Сонно зевая, Мисаки слабо водила зубной щеткой во рту. Что за жизненная несправедливость такая — даже если спать суточную норму в виде 8 часов, уставший организм все равно будет убитый? Прошлой ночью она сильно перенервничала, пытаясь добиться какого-то равновесия в недоотношениях с Усуи, поэтому полночи ворочалась и никак не могла заснуть. Еще и блондин, лежащий слишком близко к ней, не позволял расслабиться.
Дверь за спиной девушки была открыта — Миса уже успела принять душ, нисколько ее не взбодривший, и теперь пар струился из ванной в коридор. Рассеянная от недосыпа, брюнетка не заметила приближения Такуми, а запотевшее зеркало не выдало ей его отражения.
И именно из-за сонного состояния Аюдзава, прикрывшая на мгновение глаза, не сразу отреагировала на последовавшие действия: мужские руки крепко обхватили ее за талию, сжимая в секундных объятиях, губы коротко коснулись оголенной шеи. Над ухом раздалось вкрадчивое, слегка хриплое и почти томное «С добрым утром, Миса-тян». Девушка не сразу осознала, что произошло, а когда, переосмыслив, открыла глаза, Усуи за ее спиной уже не было.
Мисаки раздраженно похлопала себя по щекам. Надо же быть такой рассеянной и тормозной! И именно сейчас! Если бы она была бодрой, выспавшейся, полной сил и энтузиазма, услышала бы шаги, и тогда бы она…
Главный вопрос заключался именно в этом: а что бы она сделала? Оттолкнула бы блондина от себя? Защищалась бы полотенцем от его приставаний?
Или она бы запретила ему разрывать объятия так скоро? Повернулась, чуть задрав голову, чтобы перехватить его губы в поцелуе? Прошептала бы в ответ совершенно нехарактерное для нее «С добрым утром, милый», впечатывая каждое слово в его кожу? С каждой секундой Аюдзава все больше склонялась к второму варианту.
Закончив умываться, девушка направилась на кухню, откуда уже раздавался аппетитный запах еды. Откуда в Усуи столько энтузиазма с раннего утра, что он уже успел все переделать, а она еле-еле могла передвигаться? В голове даже мелькнула мысль о том, чтобы остаться дома — она смогла бы спокойно доспать, заодно избежав неловких моментов с блондином, которых после ночи должно было стать куда больше обычного. Но ответственность как врожденная черта характера — жуткая штука, не позволяющая дать слабину даже в самые тяжелые времена. Так или иначе, Мисаки иногда надо было показываться на своей липовой работе, поэтому какой бы разбитой она не была, надо было собраться с силами.
Блондин стоял на кухне и помахивал длинной деревянной лопаткой, очевидно заканчивая последние штрихи над блюдом. Не оборачиваясь на вошедшую Аюдзаву, — очевидно, у Усуи были глаза на затылке, — он кивнул в сторону сковородки, поднимая два пальца вверх. До готовности оставалась пара минут.
Он вел себя слишком непринужденно для человека, который совсем недавно целовал ее в ванной. Как будто ничего не произошло, ни сегодня, ни вчера. Как было бы проще, если бы от мужчины можно было добиться какой-то более ярко выраженной эмоциональной реакции. Может быть, для него это ничего и не значило? Брюнетка слегка хлопнула себя по лбу — скорее всего, она чисто по-женски начинала себя накручивать.
— Чай на столе, — протягивая Мисе тарелку с разогретым завтраком, уточнил Такуми, перехватив ее взгляд в поисках кружки.
«Жаль, что не ты.»
Пижама брюнетки, на которую прошлой ночью Усуи не обратил внимание из-за усталости, теперь же врезалась в глаза и не давала покоя. И вроде бы ничего не было предосудительного в однотонной свободной футболке, но шорты, открывавшие вид на длинные умопомрачительные женские ноги… Какое счастье, что Аюдзава была сонной мухой и не обращала внимание на то, каким взглядом блондин ее пожирал.
В его мыслях эти ноги обвивали его талию; дрожали, сгибаясь в коленях, от поцелуев и прикосновений, заходились в экстазе. Его руки проходились по всей их длине, наслаждаясь мягкой кожей, которую он бы предварительно избавил от окон капроновых чулок. В его мыслях она всегда была в чулках. А какими эти ноги представлялись ему на шелковых простынях, или даже на фоне деревянных кухонных панелей, усади он ее сейчас на кухонный стол…
«Ты все-таки извращенец, Усуи» — подумал мужчина, бросая взгляд на Мисаки, с самым невинным и ангельским выражением лица ковырявшую омлет. Ну вот невозможно представить, как такая прелесть могла бы стонать на всю его квартиру и умолять быть
глубже, быстрее, жестче. Черт, а ведь он мог себе это вообразить.
«Надо еще раз сходить принять душ.»
— Я умоюсь, и через двадцать минут выходим, — предупредил Такуми девушку, кивнувшую рассеянно в ответ. В мыслях, правда, Миса пыталась сопоставить сказанное и тот факт, что блондин уже вроде бы умывался, но в итоге решила, что спросонья что-то не так поняла или перепутала. В конце концов, какая разница, этого времени вряд ли будет достаточно, чтобы она почувствовала заряд бодрости.
Усуи искренне надеялся, что оговоренного времени ему хватит, чтобы привести себя, как физически, так и эмоционально, в стабильное и устойчивое состояние.
***
Глаза до неприличия откровенно слипались; еле хватало сил прикрывать зевки ладонью. Миса на автомате перекладывала вещи в кабинете медсестер, иногда ловя себя на мысли, что не осознает связь с реальностью. Эта недееспособность выводила брюнетку из себя, отчего все ее движения выходили резкими и агрессивными.
— Ты чего злая такая? — пронаблюдав за девушкой, не смогла удержаться и не полюбопытствовать Хонока.
— А что, очень заметно?
— Ну, — сделав вид, что задумалась, протянула медсестра, приложив пальчик к губам, — просто кто-то уже пришел с тренировки, кто-то собрал детей и развез по садам и школам. И тут ты с таким видом, будто хочешь утопиться в чашке кофе.
— А мне-то казалось, что мы все здесь по утрам сдохнуть хотим, — мрачно буркнула под нос брюнетка, в третий раз пытавшаяся ровно сложить халат. После очередной неудачной попытки Мисаки, едва сдерживая приступы откровенной агрессии, скомкала белую ткань и бросила в бак с грязным бельем. Да уж, день определенно отправлялся коту под хвост.
— О, это только первые пару месяцев. Потом привыкаешь, и это становится образом жизни, — «обрадовала» Аюдзаву Хонока. — Так что случилось-то?
Что могла брюнетка ответить на это? Можно, конечно, рассказать, что в ее отношениях с Такуми стало всё еще больше запутанней, и это мешало нормально жить, да даже просто дышать в присутствии мужчины. К тому же, эта его своевольность утром, выбившая ее абсолютно из колеи, постоянно всплывала задней мыслью в голове и не давала покоя.
Проблема в основном была в том, что она даже не могла толком злиться на блондина. Что девушка бы предъявила ему? Усуи бы с легкостью перевел тему на что-то другое или бы в своей привычной ироничной манере все отрицал. В конце концов, просто отшутился, как типичный пришелец-извращенец, оставляя ее в дураках.
— Да так, не выспалась, — махнула рукой Мисаки, надеясь, что на этом ее допрос закончится.
— Ну-ну, — ехидно усмехнулась Хонока. Она прекрасно понимала, что вызвано это, скорее всего, не тем, что Усуи наконец добился своего и восполнил все предыдущие дни и месяцы без каких-либо отношений. Однако, девушка не могла не сдержаться и не подтрунить над Аюдзавой. Возможно, хоть это немного ее расшевелит и не даст заснуть, прислонившись где-нибудь к стенке.
Брюнетка хотела было вспылить, но поняла, что бороться с саркастическими шуточками и намеками бесполезно. Чем больше она реагировала на такое, тем больше бы получила в ответ новых острот.
— Вот, держи, — Хонока протянула Мисе стопку аккуратно заполненных медицинских карточек. — Разложи по палатам, заодно развеешься.
Девушка улыбнулась в ответ на попытку ее подбодрить. Несмотря на свою внешнюю колючесть, в глубине души медсестра была доброй, сочувствующей и сопереживающей. Возможно, суровая реальность заставляла ее скрывать тонкую натуру под грозной маской, но, к счастью, находились люди, с которыми Хонока могла быть настоящей.
Пролистывая карточки и одновременно перетасовывая их в определенном порядке — чтобы не бегать между палатами из одного конца отделения в другой, — Аюдзава медленно, не торопясь, открыла дверь кабинета. Но даже этого движения вполне хватило, чтобы вызвать негодование у проходящего мимо человека, чей самый страшный кошмар — оказаться слишком близко к открывающейся двери и получить неслабый удар — только что воплотился в жизнь.
