. Да и идея о том, что Фенрир просто не сможет выбраться из комнаты, загорись она, явно не принадлежала ему. Во-первых, это все было слишком грубо и странно, во вторых – было множество других людей, которым он искренне желал всего наихудшего. Да и плевал Гарри на то, кем был Джек. В первую очередь тот был отличным парнем, а оборотнем, дебилом и растеряхой – уже во вторую, и сам Гарри никогда не придавал этому значения. Но здравая мысль быстро погибла, приятный шёпот вновь вернулся в уши, кружа голову. Гарри тонул, захлебываясь в чёрной жиже, но всё же в этот раз она была не такой густой. Будто кто-то хотел, чтобы он рано или поздно обо всём догадался и попытался выплыть. А сейчас он определённо хотел пустить Джеку кровь. Алую, тёплую кровь, с помощью которой можно совершить так много зла. Рука Гарри медленно сдвинулась и полезла к Джеку в карман. Его пальцы двигались отдельно от него, онемев и перестав подчиняться, и вот где-то на этом моменте Гарри действительно испугался. Подушечками пальцев он погладил покрывшуюся мурашками кожу Джека на щеке, надавливая так сильно, что у нормального человека давно остались бы синяки. Зарычав, Гарри попытался вернуть себе контроль над руками, но это удалось всего на пару секунд. Осоловело моргнув и замотав головой, Гарри постарался убрать мерцание, но и это ему не удалось. Было такое чувство, будто он опять долбанулся с лестницы и теперь отходит от сотрясения, пытаясь вернуть свою душу в тело. Вот только на этот раз на пустую тушку был еще один претендент, и отступать он явно не собирался. Руки Джека безвольно лежали вдоль тела, и на них была такая тонкая, удивительная кожа. Её хотелось порезать и не прикасаться к ней одновременно. Гарри вообще не понимал, что с ним происходит, больше всего на свете ему хотелось остановиться, но он не мог. Не мог через титаническое напряжение мышц, вспотевшую от натуги спину и сжатые до скрежета зубы. А, значит, если Гарри не мог остановить сам себя, это должен был сделать кто-то другой. – Ударь меня! Он вытолкал из себя эти звуки через сжатые зубы. Укусил себя за язык для того, чтобы не говорить и для того, чтобы была такая возможность. Подняв правую ладонь и раскрыв её, Гарри начал произносить неизвестное ему пока заклятье, которое резало язык своей опасностью. Теперь он злился уже по-настоящему. Нет, он был в неописуемой, дикой ярости из-за того, что Марволо таки удалось провернуть с ним эту шутку, а он не успел вовремя разгадать её. Расслабился, блять, на секунду. Вместо проклятья он дал себе сильную пощёчину. Обожгло щёку, ладонь начало колоть от нерастраченной магии, но Гарри был неумолим – он вновь ударил себя, в этот раз уже по голове, и отшатнулся в сторону. На Джека он смотрел красными, злыми глазами Марволо, но это было единственным, что в нём осталось чужим. Матерился Гарри уже своим голосом. Он убежал из комнаты, заперся в подвале, выгнав из него Соно, и начал царапать зажившие шрамы на руках, пока не пошла кровь – тоже по собственному желанию. Кровь исправно шла. Та самая, которую так хотел увидеть смеющейся внутри его головы Марволо. О, как же Гарри это ненавидел. Ещё никогда в своей жизни он так не радовался тому, что успел вовремя. Джек перестал стучать в дверь где-то спустя час, и Гарри решил поговорить с ним сразу же, как только ему перестанет хотеться наложить на себя и всех остальных руки. А пока он собирался сидеть в подвале, забившись в очередную пентаграмму, и игнорировать подначки ужасно довольного собой Марволо, желая ему сдохнуть и сгнить, пусть даже внутри своей головы. Марволо в ответ злорадствовал пуще прежнего, раскатисто смеясь, и шептал Гарри о руках в крови. Но игнорировать его сейчас было намного проще, чем час или два назад, так как Гарри наконец смог успокоиться и прийти в себя. А руки у него действительно были в крови, но только не в чужой, а своей собственной, и это даже немного успокаивало. Гарри словно вернулся в старые добрые времена, когда