Гарри медленно приходил в себя, ощущая своё тело как мешок несуразной картошки на мягкой перине. Он уже мог представить белые простыни и гору пустых флаконов, которые влили в его бессознательное тело, дабы откачать после тяжелого боя с
Волдемортом. Каждую деталь он помнил предельно четко: с первой секунды перемещения на кладбище вместе с Седриком до возвращения обратно, но уже с его мертвым телом.
Помимо мерзкого шума в ушах, Гарри смог различить чьи-то приглушенные голоса. Он с трудом разобрал речь профессора Дамблдора и краткие ответы МакГонагалл. Казалось, звучал ещё и тонкий голосок Гермионы. Парень мысленно улыбнулся, ведь все эти люди сейчас были рядом с ним, около его кровати, волновались о его жизни. Не сбросили в Азкабан, обвинив в убийстве без суда и разбирательств, не позволили толпе растерзать его у трибун.
Как только он подумал о своей жизни, сердце вновь сжалось болью от вины.
Седрик мертв. Что будет после всего, что произошло на последнем испытании? Парень не спешил вставать, опасаясь головокружения, и поэтому просто приоткрыл глаза, различая силуэты за ширмой напротив. В голове прояснилось, слова стали четче и их смысл начал доходить до него. Но лучше бы он ещё спал.
— Хоть всё и прошло по плану, Альбус, но у нас мало времени, — строгий голос декана парень узнал бы из тысячи, но… о чём она толковала? Гарри не считал себя таким же любопытным, как Гермиона, но речь ведь о произошедшем с ним, ведь так? А взрослые всегда скрывали от него правду, сообщая только то, что «положено знать студентам».
— Сколько примерно по твоим вычислениям? — тихо проговорил Дамблдор. Его голос был встревоженным, что звучало непривычно. Ведь даже волнуясь, директор говорил с придыханием, так… проникновенно и загадочно, но в этот раз всё было иначе. Хотя воскрешение Лорда — это неплохой повод для паники.
— Три года — потолок, но, скорее всего, два — и ритуал спадет. Когда
он станет совершеннолетним, его магия сможет очистить его тело, я не смогу ничего сделать. Вы тоже, — она цыкнула. — Если бы вы отдали философский камень ещё тогда, у нас было бы больше времени.
— Ты прекрасно знаешь, что у меня его никогда было. И в чём польза от первокурсника, — вдруг ширма отъехала в сторону, и Гарри резко прикинулся спящим. Слава богу, его бледность нельзя было связать со страхом или волнением. — Два года… надо как можно быстрее составить план по уничтожению всех крестражей. Том добавил нам слишком много лишней головной боли со своими якорями, — ворчал он, гладя бороду. Гарри тем временем пытался понять: не могли же они сейчас говорить о нём? О каком ритуале речь, его прокляли?
— Сколько их? — вдруг подала голос Гермиона, наличие которой было самым странным в данный момент. Особенно без Рона.
— Четыре точно. Нужно поскорее разобраться со всем этим и вернуть Поттеров в Англию, они постоянно забрасывают меня письмами… — Дамблдор вздохнул. — Это не должно было вообще затягиваться так надолго, но Том оказался живучее, чем я предполагал.
В этот момент Гарри не смог сдержать лицо и щеки дрогнули, выдавая его с потрохами.
О каких живых Поттерах вообще идет речь?! Он судорожно пытался думать, но ничего не выходило. Информация, которую он сейчас узнал, рушила вообще всё. В голове смогла появиться всего одна мысль — бежать! Вокруг него происходил какой-то бред, и он не готов сейчас его воспринять, как и ощутить потерю памяти. Ему нужно всё обдумать, ему нужно со всем разобраться. Палочка под подушкой, очки справа на тумбочке, всего два рывка, и у него есть шанс сбежать от двух взрослых магов. Есть ведь? Гарри судорожно думал о том, что может ему помочь, и придумал: без карты он мог лишь открыть трубу Василиска, ведь сетью туннелей был прошит весь Хогвартс.
Открыв глаза и помолившись на свою врожденную удачу, он использовал обе руки, чтобы схватить свои самые важные вещи, и прыгнул в сторону выхода. В него сразу полетело оглушающее и связывающее, но он ловко замелькал между ширмами, что защищали не хуже Протего.
— Схватить, живо! — воскликнул Дамблдор позади, а глаза Гарри предательски защипало. Всё же не показалось, всё же вокруг него соткан обман. Его схватят и прочистят мозги. Возможно, и не в первый раз.