«Куда прешь!» — хотелось крикнуть брюнетке, но у нее словно пропал голос, стоило ей столкнуться взглядом с пострадавшим. Перед ней стояла группка молодых ребят, не старше двадцати лет, в белых халатах, ближе всего — кудрявый брюнет, очевидно, тот самый, по которому она заехала дверью. По его лицу было видно, что он тоже ошарашен и хотел бы сказать ей много «приятных» слов, но почему-то… не делал этого.
Немая сцена затягивалась; наконец, кто-то из друзей паренька толкнул его в плечо, недоумевая о заминке. Тот словно оправился от ступора и, тряхнув шевелюрой, ослепительно улыбнулся Мисаки. В голове мелькнуло ощущение дежавю:
кто-то когда-то точно так же вел себя.
— Воу-воу, полегче, малышка, — подмигнув напоследок, парень вместе с компанией пошел дальше.
Заинтригованная долгой паузой и застывшей в дверном проеме Мисой, Хонока подошла ближе к девушке и выглянула из-за ее спины в коридор, чтобы посмотреть, что смогло отвлечь внимание вечно собранной Аюдзавы.
— Мисаки, ты смотри так челюсть при Усуи-сане только не роняй, — проследила за взглядом брюнетки Хонока. — Он же не переживет конкуренцию от малолеток.
Аюдзава будто бы не слышала подкола от рыжеволосой подруги. И нет, в ее глазах вовсе не было любви и обожания к ворвавшимся летящей походкой в размеренную жизнь поликлиники молодым людям. Ее заинтересованность в них была скорее следствием недоумения.
— Это что еще за экскурсия школьников по отделению?
— Ежегодная головная боль нашей больницы, — закатила глаза Хонока, — практиканты начальных курсов мед.вузов. И если от старших еще есть какой-то толк, то этим можно максимум доверить помыть полы и ватные шарики катать, и то еще большой вопрос.
Мисаки равнодушно пожала плечами. Больничная рутина ее несильно касалась, скорее служила повседневным фоном. Выполнив необходимый минимум для своего прикрытия, девушка могла спокойно закрыться в кабинете и заняться своим первостепенным занятием — подготовкой к экзаменам. Какие-то новые переменные, даже в лице многочисленных практикантов, никак не могли повлиять на ее жизнь.
***
— Готов поставить полтинник на то, что еще до обеда к тебе прибежит какая-нибудь молоденькая воздыхательница, — протянул с садистским наслаждением Аой, наблюдая за кучкой студентов, склонившихся над столом, усеянным ватой и бинтами, в ординаторской.
— Или ботаник с раздутым самомнением, требующий назначения прямиком в операционную, — поддержал друга Усуи, отпивая кофе.
Практиканты выглядели крайне обескураженными; словно им пообещали вкусную конфету, а под оберткой ничего не оказалось. Большинство грезили о полных разных активностей сменах, сложных и редких диагнозах, спасении человеческих жизней каждый день. И, разумеется, о том, что случится чудо, они совершат невероятный прорыв в медицине, и их сразу же пригласят на работу.
Реальность оказалась куда более прозаичнее. Главная медсестра — она же Хонока — провела небольшую экскурсию по отделению, рассказала о правилах поведения, форме отчетности и в самом конце, разделив студентов на несколько групп, выдала кому тряпки, кому веники и отправила на уборку. Кому-то повезло побольше остальных — им доверили катать ватные шарики и сворачивать бинты. Редкие единицы знали о реальном положении дел, а потому не витали в облаках и не питали особых иллюзий.
— Прикинь, совсем недавно мы были такими же, — ностальгия всего лишь на несколько мгновений охватила Хёдо, тут же поежившегося от воспоминаний. Если чему его и научила практика на младших курсах, то только необычайным терпению и выдержке, но они не пропали даром — в отношениях с такой темпераментной девушкой, как Хонока, это были самые важные качества.
— Говори за себя, у меня были чудесные смены на скорой помощи, которые немного разбавляли эту скукотищу на практике, — усмехнулся Усуи.
— Ага, я еще помню, как ты с побоями от буйных после праздников приходил и отсыпался на галерке после ночной вместо лекций, — не мог не поддеть Такуми брюнет.
— Но при этом я всегда успевал подготовить материал и вовремя всё сдать. Ещё и на «отлично».
Внезапно на головы обоих обрушились легкие удары. Сзади стояла Хонока, держа в руках увесистую кипу бумаги, которой она и отвесила подзатыльники своим лучшим друзьям-бездельникам.
— Я понимаю, что следить за практикантами — преувлекательнейшее занятие, однако у вас самих что, работы нет?
— Нам повезло меньше, чем тебе, — в шутку пожаловался Такуми, — ты их прямой куратор, можешь целыми сутками напролет издеваться.
— О да, это определенный плюс, — лицо девушки приобрело то зловещее выражение, которое всегда напрягало знакомых Хоноки. — Вот сейчас пойду девочек-практикантов пугать, учить мочевой катетер ставить.
Троица еще немного посмеялась над юными дарованиями, свалившихся на их головы, и разошлась по своим делам, которых у них действительно было полно: Хонока пошла к практикантам учить уму-разуму, а Аой с Такуми — составлять график по операциям и наблюдению за пациентами.
Они уже почти свернули к кабинету, когда вдалеке показалась знакомая фигура Аюдзавы. Блондин улыбнулся — даже просто вид девушки поднимал ему настроение. Однако, непредвиденное обстоятельство, появившееся на горизонте, стерло улыбку с лица мужчины.
— Код красный, — прошипел Усуи сквозь зубы. Аой недоуменно покосился на него и проследил за взглядом. — Кажется, у нас тут практикант-смертник.
В паре десятков метров от врачей разворачивалась следующая сцена.
— Кхем-кхем, — Мисаки, до этого заполнявшая обходную таблицу, подняла глаза от планшета, чтобы столкнуться с улыбающимся до ушей практикантом. Тем самым, которого она задела дверью.
«Надо было посильнее бить» — пронеслось в голове у брюнетки.
— Чем могу помочь? — безразличной дежурной интонацией спросила она.
— Хотел извиниться за то, что напугал тебя сегодня утром, — медленно протянул парень. Девушка нахмурилась — он стоял слишком близко к ней, вызывая чувство дискомфорта.
Очевидно, что он ожидал продолжения разговора: обмена парой-тройкой реплик, которые бы повлекли к знакомству, совместному времяпрепровождению, сближению… Типичный сценарий для романтических сериалов, выступающий пособием по отношениям для вот таких вот парней. Самолюбивых, самодовольных, смазливых кретинов.
— Быть может, я мог бы загладить свою вину, пригласив тебя на чашку кофе? — перейдя все дозволенные личные границы, практикант облокотился о стенку, оказываясь еще ближе к девушке и практически зажимая ее.
— А может лучше отправишься в увлекательное путешествие на три буквы? — это все начинало изрядно раздражать Мису. Меньше всего ей в жизни сейчас требовались ухажеры младше как минимум лет на пять.
— Зачем же так грубо? — молодой Казанова явно не понимал очевидных намеков и продолжал гнуть свою линию. Обратив внимание на выбившуюся из прически девушки прядь волос, парень протянул руку, чтобы максимально романтично заправить ее за ухо.
— Я же ему прямо здесь голову сверну, никто не успеет откачать! — глухо прорычал Такуми, пока Хедо из последних сил удерживал друга от агрессивного вмешательства в беседу практиканта с Аюдзавой.
Однако помощи со стороны не потребовалось. Последнее действие со стороны практиканта стало и последней каплей в чаше терпения Мисаки. Не собираясь выслушивать следующую реплику обольстителя, девушка нырнула в сторону, оказавшись за спиной брюнета, и заломила ему руку, только что игравшуюся с ее волосами.
— Черт, зараза! — застонал нехило приложившийся о стенку парень, испытывая максимальную боль в заломанной конечности. — Ты мне так руку сломаешь!
— Еще раз подойдешь ко мне — точно сломаю, — абсолютно серьезно ответила Аюдзава. — Боже, какие мужики слабые пошли.
Отпустив несчастного практиканта, который тут же для собственной безопасности отошел от девушки подальше, Мисаки, поправив форму, пошла дальше по коридору. Как хорошо, что в свое время она записалась в школе на занятия единоборствами, теперь долгие вечера на матах в спортивном зале принесли свои плоды.
— Не хотел бы я оказаться на его месте, — прошептал Аой, отпуская Усуи. Теперь, когда Аюдзаве никто не угрожал, и выглядела она далеко не самой пострадавшей, можно было не волноваться о том, что его друг наделает глупостей.
Такуми хотел было догнать брюнетку, обнять, успокоить, узнать о ее самочувствии. Но, судя по ее стремительной походке и грозной ауре, девушка была не в настроении для милых и нежных моментов. Мужчина вздохнул: да, бывали моменты, когда без его помощи она не могла обойтись, но в те мгновения, когда она решала проблемы самостоятельно, Мисаки необходимо было дать насладиться этим состоянием силы и влияния.
***
— Усуи-сан! — прокричал со слезами на глазах Юкимура, бросаясь под ноги Такуми, стоило Усуи и Аюдзаве показать на пороге больницы. Те синхронно вздохнули — новый день приносит новые проблемы. Пройдя пост охраны, блондин отцепил от себя паникующего сотрудника и оттащил в сторону — негоже спектакли посреди людного холла устраивать. — Усуи-сан, выручайте!