паранойя чуть не довела его до самоубийства. В тот раз его спас Дадли, вовремя обнаруживший его в ванной и забивший тревогу. Тогда Гарри выкарабкался только ради мести этому жирному борову, и теперь не собирался повторять своих ошибок. Если Марволо начал шутить с ним такими вещами, то и у Гарри была для него парочка сюрпризов. Осталось только дождаться ночи, и он покажет ему сеанс чёрной магии. Ну а пока вместо Марволо придется страдать кому-то еще. И Гарри даже знал, кто это будет. *** За что Гарри любил Привет-Драйв, так за его возможности. В городах по соседству с этой унылой точкой а карте, например, жили отличные ребята, с некоторыми из которых у Гарри было что-то вроде закадычной дружбы. И пусть эти господа большую часть времени валялись в пьяном угаре или просиживали штаны в участке, с ними всегда можно было весело провести вечер. В последнее время со всей этой магической бредятиной Гарри начал забывать свои старые активы, но теперь, впервые ощутив тошноту в стенах нового жилища, решил выветрить из головы всю самоубийственную чушь, и местом своего отдыха от реальности на этот раз выбрал не опостылевшую квартиру Наземникуса, а хорошо знакомые неблагополучные районы запыленного летом города. Здесь, кажется, ничего и не изменилось за те месяцы, пока Гарри просиживал штаны с перебинтованными руками, ползал раком по полу, уклоняясь от заклятий, и постигал всю глубину отстойности магии. Переместившись в тень подворотни и вдохнув полной грудью неописуемую смесь запахов, от которой радостно ухнуло в груди, Гарри придирчиво осмотрел стены и, подметив несколько новых граффити, вышел на солнце. Здесь его знала каждая бездомная шавка, и уже через пару минут на пустынной, казалось бы, улице, появилось несколько типов, выше Гарри головы на три и сутулых настолько, что на них было физически больно смотреть. – Смотрите, кто тут у нас! – добродушно гаркнул самый высокий из них, с капюшоном на лице. Гарри воскресил в памяти их последнюю драку, когда он увлекся настолько, что чуть не запихнул этот капюшон говорящему в глотку. Старательно сдерживая довольную улыбку, он протянул руку для приветствия, выдернув её в тот же момент, когда её попытались заломить ему за спину. Но если еще несколько месяцев назад он бы сразу полез на рожон после такого, теперь, после душераздирающего своей тупизной Рика, для него все это было несущественно. Признаться честно, он был чертовски рад видеть этих засранцев в целости и сохранности – они любили отрываться на широкую ногу, и парочка людей из их компании уже нашла покой под гранитной плитой, так и не успев достигнуть совершеннолетия. До этого момента он и не подозревал о том, как, оказывается, соскучился по этим ребятам и их стилю общения. Последние две недели Лили давала ему подзатыльники каждый раз, когда он матерился, и Гарри устал уворачиваться и быть постоянно начеку. Ибо если Гарри в момент ругани был недосягаем, Лили не пускала все на самотек, а запоминала, и позднее неминуемая расплата настигала Гарри в самых неожиданных местах. С дворовой гопотой можно было не думать о лексиконе и говорить напрямую все, что вертелось на языке. Поэтому, ударяя кулаком по чужим выставленным в приветственном жесте ладоням, Гарри чувствовал себя так, словно вернулся в давно покинутый родной дом. – Ты, никак, из мертвых воскрес? – прошепелявил долговязый чувак с брекетами, который, как подсказал Гарри один из его шрамов на спине, отлично умел отстаивать свою точку зрения с помощью шипастых кастетов. Выслушав несмешную шутку с серьезным лицом, Гарри серьезно задумался над ответом. Видимо, новость о его смерти раздули больше, чем он думал – эти ребята верили только сплетням от своих да новостям о новых поставках травки. Постепенно из подворотен и из других интересных мест подтянулось еще несколько человек. Заметив среди них незнакомых ребят, Гарри предвкушающее хмыкнул – ему всегда приходилось доказывать идиотам постарше себя, что его место вполне