Шелест листьев (Stirring the leaves)

«Никогда не суди книгу по фильму» Дж. У. Иган

      Лиззи пребывала в хорошем настроении: она вкусно поела, и вокруг была оживленная беседа. После выпитой медовухи подобрели даже те, кто был не очень разговорчив с ней в последнее время. Дори, моментально забыв, что был зол на нее, стал вежливо предлагать ей еще картошки. Балин улыбался, когда она шутила. Единственной тучей был Торин, сидящий во главе стола. Лиззи думала, что когда она ушла от него, то он был вполне в хорошем расположении духа, а теперь он задумчиво сидел, иногда поглядывая на нее, и что этот взгляд мог значить, она не понимала. Лиззи стала определять их отношения как «два шага вперед, один назад». Казалось, будто как только у них был прогресс в становлении друзьями, что-то случалось и портило всё. Только вот она не могла никак понять, что она сделала не так в этот раз. Когда все покончили с десертом, на улице совсем стемнело, они вдруг увидели Гэндальфа, который чуть ли не бежал в их сторону, оглядываясь назад и держа одной рукой посох, а другой придерживал шляпу. Когда он увидел их за столом на крыльце, то стал бежать еще быстрее. – Вы, дураки, что я вам говорил по поводу не выходить после заката? – выпалил волшебник, когда оказался рядом с ними. Отряд был озадачен, но это длилось недолго. Через секунду они услышали рёв, раздавшийся со стороны полей. Они одновременно повернули головы и увидели огромную черную тень, которая двигалась между деревьев у реки, где Лиззи когда-то сидела. – Живо, в дом! – крикнул Гэндальф, махая руками, тем самым заставив сдвинуться с места застывшего Бильбо. – Быстро! Они все заспешили, сваливаясь со скамеек, и побежали к двери. Они все впихнулись, и Лиззи протолкнули дальше в коридор подальше от двери, которую они попытались закрыть. За секунды расслабленность ушла, и отряд был в боевой готовности. Ее сердце билось как бешеное. На секунду им показалось, что они в безопасности, но не успели они закрыть двери, как что-то огромное набросилось со злобным рычанием, стараясь открыть их. Гномы в ответ дружно кинулись держать двери со своей стороны, пытаясь сдерживать силу огромного медведя. Бильбо, который был рядом с Лиззи, достал свой меч, и Лиззи начала оглядываться, пытаясь найти свой Наэтринг, но потом вспомнила, что оставила его со своей сумкой на крыльце. Медведь стал сильнее толкать дверь, и девушка увидела огромные острые зубы и черный нос, когда животное пыталось протиснуть свою морду в щель. Гномы прислонились плечами к двери, и наконец-то им удалось закрыть ее, и Глоин смог закрыть двери задвижкой. Рычание и скрежет продолжались еще какое-то время, пока они не положили доску в железный засов. На каждой из дверей. После чего всё затихло. Сначала единственным, что нарушало тишину, было тяжелое дыхание отряда, потом все одновременно повернулись к Гэндальфу и стали заваливать его вопросами. – Тихо! По очереди, – сказал волшебник, находясь немного в смятении из-за множества вопросов. – Где ты был, позволь узнать? – спросил Торин, когда все замолкли. И в то же время ошеломленный Бильбо повторил свой вопрос: – Это был Беорн? – хоббит все еще держал меч в руке. – Да, мистер Бэггинс, это был Беорн в своем обличии медведя, и, Торин, я выслеживал медвежьи следы, – сказав это, он присел на лавочку и достал трубку и зажег ее, будто они наслаждались летним вечером, а не пытались отдышаться после того, как на них напал гигантский медведь. – Как ты знаешь, я отправился с первыми лучами солнца, – продолжил он, Торин кивнул. – После того, как хозяин дома ушел, я последовал за ним утром, его следы вели меня на запад к Мглистым Горам, а затем к Карроку. Думаю, он хотел проверить нашу историю, – закончил волшебник, выдохнув дым. – Тогда почему он атаковал нас? – спросил Бильбо, на лице которого было непонимание. – И что если он привел за собой