Ангел за правым плечом

Три года спустя.

Туман простирался над фракциями вот уже около недели, практически до земли заполняя те, которые в низине: дружелюбие и искренность. Скоро будет холодно: осень полноправно вступит в свои права, яркие, разноцветные листья покинут деревья, закружатся в прохладном воздухе и упадут на землю. Природа готовится засыпать, делает вдох и замирает. То, что произошло три года назад изменило Джейн навсегда. Мир перевернулся с ног на голову, перевернулся на все 360 градусов, как угодно! Легко ли падать с небес на землю? Легко ли сломать все кости при падении, а потом встать, смахнуть слезы, прекратить кричать от всепоглощающей боли и идти дальше? Совсем нет. Легко ли приказать разбитому сердцу продолжать биться? Легко ли унять дрожь во всем теле, взять себя в руки и принять то самое волевое решение, которое в корне поменяет всю жизнь. Всю. Джейн стирала бельё на улице, в чугунном тазу, попутно прокручивая в голове всё, что произошло за последние четыре года в её жизни. Теперь она не часто смотрелась в зеркало, но когда это происходило, она не узнавала ту, странную, отчуждённую, другую, ту незнакомку, которая смотрела на нее. Вроде бы, всё то же: и лицо, и губы, и зеленые глаза. Но чего-то не хватало. Желания жить? Огонька во взгляде? Надежды на лучшее будущее? Черты лица заострились, можно даже сказать, стали жестче. Может, такие изменения во внешности напрямую зависят от изменений в характере? Так много вопросов и так, катастрофически мало ответов. От пухлых щек остался разве что легкий румянец. Да и вся она как-то осунулась, сильно похудела. И без того белокожая, а стала совсем прозрачной. Здоровый цвет лица поддерживала работа на свежем воздухе. Она, кажется, в свои двадцать четыре прожила то, что немногие проживают и за всю жизнь. И полюбила, конечно, она до безумия. Три года назад, уходя из своей родной фракции под тяжелым грузом правды, она и представить не могла, что сейчас будет стирать свои вещи в ледяной воде и практически не грустить по тому, что когда-то было. Было и было, зачем зря ворошить память? Лить кислоту на открытую рану и ковырять кончиком ножа там, где всё еще саднит? Нет, она не мазохистка. И всё-таки, боль не прошла и все байки о том, что время лечит в её случае оказались слишком недействительные: за каждым светлым днём наступала ночь и её темнота с ног до головы окутывала её, перекрывая кислород, не давая дышать не то, чтобы полной грудью, но хотя бы её половиной. Призраки прошлого не отпускали, не давали жить дальше и как бы Джейн ни старалась, как бы не пробовала отгородиться от них бетонными стенами — просто за каждым днем наступала ночь. — Джейн, нужно подмести и расчистить землю от листьев! Доделай это и пойдем пить чай. — это крикнула Марта — невысокая женщина сорока лет с глубокими, темно-карими глазами. Марта добровольно покинула свою фракцию и ушла к изгоям, о чем ни капли не жалеет. По поселению ходят слухи, что она зарабатывает своим телом, но Джейн не прислушивается. И хоть к Марте действительно часто приходят мужчины — её это не волнует. У них есть кров над головой — вот, что заботит девушку. Можно понять. Уитмор не оспаривала ни одного её указания — ей слишком нужно задержаться хотя бы в этом поселении. Хотя бы на какое-то время, может быть, пережить холодную осень и зиму. А потом… а потом они уйдут искать новое убежище. Затеряются среди сотен таких же обездоленных и их никто не найдет. А значит, они вне опасности. И да, Джейн как могла отгоняла от себя мысли, что её ждет такое же будущее как и у Марты. — Как скажешь, босс. — сильно кричать она не могла — на прошлой неделе рыжеволосая простудилась и еле-еле избавилась от высокой температуры. Придерживаться постельного режима, как того требует протокол лечения нет никакой возможности, не в её положении. Развесив только что постиранные вещи, она взяла большую самодельную метлу, которая стояла позади маленького дома — больше похожего на сарай и начала подметать. Руки совсем онемели, кое-где кожа потрескалась до крови. Прокручивает в своей голове тот самый последний день в Бесстрашие и думает, где именно была эта точка невозврата и можно ли было изменить ход событий? А нужно ли было бы вообще что-то менять? Сейчас только один человек знает где находится Джейн и она молилась Богу, чтобы так и оставалось. С содроганием вспоминает тот момент, когда самый молодой лидер Бесстрашия говорит ей о том, что не хочет торопиться, что их отношения — это просто его спор с самим собой — сможет ли он сделать её, такую неприступную, такую гордую, своей. Смог. Смог и не раз, чего уж тут скрывать. Всецело, всем телом, всем сердцем, всей душой — она стала его. И полюбила. До сумасшествия. В огонь и в воду, да что там, в ад за ним была готова. Стоит ли говорить о том, как разбилось её сердце в тот самый момент, когда он сказал, что не видит с ней будущего и по крайней мере, им нужно сделать паузу. Руки задрожали, а к глазам предательски подступили слёзы. Даже спустя три года. Наверное, всё еще болит, раз не желает что-то менять. И наверное, всё еще любит, раз после всего, через что ей пришлось пройти — не желает зла. Иногда, она представляет себе его жизнь, как он там, чем занимается, что ест и что пьёт? Счастлив ли? Доволен? Обрел внутренний покой и если так, что почему ей никак не удается? — Ты скоро? — Марта нетерпелива, когда дело касается чая и работы, а Джейн уже привыкла к женщине и не раздражается. — Ещё минут десять. Джейн никогда не отличалась особым оптимизмом, но она всегда считала, что люди сильнее любых обстоятельств. Иногда она сомневалась в этом своем принципе, теряла веру, но старалась держаться. Ей было ради чего. Она часто думала, что было бы с ней сейчас, скажи она ему тогда то, что хотела. Гордость, дурацкая гордость не позволила ей после его ядовитых слов сказать то, что лежало на сердце, то, что и его жизнь поменяло бы. Всего одна фраза, всего пара слов… Тогда, проглотив подступивший ком, она просто развернулась и навсегда покинула его квартиру. А день спустя — и фракцию, в которой родилась и жила. В которой теряла, любила, плакала, смеялась — вся жизнь прошла в месте, которое она покинула из-за мужчины. Просто им вдруг стало тесно. Говорят, так бывает. Так просто бывает. — Смотли, это тебе! — маленькая девчушка в темно-зеленом пальто с копной ярко рыжих волнистых волос, которые так резко выделялись на фоне серости изгоев и которые так красиво сочетались с огненными осенними пейзажами подбежала к Джейн, протягивая в маленькой ручке букет осенних листьев. — Очень красиво! Спасибо! — та охотно принимает подарок и целует девочку в макушку. — Замёрзла? Пошли пить чай. Наверное, ему действительно стоило сказать. Не нужно было скрывать. Может, всё было бы по-другому, иначе. Лучше?.. — А еще, я такой большой каштан нашла! Да, может, не стоило скрывать. А пока, всё, что остается Джейн Уитмор — это крепко держать за руку маленькую рыжеволосую девочку с очень красивыми серо-голубыми глазами. Совсем как у папы.