Начало нового спора...

Сжимаю и разжимаю ладони. Уже не злюсь. Просто размышляю, удивляясь самому себе. И как мне удалось сдержаться и не разбить Вите лицо? Я даже старался бить слабее. А ведь в душе так хотелось размазать его по полу, так, чтобы кровь парня разбрызгивалась в стороны, оседая алыми каплями на стены, стулья и столы. Хочу видеть, как он корчится от боли, тяжело дышит от собственного бессилия и умоляет прекратить мучения. Только я не стану останавливаться. Хочу уничтожить его. Полностью унизить. Забрать все и разбить сознание парня. На миллион осколков. Как же я его ненавижу. И как он вообще может кому-то нравиться? Уже не понимаю, почему раньше решил с ним объединиться. Хотя, мы всегда ссорились и были готовы перегрызть друг другу глотки. Наверное, мы никогда не сможем существовать рядом друг с другом. Поднимаю голову и смотрю на Витю. Он стоит недалеко от меня, но, так же не слушая поучительную лекцию завуча по поводу нашей драки, смотрит куда-то в окно. Пожилая женщина уже битый час кричит на нас и обещает вызвать наших родителей в школу. Желаю ей удачи в этом деле. Мои родители вечно на работе и не будут отвлекаться на такие мелочи, а родители Вити вообще за границей, насколько я знаю. Ольга Петровна уже охрипла, но тон не снизила, у меня в ушах даже начало звенеть. Ну и когда она замолчит? Кажется, ее поучения длятся вечность и им нет конца, но все же она замолкает и говорит, чтобы мы тут же принесли ей свои дневники. Конечно, Ольга Петровна. Безусловно, Ольга Петровна. Как скажете, Ольга Петровна. Сию же минуту принесу вам дневник, которого у меня вообще нет, ведь еще с начала учебного года я не потрудился завести его. Иду в класс с хмурым видом, там, не обращая внимания на вопросы Артема, подхожу к парте Валеры и беру у него дневник. — Зачем?.. — хочет спросить светловолосый парень, увидев, что я ухожу куда-то с его дневником, но вместо объяснений кидаю ему мрачное: «Закрой рот». И Валера послушно его закрывает. Послушный, но такой раздражающий. Опять захожу в кабинет завуча и протягиваю женщине уже заранее открытый дневник. Как и ожидалось, Ольга Петровна даже не потрудилась удостовериться, что дневник принадлежит мне. Она не скупится на слова и исписывает пол-листа в дневнике красной пастой. Даже знать не хочу, что она там написала. Дверь за спиной скрипнула, и уже вскоре около меня возникает Витя с дневником. Вот ему без разницы, запишут там что-то или нет. Все равно этих записей потом никто не увидит. Вот такие плюсы в том, чтобы жить отдельно от родителей. Когда Ольга Петровна дописала все, что хотела, она отдает нам дневники и еще раз грозно говорит, чтобы мы не смели драться в школе. Отлично, она ничего не говорила о драках за пределами учебного заведения. Не то чтобы меня особо интересовало ее мнение, но раз она не уточнила, значит, это разрешено. Одновременно мы выходим из кабинета и бросаем друг на друга ледяные и безразличные взгляды. — Убью, — на лице русоволосого парня возникает злобный оскал. На его слова лишь ухмыляюсь, таким образом показывая, что мне его угрозы безразличны и смешны. Может, кто-то и может испугаться его, но на меня злобное шипение парня не подействует. Мы расходимся в разные стороны. Не оборачиваемся и не пытаемся понять друг друга. Даже отдаляясь от него, чувствую гнев, исходящий от парня, но это не пугает меня, наоборот, я этого ожидал и был готов. По пути в класс вырываю из дневника исписанный лист и выбрасываю в мусорное ведро. Несколько мимо проходящих учеников удивляются моим действиям и даже оборачиваются на меня. В классе безразлично бросаю дневник на парту Валеры и сажусь на свое место, подперев голову рукой. Светловолосый парень оглядывает свой дневник и перелистывает страницы. Конечно, замечает, что одной не хватает. Валера обернулся ко мне, видно, намереваясь что-то сказать, но только нерешительно открывает рот, после чего опускает голову и поворачивается обратно. Наверное, понимает, что бесполезно спрашивать у меня про дневник. Прозвенел звонок. Когда в класс заходит учитель, я лениво встаю вместе со всеми и так же безэмоцианально отвечаю во время проверки посещаемости. Место, куда ударил Витя, еще побаливает. В отличие от меня, он