Прощальный подарок Кушины

#Утро следующего дня.#       Деревня Скрытого листа выглядела очень торжественно. Нет, ее улицы не были украшены, как на праздник, прохожие все так же носились или шли, не торопясь, по своим делам. Все как обычно. Но в тоже время чувствовалось, что сегодня особый день. Улицы выглядели чище и аккуратней, простые люди суетились чуть больше обычного, стремясь успеть сделать свои дела, чтобы как следует отпраздновать после. Шиноби в полной боевой готовности нарочито зорко наблюдали с крыш и деревьев за суетой внизу. Не только потому, что зрелище наблюдающего за порядком джонина или АНБУ само по себе являлся сдерживающим фактором для слишком буйных дебоширов, а что этот вид еще и поддерживал торжественную атмосферу.       Само торжественное мероприятие начиналось ровно в полдень, поэтому на Главной площади находились пока только джонины и АНБУ на своих постах, и зеваки, которые не нашли, чем себя занять до торжества. В Резиденции Хокаге, насколько можно было различить, тоже все шло своим чередом, и приготовлений к празднику не наблюдалось. Разве что шиноби, обычно почти беспрерывно снующих из Резиденции и обратно, почти не было. Все доклады, задания и миссии были отложены на следующий день, чтобы большое количество народа не отвлекало правящую верхушку и важных персон от последних приготовлений.       Точнее, задания джонинам на сегодня выдали вчера вечером, вызвав всех, кто требовался, на площадь перед Резиденцией. А задание было одно и простое — наблюдать за порядком. Потом всем быстренько распределили места дежурства и отпустили до утра.       Среди тех, кому не повезло оказаться в наблюдателях, был Шисуи. Нет, ему не была неприятна такая работа. Просто с некоторого времени его грызло беспокойство, и этот день хотелось провести со своей командой и детьми-Учиха. А вызвано беспокойство было поведением Наруто и Саске. И если за джинчурики можно было не беспокоиться минимум по двум причинам, зовущихся обычным его состоянием и Князем, то Саске внушал серьезную тревогу. Джонин пытался раньше наладить с ним отношения, но не получалось, как и у остальных Учих. Но он раньше иногда сам шел на контакт или, по крайней мере, не сильно протестовал против него. А вот за время отсутствия Шисуи он окончательно отдалился не только от соклановцев, но и от своей же команды. И, что особенно его беспокоило, старший Учиха не мог его найти и с ним поговорить. Оставалась надежда на Наруто, что тот хоть что-то выяснит про него. И это немного успокаивало, ведь без этого он не смог бы спокойно просидеть на своем посту весь день и часть ночи.       Время постепенно двигалось к полудню. Вот уже на Главной площади, частично видной с его достаточно отдаленного поста на Монументе, начал собираться народ. Но, как ни старался Шисуи хоть кого-нибудь выделить из общей массы, разглядеть и, тем более, узнать не получалось. Все же после потери Шарингана даже хорошее обычное зрение казалось нечетким, а в последнее время он стал замечать, что дальние силуэты начинают все сильнее расплываться. И это очень раздражало.       Но вот стало видно, как группа шиноби вышла на крышу Резиденции, как прекращается всякое мельтешение в толпе. Над деревней разнеся голос Цунаде, но о чем она говорит, Учиха скорее догадывался, чем слышал. И вот ее голос потонул в приветственном реве толпы, а затем народ стал расходиться, чтобы отпраздновать назначение Хокаге в более неофициальной обстановке.       Шисуи вздохнул. Началась самая сложная часть задания. Теперь главное не проворонить нарушителей спокойствия. А сделать это легко — трудно разобрать, что сейчас сотворит подвыпивший шиноби: начнет все громить, отделается сильным шумом или, прервавшись на половине действия, уснет до утра. Причем неважно, в каком он состоянии был до этого.       Был как то случай, что какой-то чунин, напившись, незаметно выкинул в коробки, безобидно стоящие в каком-то безлюдном переулке, пару взрывных печатей, затем отошел и упал, заснув мертвым сном. Это так подумали два джонина, которые спустились с крыш посмотреть, что случилось. Но, увидев, что это всего лишь пьяный, хотя со стороны таким не казался, пока не упал, они спокойно развернулись, и вернулись на посты. Но вдруг чунин проснулся, бодро вскочил и побежал с завидной резвостью. Но на его пути возник фонарный столб. Чунин, довольно быстро отойдя от неожиданной встречи, крикнул что-то вроде "твари облачные", "живым не дамся" и сложил печать. Грянул взрыв. Двое джонинов, до этого беспечно хохочущих над чунином, от неожиданности свалились с крыши на землю.       