Парень бежал так быстро и уверенно, как никогда до этого, позади были слышны шаги и выкрики заклинаний. Доспехи пытались схватить его, а гобелены — скрутить, картины пытались отговорить бежать, но он продолжал отбиваться и выкрикивать на парселтанге:
—
Откройся, откройся, откройся! — и, наконец, ему повезло: колонна отъехала в сторону, и под ней открылся узкий проход вниз. Не давая себе времени на сомнения, Гарри прыгнул туда с разбегу, не забыв выкрикнуть: —
Закройся!
Не меньше минуты он скатывался вниз по этой водной горке — в ней действительно текло немного воды, и вся одежда теперь была мокрой, — пока не вывалился в один из более крупных коридоров. Гарри прикрыл лицо руками, глупо сидя на пятой точке в грязи и слякоти, но понимая, что нужно идти в основной зал. Там можно будет прийти в себя, позволить себе… принять всё.
Гарри прошел на дрожащих ногах пару метров, хлюпая обувью, и в голове у него пронеслась мысль о том, что вдруг он всё не так понял, что после потери сознания его разум пошатнулся, ведь он пережил сильный стресс на кладбище… Может, речь шла не о нём вообще? А на погоню легко подбирался аргумент — а как иначе успокоить буйного, сошедшего с ума подростка? Он ещё мог вернуться назад, посмеяться над своей истерикой вместе с друзьями и
забыть обо всём. Или ему помогут забыть.
И…
Поттеры забрасывают письмами? Нет, он не мог это никак воспринять. Не мог!
Страх и неуверенность пронзили тело, мурашки пробежались по спине, и Гарри понял, что пока не готов вернуться. Ему нужно успокоиться, подумать, проверить обстановку снаружи… А стоило заняться этим до побега! Он мог, черт подери, прикинуться, что только-только пришел в себя, и понаблюдать, обдумать, — но нет! Он гриффиндорец, мать его!
Терзаемый этими мыслями, он дошел до самой Тайной комнаты. Тут было так же сыро и прохладно. Василиск, отлично сохранившийся, лежал всё там же. Гарри тяжело вздохнул. Вообще, тут должна быть и комната самого Слизерина, а то как-то мало смысла делать всё так круто и тайно для одного только монстра. Он прошелся вдоль каждой колонны и стены, шепча на парселтанге, и даже нашел пару тайных ниш с вещами, но это было не то, что нужно. Но, как он и предполагал, комната скрывалась за гигантской головой Салазара, волосы которого выглядели как змеи. «Мечтал ли этот маг стать медузой? Интересно, а она родственница нагам?» — он думал обо всём подряд, чтобы отвлечься.
Войдя в открывшийся большой вход во рту, Гарри прошел небольшое расстояние, пока не наткнулся на деревянную дверь слева туннеля, который уходил куда-то вниз и вправо. Отворив дверь и оказавшись внутри, парень обнаружил просторный общий зал. Рабочая зона была совмещена с гостиной, а вдоль стен виднелись ещё двери. Похоже, один из основателей решил создать себе тут место для отдыха или тайное жилище.
В правой половине комнаты был обустроен кабинет. Как положено: рабочее место, на столе которого лежали несколько стопок книг и тетрадей. Новых, несложно догадаться чьих. По трем сторонам позади возвышались шкафы с книгами и артефактами, они стояли в несколько рядов в глубь полок, а в торцах сплошняком висели африканские и племенные маски. Некоторые безостановочно шевелили ртом, не издавая звуков. Заставленность полок разными темными вещами напоминала кабинет зельеварения, ЗОТИ и запретных магазинов Лютного переулка вместе взятых: те же баночки с глазами и отрубленные руки в прозрачных шкатулках. Зачем они только нужны?
Во второй половине, в гостиной, было меньше вещей: небольшой диван, каменный камин и пара закрытых шифоньеров. Один был заполнен разной одеждой, в основном последнего посетителя, а второй — свитками и зельями. Одежда, к сожалению, вся оказалась велика, так как и Волдеморт был тогда старше и Гарри сам по себе низкий. Но приспособить всё равно можно.
Оглядевшись, он с удивлением подметил пару деталей: не виднелось зачарованных окон, из источников света висели только факелы на стенах, а сами стены были из гладкого камня, иногда проскакивали полукруги резных колонн. Оставалось ещё три деревянные двери, за которыми пряталась купальня, просторная лаборатория и скромная спальня. Гарри удивился, когда обнаружил, что это была небольшая комната с одноместной кроватью и металлическим прямоугольным сундуком рядом. Ещё стояли круглый столик в углу с канделябром и стул. И всё. Она была мрачной, маленькой, ещё и с серыми каменными стенами, что нагоняли тоску. Напоминало тюремную камеру. Но… всяко лучше, чем спать в луже около трупа змеи. Да и если не удастся заснуть, можно лечь напротив камина.
