Мёртвые души

1 После того, как мы взлетели, прошло около двенадцати часов. Это были очень долгие двенадцать часов. Нет, всё бы ничего, но сидеть в мрачной тишине и думать, остались ли твои друзья в живых или нет, — кошмарно. Джиневра не раз кричала на всех подряд и оскорбляла как только могла. Конечно, мне было неприятно, но, уловив один взгляд Гарри, я просто поджимала губы. Мы все были на нервах. Сейчас это шарманка всё еще продолжается. Джинни отчитывает Джорджа за то, что он пролил воду на сумку Гермионы, а Поттер бесшумно возится со своей палочкой. Я вижу, как он хмурится и едва ли держит себя в руках. Их нет уже больше двенадцати часов... — Идиот неуклюжий! — рявкает рыжая на брата, скрещивая руки на груди. Она выглядит, как злой ребенок. — Возьми Корделию на руки! Чего Гринграсс всё время с ней на руках ходит?! Ну, вот и я под прицел попала. Беременная женщина — злой монстр. — Астория, — Джордж, неловко улыбнувшись, забирает ребенка. Я спокойно отдаю ему девочку, а затем смотрю на Джинни, ожидая потока негатива. Но его нет. Она просто сидит и смотрит перед собой. Ладно. Так даже лучше. Спустя еще несколько минут парни уходят в небольшой коридор, поговорить. Я начинаю бродить по комнате. Наш вертолет кажется маленьким снаружи, но внутри легко уместится дюжина людей. Здесь немного грязно. Вещи как попало разбросаны, мусор не убран, пыли гора. Пилот — парень лет двадцати пяти — поет какую-то песенку и что-то спрашивает. Я пропускаю мимо ушей, как и Джинни. Спустя еще минуту он повторяет вопрос. А потом еще и еще. — Это сейчас не важно! — рявкаю я на пилота. Он уже в пятый раз спрашивает, что лучше: крекеры или мармелад. Парень что-то буркает себе под нос и переводит взгляд на переднее окно. — И вообще, веди молча. Мы тебе жизнь спасли, поэтому, пожалуйста, будь любезен, заткнись. Кажется, уяснил. Я поворачиваюсь к Джиневре. Она с пустым взглядом глядит перед собой и бледнеет с каждой минутой больше. Сажусь напротив нее. — Джинни, с ними всё в порядке, — как можно мягче говорю я и поддерживающий кладу свою руку на её. — С ней Драко. Он не даст Гермионе пропасть. Девушка переводит стеклянный взгляд на меня. От этого в дрожь бросает. В них столько печали, что я сама невольно впадаю в отчаяние и признаю, с ними случилось что-то страшное. — Думаешь, Малфой спасёт её? — спрашивает Джинни едва ли слышно. — Думаешь, он рядом и защищает Гермиону? — Да! Он её защищает. Я в этом уверена, — киваю я и сжимаю её руку. — Ты не знаешь Драко. Он ради своего пойдет до конца. Чего бы это ему не стоило! Уизли больше не сдерживает слезы. Они скатываются по её бледному лицу и капают мне на на руки. — Гермиона не его, Астория. Я делаю глубокий вдох. — Может, и нет. Но он взял за неё ответственность, а это уже чего стоит. В расширенную кабину заходят Гарри и Джордж, который всё еще, покачивая, держит маленькую Корделию на руках. Вид у обоих парней не важный, но и не такой убитый, как у Джинни. — Мы решили лететь дальше, — заговаривает Джордж первым. Поттер стоит, опустив голову. Вероятно, ему не в радость то, что они решили. Джинни растерянно глядит на них. — А как же... — Он сказал, что вернется, — перебивает девушку Гарри. — Малфой вернется с ней. Мы должны ему верить. — С каких пор, а? — снова взрывается Джиневра, хмурясь. — С чего вдруг все начали верить Малфою?! — Сестренка... — Заткнись, Джордж! Мне просто интересно, почему вы решили лететь дальше? С каждой секундой мы всё дальше и дальше отдаляемся от Гермионы! А вы хотите не останавливаться? Потому, что верите