сил не жалел. Надменный ублюдок. — Знаешь, мне иногда кажется, что в тебе столько гнева и злости, что ты состоишь только из них, — шепчет мне Артем, замечая, как я вновь хмурюсь. — Скоро придется делать тебе прививку от бешенства. — А в тебе столько глупости и идиотских идей, что тебя за ними порой и не видно, — говорю так же язвительно. На мои слова Артем отвечает колкостью и начинается наш очередной обмен любезностями. Мы не злимся друг на друга, а, скорее всего, просто вымещаем таким образом пар. Вот только иногда наши споры заходят в тупик. Я называю его идиотом и глупцом, а он называет меня скамейкой и дверной ручкой. Это означает, что спор достиг своей кульминации и пора останавливаться. Когда мы замолкаем, я оборачиваюсь и смотрю в окно. Даже цемент на улице и тот кажется интереснее, чем этот урок. Удивленно приподнимаю брови, когда вижу, как Витя с Крисом выходит из школьных ворот. С одной стороны, это плохо, ведь я надеялся еще немного поиграть с ним, но с другой – уже и сам рад, что он ушел. Хоть некоторое время не буду его видеть. Остаток дня проходит как-то скучно. Нечем заняться, и мысли то и дело возвращаются к одному человеку. Даже немного жалею, что Витя ушел из школы пораньше. *** Утро следующего дня не кажется приятным и веселым, впрочем, как и любое другое утро. Почему-то лег пораньше спать, но сонливость ощущаю еще сильнее, чем если бы вообще не спал. Возникает желание остаться сегодня дома, и я даже уже опять закрыл глаза, чтобы провалиться в сон, но вспоминаю, что дома довольно скучно, и если я не пойду в школу, просто выброшу день к чертям. Вопреки всем своим принципам и желаниям, взглядом выискиваю русоволосого парня. Я не планировал трогать Витю хотя бы до третьей перемены, но глаза, будто сами по себе, ищут его, а разум торжественно ликует, когда я все же замечаю его около кабинета биологии. Значит, он пришел в школу и мне не будет скучно. Будет, с кем поразвлечься. Витя меня не замечает, да и я быстро ускользаю из его поля зрения, направляясь к лестнице. После первого урока ко мне подходит классная руководительница и с хмурым видом интересуется, почему мои родители не пришли в школу. Обычные отговорки по поводу того, что они работают, женщину уже не устраивают. Ведь, по ее словам, они могли позвонить, написать записку или вообще взять отгул на пару часов. Черт, да это же обычная драка. Почему все так себя ведут, будто я уничтожил половину школы? Ненавижу то, как тут могут раздуть из мухи слона. Только из-за этого возникает желание поскорее окончить школу. Классная окидывает меня укоризненным взглядом и говорит, чтобы я брал свои вещи и шел к Ольге Петровне. Киваю женщине и начинаю складывать в сумку книгу и тетради. Стучу в дверь завуча и неспешно открываю дверь. Сама Ольга Петровна стояла около своего стола и листала какую-то книгу. К моему огромному удивлению, Витя тоже был в ее кабинете. Сейчас парень закатывал рукава на своем легком свитере и, когда я зашел, кинул на меня недовольный взгляд, после чего вернулся к своему делу, словно меня и не существовало. Оказывается, что Ольга Петровна придумала нам довольно изощренное наказание. В ее кабинете стояло три огромных шкафа, и в каждом были старые тетради для контрольных робот. Так как эти тетради были не нужны, их собирались выбросить, но в них было полно чистых листов. Вот мне и Вите предстояло просмотреть каждую тетрадь и повырывать из них пустые листы, которые позже могут пригодиться учителям. Блядь, какое же это замечательное занятие! Всегда хотел заняться чем-то подобным и выкинуть несколько часов жизни на самое ненужное и бесполезное дело. Снимаю свою кофту и вешаю ее на один из стульев. В футболке немного прохладно, но я не хочу полностью испачкаться в пыли, которой хватало на полках этих шкафов. Ольга Петровна еще немного понаблюдала за нами и ушла прочь, сказав, что у нее сейчас будет урок, но, если мы подеремся, пока ее не будет, нам придется вымыть все полы в школе. Спасибо, не хочу. Еще не хватало заменять уборщицу. Мы стоим в разных концах кабинета. Витя взялся за тот шкаф, который был около окна, а я за тот, который был расположенный ближе к двери. Уже не знаю, сколько перебрал тетрадей, но это занятие начинало