Утренний рассвет, солнце поднималось над землёй, Просыпался лес, восхищаясь розовой зарёй.
Раннее летнее утро выдалось солнечным, но прохладным. Улица была затянута легкой дымкой. Оранжевое зарево поднималось всё выше. От природы веяло свежестью. По крайней мере, мне так казалось, когда я наблюдала за рассветом из окон уютной Мирославиной комнаты. Часы показывают время, которое у меня ассоциируется со сном, а точнее четыре часа утра. Но сна у меня нет ни в одном глазу, хотя сегодня мы с Мирославой не ложились. Если честно, то не ложилась только я, а подруга уже два часа мирно посапывала рядом, быстро задремав под телевизором. А мне вдруг так захотелось пройтись по пустынной улице, вдыхая режущий лёгкие воздух, ощущая утреннюю прохладу. Ну и стала я будить Миру. – Мир, а Мир? Пойдём со мной на улицу, посмотри, как хорошо за окном, – проговорила я, тормоша подругу. – Что? – Мирослава спросонья никак не могла вдуплиться, чего от неё всё-таки хотят. Я терпеливо повторила предложение, отодвинув штору. – Ну пойдём, ну пожалуйста! – умоляла я её минут пять. – Блять, Оля, ты нормальная? Который час? – пробубнила Мирка, закрывая лицо руками от назойливых солнечных лучей. – Не матерись. И вообще: зачем тебе знать, который час? Когда ты с лучшей подругой, время должно лететь незаметно! – попыталась я разрулить ситуацию, ведь знала, что в четыре Мирослава никогда не выползает из кровати. Этого захарчёваного ленивого Бугимота можно было поднять только в семь, да и то под очень важным предлогом. – Что ты мне не говори, я всё равно не пойду, – безапелляционно заявил Буги и опять провалился в царство Морфея. Тут в моих мыслях назрел интересный план, ранее никогда не посещавший мою светлую головушку. Я спустилась на кухню, нашла большой кувшин и наполнила его ледяной водой. Хах, сейчас повеселимся. Я тихо поднялась, подошла к кровати и, собравшись с духом, вылила содержимое кувшина Мире на голову. – Мирослава, ПОТОП!!! Спасай телевизор, бери мишку, бросай меня и прячься в шкафу! – я отдала подруге невесть откуда взявшийся в доме старенький телевизор и плюшевого медвежонка. Та, ещё не очунявшись, послушно следовала моим указаниям. Я еле сдерживала смех, когда она носилась по комнате с теликом и мишкой на руках, но когда Мирослава полезла в шкаф, я уже каталась по полу. Отойдя от шока, Мира буквально вывалились из бедного многострадального шкафа. По её волосам и одежде стекала вода, а несчастного мишку она успела выпотрошить в приступе ярости. Лицо выражало крайнее недовольство, хотя это ещё слабо сказано. – Ну, Бибизян, держись! Не видать тебе больше ни бананов, ни кокосов, – начала угрожать Мирослава, медленно приближаясь ко мне. – Потому что ты, Бугимот-Проглот, уже давно всё съела, – попыталась я её подколоть и весьма удачно. Она тут же встрепенулась, пытаясь попасть в меня сначала потрохами медвежонка, а потом тапком. Но я-то проворней! Выбежав из комнаты и подперев дверь спиной и пятой точкой, я тут же вооружилась подушкой. Благо, диван, на котором она лежала, был недалеко. Прикрываясь обретённым щитом, я побежала по лестнице, а вслед мне неслись тапки и проклёны. Через несколько секунд и обладательница боеснарядов подлетела ко мне. – Ты хренеешь с каждым днём! – еле выговорила она после бешеной гонки, ведь Бугимоты не предназначены для бега. – Просто ты стала ленивее, – ответила я, опускаясь на стул, и при этом всё ещё прикрываясь щитом-подушкой, ведь никто не может предположить, что в следующую секунду сделает сонный Буги. Пару минут мы сидели в тишине, но тут моя жопа опять захотела приключений себе на беду. – Раз ты уже проснулась, то пойдём встречать рассвет? – с надеждой спросила я. – Куда тебя девать, Биби? Эх, была не была, пойдём, – поразмыслив, наконец выдала Мирослава, уже поднявшись со стула. – А переодеться не желаешь? – я критично осмотрела подругу, что так и осталась в ночнушке. Я-то успела надеть шорты и футболку с черепом на полразмера больше, чем надо. – Если тебе не нравится мой крутой прикид, то могу и переодеться, – Мирослава, показала мне "козу" и, виляя попой, направилась вверх по лестнице. Я, вздохнув, осталась сидеть с мыслями о том, как же коротко существование человека по сравнению с переодеванием Миры. В полном одиночестве я осталась минут на двадцать и уже начала подумывать о безмятежном сне на столе. Такой коварный план, типа: "Я тебя, Мирка, разбудила, ты уже загорелась идеей, но за то, что долго собираешься, тебе такое западло, нежданчик – спящая Оля, собственной, что ни есть, Бибизянской персоной, подрагивающая от неприятных (или приятных?) ощущений лица в стоящих на столе печеньках". Но выполнить задуманное мне не дало нечто, появившееся на кухне. Это "нечто" натянуло на себя длинную коричневую юбку и серую футболку. Мало того, что одежда помятая, так Мирослава ещё и не оказала волосам чести встретиться с расчёской, оставив на голове кокон, похожий на улей диких пчёл. Тут-то я поняла, что время прихорашивания не соответствует виду. – И что ты делала? Шила себе футболку за неимением лучшей? – недовольно осведомилась я. – Просто я уснула, – Мира виновато поглядела на меня, ковыряя ножкой пол, но тут же резко отпрянула, закрывая руками лицо, – только не бей меня, Оля. Сама виновата, отправила меня одеваться одну. Конечно, я вздремнула. Но я не злилась, а, схватив подругу за руку, потащила Мирославу на улицу. Забыв, что мы заперли дверь на ночь, я резко дёрнула ручку и со словами "Вот двери в новую жизнь" оторвала её. Долго убиваться по этому поводу Мире я не дала, просто отперев замок и вышвырнув её за порог. Та с криками "Что ж ты наделала, окаянная?" позволила вывести себя и за калитку. А там дело за малым. Мирка, как дурная, начала бегать по улице, возвещая всех о своём существовании. Иногда из окон выглядывали сонные мордахи и вежливо просили её "нахер заткнуться", но Мирослава тупо игнорировала таких "не почитателей шума". Короче, орали мы с ней песни до семи, распугивая кошек и тревожа собак, а там уже и люди начали возиться, вот нам и пришлось слинять. Но это утро стало самым незабываемым в моей жизни.Продолженье сна, дивная пора, Как божественна природа и проста...