Порхай как бабочка, жаль, что жирный

      — Крыська – это вседозволенность, геккон – это скрытность, а белка – это животное, незнакомое мне, ибо я живу в тропиках, — приговаривал Деннис, чпокая пузырями из «Хуббы-Буббы» с банановым вкусом и набивая татау на мясистом предплечье лежавшего в отключке Джейсона. Поленом. Обгоревшим пальмовым поленом. — Хмм… Надо добавить тапира, шоб пацан понял намёк и спортом, что ли, занялся… Кстати, а мне пора бы подкрепиться.       Похлопав себя по пузу и оставив тлеющее полено выжигать в татау хохломские узоры, сын генерала Либерии покинул хижину, чтобы потаскать сладких пирожков с жертвенника богам ракьят.       Едва дверь за ним закрылась, Джейсон пришёл в себя и вытер голодную слюну, капавшую на пол.       — Пресвятые сосиски! – Он сбросил с себя тлеющее полено и осмотрел нанесённый рисунок. Надо сказать, Деннис кроме врождённой полноты страдал синдромом Туретта, проявлявшемся в письменном виде, поэтому местами между рисунков были хорошо различимы матерные слова. — А этот рисунок похож на банку тушёнки, — задумался Броди.       Больше задуматься ему не пришлось: Деннис, которого погнали от алтаря ссаной тряпкой, с неожиданной для такого пухлячка резвостью заскочил в хижину и запер дверь на засов. Тем не менее, он сжимал в потной ладошке пару плюшек с корицей.       — Ёбушки-воробушки! — заохал он, когда Джейсон, оторвав со стропил подвешенную за ноги куриную тушку, принялся грозно размахивать ею так, что перья полетели во все стороны. — Но-но! Ты в праве отнять у меня мою еду, но и я вправе отнять твою!.. Тем более, кура моя. Не трожь куру! (с)       — Твоя, да? Можно кусьну? — Не дожидаясь ответа, Броди начал набивать рот перьями. — Кстати, где мои дружбаны?       — Они в плену Вааса. — Перешёл на загадочный тон Деннис. — Его разум порабощён...       — Ой, ну и ладно: мне больше достанется, — отмахнулся от (всем известных) бредней парень, пытаясь надкусить курицу. Роджерс замер в недоумении.       — У него твои друзья: девушка и братья — насколько мне известно.       — Угу.       — Он убьёт их всех, если ты не спасёшь их. — Пытался достучаться Деннис до сознания кандидата в воины, пока тот с остервенением давился перьями. — Или...       — Или?       — Я дам тебе то, о чём ты даже не мог мечтать. - Очки мужчины, стёкла в которых были толщиной с донышки от трёхлитровых банок, загадочно блеснули. — Силу воина и место в лучших рядах ракьят.       Джейсон замер, набив рот перьями и в тяжких раздумьях бегая по сторонам прищуренными глазами.       — А можно лучше так денюжку? — спросил, наконец, он. Деннис, под шумок жевавший пирожки, фыркнул и забрызгал слюной противоположную стену. — Ну, раз нельзя, то ладно, я согласен. Но добавьте в список почестей дюжину домашних перепелиных яичек и молоко за вредность производства! ***       — Ну йоптель. — Лицо Денниса сложилось в печальный смайлик, когда Воин после множества указаний, поддержек и приманок наконец влез на первую радиовышку и погнул её ко всем чертям. В районе деревни Аманаки выбило пробки и обрубило халявный вай-фай. А ведь его ещё нужно было учить охотиться... ***       — Деннис, я это сделал! — с чувством выполненного долга доложил Броди, складывая на землю восемь оленьих туш. Деннис, снова побитый ссаной тряпкой и чинивший электропроводку, едва не упал со стремянки. — Думаю ты прав — во мне действительно течёт кровь Великого Воина.       — Я вижу только два объяснения твоей удачной охоте, — вздохнул мужчина. — Первое: олени приняли тебя за скалу и продолжили мирно пастись, пока ты не придавил их. Второе: концовка та же самая, но только олени поcчитали тебя таким жирным, что, казалось, ты никогда не сдвинешься с места. Я угадал?       — Э-э, ну да, я действительно не заметил их и сел сверху, — глядя на вылезшие из орбит глаза мёртвых плоских оленей, ответил Воин. — Но зато они не кричали...