— Если у Юкимуры тоже проблемы с бывшими любовницами, то я, пожалуй, пойду, — заявила Мисаки, слегка приподнимая руки, тем самым показывая, что она пас. Ей более чем хватило недавней истории , поэтому больше она решила не вмешиваться в личные дела чужих ей людей. Но Такуми перехватил девушку за руку, тем самым не давая ей уйти.
— Ты посмотри на это милое создание, ну какие у него могут быть любовницы? — проговорил Усуи, оглядывая паренька, которого аж трясло. Видать, действительно что-то серьезное стряслось. Выдохнув и решив отставить шутки в сторону (по крайней мере, на несколько минут), Такуми вновь обратил свое внимание на Юкимуру. — Так что стряслось?
Парнишка выглядел жалко. Хоть он и гордо носил статус представителя мужского пола, по его характеру и поведению было ясно, что жизнь Юкимуру так просто наказала. Словно осиновый лист, он дрожал и переживал из-за каждой мелочи, порой доходя до откровенного маразма. И Усуи почему-то в глубине души подозревал, что его эмоции и переживания не стоят реальной проблемы.
— Как Вам известно, у меня есть младшая сестра, — неуверенно начал Сеитиро, но поняв, что Усуи-сан заинтересовался его проблемой, добавил уверенности в голосе. — Родители и я всегда на работе, поэтому за ней присматривает бабушка. Но, к сожалению, она до вечера занята, поэтому бедняжка одна. Я не могу за ней полноценно присмотреть, поэтому прошу вас!
— А с чего ты взял, что я смогу за ней присмотреть? Может, у меня сегодня операция, — проговорил Такуми, надеясь смутить парнишку. Конечно, сегодня у него нет каких-то заранее запланированных операций, но лишнюю нагрузку на себя брать не хотелось. Тем более чужой ребенок — это такая ответственность! А если не уследить, то этот маленький бесенок может такое натворить на территории больницы!
К тому же, в их отделении и так уже несколько дней расхаживала группа детей, гордо именующая себя практикантами, за которыми нужно было постоянно следить. Для одного временного промежутка слишком много дополнительной головной боли, а у него уже и так на профессиональной почве начинали сдавать нервы.
— У вас нет сегодня операций, я у Хедо-сан спросил, — заявил Сёитиро, тем самым разбивая все мечты Такуми.
Эх, а он так хотел провести сегодняшний день спокойно, немного понаблюдать на Мисаки в роли медсестрички, попинать ленивых студентов, а теперь… И было как-то неудобно отказывать — ведь он, судя по рассказу, действительно последняя надежда. Не по пациентам же несчастного ребенка таскать.
— Спасибо, Усуи-сан, — прокричал Юкимура в ответ на слабый кивок, означающий согласие, низко кланяясь в знак благодарности, тем самым заставляя Усуи немного покраснеть. Мисаки, молча наблюдавшая за всем со стороны, похлопала подбадривающее блондина по плечу, проговорив:
— Я помогу, если что. Конечно, опыт общения с детьми у меня мал, но все же…
— Как же ты жалок, братец, мне стыдно за тебя, — из-за спины Сёитиро показалась маленькая девочка в милом розовом платьице и двумя смешными хвостиками. По ее лицу можно сразу было сказать, что они с Юкимурой родственники — сходство было поразительное.
— Привет, меня зовут Мисаки, а тебя как? — присев на корточки перед малышкой, решила наладить контакт Аюдзава. Но ту вовсе не интересовала брюнетка, ведь куда интереснее был стоящий рядом красивый мужчина в халате врача.
— Прекрасный принц! — к удивлению всех окружающих воскликнула девочка, с радостными воплями забегав вокруг Усуи.
— Рури-чан любит воображать себя принцессой, — устало пояснил Юкимура; кажется, ему очень часто приходилось объяснять поведение младшенькой. — Или действительно считает, что она ею является.
Простая на первый взгляд просьба последить за маленькой девочкой обретала новые грани и становилась все интереснее и интереснее. И оттого определенно сложнее. Но отказываться было уже поздно, поэтому следовало только достойно справиться с этой задачей.
— Что ж, миледи, рад познакомиться, я Усуи Такуми, — войдя в роль, мужчина опустился на одно колено перед Рури. — К сожалению, я не прекрасный принц, но тем не менее прекрасный врач.
Со стороны Мисаки раздалось тихое бурчание: «А еще очень скромный».
— А можно я буду звать тебя принц Такуми? — глаза Рури сияли восторгом. Не каждый день ведь встречаешь воплощение всех своих детско-девичьих фантазий.
Усуи отрицательно покачал головой. Дети, конечно, цветы жизни, но всем капризам потакать неполезно. К тому же, мало ли, к чему приведут эти ролевые игры. Заметив наворачивающиеся на карих глазах малышки слезы, блондин поспешил перевести тему: «Хочешь осмотреть мои королевские владения? А леди Аюдзава составит нам компанию?»
— Ну ладно, — пока что день в больнице не казался особенно увлекательным, но Сёитиро-младшая надеялась, что что-нибудь интересное на ее голову точно найдется. Или она сама найдет приключения на голову, без помощи своих надзирателей. — Не скучай без меня, братик!
Юкимура отсалютовал сестренке, еще раз поклонился Мисаки и Такуми, рассыпаясь в благодарностях и различного рода обещаниях, и умчался по коридору. Рури, обхватив за руки своих сопровождающих, с энтузиазмом потянула их в противоположную сторону.
Казалось бы, что может быть скучнее экскурсии по больнице? Палаты не были иммерсионным шоу, а врачебные кабинеты — музеями. Ничего трогать нельзя, разговаривать тоже. Даже не предлагали переодеться во врача или медсестру, чтобы хоть как-то прочувствовать атмосферу учреждения.
Усуи это прекрасно понимал, поэтому старался разнообразить свои реплики разными забавными фактами, при этом стараясь удержать в голове, что его слушательнице всего 8 лет. «В этой палате однажды лежал с аппендицитом глава якудза», «Здесь проходила самая долгая операция в Японии», «Тут твой брат обследовал своего первого пациента», «А там у нас просто морг с трупами». Аюдзава только поражалась фантазии блондина, который растянул на добрые полтора часа простой обход небольшой части больницы.
Так что в конце обхода Рури довольно оглядывалась по сторонам, внимательнее разглядывая ничем не примечательную обстановку хирургического отделения. Ей определенно здесь начинало нравиться; возможно, в будущем она могла бы последовать по стопам старшего брата и тоже
работать с принцем Такуми стать врачом. Ее даже не смущала перспектива работать с пугающими всех детей шприцами и скальпелями, и резкий запах антисептических средств не отталкивал. Всё было классно — за исключением, пожалуй, одной вещи.
— Они мне не нравятся, — надула губы девочка.
— Кто? — синхронно спросили Мисаки и Такуми.
— Те, которые не врачи, но что-то делают в больнице. Выглядят такими важными петухами, а на самом деле младше моего брата. Ну, вот как эти.
Мужчина проследил за пальчиком Рури и усмехнулся: она указывала на практикантов, драивших вдалеке коридора пол.
— Представь себе, я полностью разделяю твое мнение, — Усуи выцепил взглядом в толпе парня, на свою беду пытавшегося подкатить к Аюдзаве. Уже несколько дней блондин самыми изощренными способами мстил ему за этот опрометчивый поступок, заваливая самой неблагодарной работой. Глупо, конечно, было вымещать свою ревность подобным образом, более того — непрофессионально, — однако как руководитель он имел полное право давать указания любой степени бредовости, чем охотно пользовался.
— Рури, они же должны учиться быть врачами, — решила внести каплю разумного в обсуждение Аюдзава. А то мало ли, как комментарии этого белобрысого идиота скажутся на девочке. Сейчас он что-то ляпнул, а потом к ним придут ее родители и выскажутся о том, что у нее психологическая травма.
— Пусть сидят на занятиях и занимаются этим, а не мешаются под ногами, — упрямо отстаивала свою позицию малышка. — Зачем столько людей, чтобы тряпками по полу водить?
Поначалу растерявшаяся Мисаки решила пойти другим обучающим путем. Когда-то на первом курсе у них была психология, она тогда прочитала из интереса несколько книг по выстраиванию отношений с детьми и сейчас решила, что кое-какие советы могли бы быть полезными для практики.
— Тебе интереснее читать про животных в книжке или пойти посмотреть на них вживую в зоопарке? — когда Рури, немного подумав, высказалась в пользу второго варианта, брюнетка продолжила: — Вот со студентами то же самое: им лучше собственными глазами увидеть настоящую работу в больнице, чем прочитать об этом или посмотреть фильм.
— Допустим, убедила, — нехотя признала свое поражение девочка.
Усуи незаметно поднял большой палец свободной руки вверх. Он бы с ходу не сообразил применять такие сравнения и направить диалог в более конструктивное русло, чем сплетни о негодных практикантах. А у Мисы это вышло почти само собой, будто она постоянно общалась с маленькими детьми.