варгов или гоблинов сюда? – Уверяю вас, мистер Бэггинс, ничего подобного он не сделает, ваш ум, видимо, уже спит, раз вы могли подумать такое, – сказал Гэндальф, взглянув на хоббита из-под своих густых бровей. – Беорн атаковал нас, потому что мы были снаружи после темноты и потому что я следовал за ним, может быть, он посчитал меня угрозой. – Но он знает нас, – вставила Лиззи, когда наконец-то отошла от шока и пыталась понять, что же сейчас произошло. Этого точно не было в книге. – В этой форме он следует инстинктам, меньше мыслей, больше чувств, – ответил он, выдыхая дым, которой поднимался к потолку. – Не бойтесь, он больше не будет пытаться проникнуть в дом, пока дверь закрыта, но я не уверен, сколько мы еще можем пользоваться его гостеприимством. Нужно отдохнуть – завтра утром мы отправляемся. Это объявление вызвало ворчание. Хоть нападение немного и встряло их, дом Беорна тем не менее был теплым и полным еды, некоторые их них хотели бы остаться здесь подольше. Лиззи подождала несколько минут, пока гномы не закончили разговоры и не стали расходиться. Некоторые все же еще поглядывали на двери. Когда все затихли, она села рядом с Гэндальфом. Волшебник задумчиво курил, выглядя очень довольным теми кольцами дыма, что он посылал танцевать под потолок. – Этого не было в истории, – взволнованно сказала она, стараясь при этом не привлекать внимание остальных. – Ты же понимаешь, что есть некоторые расхождения между версиями истории, что ты знаешь, – ответил он. «Чертов Питер Джексон», – вспомнила Лиззи режиссера уже не в первый раз. – Но если все будет меняться, то тогда я не буду знать, что может произойти, – напомнила она ему. – Ты знаешь все самое необходимое, я думаю, этого достаточно, – веселым голосом сказал он. – Необходимое, – насмешливо фыркнула она. – Тебе не кажется, что быть почти съеденными человеком-медведем должно считаться необходимым? Гэндальф промычал что-то, забавляясь ее раздраженностью, но так и не ответил. Лиззи задумчиво расправила платье на коленях. Одно дело – знать, что события могут измениться, и другое – видеть, как они меняются. Она чувствовала себя потерянной, не зная как быть с тем фактом, что в любой момент все может измениться, и она понятия не будет иметь, что именно, пока уже не будет слишком поздно. Если у Беорна все было по-другому, то она с ужасом представляла, что может произойти в Лихолесье. Она думала, что у нее получится справиться с заколдованной рекой и эльфами (и надо будет не забыть предупредить всех, что Бомбур может упасть в реку; это вряд ли что-то очень важное, что может отразиться на будущем, но зато сможет облегчить им путь). Но вот идея столкнуться с пауками ее пугала. Если она помнила правильно, Торина поймали эльфы до того, как других настигли пауки. Может у нее получится провернуть все так, что ее поймают с Торином, и она не встретится с пауками. Но потом, конечно же, еще надо будет продумать все с Озерным Городом, и Смаугом, и Битвой Пяти Воинств. – Как думаешь, мне следует ему рассказать? – внезапно спросила девушка, волшебник вопросительно посмотрел на нее. – О сражении, о Аркенстоне, обо всем? – Нет, ты правильно делаешь, что хранишь всё в тайне, – ответил Гэндальф, его голос был задумчивым и глубоким, видимо, увидев на ее лице сомнения, он продолжил. – Элизабет, если бы Торин знал, что Бильбо собирается…выкрасть Аркенстон, как бы он отреагировал? Девушка задумалась на какое-то время, посмотрев на Торина, курящего с Балином и Двалином в темноте. Она знала, что у Торина взрывной нрав, и, если то, что написано в книге было правдой, Аркенстон был дороже ему собственного сердца. – Он оставит Бильбо и ни за что не будет ему доверять, – она вздохнула, с грустью осознавая правду. – Именно, а присутствие Бильбо важно и для Торина, и для всего отряда, – сказал Гэндальф. – Ты должна позволить событиям раскрываться