***
Писк. Четкий, размеренный, громкий. Он словно выталкивает меня из царства сна, покоя. Я нехотя приоткрываю глаза, рефлекторно зажмуриваясь из-за яркого света. Перед глазами все плывет и долго не образовываться в четкие формы. Я сильно зажмуриваюсь что мало помогает. Проходит не меньше минуты прежде чем мои глаза начинают видеть ясную картину. Первое, что мне удается разглядеть, это задумчивое и грустное лицо Пита, — он сидит не двигаясь, оперившись подбородком о сцепленные руки. Складывалось впечатление, что он не менял положения уже очень долго. Его глаза не мигая смотрят в одну точку, в них читается неподдельная печаль, озадаченность и…боль. Я непроизвольно двинула рукой, к которой была введена игла от капельницы. Снова. На мое движение Пит реагирует мгновенно. Его быстрый взгляд цепляется за меня, а теплые ладони аккуратно обхватывают мои пальцы. Боже. Снова очередная иллюзия реальности? Я этого не выдержу. — Пит? – сдавленный хрип доносится будто откуда-то издалека. До меня не сразу доходит, что это мой голос. — Да, да любимая, это я, - с облегчением выдыхает парень, на секунду утыкаясь лбом о тыльную поверхность моей ладони. — Наконец-то ты очнулась. Голова раскалывается на части. Тело жутко ломит, словно меня долго били тяжелыми тупыми предметами. Что снова со мной происходит? Пит пытливо осматривает мое лицо, в надежде понять, что сейчас я ощущаю. Не могу вымолвить ни слова. Мне больно, страшно, невыносимо. Теперь я не понимаю, реальность это, или очередная пытка Капитолия. Я больше не могу доверять своим глазам. Если поверю тому, что вижу сейчас, а в итоге это окажется очередной имитацией, я сойду с ума. Не могу снова надеяться. Нет. Лицо Пита плывет, его голос, произносящий моё имя, заглушают глухие удары, которые словно исходят из меня самой. Постепенно все вокруг исчезает, разрывается на тысячи лоскутков и улетает в небытие. Кажется, я снова исчезаю.***
— Почему мы здесь? – тихо подаю голос, дабы не потревожить эту идиллию. Я лежу на открытой поляне, где повсюду растут ароматные цветы, короткие травинки приятно ласкают открытую кожу ног, теплый ветер ерошит волосы. Я слегка жмурюсь от яркого солнца. Как приятно. — Я давно мечтал показать тебе это место, - еле слышно отвечает Пит. Прикрываю глаза, наслаждаясь бархатом его голоса слегка перекрываемый звонким пением лесных птиц. — М-м-м, - блаженно протягиваю я. Пит заключает меня в свои крепкие объятия, отчего я удобно устраиваюсь у него на груди. — Я так по тебе скучала. — Как и я по тебе. — Ты больше не исчезнешь? — Никогда, - чувствую прикосновение его губ к своему виску. Опускаю руку на свой округлый живот, чувствую еле уловимый толчок нашего малыша. Видя это, Пит кладет свою ладонь рядом с моей. Его улыбка. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди от счастья. Мы вместе, преодолев все, мы наконец-то вместе. Только… Я не спеша поднимаю свою голову с груди Пита и внимательно смотрю на него. — Значит, ты все же спас нас? – недоверчиво задаю вопрос. — Спас? – парень хмурится. — От чего? — Как? Ведь Кап… - внимательно смотрю на него не понимая, шутит он, или действительно не имеет понятия о чем я. — Что? – различаю в его глазах беспокойство. И вдруг меня озаряет, — это снова не настоящее. Снова имитация реальности. Ощущаю, как слезы медленно стекают по щекам. Грустно улыбаюсь Питу поглаживая его щеку. — Я поняла, - игнорируя слезы и разочарование, шепчу я. — Это самая лучшая иллюзия в моей жизни. Замечаю легкую улыбку на мужском лице прежде, чем лицо Пита растворяется в непроницаемой темноте.***
Пип. Пип. Пип. Меня снова будит раздражающий писк медицинского аппарата. Голова раскалывается, веки словно залиты свинцом, я с большим трудом пытаюсь разлепить глаза. Не сразу, но мне удается разглядеть серый обшарпанный потолок. В нос бьет резкий запах лекарств. Тошнит. Пытаюсь двинуть рукой, однако мышцы отзываются неприятной тянущей болью. Рядом никого нет. Пытаюсь позвать, но из горла срываются только неразборчивое мычание. Больно. — Кто-нибудь… - с трудом выдавливаю из себя слова, но мне не удается даже закончить предложение, как я начинаю надрывно кашлять. Тело отзывается волной боли. Улавливаю еле слышные шаги. Через несколько секунд в палату (я полагаю это