заслуженно. Старички никогда не влезали в эти разборки и наблюдали за происходящим с удовольствием. Для них развлечением было наблюдать, для Гарри – махать ножом или «розочкой» и, господи, он и вернулся сюда именно для этого. Прислушавшись к себе, Гарри не без удовольствия отметил, как настороженно затих Марволо – он всегда ненавидел, когда Гарри развлекался с этими «плебеями», и после каждого такого случая награждал его ночью отменных кошмаров, но сейчас Гарри было откровенно нечего терять. Пока все шло просто идеально – даже гнилозубый подпевала главаря, вечно таскающийся за ним следом, был настроен дипломатически позитивно и расщедрился на короткую улыбку в его сторону, отчего у Гарри в отвращении привычно защипало горло. Шайка медленно обступала его, будто стая бродячих собак, точно так же внимательно заглядывая в глаза и даже, кажется, принюхиваясь. Но, вопреки их ожиданиям, от Гарри не пахло мертвечиной или гарью. Сейчас он источал нездоровое желание хорошенько подраться, и они прекрасно это чувствовали. По крайней мере те, кто видел его не впервые в жизни. – Потерял мамочку и заблудился в нашей глубинке? Один из новеньких подал голос, ломающийся и дрожащий. Гарри взглянул на него по-отечески гордым взглядом, сложил руки на груди и вздернул подбородок. – Шутки про мою мамку? Давно дрочить начал, друг? В таких делах самое важное – правильно расставить приоритеты. Гарри это умел, любил и специально нарывался, пользуясь маленькой слабостью этих трепетных прыщавых ребят: они очень ценили личное пространство. Поэтому вместо того, чтобы стоять и ждать, пока пацан надвинется на него и нависнет, наивно пытаясь напугать разницей в росте, Гарри первый шагнул к нему. Подошел к пыхтящему засранцу вплотную, потоптался, покачался с пятки на носок, подмигнул спокойному главарю, успевшему отойти на некоторое расстояние от них – Гарри среди них был известен как человек, не гнушающийся использовать других людей в качестве живого щита или, что еще обиднее, в качестве оружия. Бывалые ребята внимательно следили за каждым его движением, в любой момент готовясь отбить его руку. Пацан же, не выдержав показательно наглого наступления, решил, наконец, замахнуться, но Гарри оказался быстрее: подпрыгнув, он вцепился в него руками и ногами, а затем, пошире раскрыв рот, впился ему зубами в шею, прокусывая её до крови. В принципе, ничего страшного в такой атаке не было – он специально целился не в кадык и не в места, где проходили основные вены. Но противник, заверещавший, как молодой боров, об этом явно не думал. Неловко попытавшись садануть Гарри по голове, он лишь слегка огрел его по уху, что только раззадорило. Зарычав, как заправский зомби, Гарри на секунду разжал челюсти и переместился немного дальше. Пацан, потерпев фиаско в попытке дать сдачи, явно растерялся и второй атакой выбрал попытку отцепить Гарри от себя. Вот только в такой ситуации было лучше действовать не так. Болтаясь над землей и продолжая кусаться, Гарри подметил про себя – не забыть рассказать об этом противнику после окончания драки. Если тот, конечно, не побежит плакать куда-нибудь, где темно и безлюдно. Главной ошибкой пацана было то, что он пытался отцепить Гарри от себя так, словно тот был пиявкой. Он больше не бил его по голове, а, сдавив её с обоих сторон, просто пытался отвернуть, как клеща, и это было очень, очень смешно. И щекотно. Фыркнув, Гарри, наконец, отцепился от грязной, абсолютно невкусной шеи и ловким, заученным движением двинул правой рукой, втыкая пальцы парню в нос. Прокрутив и согнув их, он дернул локтем вверх, разрывая чужой нос. Противник тут же взвыл, зажал нос ладонями и отступил, а Гарри оставалось только вытереть испачканные в крови руки о свои штаны и поклониться в ответ на громкое улюлюканье: – Всегда к вашим услугам, господа! Теперь свора смотрела на него еще более внимательно, но Гарри это уже ничем не грозило – он опять доказал свою крутость и мог тусоваться с ними, пока не