самим, и я надеюсь, так и будет в мое отсутствие. Девушка медленно кивнула, всё смотря на Торина: он облокотился в кресле и положил ноги на каминную решетку, рассматривая пламя и куря трубку. Мерцание света отразилось в его глазах, и Лиззи вспомнила, как он пел в Бэг Энде, склонившись над камином, несколько месяцев назад, когда они только начинали свое путешествие. – Тебя что-то еще беспокоит, – заметил волшебник, смотря на нее понимающими глазами. Девушка закусила губу, прежде чем заговорила, все также наблюдая за Торином: – Когда ты меня перенес сюда, ты сказал, что тебя беспокоит то, что Даин станет королем, и то, что ты хочешь, чтобы я именно это изменила. Я… я думаю, я могу спасти Фили и Кили, если смогу убедить Торина запретить им сражаться в битве, но… – Но? – повторил он, когда она стихла. Она повернулась к нему, и в ее голосе было что-то сродни отчаянию: – Я знаю про «золотую болезнь», но я не знаю, как именно будет выглядеть сражение Торина с Азогом, но… как думаешь, я смогу спасти его тоже? Последовала тишина. – Нет, – наконец ответил Гэндальф, серьезно посмотрев на нее. Ее рот раскрылся в удивлении - она не ожидала такого прямого ответа от волшебника. – Нет? – повторила она и повернула голову, чтобы еще раз посмотреть на Торина; ее глаза были широко открыты. – Торин должен обуздать свою жадность и гордыню, если хочет вернуть королевство и стать королем, хоть его судьбу и можно изменить, это не то, с чем ты легко сможешь сама справиться, – утешающее объяснил Гэндальф, проследив ее взгляд. Двалин сказал что-то Торину, и тот почти улыбнулся в ответ. Его лицо со всеми этими морщинами было выразительным. – Неужели я ничего не могу сделать? – мягко спросила она, чувствуя, как внутри все заныло от мыслей о его смерти. – Ты не можешь спасти его, Элизабет, – сказал Гэндальф, положив ладонь на ее плечо. – Но, если он попытается, возможно, сможет спасти себя сам.       Спустя несколько часов, когда Балин и Двалин отправились спать после разговора у камина, Торин стал оглядываться, ища глазами Элизабет Дэрроу и надеясь, что она не ушла спать. Он обнаружил ее сидящую в том же месте, где она была прошлым вечером с котятами. Несколько котят забрались к ней на коленки. На ее расслабленном лице была задумчивость. Она гладила котят, которые выгибали спинки. Она сидела, подогнув колени, и ее платье закрывало почти полностью ее ноги, лишь немного выглядывали стопы из-под него. Как странно, его больше не волновала ее непристойная одежда. Если бы он увидел в такой одежде женщину из своего народа, он без сомнений сторонился бы ее, не разговаривал бы с ней и даже не смотрел бы на нее. Но Элизабет не пыталась выглядеть вызывающе, она носила это с такой простодушной невинностью, что он даже не мог уличить ее в этом. Он задумался о ее мире, в котором было нормально носить такую одежду и даже иметь любовника, мире, в котором женщин не особо уважали и защищали мужчины. Он никогда особо об этом не думал, но сейчас, сидя у огня, он осознал, насколько же сильны были различия между их культурами. Было ясно точно одно, что до того, как она попала в Средиземье, она ни разу не держала в руках оружие, что уж говорить о владении им. Большинство гномов, включая женщин, знали хотя бы основы, которые они учили наравне с письмом и счетом, даже если они выбирали в жизни другое занятие. С ее размером и хрупкостью (плюс его первое впечатление о ней, что ее может сдуть даже ветерок, которое, конечно же, изменилось) он находил это удивительным, что она могла тренироваться и даже защищаться. Может быть, опасности в ее мире были другими, сражения выигрывались не оружием, а словами. Некоторые женщины-гномы были гордыми, отдаленными и высокомерными, благодаря своему праву выбирать мужчин. Она же была открытой и беззаботной, общалась достаточно близко с членами отряда, хоть и знала их всего лишь несколько