она и есть), заходит невысокая девушка. — О, вы наконец-то пришли в себя, - с улыбкой говорит она, принимаясь проверять показатели аппаратов, которые подключены ко мне. — Как вы себя чувствуете? — Плохо, - это все, что мне удается произнести, уняв резкий кашель. Девушка сочувственно поджимает губы. — Это временно. Скоро вы будите чувствовать себя лучше. Надеюсь это правда, иначе я так долго не протяну. В ответ я коротко киваю. Девушка продолжает копошится в аппаратах, затем она меняет капельницу и улыбнувшись выходит из палаты. Оставшись в одиночестве, я начинаю размышлять, что происходит. Это реальность или очередная иллюзия? Что за место? В мучительных «снах» Панш я раньше не видела его. И девушка: она мне не знакома. Где же я тогда? Неужели я наконец-то проснулась? Я сойду с ума, если это снова окажется имитацией. Я не вынесу этого. Чувствую влагу на глазах. Нет, не хочу снова плакать. Я устала. Боже, как я устала. Почему я еще не дома? Или я все еще в Капитолии? Кто-нибудь, скажите же мне что происходит! Хочется кричать, но я не могу издать и звука. Все болит. Почему? Откуда это взялось? Вместо желаемого крика из горла вырывается жалобный стон. Горло саднит. Кажется меня кто-то услышал, потому что я снова слышу тяжелые быстрые шаги. Кто-то очень торопится меня увидеть. Становится страшно. Не проходит и пол минуты, как в палату врывается… — Пит? – хриплю я. Моя рука непроизвольно тянется к нему, но сильная боль останавливает мою попытку. — Китнисс! – облегченно выдыхает Пит принимаясь легонько целовать мое лицо, вероятно боясь причинить мне новую боль. — Наконец-то ты со мной. Его дыхание приятно обжигает, словно прогоняя неприятные болезненные спазмы. Я расслабляюсь и поздно осознаю, что мои щеки промокли от радостных слез. — Ты правда насто… - моей голос прерывается очередным приступом кашля. Я несколько секунд сотрясаюсь, зажмуриваясь от волны боли во всем теле. — Тише, не пытайся разговаривать, - ласково произносит Пит. Он бережно вытирает мои щеки и садится рядом со мной. — Конечно я настоящий. Неотрывно разглядываю его: светлые волосы немного отросли с нашей последней встречи, щеки немного осунулись, на правой образовалось несколько царапин, на которых запеклась кровь, но глаза не потеряли своего волшебного голубого оттенка, напоминающий глубокий океан. Я готова утонуть в этих бездонных омутах. Его шершавые ладони не перестают поглаживать мои щеки. Наслаждаюсь. Если даже это иллюзия, я готова в ней остаться. — Я… - снова пытаюсь заговорить. Плевать на боль в горле, я хочу узнать правду. — Я в реальности? Несколько секунд Пит вопросительно смотрит на меня, но постепенно понимание отражается в его глазах. — Да, все закончилось, - не скрывая улыбки, отвечает парень. — Я вытащил тебя оттуда. С тобой больше ничего не будут делать, обещаю тебе. — Где мы? Хрип моего голоса режет по ушам, отчего я невольно зажмуриваюсь. — В Тринадцатом, - на выдохе отвечает Пит. Увидев мое удивление, он спешит пояснить: — Двенадцатый разбомбили. Его больше не нет. Мои глаза кажется вот-вот вылезут из глазниц от шока и ужаса. Я начинаю задыхаться в подступающей истерике. — Китнисс все хорошо! Если ты сейчас подумала о маме и Прим, то они в порядке, я вовремя успел их перехватить. Они здесь, в безопасности, - мой страх мгновенно отступает, и я глухо выдыхаю. Если бы не Пит, неужели я бы потеряла их? Слезы успели скатиться по вискам, но я игнорирую их благодарно улыбаясь блондину. Его ладонь поглаживает мое лицо, отчего мне становится так тепло и спокойно. Трусь носом о его кожу. Пока это все, на что я способна. — Спасибо, - тихо подаю голос. Улыбка на любимых губах становится шире. Собираюсь с силами, чтобы снова задать вопрос: — Что случилось? Пит глухо вздыхает потирая глаза: видно как сильно он измотан. — В стране беспорядки. Люди начали поднимать восстания против Капитолия. Все готовятся к войне. — Что? — Да. Половина дистриктов разрушены. Много людей погибли, - парень опускает глаза. — Я пытался вывести из Двенадцатого как можно больше человек, но они не верили в то, что грядёт. Половина миротворцев, которые служат президенту узнав, что дистрикт будут бомбить, как можно быстрее уехали, а мы с моими приятелями решили предупредить всех и увести как