Лимонад

Как обычно, не бечено! ***** В этот вечер между ними как будто рухнула невидимая стена, выросшая за время, проведенное в “Семи Лунах”. Ран спросил о чем-то, Соби ответил, и через несколько минут они уже болтали о каких-то пустяках, которые сами по себе были не особо интересны, зато давали неисчерпаемое количество тем для разговора. Соби жадно ловил каждое слово, сказанное сыном, разглядывал украдкой его лицо, разворот плеч. Ран изменился за последние несколько недель. В его манере говорить, держать себя появилось что-то новое, и Соби невольно ревновал, ведь эта перемена произошла без него. Вскоре они оказались перед гостевым крылом и поднялись в комнату Соби. Ран забрался на узкую кровать и, не раздеваясь, устроился под одеялом. Соби улегся прямо на полу. Он кое-как завернулся в зимнюю куртку и поджал под себя сразу начавшие замерзать ноги. Ран уснул почти сразу, а Соби еще долго лежал и вслушивался в его спокойное дыхание. Почему-то ему казалось, будто он вернулся на тринадцать лет назад, и рядом с ним снова был Рицка. ***** В “Семи Лунах” отродясь никто не следил за тем, чтобы каждый ученик спал в своей комнате, и Ран спокойно вернулся к себе, как только в жилом крыле прозвенела побудка. Соби привел себя в порядок и направился прямиком в столовую, стараясь не морщиться от боли в затекших за ночь мышцах. Он уже допивал кофе, когда к его столику приблизилась группа девочек с Аской во главе. Аска с начальственным видом посторонилась и пропустила вперед худенького Агнца в больших круглых очках. - Разрешите представиться, я Фудзита Анна, староста первого “А” класса, - произнесла она и быстро, по-деловому поклонилась. Соби поставил чашку. Он мгновенно вспомнил, что Аска разболтала одноклассникам про его помощь, и насторожился. Бойца накрыло неприятное чувство, казалось бы давно забытое, что кто-то опять пытается таскать каштаны из огня его руками. - Со мной представители классов “Бэ”, “Цэ” и “Дэ”. Мы хотели бы организовать кружок по рисованию, будете нашим преподавателем? Соби заметил, как девочки у нее за спиной слегка помрачнели. Видимо, они тоже были старостами и не могли не заметить, что соперница одним махом понизила их в ранге до банальных представителей. Возразить они не могли, чтобы не потерять лицо, и были вынуждены проглотить оскорбление. “Все хотят быть первыми и готовы глотки друг другу перегрызть ради даже самой маленькой победы,” - кажется, так выразилась Аска. Сейчас она стояла чуть в стороне и снисходительно наблюдала за подковерной возней. Судя по всему, ее присутствие должно было придать встрече более неформальный оттенок, как если бы к Соби обратились не просто старосты первых классов, а подруги и союзницы Аски. Друзья и союзники его сына. Несмотря на очевидную манипуляцию, само по себе такое предложение ни к чему не обязывало Соби, и он слегка расслабился. - Я обычный художник и понятия не имею, как преподавать, - признался Боец и приготовился к долгой словесной дуэли. Отказаться сразу, как и согласиться, было бы неприлично. Староста первого “А” тоже это понимала и явно имела в запасе достаточно контраргументов, чтобы продержаться до того времени, пока он не скажет твердое “да” или “нет”. Проблема заключалась в том, что Соби, к собственному изумлению, никак не мог решить, хочет он в это ввязываться или нет. В первую секунду он был готов отказать, не раздумывая, как привык еще в юности, когда какой-нибудь неугомонный одноклассник звал его погулять или посидеть вместе со всеми. А потом его посетила то ли неоформившаяся мысль, то ли смутное воспоминание, и Соби замер в нерешительности. - В древности никто не имел педагогического образования, однако мастера поколениями передавали свое искусство ученикам, - парировала