Отчаянная

      – Я не верю, - тихо говорю я, быстро качая головой. – Ты ошибаешься.       – Ох, как бы я хотел ошибиться, – невесело усмехается Рональд потирая переносицу и садясь рядом со мной. – Несколько часов назад со мной связался отряд, который планировал налет на эту лабораторию. Пит возглавлял его. Когда парни были уже неподалеку, он вызвался пойти первым, проверить обстановку, сама понимаешь. Отряд был в засаде и парни наблюдали за ним, - Рональд тихо рассказывает, не отводя взгляда от белоснежного глянцевого пола. – И тут, откуда не возьмись выскочил капитолийский миротворец и выстрелил в Пита. Дальше была паника. Наши парни чудом смогли выбраться оттуда незамеченными. Пита не успели вытащить, набежали все стражники Сноу. Они будто были предупреждены, что мы собираемся напасть на эту чертову лабораторию, - Рональд устало потирает лицо и глухо вздыхает. – Нас кто-то предал.       Я не могу в это поверить. Нет. Пит не может так просто умереть. Не может. Он не может уйти так и не узнав, что я к нему чувствую. Не может. Не честно. Я не верю.       – Он не погиб, - медленно говорю я, не смотря на своего собеседника. – Пит жив. Я это чувствую.       – Всякое возможно, но пуля попала в грудь, парни успели заметить, как кровь покрыла весь мундир.       Судорожно качаю головой, хотя сердцем ощущаю себя спокойно и сдержанно, потому что я точно знаю, что Пит не погиб. Он не мог так просто уйти, это не про него. Он боец, воин, просто так он не сдастся. Пит будет воевать за меня. За нас.       – Он не погиб, Рональд. Я знаю, - твердо говорю я, наконец поднимая взгляд на мужчину. На мои слова он лишь вздыхает и поднимается на ноги.       – Очень хочу верить тебе, Китнисс, но пока Пит сам не встанет передо мной, я не могу на это надеяться. Поэтому теперь придется действовать без него.       – И что вы собираетесь делать?       Рональд заметно напрягается, отводит взгляд.       – Пока отойдем в сторону, - после минутного молчания, отвечает он еле слышно. – Нужно переждать время, чтобы переполохи в столице поутихли, иначе они так и будут ждать нашего нового появления. И нужно будет найти хренова предателя.       – Но как же мы? – я резко реагирую на его слова. – Как же все беременные девушки? Пока вы будите ждать, они по очереди всех изувечат.       Рональд снова замолкает, не находя для меня ответа. Я встаю на ноги.       – Они зачем-то избивают нас до такой степени, что случаются выкидыши, - во мне закипает истерика. – Спрашивается, зачем им беременные, если их младенцы Капитолию не нужны? Скажи мне!       Карие глаза внимательно наблюдают за мной, пока ярость заполняет все мое сознание.       – Ты ведь так и не поняла, что это за место, не так ли? – спокойно спрашивает Рональд. Мой недоуменный взгляд он принимает за ответ, и тихо продолжает: – Эта лаборатория, Китнисс, создана специально Капитолием для разработки неких препаратов для беременных столичных персон. А также специальных вакцин для особого применения исключительно для участниц Голодных игр. А вы, девушки дистриктов, всего лишь подопытные крысы, которых не жалко ради науки. Подохните – ну и бог с вами, ведь вас так много. Померла одна, пришла другая, и так по кругу.       Мои ноги в мгновение стали ватными от ужасающей правды. Вот в чем дело. Теперь ясно, почему Мадж потеряла ребенка.       – Значит, - хрипло подаю голос. – значит та боль, что я все время испытывала на процедурном столе у Панш…       – Ах да, - театрально усмехается Рональд. – Касаемо побочных эффектов. Всякие боли, выкидыши, потеря контроля над собой, лунатизм, галлюцинации – все это может возникнуть только после очередного тестирования «очередного препарата».       Меня охватывает жар от жутких рассказов Рональда.       – Значит, - глубоко вздохнув, снова повторяю я. – Все что со мной было – сны, невыносимая боль, – это побочный эффект? В меня вводили какую-то дрянь? Значит с моим малышом может что-то случится?       