можно больше. У нас изначально был план. — Тринадцатый… — Да. Тринадцатый давно был готов к войне, и они искали союзников со всех дистриктов. Узнав об этом, мы с моими товарищами решили действовать. — Как давно? – в моей голове все перемешалось. Как долго я была в этой лаборатории, что столько пропустила? — Два месяца, - услышала я тихий ответ. — Почему не говорил? — Это было строго секретно. Прости, я не мог тебе все рассказать, - я понимающе кивнула. — Сколько меня не было? — Месяц, - Пит бережно гладит мою руку. — Мне сказали, что ты погиб, - подавляю невольный всхлип. Одно только воспоминание отдается неприятной болью в груди. Парень слегка сжимает мои пальцы. — Знаю, это проделки Рональда, - устало отвечает Пит. — Ему все время не нравились мои идеи и то, что наш отряд меня избрал лидером. Постоянно хотел занять мое место, вот и доложил Капитолию о нас. Меня подстрелили, но не смертельно. — Но зачем… — Зачем сказал тебе? – мой кивок. — Досадить мне. Чтобы ты похоронила меня и ни на что не надеялась. Это такая маленькая месть. Ублюдок. Шумно вздыхаю. Конечно я догадывалась. Рональд не на нашей стороне. Как только я могла подумать, что он пришел помочь мне? Первое впечатление о человеке всегда самое верное. Не стоит забывать об этом. — Я так боялся потерять вас, Китнисс, - обессиленно произносит Пит, утыкаясь лицом в мою руку. Как же я хочу запустить пальцы в его мягкие волосы, но не могу, моя свободная рука занята капельницей и боль в мышцах еще не отступила. Он думал о нас. В моей голове мысли не сразу выстраиваются по порядку, потому осознание того, что Пит говорит о нашем ребенке приходит позднее. Ребенок! Пит видит мою перемену и озабоченно поднимает глаза. — Ребенок, - хриплю я. — С ним все хорошо? Блондин улыбается, и я замечаю, как его глаза начинают сверкать ярче. — С малышом все хорошо, - на этих словах он перемещает свою ладонь на мой живот и бережно поглаживает. — Когда я понял что к чему, ох Китнисс, ты не представляешь, что я почувствовал. Пит наклоняется к моему животу и оставляет еле заметный поцелуй, который я, к сожалению, даже не чувствую. Он так бережно относится к моему измученному телу, отчего мое сердце медленно топит нежность. — А я до конца не могла поверить, - глуша очередные рыдания, шепчу я в ответ. — Он здоров, да? — Да, - улыбка не сползает с любимых губ. — Здешние врачи сделали тебе полное обследование, сомнений нет, что с ребенком все в порядке. Капитолий не успел ему навредить. Облегчение словно мёд окатывает все мое тело и даже кажется, что боль в мышцах немного отступила. Малыш в порядке — это самое главное. Панш ничего не успела ему сделать. Господи, хоть бы это все было правдой, и я не проснулась в очередном кошмаре. Такой идеальной иллюзии не может быть. Значит, это реальность. — Что будет дальше? – задаю волнующий вопрос. Пит мгновенно становится серьезным. Между его бровей появляется глубокая морщинка. — Война, - его голос немного пугает меня. Это не тот ответ, который я хотела услышать. Я спрашивала про нас. Видимо сейчас не подходящий момент для этой темы. Его мысли заняты состоянием нашей страны. Я его понимаю, поэтому пытаюсь игнорировать разочарование. — Мы готовы к наступлению. Каждый день тренируемся до последних сил. У нас получится. Медленно киваю. Я сейчас просто не в состоянии думать о войне. Главное, что я наконец-то выбралась из того ада. И мой малыш здоров. Большего мне и не нужно. — Я приведу маму и Прим, - нежно говорит Пит отвлекая от моих мыслей. Он наклоняется и еле касаясь целует в губы. На секунду я, кажется, теряюсь в этом моменте: слишком долго я тосковала по его губам, по его родному запаху. Я тону в ощущениях на долю секунды, и задыхаюсь, когда парень отстраняется. Вижу привычную улыбку на его тонких губах прежде, чем он отходит от меня и исчезает за дверью палаты.***