Проходя мимо медсестринского поста, Аюдзава заметила, как Сацуки знаками подзывает ее к себе, и оставила Рури подождать ее напару с Такуми пару минут. Брюнетка ожидала, что ей дадут какое-нибудь поручение, она же не просто так тут просиживает штаны — а, если конкретнее, халат. Однако, оказалось, что женщина просто хотела собрать подписи всех вышедших на дежурство медсестер, поэтому дело не должно было отнять много времени.
— Вы так мило смотритесь рядом с Рури-тян, — просияла Сацуки, пока девушка расписывалась за свою смену. — Прямо молодые родители.
— Сацуки-сан, что вы такое говорите, — смутилась Миса, чувствуя выступивший на щеках румянец.
— Со спины вообще можно принять за вашу дочку, — продолжала вгонять в краску Аюдзаву медсестра. Девушка оглянулась на Такуми в поисках поддержки — хотя, скорее, мужчина бы поддержал Хёдо-саму в ее романтических мечтаниях, — но тот о чем-то беседовал с отданной на попечение Сёитиро-младшей.
Возможно, Сацуки-сан и не была так уж неправа в своих суждениях. Отвлекшись на ее замечание, Мисаки внимательнее вгляделась в блондина. Несмотря на то, что Рури была обыкновенным ребенком, а следовательно, любопытным, капризным, неугомонным, Усуи относился к ней с большим терпением и вниманием. При этом ему эта дополнительная нагрузка была вовсе не в тягость, а в беседу с девочкой он вкладывал не меньше сил, чем в разговоры с пациентами.
«Из него бы вышел замечательный отец» — пронеслось в голове у брюнетки.
— Я хочу кушать, — протянула Рури, когда Миса вернулась к ним. Долгие пешие прогулки ее быстро утомляли, а Усуи сказал, что, к сожалению, не может носить ее на руках по отделению.
— Давайте я схожу в столовую и возьму обед с собой в кабинет, — предложила Мисаки. Большое скопление народу могло испугать девочку, к тому же вдруг она подцепит какую-нибудь заразу, все-таки они находились в больнице, где, несмотря на стерильность и постоянную дезинфекцию, риски подхватить вирус были достаточно велики.
— Миса-тян, зачем напрягаться самой, если вокруг полно бесплатной рабочей силы? — мужчина кивнул в сторону парочки практикантов, примостившихся возле автомата с кофе. На скептический взгляд брюнетки он лишь пожал плечами: — Если тебе очень хочется потоптаться в ожидании лифта, а потом в очереди в столовой, то отговаривать не стану, но все же предлагаю подумать над моим предложением.
Нехотя Аюдзава признала его правоту: пока она проходит, пройдет уйма времени, которые можно провести с большей пользой.
— Граждане практиканты, мне требуется доброволец для весьма ответственного безотлагательного дела, — подойдя поближе к молодым людям, объявил блондин. С улыбкой подмигнув Рури, он объяснил суть задания встрепенувшейся от заинтересованности девушке-студентке: — Надо принести 3 обеденных порции для весьма важного пациента нашего отделения.
Та заметно сникла: она ожидала чего-то действительно серьезного, например, подготовки операционной или больного к процедуре. А тут всего лишь личное поручение от одного из хирургов, пусть даже самого красивого.
— Я очень тебя прошу, — томно понизил голос Такуми, вызывая восхищенные вздохи со стороны Сёитиро-младшей и закатанные глаза со стороны Мисаки. — Ты очень меня выручишь, если поможешь.
Нужный эффект от этих действий последовал незамедлительно: девушка, еле сдерживая себя в руках от влюбленных писков, испарилась выполнять просьбу мужчины.
— Так, ты, — ткнул в другого практиканта Усуи, — всю картотеку от руки переписал?
Парень изрядно напрягся. Мисаки мысленно выразила ему максимальное сочувствие: ей представлялась монотонная изматывающая долгая работа. По меркам самого Такуми задание было не самым сложным — он даже не просил проводить инвентаризацию всего отделения или поднимать архив за несколько лет, просто поработать с текучкой.
— Усуи-сэмпай, понимаете… — начал мямлить практикант, — там так много… и еще этот врачебный подчерк…
— А ты типа пришел в каллиграфическое училище? — вскинул брови блондин. — Марш работать, солнце светит — негры пашут!
Рури не без удовольствия наблюдала за тем, как прекрасный
принц врач Усуи раздавал нагоняй нерадивому практиканту. В своих фантазиях она уже представляла себя на его месте и даже решила взять мастер-класс после того, как они поедят. Можно было бы командовать старшим братом; хотя, он и так ее практически беспрекословно слушался.
Не успели они войти в кабинет Усуи, как вернулась практикантка с обедом. Ее старания и рекорд по минимальному количеству времени в очереди заслуживали высшей награды, как в ее собственных глазах, так и с общей общественной точки зрения. Однако сцены мечты не вышло: вместо поцелуя в страстных объятиях ее просто похвалили и отправили гладить постельные принадлежности для палат.
На некоторое время воцарилось молчание. Все трое неспеша обедали, размеренно ковыряя еду в контейнерах. Закончив трапезу, Усуи сразу извинился, предупреждая, что ему надо будет некоторое время поработать с бумагами в кабинете. Рури не собиралась так быстро расставаться со своим новым другом, а потому наивно согласилась посидеть и тихонечко подождать его рядом. В конце концов, бумажки — это же быстрая работа, раз-два, и они вновь пойдут гулять по коридорам.
Но девочка сильно ошибалась на этот счет. Прошло полчаса, а стопка карт, которые надо было заполнить, как будто и не становилась меньше. Еще и время тянулось бесконечно долго, хотя она уже чего только не успела поделать — попить чай, порисовать, посчитать все книжки на полке Усуи-самы, посмотреть в окно, снова попить чай. А ведь недаром Миса-тян так расслабленно расселась на диване с какой-то толстенной книжкой — как будто знала, что это надолго. И не могла ее предупредить, а как же женская солидарность!
— Такуми-сама, а откуда у вас эта царапина? — устав от тишины, внезапно спросила девочка, указывая пальчиком на щеку мужчины. Блондин аж вздрогнул от неожиданности, отвлекаясь от документов и смотря на малышку, которая сидела и хлопала глазами. Коснувшись рукой лица, Усуи даже не понял, о чем говорит сестра Юкимуры, пока сквозь легкую щетину не почувствовал тонкую корку царапины и усмехнулся.
Да, с ней был связан очень интересный случай… Воспоминания так и нахлынули, возвращая блондина на два дня назад…
У занижающей свои умения в ведении домашнего хозяйства Мисаки было одно сравнительное преимущество — она умела убираться. И в этом она даже могла дать фору всем медицинским работникам, с которыми последнее время общалась. Студентов юридического факультета, как и будущих светил скальпелей и шприцов, тоже с первого курса приучали к порядку — преимущественно, в документах, где одна буква могла изменить буквально всё; однако факультативы по криминалистике с целевым заданием «скрыть следы любого преступления, от ограбления до массовой резни» серьезно прокачивали навыки уборки дома.
Тем вечером Аюдзава занималась генеральной уборкой на кухне. Главным в этой части квартиры был Усуи, превращавший даже простую яичницу в блюдо мишленовского ресторана; однако некоторые детали он, как шеф-повар, мог не замечать или пренебрегать. Как, например, то, что после приготовления ужина на полу у раковины оказалось какое-то липкое пятно, и вот девушка, улучив момент, стоя на коленях с упоением отдраивала непонятную субстанцию с плитки. До этого она уже оттерла до блеска плиту со следами убежавшего супа — лучше это делать сразу, а не спустя неделю, как обычно поступал блондин, когда все засохнет и намертво пристынет к поверхности.
Это был вообще очень странный день, когда и Миса, и Такуми оказались дома одновременно на все сутки. Присутствие мужчины было практически формальным: как оказалось, практикующий хирург еще занимался активной научной деятельностью и готовил к публикации статью, поэтому почти все время печатал в компьютере или обсуждал текст и правки с коллегой в онлайн-конференции.
Брюнетка решила не отвлекать Усуи своим присутствием в гостиной и дислоцировалась с учебниками по праву на кухню, где опытный глаз выцепил множественные зоны, пораженные загрязнениями. В общем, учеба была на время оставлена, а ручки и тетради сменили губки и тряпки.
В этих домашних делах был какой-то приятный комфорт и почти семейный уют. Каждый занимался своими обязанностями, но в то же время они были вместе. Тишина иногда разряжалась фоновыми звуками — шагами, вздохами, щелчками клавиатуры, шелестом страниц. Было в этом что-то умиротворительное.
Но среди прочих равных условий вечно забывалась ключевая переменная — наличие кота в квартире.
