Мир не для нас.

      Утром КенСу разбудил телефонный звонок. Он старался игнорировать его, но уже на пятый раз сдался, принимая вызов с незнакомого номера.       - Алло, - сонным и раздражённым голосом сказал он.       - Доброе утро, хён, - на том конце телефона прозвучал счастливый голос, и Кенсу подпрыгнул на кровати. Звонил Чонин.       - Чонин? – Кенсу посмотрел на часы. - Какого чёрта? Семь часов утра!       - Ну хё-он, – протянул Чонин. – Я соскучился.       - Мы же вчера виделись!       - Мои чувства увеличиваются с каждым часом! Я хочу приехать к тебе, прямо сейчас.       - Что? Чонин, не неси ерунды.       - Ты разве по мне не скучаешь? – уже обиженным голосом спросил младший. - Что бы ты не сказал, я всё равно скоро буду, и ещё я хочу есть, хочу омлет и тост! Жди меня-я-я-я… - последние слова он пропел и сбросил вызов, в то время как Кенсу жалел о том, что поддался на его уговорки и дал адрес и номер. Хотя ему было и приятно слышать такие слова.       Кенсу поднялся с кровати и посмотрел в окно, на улице шёл дождь, очень сильный дождь.       - Надеюсь, он взял с собой зонт. Ещё заболеет.       Натянув на себя домашние штаны и бесформенную майку, он умылся и отправился на кухню готовить завтрак Чонину.       Пританцовывая под тихую мелодию на радио, он жарил яйца, затем, надавливая на хлеб, чтобы получился смайлик, засунул его в тостер. Всё это время с его лица не сходила лёгкая улыбка.       От этого занятия его оторвал звонок в дверь.       - Чонин? Так быстро.       С этими словами он отправился к двери. На пороге его встретил довольно улыбающийся Чонин, весь мокрый, его одежду можно было выжимать, и из неё бы текли водопады.       - Утречка, Кенсу-хёёён!       - Боже, Чонин! Ты весь мокрый! Почему ты не взял зонт? Заходи быстрее, а то простудишься.       Чонин смело переступил через порог и осмотрелся. Умиляясь виду старшего: такой домашний, с растрёпанными волосами, в этой бесформенной майке, открывающей его ключицы.       - Тебе нужно дать во что переодеться, ещё напоить чаем и, вообще, иди прими горячий душ!       - Хён! Ну что ты как мамочка! - возмущался Ким, которого заталкивали в ванну. – И, вообще, у тебя случайно ничего не горит? Горелым попахивает.       - Ничего не горит, иди мойся! – строго сказал старший, закрывая дверь в ванну, оставляя там Ким одного. А потом уже сам почувствовал запах гари.       - Чёрт!       Кенсу понёсся на кухню, быстро доставая хлеб из тостера. Благо он выключил плиту перед тем как открыть дверь, а вот про тосты-то он забыл.       Услышав шум воды из ванной, Кенсу облегчённо выдохнул и принялся готовить горячий чай, затем нашёл в аптечке лекарства от простуды(на всякий случай).       Дверь в ванную хлопнула, и послышались шлепки босых ног по паркету. Кенсу обернулся и застыл. Перед ним в одном полотенце стоял Ким Чонин, совершенно не стесняясь своего вида.       - Хён, я воспользовался полотенцем, висевшем в ванной, а вот что с одеждой делать я не знал. Может, ты мне дашь сухую?       - Д-да… - До сорвался с места и отправился в спальню, весь красный от смущения. И как он мог забыть об одежде?       Провозившись в своём шкафу минут пять в поисках одежды, которая должна была бы подойти на Кима, а размеры у них разные, и большинство вещей старшего просто на него не налезут, Кенсу выбрал растянутую старую майку и спортивные штаны.       Выйдя из спальни, Кенсу увидел совершенно расслабленного Чонина, спокойно сидящего в одном полотенце на его диване и смотрящего телевизор.       - Вот, я принёс одежду.       - О, спасибо, хён! – Чонин взял одежду и уже собирался снять полотенце.       - Т-ты… ТЫ что делаешь?! Иди переодевайся в ванную! Устроил мне тут разврат!       - Ой, хён, прости, я тебя смущаю! - Чонин сузил глаза и, задорно улыбнувшись, отправился в ванную.       Кенсу поставил на стол подгоревшие(подгоревшие - это ещё мягко сказано, они почти полностью сгорели) тосты и омлет, который пришлось подогреть в микроволновке.       - Выпей это, – протягивая лекарство вышедшему из ванны и переодетому Чонину, сказал Кенсу.       - Что это?       - Лекарсто. Пей быстрее и иди ешь.       - Ты такой заботливый, хён, - Чонин выпил лекарство и сел за стол, улыюбнувшись виду сгоревшего хлеба, на котором чётко выделялся смайлик, он добавил. – Как это мило с твоей стороны. Прости, что разбудил.       - Ничего страшного. Обычно в воскресенье и в такое раннее время школьники вроде тебя отсыпают свои драгоценные часы и наслаждаются отдыхом перед буднями, в том числе и студенты вроде меня.       - Ну извини-и-и-и… Я просто так соскучился!       - Соскучился он. Доешь, я дам тебе тёплое одеяло, укутаешься в него и можешь посмотреть телевизор. Как я потом буду объяснять твоим родителям, почему их сын болеет? Скажу: «Извините, но ваш сын так по мне скучал, что решил рано утром прийти ко мне под проливной дождь в середине октября»?       - Тебе не придется никому ничего объяснят, – сказал Чонин, как-то грустно улыбнувшись. – Ты уже поел без меня? – надув губы и соскакивая с темы о родителях, спросил младший.       - Не хочется, - Кенсу улыбнулся уголками губ и сел на против, подпирая щеку ладонью.       Чонин принялся за еду, а Кенсу рассматривал его. Такой красивый. Из мыслей его вывел голос Чонина.       - Я покушал! Спасибо, всё очень вкусно, – такой ребёнок. И как Кенсу угораздило в него влюбиться? Стоп, влюбиться? Вот он и признался в этом самому себе.       - Пожалуйста. Я помою, иди на диван, - До начал убирать со стола, а Чонин в знак благодарности поцеловал Кенсу в щёку. Старший покраснел, а Чонин, довольно улыбнувшись, отправился на диван. Нравится же ему смущать своего хёна.       Закончив с посудой, Кенсу принёс одеяло и, не обращая внимания на возмущения Кима, укутал его в кокон, и заставил лечь.       - Будет лучше, если ты поспишь.       - Как мама, ей-богу. А ты что делать будешь?       - Ммм… Пойду позанимаюсь.       - Хён… Останься со мной? – Чонин посмотрел на Кенсу с надеждой, и тот просто не мог сопротивляться такому взгляду. Он сел на диван, закинув ноги, и Чонин поместил свою голову у него на коленях.       Ему была приятна такая забота старшего, о нём так ещё никто не заботился. Он начал вспоминать своё детство без ласки и заботы. Как он получил свою первую награду в танцах, которые были единственными, что разрешил ему отец, но на достижения своего сына отцу было плевать, а Чонин хотел, чтобы его отец гордился им, чтобы заботился о нём, он прикладывал все свои усилия в учёбе, лишь бы папа похвали. И, получив свою первую пятёрку, он радовался и думал, что отец похвалит, что начнёт гордиться сыном, но вместо этого он услышал: «Тут нечем гордиться, как мой сын, ты просто обязан быть лучшим.» После этих слов Чонин стал Каем, холодным и безразличным... Но сейчас рядом с ним был Кенсу, от которого на сердце становилось теплее. После встречи с ним Чонину захотелось стать ему нужным, чтобы Кенсу любил его. Рядом с ним холодный Кай превращается в счастливого Чонина. Он чувствовал нежность и заботу. Кенсу такой родной. За этими мыслями Чонин уснул.