Трудно сделать выбор, если его нет, Может кто подскажет или даст совет? Будет теперь время, чтобы осознать, Что в той жизни скверной лучше выбирать...
- Я-то думал, вы разомнетесь перед моим приходом. Все повернулись на неожиданно раздавшийся голос. Сонмин стоял в дверях, сложив руки на груди и облокотившись о косяк, и внимательно рассматривал трех озадаченных парней. - Так вот ты какой - Ынхёк, раздражающий самого Чхве Шивона?! Сонмин ехидно улыбнулся, но так и не получив ответа от Хекка, продолжил: - Давайте, быстрее начнем - быстрее закончим. Это ведь я нужен вам, поэтому… Ынхёк подлетел к нему в два счета и остановился в тридцати сантиметрах, оценивающе и как-то высокомерно пробежавшись взглядом по его фигуре. - Итук, кого ты нашел? Нам нужен танцор, а не треплющая языком девка. От такого резкого поворота событий у Сонмина невольно отпала нижняя челюсть. - Что? Что ты сказал? Ты… - И не перебивай, когда с тобой разговаривают. Ты пришел на нашу территорию и показал свое неуважение. Я ожидал, что ты «талантливый и упорный парень», как сказал Итук, так что, если хочешь, то будем работать до потери пульса. Нам нужен профи, соответствующий нам, чтобы надрать задницу Шивону. Всё оплатится, так что, если интересно, оставайся. Сонмин не ожидал такого напора. Прозвучавшие слова его задели, но эти трое явно выглядели в его глазах более чем убедительно. - Хорошо, согласен. Приступим? Хёкк развернулся и вновь направился к магнитофону. Остановив игравшую там песню, он вставил другой диск. - Вот эта мне понравилась больше остальных. Она отличается от всего того, что мы делали раньше. Мелодичный припев сгладит обычную агрессию, а замысловатые переходы позволят придумать множество интересных связок. Музыка была неоднозначной: то динамично набирала темп, выбивая четкий ритм, то успокаивалась. Испанские мотивы добавляли огня и темперамента. Итук внимательно вслушивался, уже представляя некоторые движения: - Можно, основываясь на темпе и характере каждого из нас, как раз и разделить партии. Это и выбрали основной тактикой, Ынхёк в знак согласия кивнул головой, от Сонмина донеслось: «Идет», а Йесон как обычно промолчал, искоса наблюдая за Итуком. Следующие три часа прошли в постоянном повторении придуманных связок и движений. Снова и снова, раз за разом, добавляя что-то новое, убирая лишнее. К концу тренировки стало получаться что-то более-менее связанное, но пока еще мало напоминающее танец. Работоспособность нового участника не могла не радовать Хёкка и Итука, Йесону же было совершенно не до этого. Он пристально смотрел на Чонсу, чем заставлял того изрядно нервничать. Эти черные глаза смотрели прямо в душу, заставляя блондина тушеваться, как школьника. Один единственный выход - полностью погрузиться в танец и музыку. Но что потом? Тренировка рано или поздно закончится, и он, Пак Чонсу, как маленькая зверушка, снова попадет в ловушку хищника – Йесона. В перерыве Итук присел на расположенный в углу помещения диван, чтобы передохнуть, но его мозг продолжал усиленно работать. Сделать шаг или нет? В голове всплывали картинки прошлого. Как Йесон вошел в дом и смерил его своим взглядом. Как втащил в комнату и прижал к двери, вселяя в него ужас. Как пришел ночью и сидел рядом. Как обнял его после победы на батле, резко и крепко. Как зажал его у комнаты Ынхёка. Как спал, сильно прижимая к себе, и ушел под утро, так ничего и не сказав. Всё это заставляло сердце Итука бешено колотиться. Он сидел, уставившись в одну точку, когда почувствовал прикосновение к щеке. Словно очнувшись, он перевел взгляд на сидящего перед ним на корточках парня. Йесон проводил пальчиками по его коже, стирая капельки пота, тем самым перекрывая доступ воздуха и учащая сердцебиение. Брюнет заглядывал в глаза старшего, постепенно сокращая расстояние между ними, заставляя Итука нервно сглотнуть. Чонсу не знал, что можно ожидать от него дальше, но Йесон лишь поправил ему челку, улыбнувшись уголком губ, и, резко поднявшись, направился обратно к вновь тренирующимся парням. Кажется, что может привлекать в этом молчаливом и диковатом брюнете? Но что-то непреодолимо тянуло Итука к нему, и просто сидеть и ждать не представлялось возможным. Чонсу знал, что случись что, он просто сорвётся. И боялся, потому что не знал, как отреагирует на всё это Йесон.***
Я чувствую твое прикосновенье Сквозь дым, сквозь стену, сквозь обрывки мыслей, Сквозь тиканье часов у сердца жизни, Сквозь мимолетность быстроты решений.
