Мёртвые души

1 — Бомбардо! — шепчу я, указав палочку на ходячего мертвеца. Его голова взрывается и труп, расплескивая все свои внутренние органы, падает на сухую землю. Малфой резким движением руки кидает свой нож вперед, и я перевожу взгляд в ту сторону. Его нож попадает прямо в череп ходячего, который шел на нас. — Метко, — говорю, двигаясь дальше. Он, ничего не произнося, проходит мимо упавшего ходячего и на ходу вырывает свой нож из его протухшей головы. Затем идет и вытирает свой нож об стволы деревьев. — Как именно ты намерена им помочь? — спрашивает он, спустя несколько минут. — Если от Хогсмида ничего не осталось, но есть выжившие, поможем им и перенесем в Хогвартс, — отвечаю я, перешагивая ветки и листья. — А если там больше никого нет? — Тогда очищаем деревню от этих тварей! Хогсмид — единственная ниточка связывающая нас с миром. — Мира больше нет, — замечает он. — Но есть мы и другие оставшиеся на этой чертовой земле. Всю оставшуюся дорогу мы идём в тишине. Мои мысли заняты лишь спасением жителей Хогсмида. Сама удивляюсь своей заботе. Не думала, что меня так будет волновать жизнь людей, которые видят меня несколько раз в месяц и всегда подозрительно косятся в сторону. Но сейчас это не имеет значение. Я должна спасти их, я обязана. Несколько раз встречались ходячие, которых стало только больше, когда мы подошли к Хогсмиду. — Чёрт… — вздыхаю я и прячусь за большим деревом. Малфой делает тоже самое, только вытаскивая пистолет из-под кофты. Мои глаза расширяются, и я вопросительно смотрю на него. Он слабо усмехается и натягивает глушитель на спуск пистолета. — Сначала пойдём в обход! — говорю я, разглядывая вход к деревне, а если точнее, место, где он раньше был. Ворота упали, и теперь там бродят несколько десятков ходячих, шатаясь и еле переставляя ноги. В нескольких местах пару тварей, склонившись над уже мертвыми телами, разгребают все внутренности этих людей и жадно суют их себе в протухший рот. — Где, по-твоему, могут быть выжившие? — тихо спрашивает Малфой, осматривая окрестность. Я быстро всё прокручиваю в голове. Мы впервые увидели толпу ходячих в полдень. Они шли в медленном темпе, но их было очень много. Когда почти вся стая дошла до Хогвартса, был уже обед. Не найдя ничего, одна часть этих тварей пошли в сторону Хогсмида. С их темпом передвижения, можно предположить, что дошли они только к вечеру. Жители Хогсмида в пять часов после полудня закрывали все свои дела и возвращались в дома, кроме паба «Три метлы», который работал почти до полуночи. — Живые люди могут быть в домах. Все волшебники позаботились о том, чтобы безопасность их очагов была на высшем уровне. Уверена, они сидят там, не имея ни малейшего шанса выбраться! — отвечаю я шепотом, но четко произнося слова. — Но те, которые не вернулись домой до нападения ходячих, направились бы в паб «Три метлы». Розмерта никогда не выходит на улицу. Поэтому те, кто были на улице, направились бы именно туда. У паба стоят маггловские железные решетки, которых просто так не пробить. Уверена, там есть выжившие. — Значит, первым делом идём туда! — говорит он и осматривается. — Сначала обойдём Хогсмид. С другой стороны должно быть меньше ходячих, эти твари бродят только возле мяса, а там его не может быть. Я киваю. Мы, как можно тише, бежим через лес в другую сторону, по пути убивая встречающихся ходячих. Как же их много. Да, Малфой оказался прав. С другой стороны деревни их намного меньше. Однако с каждым нашим шагов, мы понимаем, что в центре (а ведь именно там находится паб) ходячие нашли, так сказать, "консервную банку". Мы выглядываем из заброшенного сарая дома на улицу. Их много. Особенно возле ворот к пабу "Три