И хорошо еще, что тот взрыв обошелся без серьезных последствий, ведь печати были отвлекающие, то есть много дыма и шума, но вреда почти нет. Для одного участника это закончилось штрафом и шишкой на лбу, для двух других — строгим выговором и несколькими ссадинами, которые они получили в результате падения, не успев сориентироваться.       Так что, не смотря на то, что работа кажется тихой, выматывает она похлеще иных боевых заданий. Особенно, когда голову занимают тревожные мысли. #Тем же вечером.#       Наруто весь день наблюдал за гуляющим городом, и все это время его преследовало некое ностальгическое чувство. Вот, вроде и не прижился он здесь, а уходить как-то не хочется. У Узумаки было странное предчувствие, что если он уйдет отсюда, то не вернется, а если и вернется, то все уже будет другим. Не будет таких знакомых светлых зеленых улиц, пестрых, исхоженных вдоль и поперек крыш, монумента, с которого на это все можно любоваться в тишине и покое. А главное, не будет людей. Да, многие его здесь откровенно не любят, но ведь не все. Те не многие в Конохе, кто без неприязни общается с ним, стали ему по-своему дороги.       Наруто гнал от себя эти мысли, так как не сомневался, что встретит своих знакомых. Жизнь длинная, мир мал. А то, что он не сможет некоторое время сюда приходить, не было чем-то важным для него. Но в тоже время некая грусть так и норовила проявить себя. Но и она отступала перед заданием.       Миссия, которою передал Князь от Шинигами, была вполне ожидаемой и совершенно точно опасной. Хотя бы из-за того, что выполнить ее могут лишь сам Шинигами, Наруто, да в определенном случае Гранит. И касалась она Белой Смерти. Ведь так получилось, что из-за Негласного Закона любым духам запрещено вмешательство в дела земные. А точнее, в дела живых не духов. Исключая, опять же, Древних и Первых, которые не являлись ими по определению, но были тесно связаны с Сущностями. И это привело к серьезным проблемам.       Как знал Узумаки, когда-то очень давно, или, как любил говорить Гранит "в моем далеком юношестве", закончилась война между Пришлыми и Здешними. Закончилась она тем самым Негласным Договором, по которому заключался мир на условиях полного нейтралитета. То есть, Пришлые — люди и их боги — не вмешиваются в дела Здешних — Сущностей, Первых, Древних и духов. Это было отражено в Негласных Законах, которые обязаны были соблюдать все. А нарушителей наказывают очень строго.       Но во время войны некоторые Здешние были захвачены и стали частью Круга Перерождений.       Когда человек умирает, его душа отправляется на перерождение в Чистилище, чтобы очиститься от воспоминаний и духовных ран. Время, проведенное душой там, зависит от того, что человек пережил. Это может занять десятилетия. А после происходит Перерождение. И очищенная душа становиться единой со своей телесной оболочкой. Но век человеческий краток.       А Здешние живут однажды, и живут долго, а умирая, становятся частью своих стихий. И они не способны забыть.       До Негласного Закона, попавшие на Перерождение не могли выйти из Чистилища. А после него они начали перерождаться как и все души, но помня. Кто-то помнил больше, кто-то меньше. Но всех объединяло одно — время, которое они провели там, было невыносимо и калечило их. Исцеление приносила только стихия, частью которой они были.       Вполне разумным бы было передать их Сущностям, но все опять упиралось в Негласный Закон. Князь, очевидец тех далеких событий, рассказывал, что Негласный Договор был заключен поспешно по причинам, которые хмурый Гранит отказался называть, и пересмотру не подлежал из-за опасения начать новую войну. И сломаться мог только со стороны людей.       Шинигами лично следил за такими. Особенно за теми, кто до своей смерти жил очень долго. Случалось, духи убегали и становились элементалями. Дикими и безумными воплощениями своей стихии. Остановить их очень трудно. Из-за Негласного Закона. Ведь они Переродились? Переродились. Обрели тело? Обрели. Значит, духи уже не имеют права с ними контактировать, если нет на то веских оснований. И приходиться людям самим справляться с ними.       