Когда я увидела своих родных, мое лицо снова залили слезы радости. К тому моменту мое тело наконец-то перестало ныть от тянущей боли во всех мышцах. Я смогла свободно обнять сестренку и маму. — Как же мы боялись за тебя, доченька, - ласково говорит мама, крепко обнимая меня. Я глубоко вдыхаю запах моих родных – запах нашего дома, которого больше нет. — Китнисс, ты правда беременна? – нерешительно задает вопрос Прим. Мама устремляет на меня неловкий быстрый взгляд. Сразу вспоминаются ее слова насчет моих вылазок к Питу. Чувствую, как начинают гореть мои щеки. Я быстро киваю, после чего сестренка начинает хлопать в ладоши и прижиматься к моему животу. Пока она отвлечена, мама решается тихо задать свой вопрос: — Ребенок от Пита? В одно мгновение меня охватывает ярость. Вот значит, как мама обо мне думает. Но с другой стороны, чего я ждала? Я могу понять маму: на ее глазах дочь, переступив свою гордость, пошла по рукам миротворцев за кусок хлеба. Но ведь она до сих пор не знает, что я чувствую к Питу. Я избегаю прямого ответа, поэтому лишь киваю. Мама облегченно выдыхает, и улыбается уголком губ. Неужели рада? — Пит хороший, - тихо говорит она, чем приводит меня в замешательство. — Он спас часть Двенадцатого. Нёс на руках детей. От ее слов мое сердце пропускает удар. Как я раньше только могла подумать, что Пит жестокий, злой, лжец. Его глаза… Как только я впервые их увидела, они сразу показались мне волшебными, в них не было и доли того, что я тогда про него придумала. Пит мое спасение, моя опора. Моя любовь. — Он любит тебя, - снова подает голос мама. На ее словах Прим отстраняется от меня и принимается быстро кивать, соглашаясь с мамиными словами. — В тот день, когда тебя забрали, он до последнего боролся за тебя. Его очень сильно избили, - сглатываю, представляя эту картину. Я помню, как он дрался за меня, хоть его силы были и не равны. — Потом его куда-то уволокли игнорируя наши протесты. Больше мы его не видели. Мы подумали, что его казнили. Тяжело выдыхаю. Мне даже страшно представить, что бы было, если бы его убили. — Что было потом? — Где-то через неделю мы услышали, как торопливо миротворцы покинули свои посты, завели машины и уехали. Тогда мы поняли, что это не к добру. В дистрикте наступила мертвая тишина. Люди испугались, спрятавшись в своих домах. Ночью я услышала шорох. Пит пробрался в наш дом и сказал, что нужно скорее уходить. Мы с Прим быстро собрались и Пит повел нас в лес. — В лес? – удивленно воскликнула я. — Да. Он со своими друзьями собрали горстку людей, которые поверили тому, что грядет беда, и повели через лес. Когда мы отошли от города на приличное расстояние, послышались страшные взрывы. Небо окрасилось в черный цвет, - мама быстро вытерла пролившиеся слезинки: ей было тяжело вспоминать это. — Мы шли около двух суток останавливаясь на ночлег. Пит сказал, что скоро прилетит планолет и заберет нас в Тринадцатый. И вот, мы здесь. Кажется, я буду по жизни должна Питу за то, что он для меня сделал. Спас не только меня, не только мою семью, но еще и пол Двенадцатого. С этой минуты я стала любить его еще в разы сильнее, хотя казалось, что сильнее быть не может. В груди разливается блаженное тепло. Я улыбаюсь своим мыслям. Однако мое блаженство длится не долго, потому что я вспоминаю о том, о чем уже давно хотела спросить. — Кого-нибудь еще спасли из лаборатории? — Да, - слегка улыбаясь, отвечает мама. — Правда они еще не пришли в себя. У них состояние куда хуже твоего. Разочаровано вздыхаю. — Мне нужно их увидеть. — Сейчас не лучшее время. Тебя туда не пустят, и ты сама еще не окрепла. — Нет, со мной уже все хорошо, - пытаюсь быть более убедительной. — Китнисс, подумай о ребенке. Этот аргумент отрезвляет меня. Мама права. Все, о чем я сейчас должна думать, только о моем малыше. Как бы эгоистично это не звучало. Я не могу его потерять. Я столько раз была на грани жизни и смерти, что сейчас просто не имею права рисковать жизнью моего ребенка. — Хорошо. Ты права. Мама одобрительно улыбается, и легонько хлопает меня по плечу. Прим прислушивается к звукам в моем животе. Я улыбаюсь. — А где Пит? – спрашиваю нерешительно. Мама на секунду осекается, как бы взвешивая все «за» и «против» отвечать мне на вопрос или нет. Меня это настораживает, но долго ответа ждать не приходится. — Разве Пит тебе не сказал? – тихо спрашивает мама. — Что он должен был мне сказать? – мне уже не нравится поворот нашего разговора. Мама прикусывает нижнюю губу. Что опять случилось? Мое сердце начинает колотиться с каждой секундой все быстрее. Кажется проходит целая вечность, когда мама наконец отвечает: — Он во Втором, вместе с другими повстанцами.