слизеринцу?! Наступает гробовая тишина. Поттер молчит, потому что понимает — злить Джинни нельзя. В её положении вообще мало что можно. А Джордж тихо покачивает Корделию в разные стороны. Он похож на молодого папашу. Гарри делает шаг к своей девушке. — Джинни... Раздается звон. Мы замираем на месте, задержав дыхание. Звон повторяется. — Что это? — хмурится Уизли-старший. Голова взрывается, и меня накатывает волна странных ощущении. Я вскакиваю с места. — Это... — моргаю и сглатываю. — Это мой зачарованный дневник. — Он у тебя есть? — выдавливает Джордж, не понимая, чего я остолбенела. Господи! Дневник! Гермиона! Драко! Они живы! Я десять раз киваю и спешно иду к своей сумке. Дрожащими руками пытаюсь отстегнуть дурацкую пуговицу и открыть замок. Черт, ну, что за идиотская сумка? В голове вертится ураган. Не зря надеялись, наши друзья живы. Одно слово и по моему телу походит волна облегчения. Живы. Наконец-то открываю сумку и, покопавшись, нахожу дневник. Он уже нагрелся до предела. Звон прекращается, лишь когда я открываю его. Астория? Всего одно слово, и я ахаю. Ребята уже стоят надо мной и внимательно глядят на клочок бумаги, который я крепко сжимаю в руках. — Отвечай быстрее! — поторапливает меня Джинни. Я поднимаю упавшую маггловскую шариковую ручку и пишу: Драко? Это ты? Джиневра фыркнула, а я не отводила взгляда от дневника. Через секунду появляется текст: Нет! Это Гермиона! Какого дьявола так долго не отвечали? Я поджимаю губы. Порой она бывает слишком грубой. Я искала дневник, Грейнджер. Где вы? С вами всё в порядке? Никто не произносит ни звука, пока мы общаемся с теми, кто отстал от нас. Но затем, что-то буркнув, Джиневра забирает у меня из рук и дневник, и ручку. Гермиона Джин Грейнджер, по прибытии я лично изобью тебя книгами по голове! Чтоб мозги вправить! Я удивленно моргаю и смотрю на Гарри. Он пожимает плечами, но едва ли заметно улыбается. Я полагаю, этот парень больше всех сейчас рад, что те двое живы. Джин-джин, в таком случае, я захвачу с собой том «Войны и мира»! Меня немного задевает то, что с Джинни Гермиона общается лучше, чем со мной. Наша группа маленькая, но Грейнджер всё равно относится ко мне предвзято. Даже с Драко у нее более теплые отношения. И, буду честна, из-за Грейнджер я порой чувствую себя не в своей тарелке. Словно бы мне нет места рядом с Поттером и двумя Уизли. Не называй меня "Джин-джин", несносная девчонка! С Джинни наши отношения не сказать, что отличные, но, по крайней мере, она не выражает свою неприязнь открыто. Да и нет вроде у нее ненависти ко мне. Я мягко забираю из её рук дневник и пишу следующее: Где вы, Гермиона? Куда нам лететь? Никто не пострадал? Она отвечает нам, что всё хорошо и что скоро будут. Полет надо продолжать и просто ждать их. Гарри, вздохнув, берет ручку и пишет: Будьте осторожны. 2 — Ребят, через несколько часов мы уже перелетим границу Соединенных Штатов, — говорит нам пилот. — И всё равно мы медленно летим, разве нет? — спрашиваю я. Он бросает на меня хмурый взгляд через стекло. — Конечно медленно, — проговаривает он. — Это же вертолет, а не самолет. Да и потом вы сами на меня наорали, чтобы я летел как черепаха. — Черепаха не летает, — фыркает Джордж. — Но движется она всё равно медленно! Я бросаю взгляд на Джинни, которая сидит у самого конца вертолета и смотрит в окно. К ней лучше сейчас не приближаться. Так мне сказал её брат, а Гарри кивнул в подтверждение. Прошло около двух часов с того момента, как с нами связались Драко и Гермиона. Теперь мы как на иголочках. Очень сложно будет