Но Белая Смерть — создание особое. Она, по словам Князя, была если не ровесницей Рисшшс, то точно не на много моложе. И характер имела даже более своеобразный, чем у матери Шссарра. Поэтому Шинигами долго опасался выпускать ее из Чистилища, справедливо полагая, что еще один конец мира никому не нужен. Элементаль с ее силой был вполне способен если не опустошить, то сильно потрепать один мир. А уж если вмешаются Сущности, единственные, кто могут предотвратить такое буйство, то отдельно взятый мир такого издевательства не выдержит. А может, и выдержит…       Но долго держать ее там Шинигами не мог и дважды выпускал ее. А после третьего раза ее кто-то додумался призвать. А в это же время Шинигами был связан техникой и не мог ее вовремя остановить. Результаты такой задержки могут быть весьма плачевными.       Одно хорошо — на воплощение нужно время. Полгода, год по самым оптимистичным прикидкам. И за это время нужно найти ее. И позволить слиться со стихией. Благо, по словам Шинигами, у них с Наруто такое может получиться. Ведь он не связан в силу своего положения Негласным Законом, а у Шинигами были некоторые привилегии.       Но больше всего Наруто интересовало, каким образом он сможет официально уйти. Нет, как Гранит сказал, так и будет, но как — это уже отдельный вопрос. И очень интересный.       Откуда-то из-за спины повеяло первой ночной прохладой. Вечерний свежий воздух — самый лучший по запаху, особенно после жаркого и сухого дня. А когда его вдыхаешь, то так и тянет совершить вечернюю, а может и ночную, прогулку. Наруто не стал противиться. Давно пора проветрить голову, а то в ней скопилось слишком много ненужных мыслей. Ведь к чему строить планы, не зная наверняка, будет что-то или нет?       Да и Шисуи просил помочь с Саске, сейчас как раз самое время. Ночь ведь та еще сплетница, которой многие доверяют свои тайны. Почему бы и не послушать парочку перед сном? #Утро следующего дня#       Джирайя задумчиво перебирал свое имущество, которое намеривался использовать в качестве учебного пособия для своих двоих учеников. Больше всего приходилось на долю Наруто.       Он не мог хорошо контролировать чакру. Санин проверил Узумаки, как только мог, и выяснил, что его система циркуляции чакры на удивление плохо развита и никак не изменяется. Из-за этого разные "тонкие" техники у него не получаются, за исключением фуиндзюцу. Усваивал он его почти что с лету, чем очень радовал Отшельника.       С Саске все гораздо сложнее и проще одновременно. Этот Учиха принадлежит к той группе людей, которые при правильной мотивации горы свернут. Главное и самое трудное — не ошибиться с направлением. Такому человеку нужен ориентир, и зачастую не один. Поэтому Саске нужны не столько техники, сколько ненавязчивое внимание и общение. А техники выучатся сами.       Сегодня Джирайя решил посмотреть на навыки обоих ребят, точнее, на навыки Саске. Проще говоря, сегодня день спаррингов. А после можно будет заняться ими более индивидуально, но не забывать время от времени заставлять их работать вместе.       Все прошло как-то не совсем так, как хотелось. Узумаки явился слишком задумчивым, а Саске — чем-то недовольным. Из-за этого первые несколько боев прошли для Учихи слишком гладко. Тогда Санин подозвал Узумаки и тихо пригрозил, что не даст самостоятельно разобрать Иллюзорную Занавесь. Наруто взбодрился и показал Саске, что может не только спать. Тот долго не воспринимал его всерьез и проиграл несколько раз, а затем тоже перестал поддаваться.       Спустя час Санин остановил их. Наруто был явно доволен, а Саске удивлен. После же небольшого перерыва они сражались против него вдвоем, затем по очереди. Затем он с некоторым удовольствием прошелся по слишком прямолинейной тактике Саске и окопно-избегательной стратегии Наруто. Впрочем, Наруто он пожурил только из принципа, что плох тот учитель, кто не найдет, к чему придраться. Особенно, если есть к чему. Слишком уж растягивал сражения Наруто. Иногда это очень полезно, а иногда нет.       Отшельник еще с утра объявил, что отпустит их сегодня пораньше из-за дел. Но под конец тренировки он заметил, что Узумаки снова становится задумчивым. А когда Санин сказал, что на сегодня все, то он не исчез, как обычно, а пешком пошел к выходу из полигона.       Саске остался на месте, решив позаниматься самостоятельно, поэтому Джирайя, попрощавшись, отправился за Узумаки, пока он окончательно не скрылся. Не нравилось Санину настроение Узумаки. Чувствовалось, что что-то случилось. Генин нашелся на пустынной улице, на таком же пустом мостике, который нависал над мелким маленьким ручьем.       — Какой-то ты сегодня грустный, — начал Отшельник, встав рядом и облокотившись на перила спиной. Наруто как-то отстраненно смотрел на бегущую внизу воду, но разговор поддержал.       — О жизни думаю.       — А о ней думать много нельзя. Только решишь, что она такая, а затем вдруг понимаешь, что все не так, как ты думал. И мир переворачивается, и, кажется, что ты открыл истину. А потом Жизнь берет, и пинком возвращает все на место, но немного не туда и не так, как раньше. А иногда и не возвращает. И так происходит много раз. Вот и мечется человек в своих мыслях туда-сюда, туда-сюда…       Узумаки тихо засмеялся.       — Это вы точно подметили.       — Хм, я понял это только лет семнадцать назад. А ты как догадался?       Наруто на секунду замешкался, но затем улыбнулся и заговорил:       — В детстве меня было не удержать на месте. Мир казался больше, загадочней, чудесней. И хотелось все поскорей узнать, все попробовать, везде побывать. А потом произошло… — Узумаки запнулся, не зная, как лучше сказать о чем-то явно неприятном, — кое-что, от чего мне до сих пор не по себе. Я думал, что жизнь моя не станет прежней, но однажды завелся и поспорил с… другом. На то, что я неделю смогу пробыть на одном месте. Сначала было очень скучно, но потом я понял, что если замереть и присмотреться к миру повнимательней, то можно увидеть гораздо больше, чем если быстро пробежать. И знаете, мир снова стал почти как раньше. Потом тоже было много неприятного, но все кажется таким незначительным рядом с Жизнью. Вроде и плохо, но понимаешь, что плохое не вечно, и что надо идти дальше.       — Правильные вещи говоришь, — вздохнул Санин. — У меня вот на такое раньше ума не хватило, и я столько ошибок наделал. А вот ты можешь их избежать, но не все, — но тут Джирайя оборвал себя. — Так, что-то мы с тобой в философию ударились. У меня же к тебе вопрос есть.       — Какой?       — Скажи, почему ты такой хмурый все время ходишь? Случилось чего, или помощь нужна?       —Да вроде ничего пока, — Узумаки запрокинул голову и некоторое время любовался облаками.       — Но что-то ведь может случиться? — проницательно заметил Джирайя. Генин некоторое время молчал, о чем-то думая. Было видно, что он не хотел делиться своими проблемами с ним. Однако молчать все же не стал.       — Знаете, меня беспокоят некоторые слухи, которые набирают силу в Конохе. То, что обычно болтают, меня не волнует, но некоторые сплетни имеют отношение не только ко мне, но и к Учихам. Оно бы и ничего, но некоторые шиноби на полном серьезе полагают, что Учихи — враги, которые на меня плохо влияют. Сами понимаете, такое дело может хорошим не кончиться.       Джирайя слышал краем уха что-то подобное, но посчитал, что это сказано в шутку. Но чтоб на полном серьезе… Наруто-то верить можно, он любит погулять и послушать, но чтобы взрослые шиноби велись на подобное…       — Пока только болтают? — деловито уточнил он.       — Да, — уверенно подтвердил Узумаки.       — Тогда ничего страшного. Помнишь, я говорил, что мы отправимся путешествовать на пару лет? — Наруто снова нахмурился, точно вспоминая, а затем кивнул. — Так вот, за это время слухи истощатся сами собой.       — Но вы предупредите кого-нибудь на всякий случай.       — Хорошо.       В конце концов, оповестить Цунаде не трудно.       — Ну, тогда я пойду, у меня еще одно дело есть, неоконченное.       Узумаки запрыгнул на одну из крыш, помахал рукой и скрылся.       И только тут Джирайя понял, что кое-что от него все же утаили. Когда он напомнил, что идут в путешествие, то Наруто не спросил, будет ли с ними Саске? Особой теплоты он между ними не чувствовал, скорее пренебрежение с одной стороны и безразличие с другой. Почему-то Санину казалось, что Наруто был бы не в восторге от такого компаньона. А это значит, что что-то сильно его беспокоит, раз он не отвлекается на такие незначительные в сравнении с этим детали.       Хотя, это же Наруто, с ним ничего нельзя судить наперед. #Пару недель спустя#       Новость о том, что он и Наруто отправляются в двухлетнее путешествие с Жабьим Санином, Саске принес сам. Причем заранее. И попросил выбрать для него те клановые свитки, которые он бы мог изучить в пути. Шисуи удивился, но просьбу выполнил. Саске вообще редко обращался с просьбами, а уж с тем, чтоб что-то для него выбрать, то это происходило впервые. Но такое было очень приятно, а еще возникала надежда, что Санину удастся расшевелить его окончательно. Сам джонин не предпринимал таких попыток, потому что боялся, хотя и не признавал этого, что его слова могут сделать еще хуже.       