месяцев. Она всегда добивалась того, чтобы с ней обращались на равных без всяких льгот, которые для них были обычной вежливостью в гномьей культуре. Она даже успела обругать некоторых членов отряда и рассказала что-то о понятии «феминизм», когда они пытались понести ее вещи или сделать за нее обязанности в лагере. Это должно быть тяжело для нее, он впервые подумал об этом. Она не просто пыталась жить в совершенно новом мире для нее, она еще пыталась ориентироваться в дебрях новой культуры, которая еще и была известна своей скрытностью, когда дело касалось чужаков. Свет упал на серебряную бусину в ее волосах, знак принятия ее в клан Огнебородых. Она выковывала себе место в отряде, и он не сомневался, что она примет вызов и найдет свое место среди их клана, несмотря на протесты, с которыми она столкнется. Она была в тяжелом положении: у нее не было никаких мотивов вернуть королевство, и не было интереса в материальном вознаграждении, в отличие от них. Несмотря на ее язвительные фразочки, которые время от времени выскакивают, и их регулярных стычек, она, по его мнению, отлично прижилась в этом мире, чего он не ожидал. Фили подошел к ней и протянул кружку эля, а потом оставил наедине снова, получив в ответ рассеянную улыбку, которая в мгновение убрала напряженность на лице. Наблюдая за этим простым и легким общением, он почувствовал укол совести за свое осуждение ее дружбы с Фили и Кили. Это было что-то, что приносило ей удовольствие с самого начала их путешествия, когда она чувствовала себя одинокой вдали от дома. Убрав ноги с решетки, он встал и подошел к ней. Девушка нахмурила брови сильнее прежнего. – Ты говорила, что мы будем в безопасности здесь, – тихо сказал он, чтобы не разбудить тех, кто уже отправился ко сну. – Мы должны были быть здесь в безопасности, – резко ответила она в свою защиту, думая, что Торин намекает о ее неточных знаниях. – Но ты ошиблась, – сказал он, положив большие пальцы на ремень. – Я тоже могу ошибаться, Торин! – теперь она точно была раздражена. А он не хотел с ней спорить. – Я знаю, но… – он сел рядом, прислоняясь спиной к стене. – Вещи могут меняться, вещи меняются, – он наблюдал за ее реакцией. Она нахмурилась, и кошка на коленях потерлась головой о ее руку, требуя, чтобы ее погладили. Когда Элизабет объяснила ему волновой эффект, она сказала, что если изменить одно событие, то тогда всё может пойти по-другому. Во время разговора с Балином и Двалином, он думал, насколько его решение пойти другой дорогой на север к Серым Горам может изменить всё и могло ли это быть как-то связано с нападением Беорна, ведь она не ожидала этого. Торин также думал, какой будет ее реакция, когда она узнает, что они пойдут другой дорогой. Он никому еще не рассказал о своем плане, не желая, чтобы кто-то случайно не проболтался Гэндальфу. Он сомневался, что она тоже будет довольна его решением. Взглянув на нее, он заметил, что девушка смотрела на него, наклонив голову набок. Ее распущенные волосы каскадом падали на одно плечо. Лиззи сразу же отвела глаза, когда их взгляды пересеклись. Выражение на лице девушки сразу стало таким, будто она чем-то была занята: губы были поджаты, а брови нахмурены, а она сама гладила мурлычущего котенка на коленях. – Что не так? – в любопытстве спросил он, чувствуя, что ее что-то беспокоило. После Каррока их отношения изменились, благодаря сознательным действиям обоих сторон. Лиззи снова посмотрела на него. Ее взгляд был грустным и задумчивым. Большую часть времени Элизабет была полна энергии и жизни, но сейчас она была необычайно задумчива. В такие моменты, как этот, ее лицо будто было наполнено теми мрачными знаниями, что он даже забыл, насколько она молода. Она глубоко вздохнула. – Я иду спать, – тихо сказала она, избегая ответа на его вопрос. Сжав губы, она сдвинула котят с колен и встала. – Спокойной ночи, Торин, – мягко добавила она, смотря на него, а потом ушла. Торин посидел еще какое-то время на полу, глубоко в мыслях, а потом решил, что тоже пора идти спать.       