переместиться в вертолет, который находится в действии. Если что-то пойдет не так, они камнем полетят вниз и разобьются. Этого мы хотим меньше всего. Так и летим в тишине. Корделия сладко сопит в руках Джорджа. Смотря на неё, я невольно думаю о Драко. Он рассказывал о том, как нашел эту девочку. Незадолго до отъезда мы столкнулись с ним в коридоре Хогвартса. Сказать, что я была счастлива, – ничего не сказать. Он был жив, а я даже не знала! — Как ты? — спросил меня Драко, изображая абсолютное спокойствие. За место ответа я просто разбежалась и кинулась ему на шею, как когда-то в детстве. Малфой не был удивлен, но мне показалось, что он даже улыбнулся. — Тише, Астория, ты больше не весишь как пушинка, — усмехнулся он, похлопывая меня по спине. Его появление разбудило меня. Я снова начала видеть, что происходит вокруг. После того, как я собственными глазами видела, как мать съела отца, мне казалось, что из состояния овоща больше не выйду. И я ошибалась. Драко был частью моего детства. Наши родители часто проводили совместные ужины. Несмотря на строгих предков, Драко умел веселиться. По крайней мере, до войны. Дафна не сильно довольствовалась тем, как он себя вёл. Она часто жаловалась родителям, что он ведёт себя как ребенок. До сих пор думаю, какой же она была вредной. Драко и был ребенком. Только походу кроме меня этого никто не видел. Однажды мы с ним сильно поругались. Обида прошла, но след остался. Пересекаясь в школе, он уже не разговаривал со мной, как с малышкой Тори. Да, именно так Драко и называл меня, когда мы были маленькими. Было время когда он мне даже нравился. До сих пор стыдно за то, что я призналась ему в симпатии. Это был кошмар. Ведь взаимных чувств от него не дождешься никогда. Мы вспоминали с ним об этом перед уходом из школы. — Ты застала меня врасплох, — говорил он, вспоминая то время. — Я шел после тренировки. Вонючий, грязный и потный. Не успел толком и зайти в гостиную, как ты тут же появилась передо мной. Выпалила «Ты мне нравишься», а я даже моргнуть не успел, не то, что осознать всю суть твоих слов! — под конец он засмеялся. Должно быть, я действительно была слишком резкой. — А что сделал ты! — накинулась на него я с детской обидой. — Сказал «хорошо» и ушел в свою комнату! Это было хуже, чем отвергнуть мои чувства! Я места себе не находила еще месяц. — Так вот почему после этого я не видел тебя достаточно долго. На моих губах начинает играть грустная улыбка. Сейчас я не чувствую к Драко романтических чувств. Он мне просто друг. Единственный близкий друг, который у меня остался. Грейнджер, видимо, этого не видит. Смешная. Сама в своих чувствах толком не разобралась, а уже злится на меня. Снова смотрю на Корделию и понимаю, что хочу спать. Ложусь на односпальную кровать, которую мы достали из сумки Гермионы, и смотрю на часы. Тик-так. Тик-так. Медленно погружаюсь во тьму. 3 Просыпаюсь я резко. Голова пуста, и я не сразу понимаю, что происходит. Кто-то кричит. Я оглядываюсь по сторонам. — Они на хвосте! — вопит Джиневра слишком громко. Воспоминания в ту же секунду одолевают меня, и я вскакиваю с места. Все ребята пытаются посмотреть в окно, но хвост отсюда не видно. Меня накрывает паника, но я стараюсь держать себя в руках. Крик возобновляется. Это Драко. — Сбавляй скорость! — кричу я на пилота, который весь взмок. Они не рассчитали траекторию. Они промахнулись. И сейчас они на волоске от смерти. Я выхватываю свою палочку и указываю ею на дверь. Гарри находит веревку. Джинни забирает Корделию из рук Джорджа. — Алохомора! — говорю