Лимонад

Сцены из ночной дуэли вставали у него перед глазами, будто стоп-кадры из крутого боевика. Режущее заклинание со свистом вспороло воздух. Облако раскаленного пара взметнулось и осело. Разрывающее. Зацепило краем, штанина словно взорвалась вместе с верхним слоем кожи, капли крови на мгновение зависли в воздухе. Красиво. Режущее. Ураган лезвий. Захватывающе. Стена пламени. Лицо на мгновение обдало жаром. Все по-настоящему, и похоже, что только он это понимал. Остальные просто встали, отряхнулись и двинулись дальше, будто ничего не произошло, будто они не пытались убить друг друга всего два дня назад. Жизнь пошла своим чередом, а для Рана будущее словно не наступило. Ему казалось, что он до сих пор стоит в том дворике и теперь уже со стороны смотрит, как отец сражается с Непреклонными, а к его спине прильнули две ушастые тени. В старой школе Ран часто дрался, когда один на один, когда двое на одного, когда один против толпы. Его провоцировали, и он каждый раз поддавался, потому что знал – стоит один раз промолчать, и дальше будет хуже. Мучители высмеивали его цвет волос, кидались обслюнявленными бумажными шариками и прочим мусором, отнимали и прятали его вещи, зажимали в угол и не давали пройти, макали пальцы в его тарелку, плевали на пол перед ним, распускали обидные слухи... Ран реагировал всегда одинаково. Учителя, директор и школьный психолог могли сколько угодно твердить, что он слишком резко реагирует на безобидные подначки, что надо уметь находить общий язык, что нельзя бить того, кто тебя и пальцем не тронул; отец никогда не ругал его за драки, и Ран чувствовал свою правоту. Но теперь всё изменилось, и Ран уже ничего не понимал. Соби по-прежнему не сказал ни слова против, Аска даже не устроила скандал за самоуправство, учителя вели себя как ни в чем ни бывало, хотя большинство учеников ходили в повязках, и всё это ужасно бесило. Единственное, что Рану сразу понравилось в “Семи Лунах”, это отсутствие травли. Здесь было почти невозможно найти белую ворону, ведь каждый хоть чем-то да отличался от всех остальных. Ученики старательно плели интриги, каждый пытался перетянуть одеяло на себя, но Ран такими вещами не увлекался и до последнего времени жил спокойно. Пока обычная стычка не превратилась в бойню. Ран, не раздумывая, кинулся в драку, когда пара абсолютно незнакомых старшеклассников хорошенько прошлась по Аске и сделала совершенно нелестные выводы о ее способностях и характере. Ран бы не простил такие слова по отношению к себе, а девчонка хоть и раздражала его, но в глазах окружающих они теперь были неразделимы, и оскорбление в ее адрес Ран тоже не мог простить. Он принял вызов, силы оказались неравны, и Ран отчаянно пытался совсем уж не слить дуэль, когда появился Соби. В тот момент он был готов на все, лишь бы не дать им коснуться Аски, что означало бы его полный и безоговорочный проигрыш, и охотно принял помощь, чего никогда раньше не делал. До появления Соби, Непреклонные играли с ним как кошка с мышкой. Распороли ему руку режущим. В те минуты Ран не чувствовал опасность и не думал о том, что еще может с ним сделать более сильный противник. Теперь, когда он знал, как выглядит настоящее сражение, он уже не был уверен, что дело обошлось бы рукой. Непреклонные оказались гораздо сильнее, чем он прикидывал. Гораздо быстрее. Гораздо изощреннее. В глубине души Ран даже радовался, что Соби появился так вовремя, хотя и не представлял, как он их нашел. А еще, ему впервые в жизни хотелось повернуть время вспять и вообще не соваться в тот дворик. Отец тоже оказался чудовищно силен. Ран, конечно, знал, что Бойцы умеют скрывать свою силу или использовать самую малость, когда это возможно, но он никогда раньше не ощущал в Соби даже намека на столь убийственную мощь. Отец был Чистым Бойцом, ему неоткуда было черпать силы, кроме как из самого себя. Такие как он были слабаками в глазах остальных детей Системы, и Ран уже не понимал, кого тогда считать нормальным Бойцом, если Соби по здешним меркам слишком