надоест, и все новенькие это уяснили. По традиции, после выяснения отношений наступила пора почесать языками – этим ребятам было страшно нечего делать целыми днями, и они разговаривали, не затыкаясь, почти в любых ситуациях. Не сказать, что довольно молчаливый по своей натуре Гарри был в восторге, но с этими ребятами выбирать не приходилось. Все, что ему оставалось – затыкать их хоть изредка, если это угрожало их сохранности или могло привести к ночлежке в участке. Но все же, именно здесь в свое время Гарри научился виртуозно материться и давать отпор большинству внешних раздражителей, поэтому этим идиотам он готов был позволить и простить довольно многое. Даже тупые разговоры, в которых одна и та же информация пережевывалась по сотню раз, будто плохо прожаренный стейк. – В газетах писали, что ты сгорел вместе с домом той карги, – гнилозубый вышел вперед, растягивая губы в издевательской улыбке, и Гарри, не удержавшись, спародировал его. По всем правилам, он должен был получить хорошую затрещину, но тому, видимо, было настолько интересно, что он решил не замечать показательного насмехательства над собой, что весьма удивило Гарри. До этого момента он не думал, что его скромная персона могла привлечь столько внимания в обществе, где побои были совершенно обыденным явлением. – Так и было. Я умер и попал в Ад, подружился там с демонами, выбил хорошее рабочее место и даже успел обустроиться. Но потом Сотона выдал мне специальное задание и отпустил сюда для его выполнения. Свора, в которой все всегда происходило достаточно синхронно, громко зафыркала. Некоторые ребята, посмеиваясь, начали отступать обратно в тени – у них, видимо, были свои важные дела, которые они прервали с его приходом, и теперь, посмотрев на разборки и убедившись, что с ним все в порядке, они возвращались к повседневной рутине. У главаря было множество темных делишек и людей-на-стороне, и сам Гарри старался никогда не влезать в эту часть деятельности своры. Вовремя встретив готок и наслушавшись их советов, он предпочитал работать исключительно в одиночку. Так было намного меньше хлопот, да и ни перед кем не приходилось отчитываться в случае неудачи. – Лучше бы ты там и оставался, – участливо подметил Гнилозубый. Гарри довольно осклабился и повернулся в сторону главаря. Тот стоял поблизости, наблюдая за их беседой, и – Гарри был уверен – слушал их с максимальной внимательностью, чтобы потом было чем подколоть как своего заместителя, так и Гарри. Но на сегодня Гарри совершенно не планировал попадать впросак, и, махнув главарю рукой, он нацепил на лицо максимально нейтральное выражение. – Вы заняты сегодня? Свора зацыкала, гуля, подражая голубям, и Гарри даже на секунду пожалел о том, что не захватил семечек. Получилась бы отличная шутка. Эти ребята всегда могли поднять ему настроение одним своим видом. – Есть тема. *** О том, что на дворе скоро зима, Гарри всегда вспоминал слишком поздно. В этот раз понимание пришло к нему с наступлением сумерек, принесших в безлюдный парк промозглый сырой туман и запах помойки, которую они подожгли в двух кварталах отсюда. Сжав зубы поплотнее, чтобы они не стучали так громко, Гарри осторожно пошевелил затекшими руками и сдвинулся немного вправо. Земля под ним была отвратительно влажная и холодная. И если полчаса назад ему постоянно казалось, что черви выползли на свежий воздух и пытаются залезть ему под кожу, то теперь он банально боялся что-нибудь застудить. Это было плохо сразу по двум причинам: во-первых, Марволо обожал его болезни, ведь Гарри полночи тратил на попытки не захлебнуться в собственных соплях и, следовательно, был абсолютно не готов к сопротивлению. А во-вторых, Лили и так грозилась подлатать его уже на протяжении нескольких недель, и давать ей веские причины наплевать на все его возражения Гарри совершенно не собирался. Лили и так в последнее время все больше походила на призрака. Каждый раз, когда Гарри видел её, единственным желанием, которое