надоедать. Скоро стану мастером по вырыванию листов. Разбуди меня ночью, и я, будучи сонным, вырву все чистые листы и выброшу исписанные. Или спалю к ебеням все тетради, а пепел скормлю медведям. Я молчу, и Витя тоже не произносит ни слова. В кабинете повисла тишина, и напряженная обстановка окутала нас сполна. Беру очередную тетрадь и выдираю листы. Уже по привычке чистые кладу в отдельную стопку, а тетрадь бросаю в мусорный пакет, который мне выдала Ольга Петровна. Сколько я уже провел времени за этим мозговыносным заданием? Уже ненавижу все тетради мира. Матерю их всеми ругательствами, которые мне известны. Вижу, как тетради лежат на полках. Тетрадь на тетрадях тетратизируется. Тетради тетраду. Тетраибали. Встряхиваю голову и тяжело вздыхаю. Кажется, я начинаю сходить с ума. Кто бы мог подумать, что я помешаюсь из-за тетрадей? Опираюсь спиной о шкаф и мельком кидаю взгляд на Витю. Тот, уже даже не смотря на свои руки, просто достает из шкафа эти проклятые тетради и вырывает какие-то листы, видимо, даже не думая о том, чистые они или исписанные. Сегодня парень кажется бледнее, чем обычно. Его свитер облегает тело, и мне кажется, что Витя немного похудел за последнее время, хотя раньше он казался более подкаченным, чем я, а теперь мы были примерно одного телосложения. Русые волосы растрепаны, а плечи поникшие. И только теперь, внимательнее присмотревшись, я замечаю у него на лице ссадину. На левой скуле видна царапина. Я же не бил его по лицу, тогда откуда это? Не знаю почему, но я начинаю злиться, совсем чуть-чуть. Но вот я перевожу взгляд на его руки и вижу на костяшках Вити еще царапины, а когда он поднял руку, и свитер задрался, я заметил на его животе синяк. От моих слабых ударов ничего такого не должно было появиться, а значит, кто-то другой это сделал. Широко раскрываю глаза и до скрипа стискиваю зубы. Сердце начинает биться в такт разгорающемуся во мне негодованию и гневу. Все здравые мысли вылетают из головы, и я уже не могу остановить себя. Какая сука посмела тронуть мою игрушку?! Быстрыми шагами подхожу к Вите и прижимаю его к столу, заводя руки за его спиной. — Какого черта ты творишь?! — растерянно шипит парень, явно не ожидая от меня такого. Не отвечаю ему и только внимательно всматриваюсь в ссадину на его лице. Она довольно глубокая, но видно, что ее быстро обработали. Витя понимает, куда устремлен мой взгляд, поэтому быстро отворачивается, по-прежнему пытаясь вырваться из моей хватки. Но я его не отпускаю, наоборот, я усаживаю его на стол и толкаю в плечо, чтобы он лег на столешницу, после чего завожу его руки над головой и раздвигаю ноги, размещаясь между ними. Витя еще сильнее пытается вырваться, но это привело только к тому, что он начал выгибаться передо мою и зло ругаться. Задираю его свитер одной свободной рукой и осматриваю плоский живот. На бледной коже отчетливо был виден синяк, и имелось несколько царапин чуть выше пупка. Почему-то, видя это, еще больше злюсь. Хочу убить того, кто это сделал. Блядь, даже я себе не позволял оставлять на теле Вити такие отметины. Прикасаюсь кончиками пальцев к царапинам и чувствую, как Витя вздрогнул. Его кожа такая горячая, она будто обжигает. Провожу ладонью вдоль торса, поднимаясь к ключицам. Хочу посмотреть, есть ли на его теле еще царапины, поэтому стараюсь не пропускать даже миллиметра, проводя по коже подушечками пальцев. Задеваю сосок и вижу, как парень выгибается подо мной и зло смотрит на меня, будто желая испепелить. — Черт, отпусти! Мне больно, — говорит Витя сквозь стиснутые зубы. — Кто это сделал? — наклоняюсь к его лицу и смотрю прямо в глаза. — Какое тебе дело? — Видно, Витя не собирался отвечать на мой вопрос, что еще сильнее разозлило меня. Сжимаю его запястья еще сильнее, и парень вновь выгибается и просит отпустить его. Правильно, только я могу делать тебе больно. — Или ты скажешь, кто это сделал, или я добавлю еще несколько синяков к коллекции тех, которые уже имеются. Ты же знаешь, я могу это сделать, — тихо шепчу ему на ухо и чувствую, как Витя вздрагивает. Не торопясь отстраняюсь от парня и смотрю в его лицо. Вижу в нем то, что никак не ожидал увидеть. — Что ты сделал? — спрашиваю, чувствуя, как внутри все колотится.