А вот Наруто в последнее время сильно напрягал. Раньше его настроения менялось, как погода, он то часто смеялся и говорил с духами, то задумчиво наблюдал за окружающим миром, то глубоко уходил в свои мысли, чему-то улыбаясь. Сейчас он больше молчал и смотрел как-то грустно. Первое время старший Учиха думал, что это из-за путешествия, но такая версия казалась слишком искусственной, неправдоподобной. Но от вопросов Узумаки увиливал, и джонин отступился, но в тоже время стал больше приглядывать за ним.       Этот день начался так же, как и предыдущий, но более тревожно. Вчера утром Наруто, спустившись по обыкновению к завтраку, сообщил, что у него появилось одно очень важное и секретное дело, поэтому он не сможет сегодня переночевать у них дома. Младшие Учихи, с которыми Узумаки на удивление быстро и хорошо поладил, огорчились, Хао насмешливо фыркнул, а вот Шисуи забеспокоился. Как-то он странно с ними попрощался.       — Да ладно вам, встретимся раньше или позже, так встретимся же!       А уж когда к нему подошел один знакомый чунин и попросил прийти к Хокаге, Учиха, не почувствовал, он уже знал: что-то случилось.       Кабинет Хокаге выглядел как обычно, но в тоже время было видно, что у него теперь новый хозяин. Почти отсутствовал запах табака, появилось больше шкафов со свитками и стопками документов, на столе был так называемый упорядоченный хаос, в котором только хозяин этого безобразия прекрасно ориентируется. А еще в углу появилось несколько растений, явно редких и нужных для медицины. А вокруг была суета, что обычно начинается, когда меняется руководство.       Но как только Учиха вошел, пятая Хокаге одним громким восклицанием, больше похожим на рычание, выпроводила всех из своего кабинета. А затем активировала барьер, который отрезает эту комнату от внешнего мира.       — Теперь мы можем поговорить спокойно. Шисуи напрягся. Это ему категорически не нравилось.       — Вы что-то хотите узнать, Хокаге-сама?       — Напротив, — она задумчиво повертела в руках кисть, словно решая, нужно что-то сообщать или нет, — мне надо тебя предупредить. Джонин не стал задавать наводящих вопросов. Он и так догадывался, что если не прямо, то косвенно это касается Наруто.       — Но прежде, чем я начну, должна предупредить, что все это должно останется между нами. Ради безопасности.       — Как вам будет угодно, Хокаге-сама. С каждым словом напряжение все нарастало, а вот Цунаде была спокойна. И это напрягало еще сильнее.       — Отлично. Теперь мы можем говорить начистоту. Ты ведь знаешь о покровителе Наруто?       Она скорее не спрашивала, а утверждала, но все равно ждала ответа. А джонин так и стоял, пытаясь справиться с удивлением.       — Да, — настороженно ответил он, не зная, откуда она это выяснила и почему спрашивает.       — Тогда, ты так же понимаешь, что есть вещи, которые людей не касаются.       — Да, Хокаге-сама, — Учиха несколько секунд колебался, но все же спросил: — Но как это касается меня и Наруто?       — Просто. Шинигами нужна помощь Узумаки в одном деле, которое нельзя провернуть здесь. Проще говоря, он поручил ему миссию через меня. По определенным причинам я не могу это обнародовать, поэтому на время этой миссии он будет считаться нукенином. Ты же единственный, кого я могу посвятить в подобное, так как мне нужен связной с ним. Считай это миссией S ранга. В твою задачу входит лишь передача информации в устной форме от него. Специально его не ищи, и не распространяйся о том, что узнал. Все ясно?       Учиха несколько секунд стоял, не находя слов. Наконец, он ответил:       — Так точно, Хокаге-сама.       Цунаде улыбнулась и уже собиралась снять барьер, но Шисуи остановил ее.       — Хокаге-сама, можно вопрос?       — Как это все касается меня? — ее глаза хитро блеснули. Учиха вдруг подумал: а так уж ли ему надо знать это? Но все же кивнул, соглашаясь. — Все еще проще. Шинигами покровитель моего рода, а не только Наруто. Если это все, то можешь идти.       Из кабинета Шисуи вышел спокойным шагом, сдерживая нервную дрожь. Хотел узнать, с кем, кроме Князя, общается Наруто — узнал. Теперь надо успокоиться.       "Да, кажется, сейчас я понял, что значит Смерть все время рядом".       Учиха подавил нервный смешок. В конце концов, вдруг он только на чай заходил? А тут еще всплыло воспоминание о разговоре и о загадочном волке, от которого веяло необычным холодом… Воображение тут же нарисовало белого волка, рыскающего в поисках добычи по темным улочкам. Учиха поежился от такого предположения. А ведь Наруто говорил, что что-то его разозлило…