я, открывая дверь. Холодный поток ветра врывается в вертолет, и нас немного уносит в бок. Дьявол. Гарри обматывает веревку вокруг себя, а конец наматывает на цепной кран. Веревку придерживает Джордж, страхуя Поттера. Я встаю возле двери, крепко ухватившись за поручни. Отсюда мне всё видно. Драко лежит на хвосте вертолета. Одной рукой он держит Грейнджер, которая повисла в воздухе. Ему больно, его рука почти разорвана. Весь рукав в крови. Но он её не отпускает. Шанс выжить мал. Он долго не протянет. — Отпусти! — кричит Гермиона, понимая, что вот-вот сорвется и потянет его за собой. — Нет, — вопит Драко, морщась от боли. Одной рукой он держится за хвост, но зацепится там практический не за что. Гарри выбирается наружу, держась за стенку. Он идет медленно, но по-другому тут никак нельзя. Самолет летит слишком высоко. Кроме облаков, ничего не видно. Гарри добирается до хвоста, но это слишком далеко, чтобы дотянуться рукой. Моё сердце бьется в сто раз быстрее. Выхода практический нет. — Взбирайся! — кричит Драко Гермионе. Если она попытается подняться, он сорвется. — Отпусти! — просит она его уже со слезами на глаз. На неё капает кровь Драко. Она — причина его боли. Малфой понимает, что надеяться не на кого, поэтому начинает сам пытаться как-то вытащить её. Он посильнее сжимает свою руку и ногами цепляется за выемку. На счету каждая секунда. Если он не устроится поудобнее, всё полетит к чертям. Гарри не может подобраться к ним ближе, иначе сам потеряет опору, на которой держится. — Здесь должна быть лестница! — кричит Джинни на пилота. — Где она? — У меня н-нет её, — заикается тот. Честное слово, никогда не хотела так придушить человека. Тем временем Драко меняет точку опора. Теперь он держится устойчиво. Но эти его действия сделали рану на плече лишь хуже. Стискивая зубы, он тянет одной рукой на себя Гермиону. Она пытается зацепится, но там не за что цепляться. А Драко не сдается. Он тянет её на себя, не сдерживая крик. Она ухватывается. За его талию. Медленно и аккуратно. Но ситуация особо не улучшилась. Двое на тонком хвосте вертолета? Они не влезут. — Гермиона, — произносит Гарри. — Постарайся передвинуться ко мне ближе. Она переводит взгляд на него и рассчитывает расстояние. — Держись за меня крепче! — приказывает Малфой. И Грейнджер начинает ползти. Она держится за ноги Драко. Но потом приходится сложно, так как под ней сплошное железо. — Только не соскальзывай, — просит её Гарри, уже выставляя руку перед собой. Она доходит до него спустя несколько долгих и мучительных секунд и хватается за руку. С помощью поручня Гермиона доходит до меня. Обхватив её, я помогаю забраться внутрь. — Драко, — шепчет она, уже вскакивая на ноги. — Драко! Я не даю ей подойти к выходу слишком близко. Спасибо. И без того еле затащили! Тем временем Гарри уже хватает за здоровую руку Малфоя и тянет его на себя. Они вместе движутся по поручню ко мне. Сил у меня не так много, но их хватает для того, чтобы затащить Драко. Мы вваливаемся внутрь, распластываясь на полу. Когда Гарри забирается, дверь захлопывается. В ушах стоит звон. Моя голова кружится, а руки в крови. — Сумка! — вопит Гермиона, выкидывая всё, что ей мешает. — Где моя сумка? — На столе, — кряхчу я, понимая, что во рту пересохло. Джордж перетаскивает Драко на кровать, стараясь не давить на плечо. Найдя сумку, Гермиона возвращается к Драко и делает всё так быстро, что я еле успеваю проследить за каждым её движением. Она скидывает с него пальто и джемпер. Даже отсюда, смотря на его разорванное плечо, мне становится плохо. Но