В моем отражении - любовь

Я люблю того, кто не придет. Кто не сядет пить чай за одним столом. Кто никогда-никогда не приходил в мой дом…* Первая мысль, которую позволяю себе, когда он уходит, стараясь привести в сознание мысли и чувства: «Он, наверное, голодный». Идиотская мысль. Никчемная. Такая же идиотская и никчемная, как и вся сложившаяся ситуация. Сползаю по стене в коридоре вниз, ощущая, как шершавые обои чуть царапают спину. Психоанализ – прерогатива Фрейда. Самокопание и анализ ситуации – чужды мне, отторгаемы мной, как что-то непонятное и ненужное. Наверное, я страусом был в прошлой жизни, потому что очень захотелось спрятать голову в песок и оставаться закрытым от мира, как можно дольше. Не произошло ничего сверхъестественного, но сердце сбивается с ритма, а в голове коктейль из панических мыслей и тупой боли. Бросаю взгляд на папку, лежащую на тумбе. Лианозов забыл документы, которые, очевидно, ему важны, иначе он не таскался бы с ними все время, храня, как зеницу ока. Проскакивает мысль, что он за ними вернется, но тут же, оценивая абсурдность своего появления, исчезает. Ну и придет он за документами? И что? Я налью ему борща, как примерная жена и спрошу, как прошел день, что ли? Моя тонкая душевная организация этого не выдержит. Я переспал с человеком, которого знаю несколько дней, преимущественное количество из которых, он мне антипатичен. Единственное, чего мне сейчас хочется – рвать на себе волосы. От неясности всей моей гребаной жизни. Дядя Валера прав. Я истеричка, потому что только я могу раздувать из мухи слона. Отчаявшись что-либо прояснить за такой короткий период времени в своем существовании, сидя на прохладном полу, я встал и пошел ставить чайник. Еще одно утро моей жизни, пусть и нетривиально, но началось. *** Солнце слепит в глаза. Чувствую бодрость и легкость. Я даже не задумываюсь о том, какое растерянное выражение лица было у Миши перед моим уходом. И уж тем более, я не заостряю внимание на происходящих сейчас в моей душе метаморфозах. Произойди со мной такое лет десять назад, я бы впал в панику и пошел к психиатру. А сейчас, подходя к машине, я был почти доволен жизнью. Почти, потому что одна деталь все-таки омрачала мое настроение – последствия. Приятная шалость – это, конечно, хорошо, но как дело будет происходить дальше? Эмоции, которые с недавнего времени стал вызывать во мне Бахрушин были несколько чужды мне, что не могло не удивлять. Я признаю, что Рыжик вызывает во мне желание надавать ему оплеух из-за такого скверного характера, а потом заобнимать до смерти из-за того, что такой милый. Но существует куча препятствий на пути к данного рода отношениям. Да и будут ли вообще какие-то отношения? «Лианозов, по-моему, ты спятил. Печально, ведь тебе еще дочку воспитывать и растить». Воспоминание о дочке как никогда вовремя отрезвило. Мне еще объяснять малышке, куда я на ночь пропал и почему не прочел ей сказку. Она в свои девять уже кажется мне мудрее всех на свете, но все равно еще ребенок. Мысли о дочке всегда меня приободряли. Надо бы домой уже добраться. - Папуля! – черноволосое чудо бежит мне навстречу, жуя шоколадку, а я в который раз понимаю, для кого живу на этом свете. Она так похожа на маму, что сердце предательски щемит от воспоминаний, но все это было давно. - Солнышко, привет! Как твои дела? Как бабушка? – ну ей Богу, ради интереса просто поинтересовался, не плохо ли старой мегере. К сожалению, не плохо. Вышеупомянутая выглянула из кухни с выражением праведного гнева на морщинистом лице, плохо скрываемым за напускным безразличием. - Здравствуйте, Галина Станиславовна. Рад вас видеть, - у меня на лице аж отразилось предательски, как я «рад». Старая грымза, скользнув по мне презрительным взглядом, вышла в коридор одеваться. Еще