у него возникало, было связать её и уложить в кровать для продолжительного отдыха. Он, конечно, старался помогать ей в хозяйстве по возможности, но остальные жители дома продолжали быть отвратительными свиньями –они сорили на полу, Соно вечно пачкала все мелом, Наземникус заказывал новые и новые зелья, и ничего не менялось. Поэтому, – подытожил Гарри, вынырнув из размышлений, – стоило после возвращения домой залезть в горячую ванную и сидеть в ней, пока кровь носом не пойдет. Если он, конечно, не умрет со скуки до этого момента – лежать ночью в парке, притворяясь неодушевленным предметом, только на словах было весьма забавно. На деле Гарри кожей ощущал недовольство остальных членов своего маленького отряда. Но отчаиваться окончательно было еще рано. Шморгнув носом, он продолжил ничего не делать, придерживаясь плана. План был прост до безобразия: они собрались, подготовились, залегли в заранее выбранных местах и принялись терпеливо ждать жертв. Упор делался на отличную маскировку и эффект неожиданности. Гарри считал, что все получится просто прекрасно. Не зря же они изображали клуб кройки и шиться на протяжении нескольких часов? – Выглядишь просто сногсшибательно! – заверил Гарри того самого выскочку с порванным носом, с которым за вечер нашел общий язык. Тот по ошибке выбрал место рядом с Гарри, и теперь страдал уже на протяжении нескольких часов – этим вечером люди не торопились срезать путь через парк, и даже горящая помойка, преграждающая им другую дорогу, не особенно помогала делу. Ноздря, как обозвал его про себя Гарри, не желающий обременять себя запоминанием имени, лежал рядом и выслушивал подколки Гарри. И дело, наверное, обязательно дошло бы до очередной драки, если бы буквально спустя секунду после очередного высказывания Гарри у входа в парк не показалась одинокая фигура. – Враг на двенадцать часов! – бодро прошипел Гарри на полпарка. От того, как вздрогнули все вокруг, он понял, что, кажется, сказал это на перселтанге, но исправляться не стал – все и так увидели цель. Женская фигура медленно шла через парк, отбрасывая сразу несколько теней в свете редких фонарей, и чем ближе она подходила к Гарри и товарищам, тем сильнее над ней нависала угроза инфаркта. Осмотрев пространство в последний раз и убедившись, что парк абсолютно безлюден, Гарри уткнулся лицом в прелую траву. Та пахла гнилью и сигаретным дымом. Замерев, Гарри весь обратился во внимание. Сделать это было весьма проблематично из-за листьев на одежде, шуршавших при каждом вздохе, но у жертвы были каблуки, а земля на дорожках протопталась достаточно хорошо. Наконец, когда жертва приблизилась достаточно близко, Гарри взвыл во всю силу своих легких и начал медленно подниматься с земли. Остальные ребята, получив своеобразный сигнал к «атаке», последовали его примеру, оживая, и со стороны это выглядело невероятно впечатляюще. Все началось с тихого шебуршания – будто в листве застряла собака или завозился сонный бомж. Но потом, когда обертки от мороженого и брошенные детские игрушки зашевелились, формируясь в кучу, живую, опасную, шатающуюся, Гарри буквально услышал, как сердце девушки пропустило несколько ударов. Она закричала, роняя сумочку на землю, и Гарри довольно взвыл ей в тон, переставляя ноги, как заправский зомби. Большие кучи листвы и мусора, спокойно лежавшие по обочинам дороги, в одночасье ожили и поднялись, протягивая в сторону жертвы руки и ноги. Особенно прыткие ребята умудрялись при этом еще и выгибаться в разные стороны, будто припадочные, и, будь Гарри режиссером, обязательно пригласил их к себе в кино – девушка орала так, что закладывало уши. Сам Гарри, в волосы которого были надежно вплетены фантики и палочки с кустов, шатнулся вперед всех и побежал, постепенно набирая скорость, в атаку. Девушка, успевшая на момент атаки попятиться к ближайшему столбу, присела на землю и, набрав в легкие побольше воздуха, продолжила кричать. Кроме этого она ничего не предпринимала