метлы". Они пытаются пробиться сквозь решетки к дверям, за которой должны быть выжившие. Малфой жестами говорит мне стоять на месте, а сам достает из кармана какую-то штуку. Спустя несколько секунд я понимаю, что это. Игрушка Джорджа, создающая ненастоящий взрыв. Он резким движением руки бросает его в противоположную от нас сторону, и я замечаю, что бросок выходит отличный, так как игрушка улетает почти до входа к Хогсмиду. БУМ Как будто бы взрыв был на самом деле. Мне даже приходится закрыть уши. Ходячие мигом пошатнулись, и поплелись туда, еле как переставляя свои ноги. Идеальная наживка для идиотов без мозгов. Мы бежим до паба и по пути обезглавливаем ходячих. Вонючая и протухшая кровь одного из них брызгает мне на лицо, и я, проклиная его, тру свои щеки. Мерзость. Пробраться в паб оказалось куда сложнее, чем я думала. Наступив ногой на руку Малфою, я запрыгнула на лестницу, подведенную с крыши. Честно, еще чуть-чуть и я бы грохнулась вниз. Благо, сохранить равновесие мне все-таки удалось. А вот Малфою подняться не составило проблем. Легким прыжком он запрыгнул на лестницу, и забирался выше. Я пытаюсь открыть окно, но оно закрыто. Разбивать — не вариант. Привлечет внимание. И от безысходности, я почему-то стучу в окно, как будто бы мне сейчас его откроют с той стороны. Глупо как-то вышло. Малфой в недоумении смотрит на меня, а затем достает из кармана конический молоток и разбивает стекло. Теперь я смотрю на него в недоумении. "И что у тебя еще в карманах есть?" Он жмет плечами и показывает на окно, мол, пробирайся. Я залезаю первая и попадаю в заброшенную комнату, судя по большому слою пыли. Непроизвольно откашливаюсь. Малфой падает рядом и оглядывается. Никого нет. — А ты стучалась, — сухо замечает он и идёт к двери. Я закатываю глаза. Ну, ступила, с кем не бывает?! Хочу сделать шаг, но замираю на месте, когда сзади кто-то хватает меня за шею, тянет к себе и хрипит, задевая мою кожу своими протухшими зубами. Моё сердце падает в пятки, а ноги предательский начинают подкашивать. 2 Я чувствую мерзкое дыхание ходячего у себя на шее, и вся жизнь проносится перед глазами, когда его протухшие зубы касаются моей кожи. Время словно остановилось, а я не в силах ничего сделать. Мое тело словно онемело, и я ничего не могу сделать. Затем все прекращается. Мир замирает. Его хрип прекращается, а зубы больше не царапают мою кожу. Как я успеваю заметить, длинный нож попал ходячему прямо между глаз. Драко Малфой хватает меня за руку и тянет к себе, вырывая из рук ходячего мертвеца. На секунду наши тела соприкасаются, и я чувствую его запах. Не такой протухший и вонючий, как у трупа, пытавшегося меня съесть. Его запах приятный, отчего я вздыхаю с облегчением. Непроизвольно утыкаюсь в его шею. Лицо этого парня я не вижу, но готова поклясться, что он зол. Затем Малфой резко отодвигает меня назад и, сделав несколько шагов, окончательно добивает мертвеца. Поворачиваюсь я лишь, когда звук затихает. Малфой стоит с ножом у головы ходячего и тяжело дышит. Вытерев окровавленный нож об пыльные шторы, он произносит: — В следующий раз будь аккуратнее. — Откуда он взялся? — тихо спрашиваю я, смотря, как Малфой встает и, обойдя меня, подходит к двери. Кивком указывает мне на шкаф, распахнутый сзади меня и выходит из комнаты. Значит, ходячего спрятали в шкафу? Или его укусили, и он сам залез в шкаф? Я не хотя наклоняюсь перед трупом с растерзанной головой и ищу следы укуса на его теле. Черт, укусов нет. Ни спереди, ни сзади. Я закрываю нос и рот рукой. Какая мерзость, облеваться можно. — Грейнджер! — поторапливает меня он, и я следом выхожу из комнаты. Если этот мужчина не был укушен, как он умер и превратился в