Паника огромными потоками накатывает на меня так, что я перестаю себя контролировать и понимать действительность.       – Эй-эй, Китнисс, успокойся. Все с твоим отпрыском нормально будет.       Рональд неуклюже пытается приобнять меня, отчего я рефлекторно отшатываюсь как от огня. Вероятно подсознание так и помнит, что эти руки делали со мной в прошлом.       – Не надо, - шепчу еле слышно, выставляя руку перед собой, дабы сохранить дистанцию. – Вдруг она что-то успела сделать мне? Вдруг я уже потеряла своего ребенка? – на мои слова Рональд хмурится и ничего не отвечает.       Прикасаюсь дрожащими руками к животу. Он слегка округлый. Но неужели там больше никого нет? Я его даже ни разу не почувствовала. А может быть его вообще не существовало? Ведь у меня не было никаких доказательств, что я беременна. Но тогда я бы им не понадобилась. Зачем им тратить время на обычную бедную девушку из дальнего дистрикта. Значит, я все же беременна…или была. Господи, что же здесь происходит…?       Ноги невольно подкашиваются, и я приземляюсь на пол. В горле застряли немые вопли отчаяния. Я пытаюсь их прокричать, но не могу. Нет сил. Ничего не имеет смысла, пока я не найду правду.       – Как мне узнать? – хрипло подаю голос.       – Не понял, что узнать?       – Как мне узнать, беременна я или нет?       Повисает молчание. Неужели нет никакого способа?       – Для того, чтобы это узнать, тебя нужно вывести отсюда. Здесь я не смогу тебе помочь с этим. За каждым входом и выходом в любой кабинет следят миротворцы, камеры…       – Но чтобы попасть сюда, ты же смог что-то сделать, не так ли? – раздраженно подмечаю я. Рональд поджимает губы.       – Хорошо, допустим с камерами я разберусь, но с миротворцами…       – А что? Разве это проблема для тебя? – зло ухмыляюсь, смотря на мужчину снизу верх. – Вы планировали налет на это место, какая разница, сейчас или позже?       — Большая разница, - сдерживая так и рвущийся гнев, медленно произносит мой собеседник. – Для того, чтобы совершать набег, нужно детально все обдумать, хорошо подготовиться, и само собой нужен лидер. Им, до последнего времени, всегда оставался Пит. Я не могу взять на себя это право.       Недовольно фыркаю. На все найдется свой ответ, а проблема не решится. Меня напрягают доводы Рональда. В прошлый раз он говорил о набеге легко, будто для него это самое простое дело, а сейчас его вдруг пугает сама мысль об этом. Неужели влияние Пита настолько сильное, что с ним его люди готовы горы свернуть, а без него ни на что не способны? Или же здесь замешано что-то другое?       Незаметно бросаю взгляд в сторону миротворца: Рональд устало потирает глаза, словно его очень утомил наш разговор, и он не знает, что еще мне сказать. Может быть это его уловка, убедить меня в смерти Пита, чтобы я больше ничего не ждала и ни на что не надеялась? Но зачем? До этого его слова были правдоподобны, я даже перестала бояться его движений и этой постоянной ухмылки, которая раньше меня до смерти пугала. На чьей же ты стороне, Рональд?       Глухо вздыхаю. Я ни за что не поверю в смерть Пита, пусть даже не старается. Ведь не даром говорят, что люди всегда почувствуют, если с их любимыми случится горе. Я ничего подобного не ощущаю. Уверена, с Питом все в порядке. Он спасет меня из этого ада.       — Ладно, Китнисс, пока отдыхай, мы что-нибудь придумаем, - на выдохе говорит Рональд, сжимая в руках свой шлем.       — Какая твоя выгода, Рональд? – тихо спрашиваю я. Он кидает на меня мимолетный взгляд. По его сжатой челюсти я отмечаю, как он напрягается от моего неожиданного вопроса.       — Как это? Мы хотим освободить вас отсюда. Это наш долг.       Молчу. Не хочу снова вступать в этот бессмысленный спор. Отворачиваюсь утыкаясь взглядом в противную белую стену, от которой уже болят глаза.       — Ладно, я пошел, - надевая шлем произносит Рональд и бесшумно исчезает за дверью.       Я продолжаю сидеть без движения. Глаза уже слезятся от противного цвета камеры, но я не обращаю на это внимания. Я давно потеряла счет времени, поэтому даже предположить не могу, сколько прошло с ухода Рональда. Я даже не знаю, сколько я уже нахожусь в этой лаборатории: месяц, два, а может год. По мне так целую вечность. Дни сливаются воедино, в одну бесконечную пустоту. Это медленная пытка, вероятно тоже часть плана Капитолия, свести нас с ума. Лучше бы давно убили, так было бы куда гуманнее. Нет, я не должна так говорить, ведь во мне растет жизнь, или… Медленно касаюсь своего живота. Неужели там никого нет? Или есть, но тогда почему я его совсем не чувствую? Горячие слезы струятся по моим впалым щекам.       Почему я? Почему именно на мою долю падает столько мучений? Что я такого сделала, что теперь приходится так страдать? Неужели мой выбор пойти в грязные руки Рональда был роковой ошибкой, за которую я сейчас расплачиваюсь? Нет, мой ребенок платит за мои грехи. С горла рвутся рыдания. Я виновата. Вина только на мне. Я сама подписала себе этот приговор, за что сейчас отплатит мой не родившийся ребенок.       Кричу. Не могу больше сдерживать себя. Да и какой смысл? Меня все равно все проигнорируют. Подумают, что свихнулась, тут то это обычное дело. Когда вопли вырываются из меня, я уже не могу сдержать их, будто во мне накопилось столько отчаяния, что я смогу кричать очень долго.       Когда силы заканчиваются, я ложусь на свою койку калачиком и быстро засыпаю, сама того не замечая. Но мое забвение длится не долго. Меня будит резкий механический щелчок и глухие шаги. Я подскакиваю настолько быстро, что голова начала кружится с невероятной скоростью, а перед глазами все поплыло.       — № 143, на выход, - оповещает меня вошедший миротворец.       — Куда? – мой голос охрип настолько, что сложно понять сказанное.       — На процедуру.       Тело резко напрягается, сердце гулко стучит о ребра, дыхание учащается. Только не это. Теперь, когда я знаю, что делают со мной на этих процедурах, я не могу допустить, чтобы это повторилось. Ведь в любой момент я могу потерять своего малыша, если уже не потеряла. Руки сжимаются в кулаки, отчего ногти больно врезаются в кожу.       — Я не пойду, - твердо говорю я, вставая на ноги. Пячусь к дальней стене подальше от выхода.       — Не заставляйте применять силу. Доктор ждет Вас, - незамедлительный ответ.       — Нет, не дождется.       Удивительно, но мой голос даже не дрожит, а ноги не подкашиваются. Я не боюсь противостоять, потому что я все сделаю ради своего ребенка.       — На выход, или мы сами Вас выведем, - снова предупреждение.       — Я не позволю причинить вред моему ребенку, - тихо, но твердо отвечаю я. Мои слова ничего не значат, потому что миротворец не собирается больше ждать, и немедля идет на меня. Я пячусь как можно дальше от него, но все напрасно. Он легко берет меня за руки и волочет за собой. Все мои попытки освободиться безрезультатны. Я воплю, вырвав правую руку из грубой хватки, колочу его куда только могу дотянуться, но ему хоть бы что. Когда мы добираемся до проклятого кабинета Панш, я уже остаюсь без сил.       — Мисс Эвердин, вы заставили себя ждать, - наигранно подмечает Панш указывая миротворцу на процедурную кушетку, что он незамедлительно выполняет, кладя мое ослабленное тело на жесткую поверхность. Не сопротивляюсь, пытаясь восстановить дыхание. — Зря вы так утруждаетесь, в вашем положении нельзя так перенапрягаться.       Игнорирую ее. Сколько же ей платят за актерское мастерство?       