минута мучений и я смогу отдохнуть. - Не шляйся по ночам, черт знает где, а то однажды с гулянок вернешься, а я Настюшку себе заберу. И не отдам тебе, черт! – сквозь зубы процедила «мама», захлопывая за собой входную дверь. Когда я общаюсь со своей тещей, то искренне жалею, что мама вдолбила с детства правило – женщин бить нельзя. Но ведь там о мегерах и слова не сказано! - Папуль, бабушка сказала, что у тебя новая тетя появилась. Ты на ней женишься? – дочь заглянула своими изумрудными глазами в мои так, словно я ей насквозь виден. «Вот карга старая, долгих ей лет жизни!» - Нет, солнышко, я на работе задержался и очень устал. Я ночевал на работе, зайка моя, - я поцеловал девчушку в щеку, и отправился на кухню, готовить обед, справедливо полагая, что «мама» его мне не приготовит ни за какие коврижки. Не говорить же дочке, ЧТО и С КЕМ, а главное КАК я делал этой ночью. Ей еще лет 10 такого знать не надо. *** Впервые в жизни я не хотел идти на работу. Просто из-за одного человека, который совершенно точно не входил у меня из головы, а на вопросы, что он там забыл, только ухмылялся и продолжал сидеть. Я совершенно не разбираюсь ни в жизни, ни в людях. Вздохнув, позволяю себе одеться, предаваясь горестным мыслям, и пойти-таки туда, где за мое просиживание на пятой точке еще и деньги платят. Резко повернувшись, почувствовал, как многострадальная задница заныла, предательски напоминая о недавней ночи. К лицу прилила краска, сердце бешено забилась. Взвыл в голос. От смущения и стыда. В офисе было по привычному шумно, по родному уютно, даже несмотря на то, что половина коллектива занималась отнюдь не работой. Девушки все так же шушукались по углам, а парни разбирались в том, у кого процессор круче. И дверь в кабинет заместителя директора предприятия почему-то была приоткрыта. Я решил заглянуть к Лианозову, чтобы отдать бумаги, а не потому, что очень хотелось увидеть его суровое лицо с плотно сжатыми губами и бездонными глазами. - Константин Сергеевич, ваши документы.., - я оборвал фразу на полуслове, так как помешал идиллии Лианозова и Катечки Смирновой из отдела продаж, недвусмысленно склонившейся над моим кошмаром и что-то ему рассказывающей. Грудь так и норовила вывалиться из ее непристойного декольте, а глаза этого темноволосого чудовища то и дело следили за этим увлекательнейшим процессом. При звуке моего голоса «Мисс Мариуполь 2008» и черноглазое чудовище подняли взгляды на меня и что-то изменилось в Лианозове, что-то в чертах лица, выражении глаз. Он словно вздохнул с облегчением, расслабился, словно боялся, что я никогда больше не появлюсь в его жизни, но опасения не подтвердились. - Миш…Михаил Александрович? – Катечка смиренно удалилась, покачивая бедрами и говоря: - Если что-то понадобиться еще, Константин Сергеевич, я к вашим услугам. Во мне закипала…ревность. Совершенно необоснованная. Знаем мы, какие «услуги» ты сейчас предлагаешь! Как только дверь за ней закрылась, я услышал, как устало вздохнул Лианозов и чуть ослабил галстук. Это в начале-то трудового дня! - Я вам документы занес, - положив папку на стол, я уже собрался ретироваться, но крепкие руки, обнявшие меня со спины, прижавшееся горячее тело, отрезали мне пути к отступлению. Я инстинктивно напрягся. - Ты глупый, да? - задорно спросил Лианозов, зарываясь носом в мои волосы. – Может, давай еще сделаем вид, что не знакомы совсем. - Константин Сергеевич, у меня работа еще, - упрямо называл его на «вы», чувствуя, как коленки предательски подгибаются, и хочется развернуться в его объятиях. Нельзя так быстро! Что со мной происходит, не понимаю. У меня сердце болит до сих, как о Ярославе подумаю, а тут словно током прошибает. – Пустите, пожалуйста…. - Рыжий, ты меня с ума скоро сведешь, - он развернул