Сначала раздался шум словно от падения множества тяжелых предметов, дребезги стекла, кошачий вопль и не менее громкое мужское: «Блять, Лихт, зараза ты этакая!» Мисаки уже встала на ноги, откладывая в сторону тряпку, чтобы сходить посмотреть, что случилось, когда на кухню влетели один за другим сначала кот, а потом Такуми. Лихт пронесся мимо девушки, скрываясь в проеме между стенкой и холодильником, оставляя своего преследователя в крайне недовольном состоянии замереть посередине комнаты.
— Этот паршивый комок шерсти свалился с книжной полки, при этом уронив оттуда всё, что только возможно, на меня, — злости мужчины не было предела; еще чуть-чуть, и он бы прибил на месте несчастного кота. Но при виде взволнованной брюнетки Усуи виновато улыбнулся: — Извини, если отвлекли.
Он уже собрался вернуться обратно в гостиную за компьютер, но Мисаки остановила его, перехватив за руку:
— Подожди, — ее голос немного дрожал; Аюдзава сама не ожидала от себя такой реакции, но несколько царапин на лице Такуми заставили ее переживать. — У тебя кровь. Надо обработать.
— Наверное, осколки от вазы, — дотронулся рукой до щеки блондин, чувствуя влагу крови под подушечками пальцев. — Ничего страшного, пустяки…
— Я обработаю, — настаивала на своем Миса, сильнее сжимая руку мужчины. — Сейчас только возьму вату и что-нибудь обеззараживающее.
Блондину ничего не оставалось, как послушно сесть на стул и наблюдать за суетой девушки, рассматривающей полки шкафчика в поиске необходимых предметов. Взгляд Усуи непроизвольно упал на женские ноги, обтянутые легинсами, поднялся чуть выше по бедрам. Эх, Аюдзаве просто непозволительно было надевать укороченную футболку, демонстрируя все достоинства своих ягодиц. Приметив половую тряпку, мужчина сделал вывод, что девушка скорее всего вручную мыла пол. Черт, упустил такое зрелище…
— Может немного щипать, — предупредила брюнетка, обильно смачивая ватку раствором перекиси.
Воспользовавшись моментом, когда Мисаки была сосредоточена на его царапинах, судя по дискомфорту от перекиси незначительных и неглубоких, — блондин обхватил девушку за талию и резко усадил к себе на колени.
— Эй, ты что себе позволяешь?! — возмутилась Аюдзава, пытаясь вырваться из мужской хватки, но Такуми только крепче сжал ее, притягивая ближе.
Кто кому что позволял было весьма спорным вопросом. Но Такуми, определенно, решил испытать себя на прочность и стойкость. Упрямствующая Мисаки активно ерзала на коленях, прижимаясь к паховой зоне блондина, что не могло не являться триггером на определенные физиологические процессы.
— Так тебе лучше видно, что обработать, — усмехнулся Усуи. Проведя вдоль позвоночника рукой, он слегка надавил на спину девушки, чтобы та подалась ближе к нему. — И, Миса-тян, пожалуйста, не так сильно ерзай у меня на коленях — я не в состоянии контролировать свой организм.
— Извращенец, — понимая, что сопротивление бесполезно, девушка решила быстрее разобраться с царапинами. Однако зеленые глаза, неотрывно следящие за каждым ее движением, отвлекали от дела. Наконец, не выдержав пристального зрительного контакта, Мисаки вновь взорвалась: — Ну что еще?!
— Ты очень красивая, когда злишься, — улыбнулся мужчина, заправляя Аюдзаве выбившуюся прядь волос за ушко. Они слишком близко друг к другу. Их лица слишком близко. Все шло к поцелую — глубокому, страстному, самозабвенному. Нет, нет, не сейчас — слишком сложный момент, он может вылиться в непредвиденные последствия, она не готова к такому! Почувствовав, как расстояние между ними стало сокращаться, Мисаки испуганно зажмурилась.
Усуи замер буквально в нескольких сантиметрах, так и не коснувшись ее губ. Он так сильно хотел поцеловать ее, но Аюдзава… была против. Не концептуально, нет; в данный конкретный момент времени и места. Она тоже была не в состоянии контролировать себя и чувствовала от этого беспомощно. Ей хотелось, чтобы все было правильно, по порядку. А очередная неловкая сцена с неизвестным исходом только больше запутывала ее чувства.
Такуми усмехнулся и запечатлел легкий поцелуй на лбу брюнетки. Ее напряженное тело расслабилось; Миса обмякла, уткнувшись лбом в плечо мужчины.
— Что ты со мной делаешь? — прошептала девушка.
Явно риторический вопрос; в ответ на него Усуи мог только спросить то же самое.
— Кхем-кхем, — театрально откашлялась Рури, вырывая Усуи из приятных воспоминаний и возвращая в реальность. И ведь в двух словах не объяснишь всю ситуацию…
— Да так, ножиком порезался, — ляпнул первое, что пришло в голову, мужчина, пытаясь обставить всё так, будто за царапиной вовсе не кроется целая история.
— А я думала, вас ваша девушка поцарапала, — недоверчиво заметила Юкимура-младшая, неудовлетворенная таким ответом. Пусть она и была маленькой, но уже умела чувствовать, когда взрослые несут всякую чушь, лишь бы скрыть правду. Дураки, как будто не понимают, что по их интонации, жестам и нервным смешкам она не догадается. — Папа часто с такими царапинами ходит, правда, они у него на спине.
— Аюдзава-сан, а вам нравится доктор Усуи? — неожиданно спросила малышка, весело болтая ногами. Брюнетка, поперхнувшись, повернулась в сторону девочки и удивлённо на неё посмотрела: с чего она взяла, что он её вообще привлекает? К сожалению Мисы, в кабинете в этот момент сидел предмет обсуждения, который явно заинтересовался разговором и желал услышать ответ.
— Нет, — коротко ответила Мисаки, скрывая глаза за челкой и резко разворачиваясь к столу. Надо же, её умудрился смутить ребёнок!
Но такой ответ малышку явно не устроил. Отставив в сторону чашку с чаем, девочка, спрыгнув с дивана, подбежала к Аюдзаве и, посмотрев на неё самым серьёзным взглядом, недовольно цокнула:
— Такое упускаете, Аюдзава-сан! Эх, была бы я постарше… Будете долго думать — я вырасту и уведу. Да, Такуми-сама?
Такуми рассмеялся в голос, тем самым смущая и Рури, и Мисаки. Дожили — за него сражаются две представительницы прекрасного пола, разница в возрасте между которыми составляет лет пятнадцать. Конечно, женским вниманием он никогда не был обделен — начиная со школы и вплоть до рабочего места, вокруг него постоянно вертелись «ярые» обольстительницы. Но данная ситуация скорее умиляла, чем вызывала раздражение.
— А я никогда не целовалась, — девочка с многообещающим загадочным взглядом обернулась на Усуи. — Хотя могла бы.
— Тебе девять — всё впереди, — подытожил Такуми, не скрывая улыбки и поднося к губам чашку с кофе. Как же сильно различаются поколения: его в этом возрасте интересовали совершенно другие вещи…
— Я была бы очень рада, если бы меня поцеловал симпатичный доктор, — выпячив губы вперёд, протянула девочка, исподлобья наблюдая за мужчиной, который, честно говоря, был в замешательстве.
Выпавшая из этого диалога Мисаки подняла повыше учебник, чтобы скрыть расплывавшуюся во все лицо улыбку. Какой бы странной не выходила ситуация с влюбленной в Усуи малышкой, выглядело это все очень мило. И надо было отметить, что он неплохо справлялся — обычно такое настойчивое поведение выводило взрослых из себя, они начинали читать детям нотации и отчитывать их, если не кричать и бранить на чем свет стоит. Возможно, сказывалось медицинское образование и психологические навыки, но Аюдзаве хотелось думать, что такому поведению с детьми, легкому выстраиванию контакта и ведения разговора на равных способствовал прежде всего характер Такуми, его сущность, личное отношение и принципы, а не просто чек-лист из пособий.
— А брат на что тебе?
— Это не то, — недовольно насупив брови, пробурчала под нос Рури. По ее оценкам, старший братец был далек от идеала мужской красоты и в общей таблице значился в районе «чуть красивее обезьяны», не в обиду Юкимуре.
— Я старше тебя почти в три раза.
— И что?
— К сожалению, это все, что я могу себе позволить, — усмехнулся мужчина, выйдя из-за стола, опускаясь на колено и легко прижимаясь губами к маленькой ручке девочки. Малышка в ответ смущенно улыбнулась. — Иначе Миса-чан будет ревновать.
— Восемь лет строгого режима ждут тебя, — подытожила Мисаки, отрываясь от книжки и сверля Усуи суровым взглядом. В ответ блондин подмигнул девушке, заставляя Аюдзаву вновь скрыть покрасневшее лицо за книжкой.
Неловкую ситуацию вовремя разрядило появление Аоя, которому срочно нужно было проконсультироваться по одному общему пациенту. Также он напомнил о внеплановом обходе новых пациентов, поступивших чуть ранее со скорой помощи, чем скорее расстроил Такуми, чем порадовал.