Лиззи опять проснулась раньше всех, несмотря на то, что всю ночь ворочалась на мягком и удобном матрасе из соломы, который им дал Беорн. А потом, наверное, уже ближе к утру, котенок, с которым она подружилась благодаря сливкам, пришел к ней и лег рядом, свернувшись в мурлычущий комочек. Ее сны были беспокойными, но утром девушка уже ничего не помнила. Она встала и поморщилась, увидев, как сильно помялось ее платье. Она также разбудила котенка, который сразу же убежал. Этой ночью ей пришлось идти спать в платье, так как вся одежда осталась висеть снаружи вместе с сумкой. Интересно, что случилось с ее вещами, уцелели ли они после атаки Беорна? Босиком она спустилась с возвышения, и к ней сразу же, виляя хвостами, подбежало несколько собак, чтобы поприветствовать. Она присела и, занявшись почесыванием животов, испугалась, когда услышала глубокий голос позади. – Вы им нравитесь. Повернувшись на коленях, она увидела над собой Беорна, который бесшумно подошел к ней. Он всё также был только в одних штанах, гордо демонстрируя свой мускулистый и волосатый торс. Он присел рядом и игриво погладил собак. – Я не собирался вас пугать, – сказал он с еле заметной под бородой улыбкой. – Вы вернулись, – тупо сказала она, все еще не отойдя от испуга. – Я вернулся прошлым вечером, если вы не заметили, – сказал он со знающим выражением лица. – Я надеюсь, я не напугал вас, моя леди. – Вовсе нет, – легко соврала она. Беорн мягко улыбнулся. – Хорошо, да, я испугалась, – робко призналась она. – Иногда я не контролирую себя в этой форме, – сказал он; это было не извинение, а объяснение. – Я понимаю, – кивая, сказала Лиззи. Он кивнул понимающе в ответ, вытянулся в полный рост и протянул ей свою большую руку, чтобы помочь встать. – Я думаю, это ваше, – сказал Беорн, указывая в сторону стола, где она увидел свои чистые и аккуратно сложенные вещи вместе с ее сумкой и мечом. – Да, спасибо, – поблагодарила его удивленная девушка. Одна из собак уткнулась головой в его бедро, требуя внимание. Он почесал ее за ухом. – Они любят вас больше, чем гномов, хотя они говорят, что вы странно пахнете. – Я думаю, это не комплимент, – сказала Лиззи, поджав губы. – Это то, что есть, – сказал Беорн, рассматривая ее с любопытством и в то же время с пониманием. Казалось, что его темные глаза видят гораздо дальше. Девушка задумалась, неужели ее чужеземное происхождение настолько очевидно. – Вы уже ели, моя леди? – спросил он, видимо закончив изучать ее. – Нет, – ответила она. – Тогда пойдемте, я не прочь послушать еще ваших историй, – сказав это, он повел ее на улицу, где она не увидела никаких следов их вчерашнего веселья. Все скамейки стояли ровно, на столе был завтрак. Вскоре все стали просыпаться и присоединяться к ним за столом. Некоторые настороженно поглядывали на Беорна. Когда Бильбо, потирая глаза, споткнулся о порог, Беорн рассмеялся и довольно неуважительно ткнул его в живот. Отчего на лице маленького хоббита появилось возмущение. – Маленький кролик становится хорошим и толстым на сливках и мёде, – усмехнулся он, а затем указал на стол. – Садись и поешь еще! Они наелись досыта и слушали Беорна, рассказывающего, чем он занимался. Он рассказал, что проверял правдивость их истории, и теперь, когда он знал, что это правда, он был впечатлен. Он также пообещал им еду, пони и другую провизию для их похода в Лихолесье, что порадовало настороженных гномов. Когда они закончили, отряд пошел за Беорном, в то время как животные принялись убирать со стола. Мужчина повел их в один из сараев, где было много разного оружия. Тем, кто потеряли сумки, он дал новые, чтобы вся провизия поместилась. Все утро ушло на сборы. Наконец, когда они были готовы, он дал им еще и