Sin

Когда прошла ночь, а когда наступило утро – Кенсу не помнит. Он очнулся, когда надоедливое солнце слепило глаза, а встать, чтобы закрыть окно шторой – просто не было сил. Не беспокоило то, что тело сейчас напоминало одно большое синее пятно, живот неприятно скручивало в спазмах, а во рту настолько все пересохло, что при сглатывании слюны его обжигало адским пламенем. Нет, это были мелочи по сравнению с тем, что у Кенсу творилось в душе. Все слезы, которые он выплакал, уже впитались в пухлые алые щеки. Руки неприятно дрожали, когда Кенсу натягивал на себя с головой одеяло, переворачиваясь на другой бок и устремляя взор на стену. Сердце, казалось, билось из последних сил, и знаете… Если бы оно остановилось в этот момент, он бы пожалел лишь об одном. Он так и не сумел показать любимому человеку свои чувства. Не успел сказать тысячи раз, как сильно он его любит. Обнять так крепко, чтобы тело прочувствовало каждую клеточку единственного для тебя важного человека. Отдать себя столько раз, сжигая дотла вместе со стонами и чувствовать дыхание дьявола за спиной, чтобы голос сорвался, тело покрылось кровавыми синяками, и по нему, словно по проводам, проходил ток, заставляя от каждого прикосновения метаться и стонать. Все это он не успел. Единственное спасение на данный момент он видел в смерти. Но она сама никогда не приходит. А решиться самому не хватает смелости. Кенсу встает и начинает ходить по комнате кругами, смотря вниз и погружаясь в глубокие мрачные мысли. После сотого круга он обессилено падает на пол и смотрит вверх, представляя, что там звезды. И что он – это маленькая звезда. Такая же незаметная, но безумно счастливая, потому что она может светиться в темноте. А Кенсу вот не может. Он - лишь маленький кусочек гравия, который откололся от скалы и сейчас с огромной скоростью летит в пропасть. Тихий скрип двери, и в комнату кто-то входит. Его шаги робкие, частые, словно пробные. На поверхность стола что-то положили, а дрогнувший женский голос сказал: -Поешь, сынок. Тебе нужны силы. -Мне нужен яд. Чтобы умереть. Если его у тебя нет, можешь проваливать из моей комнаты. -Кенсу-я… Прости меня. -Ты знаешь, где дверь. -Отец сказал тебе прийти вечером на проповедь. Кенсу горько усмехнулся. -Зачем? -Понятия не имею. Твой костюм я погладила, так что собирайся. -Спасибо. Мама. Женщина тихо вздохнула и вышла, оставляя единственного сына лежать на полу. Кенсу взял с подноса лишь стакан воды и осушил его, чувствуя, как желудок довольно урчит. Надев костюм, он вышел на улицу. Погодка была под стать ситуации. Темные грозные тучи так и норовили пустить молнию в хрупкого мальчика, а потом залить его прах грязной водой. А Кенсу и не против. Смотря, как толпа людей постепенно заполняет здание, он присоединился к ней. Сев, как всегда, на последнем ряду, он поднял глаза на импровизированную сцену, где стоял его отец. Он задумчиво перебирал бумаги и, поправив свою мантию, обернулся к залу. Подняв руки, он начал громко читать молитву, а все прихожане дружно встали, повторяя за священником. Кенсу так и продолжал сидеть, даже не шелохнувшись, а когда его отец увидел его, нагло ухмыльнулся. Ему больше нечего бояться. У него больше нет отца. И как ни странно тема проповеди была любовь между мужчиной и женщиной. Правильно. Чисто. Искренне. Праведно. Тошнит. Кенсу смотрел на этот спектакль и думал, насколько его отец, такой уважаемый человек, может так ошибаться. Наверное, потому что сам никогда не любил. Кенсу поворачивает голову и застывает, смотря на такие любимые и родные глаза. А они прожигают его в красноречивом взгляде, заставляя все тело биться мелкой дрожью. Как же Кенсу хочет сейчас оказаться рядом с ним и подарить ему свой поцелуй. Очень хочет. Кай сжимает штанину в своей руке и отворачивается, а Кенсу, улыбнувшись, продолжает смотреть на него. Рядом с парнем сидит светловолосая женщина, которая с упоением слушает речь его отца, сложив руки на груди. Ее глаза полны восхищением и уважением, и она жадно ловит каждое его слово, вздыхая и изредка вытирая непрошенную слезинку, а потом берет Чонина за руку и счастливо улыбается. Должно быть, это его мама. Кенсу прикрывает глаза в надежде, что это поможет ему успокоиться, потому что сейчас он готов разрыдаться на весь зал от боли. Остальное время он так и сидит, моля Всевышнего подарить долгую и счастливую жизнь единственному человеку в его жизни. Аплодисменты, все стают и плетутся к выходу. Кенсу делает то же самое, но у выхода его хватают за руку и тащат куда-то. Он теряется, но увидев знакомую спину, толкает того внутрь маленькой комнаты. Кай присаживается