Сёитиро-младшая, услышав про намечающийся променад по палатам больных, немедленно состроила жалобную моську, умоляющим взглядом впиваясь в Усуи, единственного человека в комнате, который мог на это повестись. Посмотреть на реальных врачей за делом, а не на экране телевизора — это же ее мечта! Братец, опять-таки, был не в счет — до серьезных и важных вещей его точно пока не допускали, а в заполнении бумажек ничего интересного не было.
Блондин, вздохнув, кивнул головой, вызвав у Рури бурю восторга и радостные вопли. Это, конечно, было против правил, но он надеялся на то, что несмотря на юный возраст, девочка окажется понимающей и не будет сильно мешать. Хотя, ему бы быть немного построже; такими темпами к вечеру она уже будет ассистировать при операции.
— Кости вообще странные, — крепко обхватив за руку Усуи, размышляла вслух Рури, подпрыгивая на ходу. — Через позвоночник нельзя позвонить, лопатками ничего не покопаешь, а в таз ничего не положишь.
— Господи, я уже не хочу детей, — проворчал под нос отстающий от странной парочки Хёдо. Такуми усмехнулся — хорошо, что мужчину не слышала его благоверная, она быстро вправила бы ему мозги.
— Аой, вот ты бурчишь, а тут такая образованная смена подрастает, — подбодрил девочку блондин. — Я в девять лет названия костей не знал, хотя считал себя довольно умным.
Хёдо в ответ только закатил глаза; что поделать, по отношению к чужим детям у него не срабатывал родительский инстинкт. На пересечении коридоров врачи разделились, чтобы быстрее закончить обход: Такуми с Рури пошел в одну сторону, а Аой — в другую. Как бы ему не хотелось посмотреть на то, как взаимодействуют эта парочка, работа была работой.
Перед тем как войти в палату к первому пациенту, Усуи со всей возможной строгостью и серьезностью провел для девочки инструктаж: тихонько стоять в сторонке и ничего не трогать. Взамен он был готов дать ответы на все возникшие в ходе обхода вопросы, но только не при больных.
Несмотря на желание нашкодить, Рури отнеслась к просьбе врача очень ответственно. Конечно, было трудно сдерживаться от реплик и высказываний или не так откровенно пялиться, во все глаза разглядывая мужчин и женщин с различными жалобами. Но она приложила все усилия, на какие только способен девятилетний ребенок в такой увлекательной обстановке. Перспектива вернуться к Аюдзаве и скучать, сидя в кабинете, девочку не прельщала.
Сами пациенты не проявляли особого любопытства по отношению к Сёитиро младшей. На вопрос о ее присутствии Усуи отшучивался фразами, что это его новый младший ассистент, на что ему просто улыбались в ответ. Пускаться в долгую историю о том, как он на полставки в этот день работал воспитателем, не было никакого желания.
Когда блондин с девочкой подходили к последней палате, навстречу показался Юкимура, растерянно перелистывающий бумаги. Упустить такой шикарный шанс «оказать моральную поддержку» коллеге Усуи не мог.
— Давай, как я тебя учил? — проговорил Такуми и присел на корточки, подмигивая малышке. Девочка широко улыбнулась и, сделав два шага вперед, выставила руку вперед, показывая указательным пальцем на старшего братца:
— Иди работать, котик!
Парень вздрогнул, чуть ли не подпрыгивая до потолка; дурацкое прозвище, видимо, надолго приклеилось к нему. И ведь так его уже называл не только Усуи-сама, но и другие сотрудники отделения. А теперь ряды пополнила собственная сестра! Сколько всего теперь придется объяснять дома родителям.
Перешагнув порог палаты, Такуми сразу недовольно нахмурился. В отличие от предыдущих пациентов, у этого мужчины были серьезные проблемы со здоровьем, требующими срочного врачебного вмешательства. Он даже не мог сдерживать приступы боли, постанывая и скуля, обхватившись за живот.
Усуи обернулся к девочке, чтобы как-то морально поддержать и успокоить — вряд ли она каждый день с таким сталкивалась, - но Сёитиро-младшая, хоть и дрожала от испуга и волнения, старалась полностью держать себя в руках. Заметив обеспокоенное лицо блондина, она слабо улыбнулась и кивнула в сторону больного — она, мол, со своими душевными потрясениями переживет, а другой человек нуждается в помощи.
— А тому дяденьке очень плохо? — грустно спросила Рури, когда они вышли из палаты. Да, еще нескоро из ее головы выйдет картина скрюченного от боли пациента.
— Очень, — согласился Усуи. Если бы он знал заранее, то оставил бы девочку снаружи палаты, рано еще ей на подобные ужасы смотреть. Однако, это была жизнь, в которой есть место страданиям и болезням, возможно, не так уж и плохо показывать все ее стороны с ранних лет, приучая к тому, что дальше будет только сложнее.
— Может, ему конфет дать? Ему сразу должно стать хорошо, — наивно предположила девочка. — Когда братик приносит мне конфеты, мне всегда хорошо.
— Нет, дяденьке нельзя конфеты, ему от них плохо будет, — улыбнулся предложению Рури Такуми. — Чтобы ему стало лучше, мы ему сделаем операцию.
— То есть будете что-то колоть, резать и делать больно? — на этих словах блондин замешкался, но в итоге утвердительно кивнул, вызвав полное недоумение Сёитиро-младшей. — Совсем, конечно, больные на голову.
Такуми усмехнулся словам девочки. Хотя, возможно в ее логике и был какой-то смысл; противоречиво получается, что ради улучшения состояния пациентов врачам приходится доставлять им определенного рода страдания.
Из-за поворота показалась Аюдзава, которая, завидев хирурга, помахала ему папкой с бумагами. Усуи нахмурился — не мог припомнить ничего, с чем это могло быть связано. Карты он вроде уже заполнил, обход завершен. Новых пациентов должны были перекинуть под наблюдение другим врачам.
— Просили зайти обсудить коррекцию лечения господина Сато, которого позавчера оперировали, — объяснила брюнетка, подойдя ближе. Правую руку с папкой она протянула блондину, а свободную левую — девочке. — Рури, пойдем пока сходишь со мной, поможешь подготовить таблетницы для пациентов. Или я поучу тебя делать уколы.
— На живых людях? — загорелась идеей Юкимура-младшая, мгновенно забывая про любимого врача-красавца и обхватывая за руку Мисаки. Усуи усмехнулся — как же быстро дети переключаются с одного рода деятельности на другой, никакой концентрации внимания.
— Не уверена, что мне это дозволено, — улыбнулась брюнетка, — однако все запасные подушки в твоем распоряжении.
Несмотря на легкое разочарование, Рури от предложения не отказалась. Когда еще ей дадут возможность подержать настоящий шприц в руках? А что до подопытных… Ну, дома у нее будет старший братец, на нем и отработает теорию.
— Встретимся тогда потом в кабинете? — на вопрос блондина Миса просто кивнула, уже будучи увлеченной времяпрепровождением с девочкой. Даже несмотря на то, что она знала малышку всего один день, внутри брюнетки было какое-то знакомое теплое чувство от общения с детьми. Может быть, это было связано с тем, что у нее самой была младшая сестра, пусть и более близкого ей возраста?
Интересно, как там поживала без нее Сузуна…
Такуми стоял, наблюдая за удаляющимися Аюдзавой и Рури, и еле сдерживал улыбку. Эти двое так мило смотрелись друг с другом, а учитывая внешность девочки, их можно было бы счесть за маму с дочкой, пришедших вместе на мед.осмотр перед школой. Настоящая семейная идиллия, частью которой хочется стать.
— Ну, и когда у вас что-то прояснится?
— Аой, чтоб тебя! — от удивления и неожиданности Усуи чуть было не подпрыгнул. Определенно Хёдо знал какие-то техники ниндзя, раз мог так бесшумно подкрадываться сзади к людям… Или это блондин так сильно увлекся своими мечтаниями. Поймав выжидающий взгляд друга, мужчина тяжело вздохнул: — Я не знаю. Понимаешь, я не хочу на нее давить, ей и так тяжело. А я постоянно на работе, и у нас нет возможности нормально, по-человечески пообщаться и сблизиться…
— Усуи, — откашлялся брюнет, — вы живете в одной квартире несколько месяцев. Куда ближе-то?!
Такуми отвел глаза от друга, нервно взъерошивая волосы. Честно говоря, он разделял в какой-то мере мнение Хёдо. Они с Мисаки, несмотря на отсутствие прямых разговоров о жизни и биографии, уже продолжительное время жили в так называемых реальных условиях. Забавно выходило — без каких-либо конфетно-букетных периодов сразу перескочили на сожительство. Но это даже было к лучшему — никаких идеализированных взглядов друг на друга, а сразу трезвая оценка человека, какой он есть, в быту. И блондин со всей серьезностью был готов поставить 11 из 10 баллов по всем возможным критериям.
Однако, с другой стороны, было ли этого достаточно для того, чтобы сформировать такую сильную эмоциональную связь как любовь? Насколько это было глубоко, а самое главное — взаимно? Что если мужчина — просто спасательная жилетка после Игараши, просто способ забыть о прошлых отношениях? И в какой-то момент все закончится, и Аюдзава покинет его жизнь также стремительно, как и появилась в ней.