Грейнджер плевать. Она даже не морщится. Её руки дрожат, и она постоянно бросает взгляд на его лицо. Кажется, Драко потерял сознание. — Не смей умирать, идиот, — ворчит она, обрабатывая рану ловко и быстро. Хорошо, что он не в сознании. Спирт должно быть сильно обжигает его сейчас. — Я не разрешаю тебе покидать этот мир. Малфой морщится. Он приходит в себя и сейчас, наверняка, чувствует адскую боль. Гермиона достает иголку и нитку. Она начинает зашивать разрыв. С таким безмятежным лицом, словно бы делала это тысячу раз. Я вообще не понимаю, как она может что-либо видеть в таком количестве крови. — Однажды я назвала тебя эгоистом, — произносит Грейнджер, тяжело дыша. Она ни на секунду не прерывается. — Я была не права, прости. Ты, конечно, тот еще засранец, но точно не эгоист! В этом я более чем убедилась... Эй, Малфой, не уходи, слышишь? Не смей. Не теряй сознание, ясно? Если хочешь, я выполню любое твоё желание. Но только одно, на многое не рассчитывай. Просто... Держись. Кажется, что он её не слышит. Малфой в лице не меняется никак. Я даже не замечаю, что по щекам текут слезы. Всей душой я молюсь за него. Драко не должен умирать в свои двадцать. Ему предстоит долгая жизнь. Я смотрю на него и чувствую себя тряпкой, ведь помочь никак не могу. А вот Гермиона... Она держится в руках. Может, голос и дрожит, но она уверена в своих силах. Зашивая рану, она делает всё предельно аккуратно и тщательно. Нам кажется, что Драко уже нет здесь, судя по тому какой он бледный. Его губы стали синими. Грудь почти не вздымается. Но, превращая наши догадки в пыль, Драко произносит: — Не молчи... — его почти не слышно. — Я хочу слышать твой голос... И Гермиона улыбается. Она плачет. Даёт слабину эмоциям. Её одолевает надежда. Но эта девушка не расслабляется. Она трудится лишь упорнее. — Однажды на четвертом курсе я видела, как ты смеялся, — проговаривает она, шмыгнув носом. — Но это не был тот злодейский смех, который я всегда от тебя слышала. Тебе тогда просто было весело. Я была удивлена так, словно бы увидела танцующего вальс монстра. Глупая, скажешь ты, но да, я тоже иногда не понимала очевидного. Продержись и протерпи, Драко. Скоро всё закончится. А когда всё утихомириться, я заставлю тебя смеяться. И только посмей быть не искренним со мной, я закрою тебя в холодильнике! Она отрезает нитку, заканчивая с шитьем. Кровь не остановилась, но течет куда медленнее. — Спрашиваешь, что такое холодильник? — протягивает Гермиона, промывая его руку с Агуаменти. — А вот не скажу. Ни за какие коврижки. Она намазывает на рану исцеляющий мазь и аккуратно накрывает всё ватой, которую после обматывает бинтом. Всё мгновенно пропитывается кровью. — Знаешь, что самое смешное в данной ситуации? — не замолкает девушка, заставляя его пить какие-то зелья из сумки. — Мне безумно страшно. Сердце бьется быстрее раз в сто. Голова идёт кругом. Но мои руки работают на автомате. Я даже толком не осознаю, что делаю! Никогда такого не было. Закончив с зельями, она замирает. Дальше вся надежда на самого Драко. — Эй, Малфой, — тихо и мягко шепчет она, опускаясь возле его лица. — Я неудачница, ты ведь знаешь это, да? Не понимаю, зачем ты связался с неудачницей. Возле меня всегда творятся какие-то проишествия. Это ненормально, но я уже привыкла. Драко, я обещала себе, что отныне буду защищать тебя. Но сегодня, в первый же день с момента обещания, я не справилась. Прости... — Справилась... — перебивает он её приглушенным голосом. Драко находит руку Гермионы и сжимает её. — Справилась. Затем он засыпает.