После тренировки Сонмин поспешил уйти, подчеркивая свое нежелание к каким-либо контактам и общению, не связанному с танцами. Парни же, поужинав и приняв душ, разошлись по комнатам. Итук лежал на кровати с закрытыми глазами. Ему многое нужно было обдумать, да и сон, честно говоря, словно обходил его стороной и даже не собирался заглядывать. Натянув одеяло до самых ушей, он придвинулся ближе к стенке, и недовольно засопел. Его раздражало такое состояние, когда вроде хочется что-то сделать, но тело ни в какую не желает это выполнять. Вот и сейчас Итуку хотелось многого. Хотелось закричать, поистерить, обматерить весь белый свет. Но ему было лень даже открыть рот, не то, что встать с кровати. Убиваясь собственными мыслями, парень задремал. Сквозь лёгкий сон он почувствовал, как прогнулась кровать. Казалось, будто бы это самовнушение, ведь никто не заходил к нему в комнату вот уже три дня. Да и кому это нужно было? Разве что… Нет, этого не могло быть. Итук сильнее зажмурил глаза, пытаясь прогнать наваждение. Может, это ему снится? Но почему тогда этот сон не уходит, не сменяется каким-то другим? Почему блондину всё ещё кажется, что кто-то лежит рядом с ним? А открыть глаза страшно. Вдруг это наваждение пройдёт? Этого ему не хотелось так же, как если бы это было реальностью. Чонсу метался между двух огней, пытаясь понять сон ли это. Сжав челюсти, парень осторожно приоткрыл глаза и замер. Прямо напротив него, сантиметрах в двадцати лежал Йесон. Его глаза были прикрыты, одна рука подложена под щёку, другая же лежала рядом на подушке Чонсу. Чёрные как смоль волосы были разбросаны по контрастно белой наволочке, нижняя губа слегка закушена, грудь мерно вздымалась, в отличие от грудной клетки Итука. Та опускалась и поднималась рывками, выдавая волнение парня. Йесон сейчас так близко, даже не нужно вытягивать руку, чтобы прикоснуться. Он спокоен и умиротворён, такой домашний и будто бы родной… Веки брюнета мелко задрожали, а в следующую секунду чёрные, блестящие во тьме глаза смотрели прямо на Итука. Тот успел лишь вздрогнуть и дёрнуться от него, как Йесон накрыл его ладонь своей, обжигая горячим прикосновением, и чуть сжал, призывая успокоиться. Куда там! Итук уже чуть ли не с ума сходил. Страх, волнение, ожидание – эти чувства уже приросли к парню, впитываясь под кожу и проявляясь практически каждый день, стоило ему увидеть Йесона ближе, чем в пяти метрах. Итук испуганно смотрел в его глаза, кожей чувствуя дыхание брюнета, а затем почувствовал и прикосновение к щеке. Пальцы медленно скользили по скуле, не позволяя блондину лишний раз вздохнуть. Трясущейся рукой он перехватил ладонь Йесона и убрал её от своей щеки – слишком странным было это прикосновение. Но Йесон выдернул руку, снова опуская её на щёку брюнета, большим пальцем поглаживая подбородок. Одно малейшее подталкивание, и их лица оказались на расстоянии пары сантиметров. Итук словно потерял власть над своим телом не в силах отодвинуться. Эти глаза с игривым блеском, пухлые губы, поглаживающие кожу пальцы, они не разрешали сопротивляться, перечить, отвести взгляда. Малейшее движение вперёд – тёплые губы накрывают дрожащие губы блондина, целуя практически невесомо, поверхностно, слегка касаясь. Юркий язычок проводит по ним, увлажняя поцелуй, который через секунду становится глубже. Чонсу поддаётся, просит ласки, зарывается пальцами в чуть спутанные волосы, подталкивая ближе. Трепетные прикосновения становятся смелее, разжигая в груди тепло, готовое вот-вот вырваться наружу, ломая построенные стены. Йесон отстраняется первым, но не отодвигается. Чонсу открывает глаза, сталкиваясь с его нежным взглядом. Большой палец очерчивает дуги бровей, спускаясь по скуле к подбородку. Ещё одно прикосновение, а затем сильные руки приобнимают блондина за талию, а тёплое дыхание обжигает шею. Чонсу осмеливается приобнять брюнета только через минуту, не замечая несвойственной тому робкой, но счастливой улыбки. Теперь Итук готов впустить в своё сердце новую любовь, чуть более необычную и яркую, чем та, которая была прежде.