Но Гарри был достаточно вымотан и ослаблен боем на кладбище, чтобы сейчас не заморачиваться над этим, поэтому просто скинул мокрую одежду на сундук, оставшись в одних трусах, и закутался в одеяло, стараясь не думать о том, что Волдеморт мог спать здесь семьдесят лет назад и не поменять постельное после своей последней ночевки.
По крайней мере, постель пахла свежо и одеяло было достаточно теплым, чтобы Гарри быстро провалился в сон.
***
Гарри проснулся не от чьего-то храпа, не от оповещающих чар и не от криков тёти, — а сам по себе. Потому что выспался. Это было так странно и сюрреалистично, что парень еще долго лежал под одеялом, лениво думая о том, чем сейчас заняться. Именно
заняться, а не обдумать. В общем, ему нужно было оценить размах сети труб и понять, сможет ли он ими воспользоваться для своей выгоды; также нужно найти еду. Живот крутило, в последний раз он ел перед испытанием. Казалось, прошла пара дней.
Гарри встал, оделся в высохшую одежду и вышел на разведку. Побродив по комнатам и полазив по шкафам, он нашел лишь несколько закаток с магическими плодами неизвестной съедобности и несколько консервов сороковых годов. На них не было чар и тому подобного, поэтому эту еду смело можно считать испорченной. Взяв какую-то кружку, он вышел в туннель и набрал воды из струи, что небольшим ручейком текла из щели в стене. На всякий случай наложив очищающее на воду, он принюхался — та пахла
сносно. Не канализацией или отходами. Поэтому рискнул сделать глоток, и… не так уж плохо. С привкусом камня. Отлично, вода очень важна для выживания.
Гарри даже приободрился. Но нужно было узнать, что происходило снаружи: если там окажется тихо, то есть шанс украсть еду с кухни. И, черт, он снова чувствовал себя пятилеткой, который ночью тайно обворовывает холодильник Дурслей.
Но это не его вина.
Темпус показал почти девять вечера. Гарри даже немного удивился, но это к лучшему же? Ночью должно быть меньше патруля. Хотя кто будет делать это на летних каникулах? Как много людей его выслеживают?
Он покинул Тайную комнату и отправился на разведку по множеству длинных и круглых туннелей. Они соединялись друг с другом и петляли с совершенно невообразимыми углами. Некоторые были такими маленькими, что не то что Василиск — человек не пролезет. Точнее, ему нужно иметь змеиное тело, чтобы перемещаться по таким странным ходам, ползти в них с ногами невозможно. Его даже передернуло от легкого приступа неожиданной клаустрофобии.
Гарри довольно долго шел, прежде чем стал замечать знакомые стены и обратные стороны статуй. Он догадался прошипеть стене открыться и заглянул в щель — снаружи было темно и тихо, он не знал, где находился и куда стоило идти. Магов не наблюдалось, а картины не спали. Он рискнул расширить проход и вышел, надеясь, что тот не закроется за его спиной.
— Простите, — прошептал он ближайшей картине мужчины с шутовским колпаком. Тот удивленно глянул на него сверху вниз и вздернул нос, что не соответствовало его образу. — Какой это этаж?
— Третий, мальчик, — растягивая слова, сказал он, — но ты случайно не тот самый беглец? — он заинтересованно почесал подбородок. Гарри замотал головой. — Тогда хорошо, но не шуми, мальчик, — он махнул рукой, мол, кыш, и вернулся к созерцанию бубенцов на своих рукавах. А Гарри быстро вернулся в туннель и закрыл ход. Ему нужно спуститься ниже. Как он вообще оказался так высоко, хотя не заметил, что поднимался?
Ему пришлось выглядывать наружу на каждом повороте, чтобы корректировать свое движение. Это всё заняло очень много времени, прежде чем удача улыбнулась ему и он открыл щелку в полу, ведь под ним был кабинет директора.
***
— Мы ищем уже сутки, Альбус, — хмуро доложил Снейп, стоя рядом с заместителем директора.
—
Всего лишь сутки, Северус, — ответил директор, вставая из-за стола и подходя к спящему фениксу. — Я отдал приказ картинам, призракам и эльфам. Как только он выйдет из туннеля, мы об этом узнаем. Он не сможет сидеть там вечно.