слабый. Он просто знал, что ему до столь высокой планки даже не доплюнуть. В другой ситуации эта мысль только подстегнула бы его. Ран не боялся трудностей или боли, он хотел стать сильнее и стремился к этому всей душой. Хлюпик ни за что не пережил бы все, через что ему пришлось пройти, и мальчик понимал, что в будущем проблем станет только больше. Он слишком выделялся из толпы, а люди такое не прощали. Ран безжалостно расправлялся со своими обидчиками или хотя бы сопротивлялся изо всех сил, чтобы доставить противникам как можно больше неудобств, но урон в таких драках все равно был невелик: разбитые носы да синяки по всему телу. Он никогда не носил с собой ножик или кулек с монетами, чтобы утяжелить удар, и считал, что школьные разборки просто не стоят того, чтобы наносить кому-либо действительно серьезные повреждения. Спуску давать было нельзя, но и глаз выкалывать за то, что в тебя кинули бумажкой, тоже было как-то чересчур. Насмешки над Аской однозначно стоили того, чтобы надрать обидчикам зад, ну или хотя бы попытаться, но то, во что превратилась злосчастная дуэль, больше напоминало обмен автоматными очередями. Оно того не стоило. Ран силился отыскать в окружающих хотя бы намек на то, что они тоже это понимают, и не находил. Ран ходил на перевязки, посещал уроки, и везде он видел людей, еще недавно готовых разорвать друг друга из-за малейшего пустяка, а теперь опять прикидывающихся друзьями. Отец хотя бы кинулся ему на выручку, а чего ради сражались его одноклассники и ребята из других классов? Они тоже приберегали мелкие придирки специально для ночной тренировки, когда вокруг не будет учителей? Или им было просто все равно, кого жечь, резать и разрывать на куски? Ран был не в восторге от своих прежних одноклассников, но те оказались сущими младенцами по сравнению с чудовищами, обитающими в “Семи Лунах”. Ран хотел стать по-настоящему сильным, чтобы защищать себя и оберегать тех, кто ему дорог, но в “Семи Лунах” учили совсем другому. Ран не хотел никого калечить и тем более убивать, он просто хотел жить спокойно. К середине второго дня тяжелые мысли настолько доконали его, что он сначала пропустил обед, а потом впервые в жизни решил прогулять уроки. Ему было уже наплевать на репутацию в этой школе, и он остался в своей комнате. Ран забрался на кровать и улегся лицом к стене, обняв подушку. Аску он почуял задолго до того, как она постучала в дверь. Девчонка искала его и осторожно касалась Связи, посылая по ней легкие вибрации. Отвечать было лень, надеяться, что она постоит и уйдет – бессмысленно, и Ран просто ждал. Аска зашла почти сразу. Ее стук был не вопросом, а предупреждением. Ран раздраженно перевернулся на кровати, хотел сказать гадость, но успел только открыть рот и сразу закрыл его. У Аски в руках был небольшой термос и несколько фабричных упаковок с бутербродами. - Я тебе покушать принесла, - сообщила она, жутко довольная собой. Ран сел и хищно уставился на еду. - У кого угнала? - подозрительно спросил он. - Взяла в корпусе, где Рицка работает, - сказала Аска и села рядом. - Они все равно не успевают съедать все, что им привозят, и половину выкидывают. Но если ты не хочешь, я сама съем. Она сложила свою ношу на покрывало и надорвала одну из упаковок. - Не выдумывай! - быстро сказал Ран и схватил другую упаковку. - Ты и так скоро в дверь проходить перестанешь. Аска все-таки “помогла” ему с бутербродами, и вдвоем они управились очень быстро. Допив последнюю каплю кофе, Ран в полной мере ощутил всю неловкость ситуации, в которой он оказался. Позапрошлой ночью он крупно подставил Аску, и надо было бы извиниться, но он понятия не имел, как за такие вещи извиняются, ведь обычного “прости” тут явно маловато будет. А теперь Аска, будто нарочно, принесла ему поесть, и надо было как-то поблагодарить ее за это, только чтобы она не возомнила о себе невесть что и не завела привычку опекать его. Ран такое точно не пережил бы. - У тебя крошка возле рта, - сказала девочка, и Ран небрежно вытер губы