Он чувствовал себя каким-то влюбленным идиотом. Для которого в глубине души все было ясно и очевидно — никаких временных интересов, это всерьез и надолго. При каждом удобном случае Усуи без сомнений целовал девушку, потому что был уверен как в своих чувствах, так и в ее (несмотря на все глупые попытки скрыть это). И все же между ними сохранялись последние барьеры недосказанности, мешавшие наслаждаться друг другом в полном объеме.
— С учетом ее опыта дерьмовых отношений, — продолжал рассуждения Аой, — на минуточку, единственным опытом отношений, ты для нее просто подарок с небес.
— Всё не так просто, — вздохнул блондин. — Ты не понимаешь.
Но Хёдо и не хотел его слушать и понимать. Разве не видно было — Усуи нравилась Мисаки, Мисаки что-то явно чувствовала к Усуи; оставалось просто сложить слагаемые и радоваться жизни. Зачем нужно все так усложнять?
— Вот что тебя останавливает? Что ты про нее не знаешь? Самое главное — хронических болезней нет, венерических тоже. С головой всё в порядке. Что еще надо?
Им надо было поговорить. У них почти получилось несколько дней назад, но то была ночь, они оба были уставшими, и обстановка, если честно, на серьезную беседу не настраивала. И на протяжении последующих дней обстоятельства никак не давали им возможности для этого. Такуми как будто бы ждал идеального шанса решить все недоразумения и недомолвки между ними, а такое могло выпасть лишь раз в сто лет, когда все планеты выстроились в ряд, а рак на горе свистнул. Аюдзава, со своей стороны, как будто бы вовсе избегала всех острых углов в общении с блондином. Ей и так хватало того, что после той самой ночи Усуи вернулся на свою кровать и делил ее с ней, пусть и относительно не нарушая личные границы.
— Ладно, к более насущным делам, — заметив, что друг глубоко погрузился в свои мысли и уже начал рефлексировать, Аой поспешил перевести тему, — я понимаю, что тебе только в кайф тусоваться с Аюдзавой и сестрой Юкимуры, но он хотя бы проставится за то, что отвлек своими семейными проблемами?
— Лучше — он согласился проработать месяц в детском отделении.
— Ой дурак, — протянул брюнет, хлопая себя по лбу. — Не знает, на что подписался.
Если кажется, что работать с маленькими и не очень детьми легко, то это глубокое заблуждение. В детском отделении было в разы сложнее, чем в каком-либо другом, как физически, так и психологически. Иногда выводили из себя не сами дети, а их родители, которые, по их собственному суждению, были куда компетентнее, чем дипломированные специалисты.
После того, как они с Хёдо еще несколько минут проговорили по работе, Усуи быстрой походкой направился обратно в свой кабинет. До конца рабочего дня оставалось еще несколько часов, но он уже предвкушал, как они снова будут спорить с Аюдзавой из-за ужина, и она будет так мило тихонько подпевать песням на радио, думая, что он не слышит, и как Лихт придет к ней на колени потоптаться и поурчать, заставляя девушку счастливо улыбаться и вызывая у блондина ответную улыбку… Аой был бесконечно прав, Такуми слишком долго тянул с тем, что решалось так просто.
— Ну, что тебе сказала эта брюнеточка? — случайно бдительные уши Усуи выцепили разговор двух практикантов, заставляя сбавить шаг. Парни сидели на диванчиках, предназначенных для посетителей, явно прохлаждаясь от выполнения прямых обязанностей.
Шестое чувство подсказывало, что упомянутая девушка — никто иная как Мисаки. Конечно, в отделении полно медсестер с темными волосами, прибавить к ним еще столько же практиканток и заодно пациенток. Но у Мисы-тян был уникальный талант попадать в различного рода истории и передряги; проблемы с очередными
выродками студентами мед.вуза не могли ее обойти стороной.
— Да блин, хотел подкатить к ней, — прозвучало в ответ, — заодно перед Широ выделаться, что он ее не смог уломать, а у меня получилось.
— И чё?
— Хрен через плечо, — разочарованно протянул парень. — Причем эта Аюдзава почти в прямом смысле сделала это. До сих пор передвигаюсь с трудом, как бы так не лишиться возможности стать отцом.
— Ее можно засудить и стребовать компенсацию, а вдруг и правда ты теперь импотент, — последовала глумливая ремарка.
— Она уже сказала, что таким придуркам, как я, надо запретить размножаться на законодательном уровне, — на этих горьких итогах можно было бы и закончить, но практикант мечтательно продолжил: — Блин, а все-таки жалко, что ничего не вышло. Я был бы не против уединиться с ней где-нибудь в подсобке. Такие бедра, как у нее, просто созданы для моих рук…
— Вам тут заняться нечем, кроме как языками чесать?! А ну быстро за работу, дармоеды! — Усуи, выскочивший в ярости из-за угла, прям видел со стороны, что ворчит будто старый фельдшер. Однако его вывели из себя, просто выбесили их едкие комментарии относительно Мисы-тян. — Увижу еще раз, как бездельничаете, пойдете в приемную пьяных бомжей оформлять или анализы мочи и кала принимать!
Практикантов словно порывом ветра сдуло с дивана. Такуми занял их место и мысленно сосчитал до десяти. Черт, после такого никакие дыхательные практики не помогали, тут была задета честь дамы, и искупить вину можно было только кровью! Однако, хирург злобно торжествовал — как минимум этих двоих в числе своих будущих интернов он точно не увидит, слишком были изнеженные.
***
— Уиу-уиу-уиу-уиу! — мимо Такуми промчались два медбрата с каталкой, на которой, изображая скорую помощь, сидела Рури. — Быстрее, мои верные кони! Наш больной вот-вот умрет!
Ну вот, как Усуи и ожидал — под конец дня Сёитиро-младшая очаровала весь персонал отделения, который теперь делал всё, что приказывала им Ее Высочество принцесса Рури. Полной загадкой оставалось только то, как она умудрилась сбежать от бдительной Аюдзавы и найти себе подопытных кроликов. Но, оглядевшись по сторонам, он заметил в некотором отдалении интересовавшую его брюнетку, подпиравшую стенку. Она не стремилась прерывать веселье малышки, но зорко следила за каждым движением, чтобы в любой момент вмешаться.
Перехватив взгляд Мисаки, Такуми дал ей понять, что снимает с нее ответственность за девочку и дальше займется ей сам. Девушка кивнула головой и, еще несколько мгновений понаблюдав за происходящим, скрылась за углом.
— Такуми-сама, вы же успеете прооперировать этого несчастного? — каталка затормозила прямо возле блондина, чуть не проехавшись ему по ногам.
— Конечно, — Усуи помог девочке слезть и, взяв за руку, повел по коридору. — Рури, пришла твоя бабушка, чтобы забрать тебя домой.
— А братик опять останется на ночь работать? — вдруг с беспокойством спросила малышка. Удивительно, что за весь день она практически не вспоминала о нем, а даже если упоминала или видела в коридоре — не выражала крепких сестринских чувств. — Я скучаю по нему; раньше он катал меня на спине… А теперь может играть только роль Спящей Красавицы, а это принцесса, а принцессу могу играть только я!
Юкимура зря сомневался в своем авторитете перед младшей сестрой. Даже если в открытую она не проявляла сильного обожания, она всегда его ценила и любила. Какими бы не были старшие братья и сестры, младшие все равно считали их идеалами.
— Тебе понравилось с врачами? — потрепала девочку по щеке пожилая женщина, пока та натягивала летний плащик.
— Очень, — обернувшись, Рури вытянула свой детский кулачок в качестве прощального жеста. — Такуми-сама, вы же меня дождетесь?
— Конечно, принцесса, — присев, блондин легонько стукнулся с ней в ответ. — Через 20 лет увидимся.
— Угусь, — согласилась брюнетка, в глубине души надеясь, что попадет сюда не мыть полы, а нормально лечить больных. Более серьезным тоном она заметила: — И не смей никому Мису-тян отдавать!
— Никогда, — улыбнулся Такуми. Уж это он точно мог пообещать ей.
***
Мисаки устало вздохнула, расправляя простынь на последней кушетке, — под вечер выписалось несколько пациентов, и она вызвалась помочь с уборкой палат. Неделька выдалась не из легких: маленькие дети, вездесущие извращенные практиканты. Прячься от одних, развлекай других. Не больница, а цирк с конями какой-то! Пусть она не вносила огромный вклад в работу медицинского персонала, но всё-таки и у нее должны же быть нормальные рабочие условия.
Почувствовав позади себя движение и чье-то присутствие, девушка резко обернулась, делая боевой выпад рукой вперед. Жизнь в последнее время определенно проверяла ее на прочность и готовность к любым ситуациям.
— Спокойно, Аюдзава, это всего лишь я, — Такуми ловко перехватил ладонь, занесенную для убийственного удара.
Он не собирался подкрадываться и заставать брюнетку врасплох, просто на пару минут замер в дверном проеме, наблюдая за ней со стороны. Как Мисаки задумчиво смотрела в окно, погружаясь в свои мысли и целиком расслабляясь, или как сосредотачивалась на своей работе, и ее лоб расчерчивали тонкие линии морщин.