на скамью и притягивает к себе Кенсу, крепко обнимая и упираясь лбом в его живот. Мальчик облегченно выдыхает и зарывает свои тоненькие пальчики в густые волосы. -Чонин… -Кенсу… как же я скучал по тебе. Любимый… Кай расстегивает пуговицы на его рубашке, тут же целуя открывшуюся кожу. Его руки скользят по всему телу и нетерпеливо срывают с него рубашку. Кай встает и впивается поцелуем в губы Кенсу, тут же властно и страстно лаская его. Кенсу с жадностью отвечает ему, прижимаясь как можно ближе к любимому. Голова кружится от требовательного поцелуя, а осознание того, что они сейчас в церкви, в комнате для исповеди, в которую в любой момент могут войти, распаляет их желание, которое они чувствуют и телом, и душой. Наконец, и вторая рубашка летит вниз, а голые разгоряченные тела принимаются ласкать друг друга. Словно обезумевшие… Кай затягивает правый сосок в рот, начиная с чмоканьем посасывать его, а Кенсу вылизывает его шею, оставляя на ней багровые засосы и болезненные укусы. Чонин зажимает между двух пальцев второй сосок Кенсу и прокручивает его, отчего тот рвано стонет и царапает широкую спину ногтями. Чонин толкает Кенсу вглубь, заставляя его сесть на скамью, и тут же щелкает пряжкой ремня перед его лицом, смотря в огромные глаза затуманенным взором. Желание, дикое и необузданное рвется наружу, срывая последние заслонки у обоих. Кенсу спускает его штаны и тут же берет в рот истекающую желанием плоть, а Кай утробно рычит, запутывая свои пальцы в шелковых волосах. Он с силой сжимает их у корня, а Кенсу, застонав, продолжает ритмичные движения головой. Головка упирается в горло, ловкий язычок ласкает выступившие венки, а пухлые губы обрамляют толстый член. Кай не выдерживает и начинает с силой качать бедрами, вгоняя орган по самые гланды, а Кенсу лишь царапает худые бедра, цепляясь за них. Кай отталкивает его от себя и срывает с любимого штаны, тут же устаиваясь возле широко разведенных ног. Его язык скользит в маленькую дырочку, а грубые шершавые руки обхватывают аккуратный член, начиная надрачивать: медленно и протяжно. Кенсу стонет и выгибается, прижимаясь бедрами к лицу Кая. Его рука скользит вниз и, задевая чужой язык, маленький пальчик входит в сжатые мышцы, заставляя хозяина застонать. Кай добавляет свои два, продолжая ласкать его языком. Ускоряя движение пальцами, Кай осыпает упругие ягодицы влажными поцелуями, чуть прикусывая нежную кожу. Вытащив пальцы, он облизывает их, смакуя вкус любимого и, сплюнув на свой член, входит Кенсу. Тот лишь блажено закатывает глаза, чувствуя, как внутренности сводит от боли и чувства наполненности. Времени на то, чтобы думать, нет, поэтому он тут же подается бедрами вперед, и рванные, быстрые, глубокие толчки уносят их в мир безумного секса. Шлепки, до одури пошлые, слишком громкие стоны, которые бьют по ушам обоих: тональности совпадают, поэтому голоса различить невозможно, поцелуй, который больше напоминает противостояние двух животных. Кай отрывается от любимого и делает контрольные толчки. Он поворачивает голову в сторону ажурной сетки и ухмыляется, войдя в Кенсу до самого основания и кончив, заставляя свое семя разлиться глубоко внутри. Кенсу кончает следом, забрызгивая свой живот спермой. Так они лежат несколько минут, а потом, тяжело дыша, начинают одеваться. -Мы все-таки сделали это в церкви,- смеется Кай, целуя искусанные губы. -Да. Чонин… Мне нужно кое-что тебе рассказать. -Я все знаю. -Откуда? Чонин улыбается и протягивает руку Кенсу, который тут же вкладывает туда свою. -Чонин-а… Ты обещал, что спросишь меня еще раз. -Кенсу, нет… -Спроси. Пожалуйста. -Ты любишь меня? Кенсу отводит глаза, а потом, резко встав, поднимает голову. -Да, Чонин-а. Я люблю тебя. Пожалуйста, забери меня отсюда. -Кенсу… Боже… Ты… - он тут же целует его, сжимая его личико в своих руках. -Конечно же, я заберу тебя. Пошли. Они выходят из комнаты, как друг соседняя дверь открывается, и мать Кенсу выходит следом. -Мама? Ты… все видела? -А? Да… Видела. Уходи, Кенсу-я. -Мама… -Уходи отсюда. Чонин, уведи его. -Мама? Ты позволишь мне сбежать? -Быстрее. Прости меня, Кенсу-я. -Мама… -Кенсу, нам надо идти. Он смотрит на Чонина и кивает, сжимая его руку, и идет к выходу, в последний раз взглянув на плачущую женщину. Они быстро пересекают территорию храма. Кенсу не может поверить, что она сделала это. Мать никогда не шла против воли отца, что бы это ни было, а теперь… Но думать об этом не хочется, потому что До Кенсу, чертов эгоист, хочет счастья. -У нас получится? -Даже не сомневайся. Кенсу целует Чонина и, переплетая пальцы друг друга, они вместе делают шаг к своему будущему.