***
Утро прошло довольно безобидно. Позавтракав, одевшись и приведя себя в порядок, мы вышли из дома (я все-таки взяла Мирославу с собой). Судя по адресу, кастинг проходил совсем недалеко от места нашего жительства. Но всё усложнял дождь, нещадно хлеставший холодными струями. Тратить бесценные деньги на такси нам не хотелось, вот и пришлось пешечком. Для гитары (хотя она и была в чехле) душ очень вреден, но что поделать? Хорошо, что мы вышли заранее, ведь почти сразу же заблудились. Несмотря на мерзкую погоду, улицы были просто забиты снующими людьми. После получаса блужданий мы уже приловчились не замечать прохожих, просто по инерции минуя их. – Биби, по-моему, мы окончательно заблудились, – прозвучало за моей спиной. Повернув голову, я увидела насквозь промокшую и сильно продрогшую Мирославу, мне даже стало жаль эту засранку. – Ничего, прорвёмся, и не с таких передряг выбира... Кто-то не дал мне договорить, бесстыдно врезавшись. Ремень чехла соскользнул с плеча и гитара с грохотом и бренчанием рухнула на асфальт. Случайные прохожие не упустили возможности тут же потоптаться по несчастной старушке, точнее по тому, что от неё осталось. Отводя взгляд от чехла с уже, наверное, обломками внутри, я увидела и губителя моего инструмента. Парень в толстовке и с натянутым на голову капюшоном неловко переминался с ноги на ногу. Он мужественно встретил мой злой взгляд. – Прости, я всё оплачу, – виновато произнёс "изверг". – Какое, нахрен, "оплачу"? Какое "оплачу"? Мне скоро на пробы, идиот! Где я, по-твоему, возьму новую хорошую гитару? Да я здесь первый день, нихрена же не знаю! А теперь ещё стою здесь под дождём и ору на какого-то неуклюжего медведя, да так, что аж прохожие озираются!!! – люди действительно очень подозрительно косились на кричащую девушку. Мирослава отступила подальше. Парень же непонимающе смотрел на меня карими глазами. – Я тебе свою одолжу, – спокойно произнёс он. – Кончилась моя поездка! Да меня же... Что? – я уставилась на него, будто только что увидела. Надо признать, что на внешность он был ничего, но смазливая мордашка никого ещё не спасла от моего праведного гнева. Я обернулась на Мирославу, будто она могла подтвердить эти слова, но та лишь пожала плечами, не желая вступать в разговор. – Пошли, я одолжу свою, ведь я же виноват. – Ты играешь? Стоп, ты же нам незнакомец, кто знает, что у тебя на уме? – я была несказанно рада такому повороту событий, но сразу соглашаться не собиралась. – Меня зовут Яков, можно просто Яша. А вас как? – Меня Оля, а это Мирослава. – Вот теперь мы знакомы. Пойдём, я чувствую себя полнейшим идиотом из-за случившегося, – Яша поднял чехол и устремился вперёд, всё время озираясь и следя, чтобы мы не потерялись. Мы на ватных ногах последовали за ним, постоянно переглядываясь. – Со скольких лет-то играешь? – бросил Яков через плечо. – С четырнадцати. – Повезло тебе. – А ты? – С восемнадцати... А чего это твоя подруга всё молчит? Мирослава, ты что, язык проглотила? Ты на чём-то играешь? – Ничего я не проглотила, – возмутилась Мирка, – на нервах играть обожаю, но и на саксофоне умею. – О, это весьма интересненько. Дальше шли молча, но я не выдержала. – А куда ты нас ведёшь? – На репетиционную базу нашей группы. – Ты играешь в группе? В какой? – "Король и Шут", – гордо произнёс Яша. – Так ты Яков Цвиркунов? Какая честь, – я, конечно, знала состав "КиШ", но, видимо, не настолько хорошо, чтоб узнать их гитариста. Позор мне на всю оставшуюся жизнь. – Какая честь! Сам Яков Цвиркунов разбил тебе гитару, – пробормотала Мирка, чем-то очень недовольная. Но я её понимаю: болтаться под дождём не очень-то приятно. – Брось ты, – толкнула Буги в плечо я. Яша привёл нас в шестикомнатную (наверное, мы ведь не считали, сколько там комнат) квартиру, где в одной уже расположились четверо парней. Яков взял на себя ответственность нас перезнакомить. – Так, ребята, я сейчас всё объясню, только дайте представить вам моих очаровательных спутниц. Это вот Оля, а это – Мирослава. Прошу любить и жаловать. Девчонки, знакомьтесь: это наш зажигательный басист Александр Балунов, можно просто Балу, или Шурик; это несравненный барабанщик Александр Щиголёв, а для друзей Поручик; это любитель петь не только мужские, но и женские партии, а также писать стихи Андрей Князев, или же Князь; а это, несомненно, фишка нашей группы – великолепный вокалист Михаил Горшенёв, для вас же, дамы, Горшок. Я, конечно, переборщил с