Пока Панш так яро пытается разыграть из себя заботливого врача на словах, я присматриваюсь к ее действиям: она собирает капельницу, вводит тонкую иглу в мою правую руку, после этого расстегивает мою рубаху в области живота и приклеивает к коже механические липучки, подсоединённые к какому-то аппарату. Мои мышцы напрягаются. Неужели в этот раз меня снова ждет невыносимая боль? Что же она пытается выяснить?       Слышу удаляющиеся шаги миротворца. Панш продолжает подготавливать меня к невыносимой пытке; в левое плечо она вводит еще одну иглу, на этот раз от шприца. Пытаюсь собрать остатки своих сил. Я не сдамся, не имею права. Сжимаю ладони в кулаки, и прежде, чем она пускает жидкость из шприца, я вырываюсь вперед. Отбрасываю руки докторши от себя свободной рукой хватая Панш за горло.       — Я не позволю снова вводить в меня капитолийскую дрянь! – шиплю в бледное лицо докторши. На мои слова она лишь оголяет свои белоснежные зубы хитро улыбаясь.       — Да уж, надо было все-таки надеть на тебя наручники, - тихо шепчет Панш. — Не утруждайся Китнисс, ты все равно ничего не сможешь сделать, - тихо мурлычет Панш. Я сильнее сжимаю пальцы на ее глотке.       — Ты не доберешься до моего ребенка… - продолжаю настаивать я, после чего чувствую, как силы стремительно покидают меня. Снова. Хватка слабеет, я невольно освобождаю докторшу и медленно оседаю на пол. Перед глазами все начинает расплываться. Совсем поздно до меня начинает доходить, что я забыла вынуть иглу от капельницы.       — Сейчас ты крепко заснешь и ничего не вспомнишь, - приторно сладко щебечет докторша, после чего я чувствую, как мои веки медленно закрываются, — постепенно ты забудешь все: и эту боль, и то что ты видишь в этих коротких снах, и даже саму себя, не говоря уже о твоем миротворце.       На последних словах я кидаю вопросительный взгляд в сторону Панш и успеваю заметить ее злорадную улыбку прежде, чем проваливаюсь в непроницаемый темный туман с головой. Тут же всем телом ощущаю мерзкий колючий холод, словно в меня вонзили тысячи маленьких иголок. Пытаюсь понять где я нахожусь, но из-за тумана я мало что различаю, больше похоже на сумрачный лес судя по еле заметным очертаниям стволов деревьев. Ступнями ощущаю пронизывающий холод и шуршание сухих листьев. Челюсть дрожит. Это все сон. Мое воображение. Всего этого не существует. Галлюцинация. Рональд говорил об этом. Неужели прямо сейчас на мне испытывают какой-то препарат? И я никак не могу противостоять этому. Мое тело лежит в руках мерзкой Панш, я и пальцем не могу пошевелить, а подсознание блуждает не пойми где. Как же остановить это?..       Через пару мгновений вдали я различаю силуэт. Мужской силуэт. Пытаясь не обращать внимания на жуткий холод, я направляюсь вперед. По мере моего приближения я все четче могу рассмотреть очертания мужчины: он стоит ко мне спиной, его голова опущена вниз, вероятно он на что-то смотрит. Но больше всего мое внимание привлекает предмет, зажатый в его правой ладони – нож. Останавливаюсь. Поодаль от мужчины замечаю лежащее тело на земле, на которое, вероятно, падает его взгляд.       Делаю еще несколько шагов, чтобы рассмотреть кто передо мной. Словно услышав мое приближение, стоящий мужчина медленно оборачивается. Я не узнаю его лица, но различаю, что он облачен в форму миротворца. С ножа капает черная жидкость. Задерживаю дыхание. Мышцы напрягаются, а жуткий холод не дает пошевелиться. Игнорируя страх перед неизведанным, я пытаюсь рассмотреть того, кто лежит перед незнакомцем. Не могу. Ничего не видно. Снова перевожу взгляд на стоящего мужчину. Он неотрывно наблюдает за мной не шевелясь.       Это сон. Вернее, очередная насмешка доктора Панш. Мне не нужно бояться, ведь все не по-настоящему.       — Кто ты? – голос дрожит, но не от страха, скорее больше от ледяного холода. На мои слова незнакомец не реагирует, все также неотрывно смотря на меня. Его глаза даже не мигают, он словно живая иллюстрация. Не настоящий.       