луки, сказав, что они будут полезны, хотя он сомневался, что они найдут, что поесть в Лихолесье. – У меня теперь собственный лук? – спросила Лиззи, когда Кили начал раздавать их. Лук, что он ей дал, был легким и светлым, без всяких украшательств. Он был изящно изогнут, совсем не такой, какой у Кили, который был чуть ли не угловатый. – Сделан из клена, поэтому очень гибкий, – объяснил Кили, осматривая его. – Мой сделан из тиса, поэтому его сложнее натянуть. Тебе должно быть легче с ним, так как ты не так сильна, – он также дал колчан с качественными стрелами. – Говорят, нужна дюжина стрел, чтобы привыкнуть к новому луку, опустоши колчан, и посмотрим, подходит он тебе или нет. Спросив разрешения Беорна, она вышла наружу и начала тренироваться с новым луком, используя пристройки в качестве мишеней, пока гномы все продолжали собираться, слушая Беорна, рассказывающего об опасностях Лихолесья и запрещающего пить воду оттуда. Лук был легким и гибким. Стрелять было легко, ее спина практически не болела от этого. Его также было удобно держать в руке, и она поняла, насколько же неудобным и тяжелым был лук Кили, даже громоздким. Встав в позу, она дала себе время, чтобы привыкнуть к нему, а потом выпустила первую стрелу. Лиззи была довольна скоростью, с которой полетела стрела. Спустя несколько минут колчан стал пустым. Она стреляла на удивление точно по сравнению с ее предыдущими попытками. Когда она закончила, она повернулась к Торину, присевшему на землю недалеко от нее, который копался в своих вещах. – Неплохо, да? – спросила она, указывая в сторону стены, где стрелы образовали круг метром в диаметре. Впервые стрелы не полетели мимо и попали почти туда, куда она целилась. Он бегло осмотрел стену критичным взглядом и кивнул. – Действительно, ты учишься уже два месяца, как раз пора проявлять немного точности, – сказал он и затем отошел, чтобы осмотреть пони, которых им предложили. Лиззи закатила глаза и пошла собирать стрелы, с трудом вытаскивая их из дерева. Кили подошел, чтобы помочь, проверяя каждую стрелу на повреждения, а потом клал их в колчан. – Забудь про эти штуки «под горой», твой дядя - король «двусмысленных комплиментов», – сказала Лиззи, вытаскивая стрелу с большей силой, чем было нужно. Кили засмеялся в ответ. Их позвали. Всё было готово к отправлению. Была еще середина утра, но Торин хотел отправиться как можно быстрее. Беорн подождал, пока они не проверили, всё ли было на месте, и прежде, чем попрощаться, сказал им отправить обратно пони, когда они дойдут до входа в лес, и еще раз напомнил не сходить с дороги и не пить воду там. – Желаю вам быстрого пути, мои двери всегда открыты для вас, если вы еще когда-нибудь будете в этих краях, – весело добавил мужчина. Отряд поблагодарил его кучей «к вашим услугам», но он проигнорировал их благодарности и подошел к Лиззи, которая пыталась поудобнее усесться – кажется, ее пони была с характером. Хоть девушка и сидела верхом, а мужчина стоял, Беорн все равно возвышался высоко над ней. Он с легкостью успокоил пони, положив руку ей на шею, а затем взял руку Лиззи, немного наклонив голову. – Доброго пути, моя леди, – его голос был тихим, чтобы только она могла услышать, сжав ее ладонь между своими, он добавил. – И если вы когда-нибудь устанете от гномьего короля, возвращайтесь, мы заведем много детей и будем играть с животными. Лиззи моргнула. Раз. Два. Три. А потом посмотрела на Торина. – Спасибо, я буду помнить, – ответила она шокированным голосом, вспоминая, как Беорн посчитал ее дамой Торина, когда они только встретились. Человек-медведь улыбнулся и отпустил ее руку, а потом слегка ударил пони сзади, и она поскакала за остальными, которые уже подходили к воротам. Она оглянулась назад, когда была уже близко к лугам, и он поднял руку, прощаясь, а потом он пропал из виду, и отряд поскакал на север к лесным воротам Лихолесья.