пафосом, ведь в жизни это такие обалдуи, что вам и не снилось, – Яков закончил свою тираду и облегченно вздохнул. – А это наш чересчур умный гитарист, а ещё прирожденный оратор Яков Цвиркунов, а в жизни просто Яша, – закончил представление Горшок, указывая на описанную выше особу, тот же слабо повёл рукой, мол, чистую правду говоришь. – Очень приятно, – улыбнулся Поручик. – Так ты нам, Яша, обещал рассказать, как мы заслужили честь познакомиться со столь милыми девушками, – промолвил Князь. Они какие-то наигранно-вежливые. Не привыкли общаться с женщинами, или же мы им неприятны? – Да я Оле гитару разбил, вот и притащил её сюда, чтоб свою одолжить, ей на пробы нужно. – Вот дебил, ты чего по улицам шлялся? У тебя ведь машина есть, – спросил Балу. – Есть, но её сегодня Аня взяла на работу съездить... Ну что, Оль? Вот тебе моя гитара, а в залог я возьму твою, может, в ремонт сдам, а нет, так деньгами заплачу. – Договорились, – весело ответила я. Получив гитару и наставления об расположении места кастинга, обменявшись номерами и ещё немного поболтав, мы распрощались с парнями и ушли. На улице уже вовсю сияло солнышко, и настроение у нас заметно улучшилось. – Какой классный парень... – мечтательно протянула Мирослава, глядя на облака. – Какой из них? Тот Беззубик? Ну, то есть, Горшок? Если да, то я с тобой согласна. – Да нет же, не Миха, а Андрей. Дальше мы шли молча, думая каждая о своём.А вы не ждали нас, а мы приперлися
21 августа 2014 г. в 11:16
А квартирка-то оказалась неплохой: двухкомнатная, с просторной кухней и ванной. Мне досталась комната с обширной кроватью, тумбочкой, книжным шкафом, креслом и телевизором. Если вам даже после этого внушительного списка кажется, что мебели там мало, то придержите комментарии, ведь Мирослава обустроилась хуже. В её комнате были только диван, стол и телевизор, стоящий на трюмо. Но, не смотря ни на что, нам новое место жительства очень понравилось. Особенно порадовало наличие жратвы в холодильнике. Видимо, добрая хозяйка квартиры (мы ведь не купили её, а лишь снимаем) позаботилась о голодных путниках. Мирослава тут же достала небольшую палку колбасы и отыскала батон белого хлеба.
– Да ты же всю дорогу печеньем запихивалась, – удивилась я.
– Это когда было? Ты чё, решила меня голодом заморить? – Буги вопросительно выгнул бровь и пригрозил ножичком, уже жуя наскоро сварганенный бутерброд.
"От греха подальше", – подумала я и пошла изучать квартиру, оставив Мирославу наедине с колбасой. Ноут, как назло, врубился только с третьего раза: видать, нелегко ему дался переезд. Я начала искать заявки на работу музыкантом в Питере. Вот тут-то мне наконец подфартило. Какая-то малоизвестная группа искала гитариста, а пробы проходили завтра. Оставив заявку, я с лёгкой душой отправилась помогать Мирославе управиться с едой. Но оказалось, что помощь ей уже не нужна. Она, утробно урча (или мне показалось?), уже уплетала последний кусочек мясного изделия, хотя вряд ли оно мясное. Я с жалостью заглянула в холодильник, мысленно браня себя за медлительность в таких делах, как еда.
– Не унывай, там ещё варенье есть, – промолвил Буги, доставая из холодильника банку с вышеуказанной смесью, и, открыв её, начал пить из горла. Меня бесконечно удивил этот факт, но возразить я не решилась, ведь Мирослава страшна, когда дело касается жратвы.
После нам пришлось искать работу ещё и для Мирославы. К счастью, долго сидеть перед монитором не пришлось. Поскольку уже был вечер, мы переоделись и завалились на мою кровать, включив телик.
– Слышь, Оль, а можно я завтра пойду с тобой на пробы? – сделав мордочку а-ля Кот в сапогах, спросила меня Мирослава.
– Нет, – грубо прозвучало в ответ.
– Почему? – а это уже наивно.
– Да ты же почти всю еду съела, в магазин пойдёшь, – сказала я, бросив в Буги подушкой, которая, видимо, была очень старой и в полёте разлезлась.
В итоге представилась мне такая картина: Мирослава, очумело хлопающая глазками, сидит посреди пушистого белого снега и пытается выплюнуть изо рта случайно залетевший туда пух. Скорчив невинную рожицу, я поспешно (жаль, что не успешно) попыталась удалиться в ванную, но не тут-то было. Мирослава схватила меня за ногу, и я очутилась рядом с ней на кровати среди пушистого перья. Битва была страшной. Выиграла в ней Мирослава и, оставив меня наедине с учинённым бардаком, убежала, победно смеясь, в свою комнату.
Убрав беспорядок, я завалилась спать, на этот раз без происшествий.