ходячего? Может есть еще и другие способы заразится? Нужно поскорее их узнать, иначе... Я резко останавливаюсь, потому что слышится шорох в одной из комнат. Вытягивая палочку, я медленно открываю дверь. По комнате бегает женщина и собирает вещи в сумку. Заметив меня, она резко останавливается и тревожно глядит на меня. — Спокойно, — опускаю палочку я. — Я не собираюсь причинять вам вред! — Кто вы?! Я вас не видела! — цедит женщина. Я замечаю на ее руке укус, прежде, чем она успевает закрыть его рукавом кофты. Заражена. Я поднимаю взгляд на нее, и вижу выступающие на глазах слезы. Женщина опускается на кровать и больше не смотрит на меня. — Какая же я дура, — тихо проговаривает она, всхлипывая. — Если бы оставила шкатулку мужа, если бы убежала раньше, сейчас не умирала бы... Я замечаю в ее руках маленькую шкатулку. Вещь, из-за которой у нее укус, скорее всего. — Как давно вас укусили? — спрашиваю я, немного поглядывая назад. Малфой ушел дальше без меня, оставив тут одну. — Пару часов... - шепчет женщина, вытирая слезы целой рукой. — Теперь ты меня убьешь? — Нет, что вы! — быстро проговариваю я. Убью конечно, но только когда она обратится. Женщина поднимает глаза, в которых я вижу надежду. — Я хочу убежать в лес. Умереть там. Возможно, потом я буду скитаться по лесу в поисках живой плоти, но по крайней мере, мне больше не будет больно. Я не подхожу к ней. Слишком рискованно. Так и стою у двери, опустив палочку. Мой взгляд мечется по комнате, не находя определенного местечка. Это чья-то спальня. Обои серые, но они украшены разными колдографиями и рисунками. Двуспальная кровать стоит в углу комнаты, на ней множество барахла и тряпок. Небольшой шкаф набит книгами, которые буквально вываливаются из него. Рабочий стол стоит пустой с толстым слоем пыли. В итоге я снова смотрю на нее без эмоции на лице. Мне ее не жалко, от этого самой становится страшно. Кажется, я забыла, что такое жалость. Дожили. — Спрячьте укус, — почти приказываю я ей ровным голосом. — Как только мы выберемся отсюда, вы уйдете в лес. Не позже, чем все заметят. Женщина проглатывает ком в горле и несколько раз кивает: — Д-да, конечно... — Пошевеливайтесь. Выйдя из комнаты, я иду вниз. Слышится чей-то спокойный голос. Они разговаривают. Значит, пока все в порядке. Тридцать людей остались в живых. Они подозрительно оглядывают меня, когда я спускаюсь по лестнице. Затем, узнав меня, Розмерта облегченно вздыхает: — Гермиона, я и не думала, что увижу тебя еще раз перед смертью. Я ей натянуто улыбаюсь и встаю рядом с Малфоем, который на минуту затих. — О, вы еще не раз меня увидите! Она усмехается. Слабо, но усмехается. — Отлично, — сухо произносит Малфой, возвращая всё внимание к себе. — Значит, как я сказал, сейчас мы разделимся на две группы. Первая пойдет в Хогвартс с Грейнджер, по той дороге, по которой мы пришли. Вторая группа двинется со мной, чтобы спасти других выживших, которые, скорее всего, сейчас в ловушке. — С чего вдруг я сейчас должна уйти? — возмущаюсь я, хмуро смотря на него. — Ты хотела спасти жителей, вот и спасай половину! Об остальных позаботятся другие! — ровно произносит он, но я-то вижу, что он злится. Прищуриваю глаза и отвожу взгляд от него. Ну ладно. — Кто пойдет со мной? — забыв про меня, спрашивает Малфой у остальных. Несколько крепких мужчин поднимают руки. — Отлично. Значит, остальные все сейчас идут вместе с Грейнджер! Поторапливайтесь, скоро стемнеет. Люди начинают что-то собирать в сумки. Как я замечаю, это разные вещицы, видимо, дорогие для них. Что-то, что связанное с их прошлым. Мило. Розмерта торопливо хватает бутылки с полок и сует их в сумку. Этой женщине дорогие вещи не к чему, у нее есть