Он был с небольшим уклоном...в голубой.

– Нет, подождите, пробор должен быть сбоку! – Девушка, может, вы перестанете мешать? Я, наверно, лучше вас знаю. – Но вы только посмотрите! – Девушка, прекратите! – Нет, чёлку на правый бок! – Девушка, я ещё ничего не делала! – Но пробор... – Вы не могли бы покинуть зал? Иначе... Стоял жаркий августовский день. Кондиционеры не справлялись со свалившейся нагрузкой и угрожающе гудели. Кто-то из мастеров додумался распахнуть окно, но воздух, который врывался в зал, не приносил должной прохлады. Он был насквозь пропитан дорожной пылью, поднимаемой проезжающими автомобилями, и нёс с собой удушающий смог, висевший над нашим небольшим городком уже целую неделю. Мельчайшие пылинки, искрившиеся в лучах полуденного солнца, оседали на крупные зелёные листья пальмы, которая находилась в непосредственной близости от окна. – Том! Тома! Свет, да прикройте уже кто-нибудь окно! – сердито воскликнула Мариночка. – Сама прикрой! – Не могу я! У меня клиент! – А что? По-моему, не стоит. Разве не чувствуете то непередаваемое амбре? А! Какая гармония выхлопных газов и лака для волос! – ядовито вставила Вита. Мариночка недовольно покосилась на неё, но ничего не сказала в ответ, видимо, смирившись с невыносимым характером моей подруги. Я особо не прислушивалась к их диалогу, изредка до меня долетали обрывки разговора. Ближайшие минут двадцать я находилась в неком подобии прострации и иногда поглядывала в зеркало со спокойной решимостью человека, готового ко всем капризам судьбы. Но девушка в зеркале, определённо, мне нравилась. И она была так непохожа на прежнюю меня, что казалась лишь прекрасным видением. На бледном лице светились, завораживая, синие глаза-озёра, прядь волос изысканного шоколадного оттенка упала на лоб, но была тут же схвачена заколкой и подстрижена быстрой Мариночкой по всем законам парикмахерского мастерства. Загудел фен – в лицо ударил поток горячего воздуха, и я была вынуждена закрыть глаза. – Вам нравится? – пытливо спросила Мариночка, вновь повернув меня к зеркалу. Из него мне дружелюбно улыбалась шатенка с волосами, едва прикрывшими шею, и чёлкой, падающей на правый глаз. – Да, – только и выдохнула я. – Сколько с меня? – Так. Окраска волос – пятьсот сорок, стрижка с укладкой – пятьсот десять. Итак, с вас тысяча пятьдесят. Расплатившись, я поспешила уйти из зала. Сзади тихо шла Вита. Но едва мы покинули парикмахерскую, она принялась натужно сопеть. – Вит, – попыталась завязать разговор я. – Вот оно тебе нужно, а? Наташ, скажи! Мы остановились около одной из витрин, и я снова как бы невзначай взглянула на своё отражение. – Но ты была не против... – Мало ли что я говорила! Поверь, если бы все прислушивались к моим советам, то в нашем городе Конец Света наступил очень скоро! Я и сама не воспринимаю себя всерьёз, а ты...Не ожидала, Наташ, не ожидала. – Но я и сама захотела перемен. Говорят, что всегда нужно начинать с себя... Договаривать я не стала. Впрочем, в этом и не было необходимости. Вита молча пнула пустую банку из-под пива, так некстати попавшую ей под ноги. – А вообще, – неожиданно хрипло произнесла она. – Делай, что хочешь! Только не забывай держать меня в курсе событий. Она тепло улыбнулась. Так мир был восстановлен.