— Что, если какой-то туннель выходит в Запретный лес? Кентавры смогут помочь? — вмешалась МакГонагалл.
— Я отправлю им весточку, но очень вряд ли. Они не вмешиваются в дела магов.
— Что, если ему удастся сбежать из замка? — не унималась она.
— То мы преждевременно развеем чары. С его настоящей внешностью никто даже не заговорит с ним. Но лучше оставить его навсегда запертым в Тайной комнате, — жестко завершил директор.
— Но Сами-Знаете-Кто… — понизила голос она. Снейп раздраженно цыкнул на её «если бы да кабы». — Они объединятся, и это усложнит нам задачу.
— Он не будет проблемой на Тёмной стороне. Друзья, вы переоцениваете силу этих существ.
— На самом деле, это вы недооцениваете этого мальчишку. Он полукровка, владеет магией…
— И всё ещё
мальчик, — улыбнулся Дамблдор, убеждая присутствующих успокоиться. — Сделайте всё, чтобы он не покинул Хогвартс, и ваши волнения улетучатся… — первой попрощалась и ушла МакГонагалл, но Снейп задержался и добавил неожиданную фразу:
— Я редко признаю ошибки, но сейчас жалею, что похитил именно его.
— Северус-Северус, — старик покачал головой. — Ты не прав, оставь ты его у Лорда — и вот это было бы ошибкой. В таком случае этот мальчик представлял бы для нас слишком большую опасность. Ты поступил правильно, даже если бы у нас и не было плана с подменой детей. Не терзай себя поступками прошлого, отталкивайся от настоящего, стремись к будущему.
***
Больше Гарри слушать не мог. Он беззвучно вернулся в Тайную комнату и так же беззвучно заплакал. Он не потерял рассудок, всё было правдой. А правда заключалась в том, что вся его жизнь оказалась ложью, он был актером и все вокруг играли по сценарию, которого он не знал и в который свято верил. Как будто он мог догадаться!
Но как он мог сомневаться в доброте после насилия Дурслей? Он вообще знал, чем является доброта на самом деле? Заметил бы он неладное, если бы учился четыре года на Слизерине? Умел ли видеть сквозь маски и читать по глазам замыслы? Скорее всего. И эти люди сделали всё, чтобы на маленьком стульчике он повторял как мантру
«только не Слизерин, только не Слизерин, только не Слизерин».
Он хрипло рассмеялся сквозь слезы, свернувшись калачиком на узкой постели, до которой не заметил, как дошел. Казалось, он почти разочаровался в людях. По крайней мере в его окружении за последние четыре года точно. Кто теперь друг, а кто враг? Или каждый в этом проклятом мире желал использовать или убить его просто за то, что Гарри существует? Или лучше сказать — «мальчик-который-не-Гарри-Поттер». Интересно теперь, правда ли он «выжил» или просто стал дублером-каскадером в этих свистоплясках с Волдемортом?
Кто он теперь?
Он пролежал ещё, кажется, полчаса в прострации, словно ожидая ответов от тишины, прежде чем его живот вновь заурчал. Гарри не мог выйти наружу, а кухня кишела эльфами. Его бы сразу схватили. Он перебирал все варианты того, как найти еду, но он плохо знал туннели, чтобы найти выход в лес, плохо знал съедобные плоды, но понимал, что там было опасно для молодого мага. Всё, что он мог — это — его передернуло, — есть Василиска. По крайней мере один раз, затем поспать и с новыми силами найти выход к своей спальне либо же в лес. В комнате он мог забрать свои вещи и еду. Свою и Рона.
Гарри неуверенно поднялся и вышел к трупу короля змей. Ему было немного жаль, но эта зверюга даже не отвечала ему — кажется, она была совершенно безмозглой машиной. Но, как бы то ни было, добыть мясо оказалось непросто. Его шкура была защищена от магии, оказалась крепче стали, поэтому пришлось работать через рот. С трудом отрезав кусок из глотки трансфигурированным ножом, он опалил его Инсендио, но этого оказалось мало, однако и костер развести не из чего. Сброшенная шкура не горела, поэтому пришлось разрезать мясо на мелкие кусочки и жарить его на камнях, нагревая их Инсендио. Парень был удивлен, что змея не разлагалась и даже не пахла, а выглядела свежо, словно не прошло двух лет. Это было ему на руку, и он попробовал кусочек, немного поморщившись в ожидании худшего. В общем, на вкус как курица, только очень пресная и резиновая. Но всяко лучше, чем ничего…