алкоголь. Поднимаюсь по лестнице медленно, чтобы все заметили, куда я иду. После меня поднимаются и остальных. Как я успеваю посчитать, женщин тут десять, а мужчин четырнадцать. Женщина с укусом на руке ждет меня в своей комнате, я ей говорю, что уже пора и мы движемся в самую крайнюю комнату. Там все еще лежит тот ходячий. Ну да, а я что надеялась, что он исчезнет в мгновение ока? Одна женщина начинает всхлипывать, когда замечает этого трупа с растерзанной Малфоем головой. — Вы его знали? — спрашиваю я спокойно. Она кивает и отводит взгляд от ходячего. — Это мой муж. — Его укусили? — продолжаю я, подходя к окну и осматривая местность. Черт, этих ходячих стало больше. Солнце скоро зайдет, и наступит тьма, в которой наши шансы выжить падут почти до нуля. — Нет, — отвечает тем временем женщина. — Перед тем, как закрыться в этой комнате, он сказал мне, что у него болит сердце и скорее всего, он не выдержит. Он оказался прав. Умер не от заражения. Умер своей смертью и всё равно обратился. Умер без укуса, но стал ходячим. Горькая реальность доходит сразу же. Осознание этого становится тошнотворным. Мне становится жутко от своих мыслей. Я абсолютно уверена, что все мои догадки правдивы. Реальности не избежать. Мы все заражены. Не важно, как мы умрем. В итоге каждый из нас всё равно станет ходячим мертвецом. — Грейнджер, — вырывает меня из моих же мыслей его голос. — Поторопись. Тряхнув головой, я открываю разбитое окно, чтобы никто не порезался об осколки. Беру в руки книгу и буквально выметаю их с подоконника. — Я пойду первым, — говорит Малфой, аккуратно вылезает с окна и ловко перепрыгивает на лестницу. С помощью заклинания я убиваю ближних ходячих. Мне не видно, что за углом, но я целю палочку туда, ожидая, что сейчас появится какая-нибудь тварь. Малфой достает из кармана снова штуковину Уизли и бросает его в дальних противоположный конец. Немного подождав, он кивает мне. Я отодвигаюсь, давая проход другим мужчинам. Быстро-быстро они повторяют действия Малфоя, и спустя три минуты все стоят внизу, ждут женщин. Вот с женщинами проблема. Если не считать Розмерты, ни у кого не хватает смелости прыгнуть на лестницу. Мне приходится их подталкивать. Тут по-другому никак. Они злы на меня, но молчат. Ну да, я слишком жестоко их толкаю, давая возможность упасть на землю и разбиться. Едва ли мы все оказываемся на твердой земле, как я понимаю, что порезалась. Боль появляется не сразу. Черт. Быстро вытаскиваю платок из кармана и завязываю им кисть. Этот порез от осколка находится прямо возле вен. Надо же, я - победительница. — Мы идём по этой дороге, — тихо, но четко произносит Малфой и смотрит на меня, — А вы по этой! — указывает на другую дорогу. — Только ради бога не возвращайтесь! Не останавливаясь, бегите в школу! Готовы? Все кивают и готовиться бежать. — Отлично, сейчас... — он кидает еще одну штуку в дальний противоположный конец. Она громко взрываются, и все ходячие снова плетутся туда. Когда многие ушли туда, не заметив нас, Малфой дает команду: — Бегите! Рванув с места, все бегут вперед. Не оглядываясь. Да, так правильней. Я на секунду торможу, резко поворачиваюсь к Малфою и глубоко вздыхаю. Я должна это сказать: — Спасибо. Он понял меня. Заметив его кивок, больше ничего не произнося, я бегу вперед, на ходу швыряя заклинания в ходячих. Когда мы выбегаем в лес, немного переводим дух и снова даем деру. Я поблагодарила Малфоя за то, что он меня спас от того ходячего в комнате. Я была на волоске от смерти, а он меня вытащил. В пабе я думала о том, чтобы сказать "спасибо", но никак не решалась. Это Малфой. Он был и есть Малфой. Благодарить его было уже странно для меня. Но я справилась, пусть и поздновато. Зато если он не вернется, я смогу спокойно жить дальше, не чувствуя вину на себе. Мы прилично отбегаем от Хогсмида, когда я замечаю, что женщина с укусом замедляет свой ход и незаметно начинает отставать. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Она улыбается. Не натянуто, а искренне, прижимая к себе шкатулку мужа. — Спасибо, — губами шепчет она и медленно уходит в другую сторону. Я отворачиваюсь от нее. Она ушла. Совсем скоро ее тело будет бродить по этому же лесу, но сейчас она все еще жива, а помочь ей я не могу. Это не в моих силах. Догоняю других, и мы продолжаем бежать, иногда убивая ходячих. Возле школы этих трупов стало куда меньше, так что нам без проблем удается очистить вход и забежать за ворота. Гарри кидается ко мне и душит в объятиях. — Ты молодец... — шепчет он мне на ухо, облегченно вздохнув. — Я ничего такого не сделала, Гарри. — отвечаю я, закрыв глаза. — Ты рисковала своей жизнью ради незнакомых тебе людей. И Малфой... Где он? — его лицо становится тревожным. Мне кажется, он думает, что тот умер. — Он и еще несколько других отправились на спасение других жителей. Тех, которые застряли в своих домах, не имея возможности выбраться, — объясняю я ему и вздыхаю. Гарри понятливо качает головой. Все остальные, которые прибежали вместе со мной, идут в замок, погреться и поесть. — Ты тоже иди... — говорит Гарри. — Я лучше к себе пойду, там и покушаю. Затем навещу Джинни и заберу у нее Корделию. — Корделия — это теперь дочь Малфоя? — спрашивает Гарри, почесав затылок. — Я не знаю, кем она ему приходится, но он о ней заботится, как о своей дочери. Может родственница, дочь друга или же он ее удочерил. Чёрт его знает, — отвечаю я и отхожу к замку. — Ладно, я пойду, будьте у ворот, скоро они должны придти! — слышу его "хорошо", отворачиваюсь и тихо добавляю себе под нос: — Если выживут, конечно. 3 Всё когда-то кончается. Ничто не вечно, как бы в это не хотелось верить. Спуск. Выстрел. Это не справедливо. Но на то она и жизнь. Жестокая и беспощадная жизнь. Спуск. Выстрел. Разве может быть такое, чтобы человек был счастлив с самого начало до самого конца? Спуск. Выстрел. Вот и я считаю, что нет. Счастья надо добиваться. А когда ты наконец-то его добьешься, это счастье побудет с тобой немного, а затем исчезнет, оставляя за собой лишь следы в виде воспоминаний. Спуск. Выстрел. Очередной ходячий падает вниз, на землю с выбитым мозгом. Я, не медля, убиваю остальных. Кажется, их не становится меньше. Наоборот, с каждым выстрелом всё больше и больше. Почему-то меня это не заботит. Главное - чтобы они умирали. С каждым убитым мною ходячим на земле становится на одного мертвеца меньше. Я так думаю. Но на самом деле, все совсем не так. Спуск. Выстрел. Я смотрю через прицел, и всё что вижу - это лица ходячих. Один за другим. Все трупы схожи. Я даже не смотрю, кто это: женщина или мужчина. Встречаются дети, но редко. Или просто я их не вижу из-за их маленького роста. Перезаряжаю свой Автомат-Без Понятия-Как-Он-Называется и продолжаю действия. Их хрипение до меня доходит отрывками, ведь звук выстрела все заглушает. Так даже лучше. От шипения этих ходячих мертвецов мне не по себе. Спуск. Выстрел. Я поворачиваюсь немного. Так, для разнообразия. Перед моими глазам женщина без кожи на лице. Мерзость та еще. Выстрел, и она больше на загораживает мне других. Это продолжается уже черт подери сколько. Патроны не кончаются, а я по-прежнему чувствую себя в отличной форме. Через прицел я вижу мужчин, женщин, не понятно-кого, женщин, мужчин... Затем все замирает на месте, когда после очередного убитого ходячего, передо мною появляются он. В прицеле видится лишь его лицо, но это