Картинка не меняется. Проходит не мало времени, когда мое терпение подходит к концу. Может мне пойти в другую сторону, подальше он странного незнакомца? Но ведь не факт, что в округе меня не ждет что-то похуже. Рассматриваю густой пар, что выходит из моего рта. Холод нестерпимый, слышу еле уловимый скрежет зубов. Слишком холодно. Отчего я умру быстрее в этой имитации реальности: от рук какого-нибудь чудовища или от холода? Вероятно, об этом известно только Панш.       Не спеша бреду в сторону темного леса, окруженного непроницаемым туманом. Чего бояться, ведь это просто галлюцинация. Босые ноги царапают сухие листья, от дикого холода я начинаю дрожать еще сильнее. Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на незнакомца, но как по волшебству он исчез. Продолжаю шагать вперед, на горизонте ничего не видно. Кажется, я в самом центре пугающего тумана. Ни одной живой души. Начинаю напрягаться. Слишком долго тянется эта имитация. Раньше все было куда быстрее. Я видела Пита, он убивал меня либо оружием, либо словом. Почему сейчас все это растягивается? Но стоило мне об этом подумать, как я слышу шепот:       — Китнисс.       Не узнаю голоса, слишком тихо. Перестаю идти и пытаюсь прислушаться. Несколько минут стою на месте выжидая, но больше ни слова.       — Кто это? – осмеливаюсь подать голос. Несколько секунд продолжается гнетущая тишина, но потом я различаю шуршание листьев и треск веток. Кто-то медленно движется на меня. Я замираю. Чувствую, как во мне возрастает страх, однако я продолжаю стоять сама того не понимая. Дыхание учащается. Почему я боюсь? Ведь это все не по-настоящему!       Проходит мучительная минута, когда появившийся светлый силуэт обретает четкость. В бледном, словно фарфоровом лице, я различаю свою малышку Прим.       Не может этого быть. В этих галлюцинациях ко мне никогда не приходила моя сестренка. Почему сейчас? Откуда они про нее знают? Страх все сильнее ослепляет мое сознание, отчего я постепенно перестаю контролировать себя.       — Прим? – хрипло шепчу я.       — Привет, Китнисс, - она невинно улыбается мне, но глаза совсем ничего не выражают, они пустые, будто стеклянные. Пытаюсь себя успокоить, и раз за разом повторяю про себя, что все это не по-настоящему, иллюзия, имитация, это не реально. — Я так рада, что нашла тебя.       — Что ты здесь делаешь? – осторожно спрашиваю я.       — Искала тебя. Мне пришлось обойти весь лес.       Хмурюсь. Для чего мне показывают это? Моя сестра никогда не пойдет в лес одна. Что за бессмыслица? Чтобы вывести меня из себя? Это им удалось.       — Что ты хочешь от меня? – не выдерживаю. Не могу смотреть на лицо сестренки, оно искусственное. Я безумно скучаю, и видеть, как используют образ моей Прим мне невыносимо.       Имитация сестры слегка хмурится, но улыбка так и не сходит с ее губ.       — Я хотела тебе кое-что показать, - ехидно отвечает девочка и жестом указывает идти за ней. Пару секунд обдумываю, стоит ли подчиняться, ведь наверняка это очередная ловушка, но что я теряю? Я все же делаю шаг и бреду вперед.       Идя все дальше и дальше по темному лесу, я замечаю, что холод заметно отступил, моя челюсть больше не дрожит, а земля под ногами не обжигает, словно лед. Теперь меня ни что не отвлекает от происходящего, и мой страх начинает расти стремительнее. Нет, я не должна бояться, не в этот раз.       Проходит еще какое-то время, прежде чем Прим останавливается, и я чуть было не врезаюсь в ее спину.       — Мы пришли, - оглашает девочка поворачиваясь ко мне и отступая на шаг в сторону. Когда мой взгляд фокусируется на представленной передо мной картине, я обмираю.       Это Пит. Вернее то, что от него осталось: голубые глаза остекленели, по всему телу расположены рваные раны, вся одежда порвана и пропитана черной кровью.       