ладонью. Потом он заметил, что Аска оказалась как-то слишком близко теперь, когда бутерброды больше их не разделяли. От этой близости почему-то было неловко. Рану казалось, будто они остались одни во всей Японии. Он ощутил легкий, неожиданно вкусный аромат ее духов. Наверное надо было отодвинуться, но Ран почему-то сидел и смотрел как зачарованный в глаза своего Агнца. А потом Аска вдруг поцеловала его. Поцелуй был совсем короткий, просто касание губами, на пару мгновений задержавшееся на его губах. - Совсем сдурела? - возмутился Ран, ошалело глядя на девочку. Аска загадочно молчала, и Ран понял, что Непреклонные это мелочь по сравнению с девочкой, которая только что поцеловала его, а теперь еще и молчит. - Через десять минут начнется математика, у нас сегодня тест, пропускать нельзя, - невозмутимо сказала Аска, сверившись с наручными часами. А потом она просто встала и просто вышла из комнаты, оставив Рана озадаченно смотреть ей вслед. Он окончательно запутался, но про тест она ему напомнила очень кстати. Ран потянулся к рюкзаку и убедился, что в нем есть все учебники на оставшиеся уроки. Ран понятия не имел, что творится в головах у девчонок, абсолютно не считал себя привлекательным и точно знал, что Аске ничего от него не надо, ну если вдруг она решила бы манипулировать им с помощью своей женской привлекательности. Ран вдруг ревниво подумал, что Аска была очень даже миленькая, хотя возможно не совсем в его вкусе. И она верила в него, пусть он и оказался слабее, чем Непреклонные. Беспечные приняли вызов, и Аска могла в любой момент прекратить дуэль, признав поражение, но она этого не сделала. Ран вспомнил, как заслонял ее собой, и тут же преисполнился гордости. Он защитил Аску, и, кажется, это немного вскружило ей голову. Недавние промахи повернулись неожиданной стороной и превратились в победы, оскал судьбы сменился одобрительной ухмылкой, а давивший на совесть груз растаял как сугроб по весне. Ран подхватил рюкзак и легким шагом отправился на занятия. Жизнь определенно налаживалась. ***** Ночные тренировки были временем относительной свободы, когда юные Бойцы и Агнцы рассеивались по всей школьной территории и сражались, в кои веки избавленные от пристального надзора учителей. Но это не значило, что надзора не было совсем никакого. Вся территория “Семи Лун” была утыкана камерами, записи с которых служба безопасности внимательно просматривала в течение двух-трех дней после тренировки. Все самое интересное попадало на стол директору. Этот диск Минами Ритсу получил перед обедом, но посмотрел только после окончания трапезы. Узнав о болезни, он стал внимательнее относиться к своему питанию, в надежде что это поможет ему продержаться подольше. На диске была всего одна видеозапись, но Ритсу-сенсей похвалил себя за строгое следование режиму, потому что после такого зрелища ему бы точно кусок в горло не полез. Он очень давно не видел, как сражается Соби, и уже успел забыть, насколько великолепен бывал его ученик в такие минуты. За прошедшие годы Соби, конечно, потерял в технике, но старшеклассникам много и не надо было. Тем более, что Соби все еще был очень силен. Ритсу-сенсей, конечно, не видел бои, которые тот выиграл для Сеймея в авторежиме, но эта запись дала ему примерное представление о том, как всё происходило. Он прокрутил видео еще раз, и еще. На третий раз Ритсу-сенсей заметил то, на что сразу обратил бы внимание, если бы его не ослепили сентиментальные воспоминания. Видео закончилось, и он невидяще уставился на заставку, созданную из случайно выбранного кадра. Изображение в нем размазалось, но это было неважно. Ритсу-сенсей мысленно прокручивал содержимое записи, а в уголке сознания бился вопрос, насколько внимательными оказались техники из службы безопасности? На что они хотели обратить его внимание? На то, что посторонний атаковал учеников во время учебной дуэли, или на то, другое? Ему позарез нужно было знать ответ. Ритсу-сенсей заманил Соби в “Семь Лун”, чтобы еще раз увидеть его, а не чтобы погубить.