и повлияло для меня огромным ударом в сердце. Рон. Он движется ко мне, хрипя, еле переставляя ноги, приоткрывая свой протухший рот и грозясь укусить меня. Я опускаю автомат и делаю шаги назад. Не могу. Я не могу. Никого другого больше не вижу. Лишь Рон, который вот-вот меня укусит. Я поднимаю автомат с трудом и целюсь в его голову, но спустить курок по прежнему не могу. Мое сердце, кажется, уже не бьется. Наконец-то он опирается своей головой об автомат, и пытается пройти дальше. А от его рыжих волос, ничего не осталось. Они стали бесцветными. Что-то ближе к темному, но не совсем ясно, что за оттенок. Рон Уизли больше не рыжий парень, которого я знала почти всю жизнь. Должен быть выстрел. Но его нет. Его не будет. Я опускаю автомат. Ходячий мертвец, ранее Рон Уизли — мой лучший друг детства и любимый парень, кусает меня прямо в шею. Больно. Жутко больно. До смерти больно. Мои глаза резко распахиваются. Осознание приходит не сразу. В голове, в мыслях всё еще он. До сих пор вижу перед глазами его тело, которое съели ходячие. Мое сердце бешено стучит, а руки вспотели. Голова раскалывается. Рон. Это был сон. Сон! Всего лишь чертов очередной кошмар! Я поднимаюсь с постели и сажусь прямо, опустив голову и прикрыв глаза. Но он был такой реалистичный, такой... Такой настоящий. Слезы начинают капать с моих глаз. Не хочу плакать, но и поделать с этим тоже ничего не могу. Я прикусываю губу и немного прихожу в себя. Это очередной простой ужас! Пора к этому привыкать! Нельзя так реагировать на эти чертовы сны! Встаю с постели и медленно бреду в ванную. Упершись руками в края раковины, я смотрю на себя в зеркало. Удивительно, и это — я? Осунувшееся лицо, красные глаза, растрепанные, но собранные в хвост волосы, под глазами круги, а губы синего цвета. Не говоря уже о цвете кожи. Если бы ходячие смотрели на внешность, они бы определенно приняли меня за свою. Я вся исхудала. Надо бы взять себя в руки и начать хорошенько кушать. Закончив со всем, я выхожу из Выручай-комнаты и иду в Больничное крыло. Там Джинни убаюкивает маленькую Корделию, слегка похлопывая по спинке. Открыв свой ротик, она уткнулась носом в ее шею и уже спит, как мне кажется. Заметив меня, Уизли улыбается. От этой картины становится так тепло. — Гермиона, — тихо шепчет она, смотря на меня. — Все дела закончились? Я киваю, слабо улыбнувшись в ответ. — Как провели время? — столь же тихим голосом спрашиваю я. Джинни выглядит радостной. Видимо, ей очень нравится сидеть с детьми. Особенно, наверное, с Корделией. Ведь она ребенок-Ангел. От нее и звука не услышишь. — Прекрасно! Это маленькое чудо умеет играться. Она понимает все, что я говорю! Удивительный ребенок! Это, конечно, заставляет меня улыбнутся. Корделия и вправду удивительная. Где Малфой ее нашел? А главное - зачем? — Давай я ее заберу, ты наверное устала, — говорю я и уже хочу взять ее на руки, но Джинни показывает мне, что не стоит. Затем слышаться всхлипы. Я поворачиваю голову вместе с Джинни на звук. Чуть поодаль от нас, за ширмой кто-то плачет. — Там лежит девушка, — еле слышно шепчет Джинни, уже не улыбаясь. — У нее хроническая обструктивная болезнь легких. Кажется, ей осталось совсем недолго. Тот, который плачет — ее парень. Насколько я помню, они оба студенты Пуффендуя. Она умирает. Впервые в школе кто-то умирает. Я смотрю на ширму, за которой плачет парень и чувствую себя бессердечной, ведь снова ничего не чувствую. Даже капли жалости нет. Это неправильно, так не должно быть, верно? Умирает. Смысл слова доходит не сразу. Я вскакиваю с места, и велю Джинни посидеть тихо. Хотя она и так не шумела. Быстрыми шагами иду к этой больничной койке и захожу за ширму. Парень, опустив