У меня начинаются рвотные позывы. Я отступаю на шаг и падаю на колени. С губ течет горькая слюна, а с глаз не перестают течь слезы. Глушу рыдания. Нет, я не должна поддаваться. Это не Пит. Имитация. Они хотят, чтобы я поверила в свой самый жуткий кошмар. Но я не сдамся. Не могу.       Немного успокоившись и взяв себя в руки, я снова обращаю взгляд на иллюзию в обличии Пита. Замечаю, что в его руках покоится небольшой комочек, завернутый в багровое одеяло. Это похоже на… Поднимаюсь на ноги и медленно подхожу ближе, чтобы рассмотреть. Это ребенок. Мертвенно-бледный, совсем крохотный, не живой. Приказываю себе не поддаваться. Панш снова хочет меня напугать смертью моего малыша. Я уже это видела. Ей не удастся.       Сердце продолжает колотится как заведенное. Умом я понимаю, что это все мой кошмар, но сердце не может так просто успокоиться.       — Видишь, Китнисс, - подает голос имитация моей сестры подходя ко мне вплотную. — Вот что случается с людьми, которых ты так любишь.       Прим зловеще улыбается, а через секунду я чувствую дикую боль в области живота. Перевожу взгляд с ангельского личика Прим на источник невыносимой боли, и с ужасом вижу, как ее тонкая рука целиком проникла в мое тело. За моим криком следует звонкий девичий смех, а боль продолжает расти. Кажется я целиком проваливаюсь в эту агонию. Смех раздражает перепонки, боль раздирает все тело. Я падаю, падаю, падаю…       Мир замирает. Я тону в боли. Исчезаю.       Неизвестно сколько проходит времени, когда в темный туман пробивается яркий свет. Он возрастает, словно выманивает меня из этого ада. Боль медленно уходит, слишком медленно. Я все еще слышу ее отголоски, когда сильные руки вытаскивают меня из этой ужасной тьмы.       — Китнисс! Китнисс, ты слышишь меня?! – откуда-то издалека слышу знакомый голос. Меня все также тянут к свету. Я не сопротивляюсь. Боль уходит, а я продолжаю слышать чей-то голос, упорно взывающий ко мне. — Пожалуйста, Китнисс, вернись! Вернись ко мне…       Еще немного, и свет озаряет тьму. Я просыпаюсь, выныриваю из темноты жадно глотая воздух. Мои легкие болят от нехватки кислорода, словно я была под водой слишком долго. Судорожно дышу руками цепляясь за чье-то тело. Я не знаю кто это, мне просто нужно человеческое тепло, мне нужна защита.       — Наконец-то ты здесь! Боже, - улавливаю радостный голос у самого уха. Чьи-то руки крепко обнимают меня в ответ. Я восстанавливаю дыхание, набираю в легкие побольше воздуха и слышу запах, самый узнаваемый запах из тысячи, запах сладкой мяты и корицы. Я ни с чьим его не перепутаю.       — Пит?       После моего хриплого вопроса надежные объятия растворяются, отчего я на миг теряю опору. Встречаюсь с испуганными и такими родными глазами. Улыбка. Счастье в лазурных омутах. Не верю.       — Это правда ты? – на мой вопрос я получаю еще одно объятие. Не понимаю. Он правда здесь?       — Любимая, - слышу приглушенный шепот, в котором различаю облегчение и неподдельную радость.       За этими словами силы снова покидают меня. Слабость во всем теле стремительно распространяется по мышцам, отчего я больше не могу сопротивляться. Сильные руки снова ловят меня прижимая к крепкой и такой знакомой груди. Моя тяжелая голова опрокидывается на плечо моего спасителя. Снова чувствую его еле уловимый запах, он окружает меня со всех сторон. Наслаждаюсь.       — Черт! – голос Пита доносится до меня издалека. — Дерек, уходим отсюда! Прикрой меня.       Перед тем, как совсем отключиться, я замечаю, как на полу когда-то ненавистном мне белоснежном коридоре лаборатории раскинулось множество тел, облаченных в белые халаты. Повсюду нас окружают миротворцы, кто-то из них, как и побежденные врачи, распластались на мерзком белом полу, а кто-то вооруженные оружием сопровождают нас.       Кажется, план сработал. Пит, которого все похоронили, спас нас. Осознавая это, я улыбаюсь, и наконец проваливаюсь в спасающую темноту.