— Дурак ты, Усуи, нельзя же так пугать, — выдохнула Миса. За прошедший день в ее организме умерло больше нервных клеток, чем за всю жизнь, и такие выходки не способствовали их восстановлению. — Как ты меня нашел?
Блондин картинно закатил глаза к потолку — мол, ему эта больница уже как дом родной который год, он знал тут все от тайных бункеров под помещениями морга до взломанных выходов на крышу здания, а сотрудники были как семья. В таких условиях не найти кого-то конкретного, и к тому же довольно известного в местных кругах было нереально, что за глупые вопросы.
— Тебя не сильно доставали эти придурошные, гордо именующие себя студентами-медиками?
— Ты же сам был таким же недавно, будь снисходительнее, — усмехнулась реплике девушка. — И нет, они только пару раз продемонстрировали свой идиотизм во всей красе, получили на орехи и больше даже не подходили ко мне.
— Ох, как же я на них отыграюсь, когда прибегут сдавать свои отчеты и дневники практики, му-ха-ха. Всегда хотел побыть в роли препода-злодея.
На самом деле у Усуи было много претензий к практикантам этого набора. За рабочие косяки, о которых он слышал каждый день все больше и больше, ругать студентов больше не особо хотелось — мужчина помнил себя в их годы и понимал, что они сами прекрасно осознают, какую волшебную хрень порой творят. Хотя, накосячить с глажкой медицинских халатов — это, конечно, надо было постараться.
Куда больше блондина беспокоило повышенное нездоровое внимание этих доходяг к Мисе-тян. Да, несомненно, такая красивая девушка не могла остаться незамеченной для кучки парней, по природе своей запрограммированных цеплять взглядом каждую юбку. И да, законом им не было запрещено общаться, флиртовать и пытаться открыто подкатить. Но, в конце концов, это была его красивая девушка! Он ее первый приметил!
— А представь, как эти практиканты через пару лет сюда придут работать. Недавние жертвы твоего террора станут твоими коллегами.
— Ага, конечно, — мрачно хмыкнул Такуми, — если их не отчислят, то через пару лет они захотят просто спиться с бомжами.
Он был строгим только для вида; какой же образовательный процесс может обойтись без наказаний и выговоров? Если излишне баловать студентов своим снисходительным отношением и невниманием, то они действительно ничему не научатся. К тому же, врачи постоянно оказываются в сложных ситуациях, требующих стрессоустойчивости. К таким обстоятельствам надо быть заранее подготовленным, а кто лучше сможет надавить и отжучить практиканта, кроме как главного начальника и руководителя.
При этом Усуи был абсолютной душкой в отношении Рури-чан. Да, девочка порой была ничем не лучше студентов мед.вузов — но ему все равно удалось найти к ней подход, при этом не переходя никаких рамок и не позволяя ей собой манипулировать.
— Я уже почти закончила. Можешь пока идти собираться, я скоро подойду, — Мисаки отвернулась обратно к кушетке, чтобы закончить застилать спальное место. Боковым зрением она заметила, что Такуми не сдвинулся ни на йоту и все также стоял позади нее, — Что-то не так?
За несколько шагов сократив расстояние между ними, Усуи привлек Аюдзаву к себе за талию и крепко обнял. Он хотел ограничиться только этим жестом, но неосознанно, на инстинкте, уткнулся носом в мягкие пушистые волосы. Все сотрудники медицинских учреждений рано или поздно начинали пахнуть одинаково стерильно смесью антисептических средств с легкой ноткой формалина — сказывалась обязательная практика в морге. Но Мисе-тян, пробывшей на должности медсестры уже несколько месяцев, удавалось не поддаться общему тренду, оставляя за собой шлейф из аромата духов, шампуня и естественного природного запаха.
— Я соскучился.
Брюнетка улыбнулась, после минутного колебания обнимая Такуми в ответ. Она уже перестала удивляться подобным выходкам мужчины — пытаться возмущаться, протестовать и отталкивать было практически бесполезно в таких случаях, — потихоньку привыкая к ним. Потихоньку начиная отзываться на проявления чувств, пусть и пока что менее инициативно.
Девушка задумалась, насколько благоразумно будет ответить, что она тоже скучала по нему. Как в этой бесконечной чехарде ей не хватало моментов, когда они оставались вдвоем. Вокруг все время кто-нибудь да был, не позволяя не просто насладиться обществом друг друга, но даже хотя бы тишиной. А целый день ждать конца рабочего дня, когда они оба уставшие возвращались домой, становилось все тяжелей.
Когда она стала такой зависимой от их совместного времяпрепровождения?
Усуи чувствовал, как напряжены ее мышцы, несмотря на то, что никаких возражений девушка не выражала. Наверняка сейчас пыталась взвесить все «за» и «против» в отношении сложившейся ситуации, придумать какую-нибудь едкую фразочку, чтобы нарушить идиллию, которая ее все еще смущала, однако нравилась. Ками, рациональность и взвешенность Аюдзавы поражали.
Нежно коснувшись подбородка, Такуми повернул лицо девушки к себе. Ни капли страха, неприязни, нежелания. Лишь легкая неуверенность — и то, только в себе; но никак не в правильности происходящего. Все мысли и желания были ясно и четко написаны на лбу.
Поцелуй вышел мягким, нежным и взаимным. Мисаки неловко перехватывала губы блондина, робко сминая их, будто боясь навредить. Усуи не торопил, лишь иногда направляя, наслаждаясь медленными движениями ее аккуратного рта. И только когда она сама несильно надавила на губы, заставляя раскрыться, он позволил поцелую углубиться.
Женские пальчики скользнули сквозь светлые пряди, погружаясь в густую шевелюру. Было абсолютно все равно, где они находились и что их в любой момент могли обнаружить. В этот момент просто хотелось быть ближе друг к другу, передавать ласку, заботу и тепло.
Им не нужна была страсть, нет; просто возможность ощутить эмоции другого. Осознать, что они взаимны, через простое соприкосновение губ. Огонь и желание сейчас были бы излишни. Нежность передавала истину куда лучше томления.
Всё хорошее когда-нибудь должно заканчиваться. Здравомыслие Аюдзавы подсказывало, что скоро поцелуй будет разорван, и магический миг — упущен, опять, до следующего. Как ей не хотелось это прекращать! В слабой попытке удержать Усуи, сподвигнуть на новый, она хотела было обхватить его лицо, ладони уже скользнули из волос вниз по вискам и скулам… чтобы наткнуться на колючую щетину.
Контраст прежде всегда гладкой кожи и результата трехдневной небритости был внезапным и даже забавным. Еще минуту назад мечтавшая вечно так стоять и целоваться Миса первая отстранилась от Такуми, заливисто смеясь и пытаясь спрятать смущение от собственной реакции, уткнувшись ему в плечо.
— Чем вызван этот смех? — не смог удержать улыбку блондин. Видеть Аюдзаву такой беззаботной, задорной и сияющей над какой-то понятной только ей одной шуткой было необычно и оттого еще более радостно.
Чем больше они сближались, чем больше выпускали чувств наружу из глубин душ, тем более широкий спектр черт характера представал перед каждым из них. Постоянно открывалась какая-то новая незнакомая сторона личности, но это всегда были приятные открытия.
— Кому-то надо побриться, а то словно по терке сейчас провела рукой, — словно в доказательство своих слов девушка коснулась щеки Усуи, прижимая пальчики к коротким волоскам щетины.
Такуми усмехнулся — что же, Мисаки была права, он уже несколько дней не уделял должного внимания внешнему виду. Вечная спешка не оставляла времени на бритье, к которому надо было подходить с не меньшей хирургической точностью и аккуратностью, как к операциям.
— Займусь этим сегодня же вечером, — пообещал мужчина, в подтверждении своих слов перехватывая ладошку Мисы и целуя нежную кожу, словно и правда поврежденную его колючестью.
Не торопясь, кропотливо, он прижимался чуть влажными губами к каждой костяшке, каждой фаланге. Довольствуясь куда более скромным моментом близости, чем мгновениями раньше, но все же имея возможность продлить еще ненадолго их тет-а-тет. Их отношения все еще не были выведены на тот уровень, когда поцелуи и объятия являлись неотъемлемой частью жизни в любое время дня и ночи, оттого приходилось довольствоваться удачливыми случаями.
— Усуи, я… — рассеянно пролепетала брюнетка, пытаясь собраться с духом.
Желая, наконец, быть честной с мужчиной. И, что более важно, с собой.
«Я, кажется, люблю тебя.»
— Пойдем домой? — неожиданно сбил ее с мысли Такуми, все еще не выпуская ладонь из своей хватки. Аюдзава вздрогнула и слабо кивнула; ее решимость, пытавшаяся разгореться и наконец огненным смерчем снести все преграды, померкла. В другой раз, в другой раз…
Три самых важных слова так и остались в пустой так до конца и не убранной палате, невысказанной мыслей повиснув в воздухе.