голову возле ее рук, продолжает содрогаться. Ее глаза закрыты, да и признаков жизни никаких нет. — Пожалуйста, оставьте нас, хотя бы немного, но мы хотим побыть вдвоем, — тихо произносит парень, так и не обернувшись. Я еле слышно вздыхаю и встаю с другой стороны кровати. Уходить так просто не собираюсь! — Я прошу вас, уйдите! — не отступает парень. Затем появляется мадам Помфри. Она не смотрит на меня. Лишь проверяет пульс и видимо, поняв, что его нет, отходит назад. — Мне очень жаль, Джаред. Заметив его слабый кивок, женщина удаляется. И мне стоило бы так сделать, но это слишком опасно. Его зовут Джаред, замечаю я про себя, хотя это вовсе не важно. — Вы не собираетесь уходить? — спрашивает он, поднимая голову и представляя мне заплаканное лицо. — Джаред, — тяжело начинаю я. — Сейчас у нас не так много времени. Я не могу произносить эти слова, когда в помещение, может и чуть поодаль, но есть Джинни! Ей не обязано это слышать. Мой голос становится тише, чем шепот: — Каждый умерший, не важно какой смертью, становится одним из... Ходячих мертвецов. Сейчас это случится и с нею. Его глаза округляются, а на лбу появляется морщинка. Недоверчиво смотрит то на меня, то на мертвую девушку. — Нет, она не может... — выдыхает он, хватая воздух ртом. Ему больно. — Джаред, у нас не так много времени, я думаю, поэтому решай: либо ты уходишь и не видишь ее такой, либо ты остаешься и... Делаешь это сам. — Но я не могу! - слезы так и льются. — Выбирай! - настаиваю я приказным тоном. — У меня этого выбора не было. У многих его не было! Но я бы предпочла не видеть этого. Его кулаки сжимаются, он сглатывает слезы и, дрожа, касается своими губами ее холодного лба. Затем резко и быстро выбегает из-за ширмы. Он сделал свой выбор. Палец мертвой девушки начинает шевелится. Раньше я этого ни делала. Не убивала вот таких вот свежих мертвяков. Кажется, как будто живого убиваешь. Ведь кожа по-прежнему нормального цвета, если не считать его температуру. Достаю из рукоятки нож и приближаюсь к девушке. Ее глаза медленно открываются, показывая белое дно в зрачках, которых и нет-то вовсе. Прежде, чем она успевает издать звук, я вонзаю нож ей в висок. Это было не сложно, но до жути неприятно. Кровь начинает литься толстой струйкой из ее головы. Девушка больше не шевелится. Я закрываю ее глаза второй рукой. Должно быть, ее душа поблагодарила меня за это. Прячу нож обратно в рукоятку, и закрываю труп простыней, которая пропитывается алой кровью мгновенно. Ну и как мне теперь выкатить отсюда тело, не создав панику и не вызвав страх у людей?! — Миссис Помфри, не могли бы вы сюда подойти? — негромко зову я. Спустя минуты подходит медсестра. Заметив окровавленную рану у нее в виске, она с широко распахнутыми глазами смотрит на меня: — Что вы... — Так надо. Я объясню все потом. Помогите мне сейчас, — мой голос снижается до шепота. — Позовите сюда Гарри, и скажите ему захватить мантию-невидимку. Нужно похоронить эту девушку. Она медленно кивает и быстрым шагом уходит. Когда приходит Гарри, я по-прежнему стою у кровати мертвеца. Джинни пару раз пыталась спросить, что здесь такое, но я уходила от ответа. Гарри нахмуривается, когда замечает, что я сделала. Он непонимающе смотрит на меня, сжимая в руках мантию. — Как только выйдем, я объясню! — уверяю его я и забираю с его рук мантию. Накрываю всю кровать вместе с телом. Благо мантия не маленькая. Теперь ничего не видно. Кивком показываю Гарри, чтобы он помог мне. Мадам Помфри открывает ширму и мы выкатываем невидимую койку с мертвой девушкой. — А где...? — не понимая спрашивает Джинни, тревожно гладя на нас. — Под мантией. Просто не хотим поднимать шум. - уверено ответил