меня неожиданно и поцеловал так, что искры из глаз полетели. Остроты добавлял тот факт, что дверь в кабинет незаперта, а работникам расходиться на обед еще нескоро. Я растворился в этих губах, таких невыразительных, но таких требовательных, что разум заволакивает туманом. Ноги подкосились, и я рухнул в руки Лианозову, вцепившемуся в мои плечи, словно тонущий в спасательный круг. - Отпусти меня, - прохрипела моя скромная персона, когда чудовище, тяжело дыша, отстранилось. – Я…как мне теперь по офису ходить!? - А мне как досидеть до конца рабочего дня, когда я хочу трахнуть тебя прямо на столе???! – гаркнул Лианозов, и я словно от стада волков убежал. Сорвался с места. Хлопнул дверью. Он смутил меня до невероятной степени. Слышать от такого собранного, сурового мужчины такую чушь непристойную, было шоком для меня. Щеки пылали, в брюках, чего уж скрывать, стало тесно. А рабочий день только начался…. *** Я вытворяю какие-то нелепые вещи рядом с этим мальчиком. Просто нелепые. Мне скоро стукнет сорок, а я свое либидо до сих пор контролировать не умею. Что происходит со мной? Я никого еще не хотел так, как хочу это рыжее недоразумение с его огромными глазами, мягкими волосами и таким податливым телом. Я помню все моменты недавней ночи и не испытываю ни капли сожалений, словно так и должно было произойти. А Миша не хочет признавать очевидного или ему что-то мешало это сделать. Весь день теперь придется сосредотачиваться и не думать ни о чем, кроме химических составов, погрузок, отгрузок, иначе взорвусь от перенапряжения. Как представлю его, начинаю совсем глупо улыбаться, а мысли утекают вдаль. « Это любовь!» - проскользнуло в мозгу. Я не заметил, как нахмурился. К черту любовь. Она уже была в моей жизни и вряд ли когда еще будет. Надо постараться не думать о Мише, а то сойду с ума, а до конца рабочего дня еще полно времени…. *** Отчеты. Отчеты…. Их настолько много, что глаза уже слезятся. Только настенные часы, возвестившие о том, что уже далеко за девять вечера и все работники уже разошлись по домам, пришлось тоже собираться. В кабинете Лианозова горел свет, и я почувствовал «дежа вю», подходя к двери и проходя к нему с документацией за сегодня. В тусклом свете ночника едва различались рельефы склоненной над столом фигуры. Лианозов спал, положив голову, на скрещенные руки, нахмурившись и смешно сопя. Такой красивый, такой холодный, и в месте с тем, беззащитный. Я не мог налюбоваться им, но пришлось разбудить его, слегка коснувшись рукой плеча. - Что такое???? – просипело это чудовище, удивленно моргая. Он кашлянул и уставился на меня. – Который час? - Уже половина десятого, Костя, - сказал я тихо, и вздрогнул, когда Лианозов подорвался с места, как ошпаренный. - Твою мать!!! Твою мать!!! Домой срочно! Рыжик, поехали! - Никуда я с тобой не поеду! – возмутился я, но зря, ведь он продолжил: - Я тебя к себе и не зову, у меня там сейчас…У меня Настя! Мне бежать надо!!! Настя опять одна осталась….Черт возьми… - Настя? – спросил я одними губами, потому что сил возмутиться странным образом не осталось. Кто такая Настя? Жена? Сестра? Питомец? Я испугался, потому что в сущности ничего не знаю про Лианозова, но уже успел с ним переспать и даже подумать, что что-то могло бы и получиться. Я молчал всю дорогу, пока Костя подвозил меня до дома, невзирая на ждавшую его дома «Настю». Когда выходил из машины, попрощался с ним сухо, так, как только мог. - До свидания, Константин Сергеевич… - Ты опять? – возмутился он. - Поезжайте домой….Настя ждет, - и не слушая объяснений, я побежал в подъезд, лишь бы скорее спрятаться от его глаз. Пошел противный мокрый снег. И на душе было так же мерзко и гадко, как и на улице в этом зимний тусклый вечер…. * Диана Арбенина "Я люблю того, кто не придет".