Райская Башня

– А вот и она! – восторженно выдыхает Рико, прервав саму себя на полуслове. Поворачиваюсь к сцене и вижу мою дочь Кагуру, такую красивую в форме академии. Крепко сжимаю хрупкую руку Клори и чувствую, что вот-вот пушу скупую мужскую слезу. Кагура больше похожа на Клори, чем на меня. Черты лица изящные и тонкие, а не грубоватые, да и телосложения она скорее худощавого. От меня Кагуре достались большие темные глаза и густые черные волосы. Джей зачёсывает их назад и мажет маслом. С самого младенчества Джей была миниатюрной, чему я, впрочем, только радовался. А если бы она в моего отца пошла, даже не знаю, как бы Клори ее родила бы. Кагура смотрела прямо перед собой, всем своим видом воплощая строгую академическую дисциплину. Остальные выпускники академии вели себя точно так же – выстроились и ни шагу в сторону. На сцену вышел ректор, и все голоса в зале затихли. При первых его словах мою руку стискивают еще сильнее. Все, теперь назад уже не повернёшь. Ох, Кагура. Что же теперь будет? После церемонии подхожу к Кагуре, но меня опережает декан факультета созидания. С сожалением в голосе поздравляет мою дочь. Клори увлекает за собой один из не сильно влиятельных членов совета – захотел представить ей кого-то из крупных шишек совета. Моя жена фигура гораздо более заметная, чем я, потому и отдуваться ей приходится за нас двоих, пока я расслабляюсь в уголке. Рядом с Кагурой стоит Рин и держит ее за руку. На церемонию он успел, но пришел уже в самом конце. Его задержал преподаватель – рассказывал про брачные ритуалы паукообразных тварей, про которых я даже не слышал. Заметив меня, Рин украдкой подмигнул, будто мы закадычные друзья. Мы оба отлично знаем, что, если декана не перебить, он может говорить вечно. – Алекс, Рико, Карен, – говорит он. Густые брови, синие с проседью, лезут вверх, на морщинистый старческий лоб. – Рад, очень рад снова вас видеть. Я как раз разговаривал с вашей дочерью – хорошая магнесса, очень хорошая, – что гильдия в ее лице много приобрела, а вот академия потеряла. Да-да, потеря непростительная. У вашей дочери ума... – Тут декан постучал Кагуре по лбу сморщенным пальцем, дочь поморщился и увернулась, а Рико едва сдержала улыбку. – Такие дарования следует беречь и использовать во благо обществу. Какие замечательные артефакты она могла бы сделать! Но разве можно переубедить их? Ничего не поделаешь, они стремятся к быстрой славе. – Мы все польщены вашим лестным мнением о способностях Кагуры, – отвечаю я, – но она уже принял решение. Кроме того, Кагура получила приглашение гильдии. – Глупости! Все, что нужно, – обратиться к нужным людям, и любая проблема будет решена! Декан отводит меня в сторонку и достает из складок мантии письмо. – Если Кагура вдруг разочаруется в гильдиях, мы с радостью примем ее в академию. Более того, для нас это будет большая честь. А это письмо откроет перед вами все двери. Прячу конверт, стараясь, чтобы ни Кагура, ни кто-либо еще не заметили. Декан знает, что делает. Кагура бы от такого предложения отказалась наотрез, а Клори даже думать не стала бы. Ни малейших угрызений совести. А что, вдруг пригодится. За годы произойти может все что угодно. Крепко пожал руку декану. – Ну что вы, что вы, – усмехается он. – Я не сделал ничего особенного. Тут подходит Рин и, взяв декана под локоть, вежливо, но решительно уводит его прочь. – Вы, кажется, не знакомы с моим преподавателем? Он преподает на факультете темных искусств. Я просто обязан вас ему представить! Понимаете, на самом деле у истоков магии так много всего общего... Кагура следит взглядом за своим парнем, пока тот не скрывается в толпе. – Ну, что сказал декан? – Надеется,что я уговорю тебя передумать. – Папа, пожалуйста, не начинай, – напрягается Кагура. – Ладно, – обещаю я. – И вообще, обсуждать тут нечего. Я сделала выбор. Пути назад нет. Кагура замолкает, потом снова произносит ту же фразу, глядя куда-то в пространство: – Пути назад нет... – Поздравляю, – говорю я. Получается как-то прохладно и официально. И неискренне. Кагура прерывает свои раздумья и грустно смотрит на меня. По глазам видно – на самом деле Кагура хочет, чтобы я ее остановил, но гордость мешает признаться в этом. Ей бы хотелось, чтобы папа все сделал – как в детстве. Но теперь я помочь не в силах. Как же это больно! Кагура протягивает руки, и мы обнимаемся. Чувствовать на ощупь академ. форму непривычно – ткань слишком грубая, слишком тщательно накрахмаленная. Но под ней – тепло родного человека. На самом деле отпустить своего ребенка невозможно. Она до сих пор моя, и теперь мне кажется, будто я ее предаю. – Обязательно пиши, – шепчу я. – Конечно, – отвечает Кагура. – Буду использовать шифр. Тогда мне никакой совет со своей цензурой не страшен.