и, заскучав, Гарри жестом позвал товарищей ближе. Те подошли, шурша листвой и бутылками, покрытые непонятно чем с ног до головы, и фонарь ненадолго осветил их измазанные в земле лица и пугающие белки глаз, которые горели нездоровым азартом. Все это время никто из них не выходил из образа и не произнес ни слова, что еще больше нагнетало обстановку. С хрустом повернув голову и заметив, что девушка начала рыдать, всхлипывая, Гарри решил добить её окончательно: он схватил ближайшего к себе монстра за руку и закружил, приглашая на танец остальных. Скооперировавшись, они выстроились вокруг столба, продолжая выть, чавкать, стонать, кряхтеть и выглядеть весьма угрожающе. Вспомнив какой-то народный танец в одной из реклам по телевизору, Гарри двинулся по кругу, решив рассказать что-нибудь долгое и мрачное на перселтанге. Ночью, в тихом парке, они водили хоровод вокруг рыдающей леди, а от шипения даже у самого Гарри мурашки бегали по коже – деревья отбрасывали весьма колоритные тени на их одеяния, подошвы ботинок скрежетали по дорожке, и казалось, что они вот-вот призовут кого-то демонического. – Желаю тебе гонореи на пару недель и головных болей на полгода. Из-за тебя у меня промокли все ноги, истеричка, – подытожил на змеином свою длинную речь Гарри, и, замерев, отпустил руки ребят. Самый низкий, сейчас он сильнее других походил на ожившую кучу мусора, а значит, и действовать нужно было именно ему. И Гарри даже знал, что делать: наклонившись к жертве, он протянул к ней скрюченную руку. Жертва попыталась отбиться, на что он оскалился вымазанными в земле зубами. Поняв намек правильно, девушка замерла, крупно дрожа, и тогда Гарри смог беспрепятственно положить руку ей на горло. Слегка сдавив его и царапнув ногтями по коже, он со скрежетом наклонился к её лицу и зашептал в самое ухо уже на человеческом языке: – Нам нужен твой голоссс! Отшатнувшись, он выгнулся до хруста в позвоночнике, чтобы заорать на весь парк: – Вырвем же ей язык! Свора довольно взревела и одновременно начала надвигаться на жертву. Та, не выдержав, завизжала и ринулась с места, потеряв одну из туфель. Гарри, захваченный азартом, понесся следом, постоянно путаясь в маскировке и рискуя сломать себе пару костей при падении – ему на спину пришили довольно громоздкий мусор, и, упади он на ходу, добром бы это не кончилось. Но сейчас ему было абсолютно наплевать на свою сохранность – другие ожившие кучи мусора и листьев бежали рядом с ним, подволакивая пришитые консервные банки, которые бренчали на весь парк. Они были похожи на огромную адскую машину с ржавыми лезвиями и сотней колес. – Крооовь! – решив разнообразить репертуар, закричал Гарри. – Кроооовь! – подхватили остальные, и, не будь Гарри с ними заодно, точно бы потерял сознание от страха. Прокуренные и простуженные голоса своры были точно созданы для устрашающих криков. Через несколько десятков метров отчаянно хромающая девушка догадалась скинуть вторую туфлю. После этого она начала бежать вдвое быстрее, и догнать её стало практически невозможно. Остановившись, Гарри согнулся, уперев руки себе в колени, и попытался отдышаться. Легкие горели огнем, холодный воздух кусал вспотевшее лицо, под одеждой было потно и мерзко, но это, определенно, стоило того. Свора затормозила чуть впереди него и теперь просто стояла, лающе смеясь, что так же выглядело весьма впечатляюще: не каждую ночь увидишь смеющейся и матерящийся от восторга порванный мусорный пакет, из которого торчат листья и упаковки из-под чипсов. Большинство костюмов Гарри помогал сшивать сам, и теперь мог по праву гордиться своими умениями – на людей эти существа совсем не походили. И их приключения на сегодня еще не закончились. – Смотрите, идет кто-то еще! – зашептали справа, и, приглядевшись, Гарри действительно заметил второго прохожего. Он был выше девушки, выбежавшей из парка, и направлялся аккурат им в лапы. – Всем быстро лечь! – скомандовал он и сам рухнул на землю, не теряя ни секунды. Все