Гарри, все еще не понимая, зачем я зарезала мертвую. Шума и вправду не было. Никто ничего не видел. Лишь мы с Гарри чувствовали каталку, а рядом молча, шла мадам Помфри. Выйдя из школы, мы катим койку с телом в хижину Хагрида, где уже не лежали те двое ходячих. Я выкинула их (без помощи конечно не обошлось) за школу, подальше от людских живых глаз. — Ну? — нетерпеливо произносит мадам Помфри, когда мы с Гарри синхронно вздохнули. Последний тоже поднимает голову. И ему хочется знать. Я на секунду отвожу взгляд, а затем снова смотрю на них: — Я зарезала её, потому что она умерла. Зарезала, когда она снова открыла глаза, обратившись в ходячего. Непонимание и шок. Вот, что я вижу у них на лице. — Но ее ведь не кусали! — возражает мадам Помфи, явно не понимая, как такое может быть. — Это не зависит от того, кусали вас или нет, — спокойно отвечаю я. — Ходячими становятся все, кто умирают. Не важно, кусали его или нет. После смерти все мы станем одними из них. Мы все заражены. Опираясь руками об стол, мадам Помфри закрывает глаза и тяжело дышит. Кажется, теперь она поняла, что будущее уже никак не спасти. Гарри выглядит так, словно это удар под дых для него. — Обсудим это на совете, — произносит медсестра и выходит из хижины, закрыв за собой дверь. Я смотрю в окно и вижу, как она отдаляется медленными шагами. Это ее сильно огорчило. Но что поделать? Вы, мадам Помфри, уже прожили свою жизнь, а мы нет. Мы в меньшинстве. — Что еще ты поняла об этих тварях? — спрашивает Гарри, смотря на меня сквозь старые очки. Я опускаю голову и набираю воздух в легкие. — Эти твари, Гарри, забрали землю себе. У них не работает ничего, кроме одной части мозга. Часть, которая отвечает за еду и прием пищи. Ходячие хотят есть всё время. Их еда - живая плоть, а другой и не бывает. Чтобы ходячий окончательно подох, мы должны пробить частичку мозга. Другие части тела вообще роли не играют. У этих тварей зрачки прозрачные. Они плохо видят, но отлично слышат. Их нюх может учуять живую плоть за несколько метров. Один ходячий — пустяк, несколько — уже нет. Они не могут осознавать, что надо делать и вообще, как мыслить. Забраться куда-нибудь? Ходячие до этого не додумаются. Еще, для них проблема бежать, что нам в пользу. Я вздохнула, взяла в руки нож и раскрыла покрывало над лежащей девушкой. Ее кожа была мертвенно белой. — Но я заметила кое-что интересное, — произношу это и начинаю резать ее рот, просто-напросто убираю ее челюсть к чертям собачим. Меня должно мутить от мерзости, но есть лишь злость. — Смотри, здесь есть "ниточка", связывающая мозг и рот. Убрав её, можно добиться того, чтобы ходячий перестал хотеть есть. Мои руки и белый халат, который я напялила еще в больничном крыле, в крови. Гарри молчит. Он подозрительно смотрит на меня: — Гермиона, зачем тебе это? — Что именно? — Ты разрезаешь тела ходячих без капли сожаления или же отвращения. Зачем? Неужели нельзя просто убить их? Гермиона? Я хмурюсь и отвожу взгляд от него. — Гарри, я понимаю, к чему ты клонишь. Не переживай, я не сошла с ума! Со мной все в порядке. Я просто хочу знать, какие они, эти ходячие. Почему все вдруг так резко изменилось. И еще, что именно послужило катализатором зомби-апокалипсиса. Парень с усталыми глазами подошел ко мне и обнял. Вот так просто, словно ограждая от ужасного мира. Гарри, мой милый Гарри. Как теперь жить? — Пожалуйста, — шепчет он. — Не делай ничего такого. Я боюсь за тебя. Очень сильно боюсь и переживаю. Почему ты не можешь успокоится, остановиться? Начни жить заново, прошу тебя. — Я попытаюсь, — тихо отвечаю я. — Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер. Будь сильной, пока мы рядом, ничего еще не кончено.