Анна. - Пожалуйста, позвольте нам учиться у вас. - Но живем-то мы не в древности, - вздохнул Боец. - Вряд ли школьный совет позволит мне чему-то вас учить. (0) Оставшиеся не у дел старосты внимательно следили за ходом переговоров и возбужденно шевелили кошачьими Ушками. Взглянув на них, Соби вдруг вспомнил другие две разноцветные макушки с длинными шевелюрами и тоже с забавными Ушками. Не раз и не два отгонял он владельцев этих макушек от своих папок с рисунками, в которых было немало работ, совсем не предназначенных для детских глаз. Отбирал у них краски. Перетачивал стертые под ноль дорогие карандаши. Вряд ли Нацуо и Йоджи помнили занудного взрослого, которого дразнили старикашкой и бросили, не оставив даже прощальной записки. - Чтобы преподавать в школьном кружке, необязательно быть учителем, - сказала Анна. - У вас есть художественное образование, и это вполне устроит совет. Но Соби был всего лишь одаренным самоучкой, который пробился в университет и позорно вылетел из него на последнем курсе. Точнее, отчислился, но по сути это было одно и то же. Потом он десять месяцев провел в медицинском крыле “Семи Лун”, где ему выделили целый этаж. Там он выжил, вопреки прогнозам самых квалифицированных медиков, и ушел посреди ночи, пошатываясь от слабости, но будучи готовым убить любого, кто встанет у него на пути. Соби позволил Ритсу-сенсею подвезти его до ближайшей крупной дороги и даже принял в дар небольшую сумму, которая нашлась у того в бумажнике. Тогда он думал, что никогда больше не услышит ни о Системе, ни о “Семи Лунах”, ни о Минами Ритсу. Соби внезапно представил себя в окружении множества Ушастых макушек, прилежно склонившихся над рисунками. Наверняка идея кружка возникла как политическое решение, реакция на неожиданное преимущество, которое получил один из классов. “У всех должны быть одинаковые возможности”. Соби будто наяву услышал, как эта фраза переходит из уст в уста, и возмущенные старосты озвучивают общественное мнение при ближайшей встрече. И что на этот раз они стерпели выходку Аски, но больше не допустят вмешательство взрослых в школьные соревнования. А поскольку в “Семи Лунах” почти не уделяли внимания изобразительному искусству, одна из старост предложила открыть для всех желающих кружок. Судя по всему, это была Фудзита Анна. Соби подумал, что если хоть кого-то из учеников заинтересуют его знания и умения, значит это стоило того, чтобы солгать о наличии у него диплома. А еще это стоило несмываемого позора, который падет на его голову, если обман когда-нибудь раскроется. - В таком случае, мне надо хорошенько всё обдумать, - сказал он, и это было равносильно твердому “да”. Аояги Аска улыбнулась с таким видом, будто она единолично провела успешные переговоры. ***** Обман раскрылся слишком быстро. Рицка зашел к нему после завтрака, и Соби уже по его виду понял, что Аска не теряла времени. - Зачем ты солгал? У тебя же нет диплома, - Агнец сразу перешел к делу. - Ты отчислился на последнем курсе и пропал на тринадцать лет. - Это делает меня чем-то хуже? - попытался возразить Соби, хоть и знал, что это бесполезно. - Нет, это не делает тебя хуже как человека или как специалиста. Но ты собрался учить детей. Чему ты их научишь, если даже учителем стал с помощью обмана? Соби отвел взгляд и промолчал. - Реши этот вопрос, Соби. Они должны знать правду, - неумолимо произнес Рицка. - И будет лучше, если они узнают ее от тебя. На этом разговор закончился. За Рицкой закрылась сначала дверь в комнату, потом – через несколько секунд – входная. Впервые за много лет Соби по-настоящему захотелось удавиться. Он сел за стол, достал бумагу и карандаши. Несколько отточенных тонких линий, и на листе появились очертания бабочки.