то время, пока мужчина подходил к ним, Гарри боялся, что тот заметил их еще при входе в парк и сюрприза не получится. Но им повезло – как только Гарри взвыл во второй раз, поднимаясь с земли с ненаигранным кряхтением, мужик действительно испугался. Однако его испуг длился всего пару мгновений, после чего он быстро полез в карман и щелкнул перочинным ножом. Внутри у Гарри все похолодело – однажды он слышал подобный звук позади себя в пустой подворотне. Этот тихий щелчок означал, что игра переходит на абсолютно иной уровень, к которому, как оказалось, не все из них были готовы: ближайшая к мужчине куча мусора вдруг упала прямо на него, запутавшись в собственной маскировке. Мужчина не растерялся, отпихнув от себя нападающего, который громко вскрикнул и начал заваливаться уже в другую сторону. Проследив за тем, как мусорное чудовище падает на землю и больше не пытается встать, Гарри начал шарить по карманам. В одном из них определенно должно было лежать что-то острое, но в суматохе он не мог ничего нащупать – свора заметалась, мужчина принял боевую стойку, явно подсмотренную в каком-то боевике, и махал ножом во все стороны на манер шпаги. Время уходило, парень, лежавший на земле, по-прежнему не двигался, и, окончательно разозлившись, Гарри начал действовать по школе Марволо – он перестал пытаться быть адекватным. Подбежав к первому же замаскированному товарищу и отодрав от него добротно пришитую деревянную доску, он, не заботясь о том, что именно делает, аппарировал с места и появился прямо позади мужчины с громким хлопком. Тот ощутимо вздрогнул, испугавшись этого звука, попытался обернуться, но уже не успел – Гарри со всей силы саданул ему деревяшкой по голове, не заботясь о том, останется в целости его череп или нет. Громко хрустнула деревяшка, сгибаясь в месте удара, а мужчина с тихим вздохом осел на землю. Наученный горьким опытом своих кошмаров, Гарри вначале сильно пнул его ногой в спину, отшвырнул ножик подальше, и только убедившись в отсутствии реакции, перешагнул через него. Остальные ребята уже столпились вокруг товарища – тот лежал без движения, но явно был жив. Он тихо стонал, скорчившись на земле. Не выдержав, Гарри с силой надавил ему на плечо, разворачивая. – Твою маааать! – под ворохом листвы оказался Ноздря. Он был ранен в живот и сейчас старательно зажимал рукой рану, но кровь все равно капала на землю, скатываясь по желтым клиновым листьям, нашитым на толстовку. Ноздря, сильно зажмурившись, старался дышать через раз и не стонать слишком сильно. Повернувшись в сторону главаря, Гарри задал вопрос, надеясь на то, что ответ будет положительным: – Ваш чудо-доктор ведь живет поблизости, так? Давай, скажи мне, что он рядом, и мы успеем дотащить его вовремя. Мне уже нравится этот чувак. Главарь в ответ только мрачно опустил взгляд себе под ноги и покачал головой. Его заметно потряхивало, а несколько ребят уже хлюпали носом. Кто-то начал судорожно сдирать с себя листву, этим делу не помочь, но Гарри все прекрасно понимал – ситуация была аховая. – Его посадили еще с месяц назад. Сейчас у нас нет ни одного врача. До скорой он не дотерпит. Блять, – подытожил он, полностью повторяя мысли самого Гарри. Дело, кажется, зашло в тупик, кровь продолжала течь, а Ноздря становился бледнее и бледнее с каждой секундой. Поднимаясь с колен, Гарри прикинул, сможет ли он переместить вместе с собой перепуганного до полусмерти человека и пришел к выводу, что умирать вместе с ним сегодня не собирается. А значит, нужен был план получше. Хлопнув в ладоши, он откашлялся. Когда все на него посмотрели, он быстро затараторил план, на который Марволо в голове отреагировал недоверчивым хохотом: – Так, слушайте внимательно. Сейчас на ваших глазах я пропаду на пару минут, а затем вернусь. Все вопросы вы будете задавать потом. Ваша задача сейчас – сделать так, чтобы Ноздря не подох раньше времени. И, не дожидаясь первых высказываний о своей тупости, Гарри переместился домой.