Жизнь между строк

      Проснулась я с какой-то щемящей радостью в груди, но лишь когда потянулась и сладко зевнула, вспомнила: меня ведь приняли в группу! Я вскочила с кровати и принялась лихо отплясывать. Всё-таки мне реально повезло. Потом я спохватилась и решила позавтракать, ведь в животе уже бурчало. Зашла на кухню... и увидела Мирославу, что дрыхла на столе, а по соседству с ней – баночка грибочков. Нет, конечно, грибы не дремлют, но вокруг было настолько тихо, что казалось, будто и еда уснула. Хотя что я несу? Разве жратва ведёт себя шумно, когда не спит? Да она вообще не разговаривает! И дрыхнуть тоже не умеет! Короче, дорогие читатели, намолола я всяческой пурги, запутала и себя, и вас, простите, каюсь.       Картина была настолько умилительна, что мне не хотелось будить Бугимота. Но, увы, пришлось. Зря я это сделала, ох зря. Плакали мои грибочки. Подскочив, Мирослава перевернула баночку, а после уставилась на меня неморгающим оком, очень злым оком. Наверное, её тоже огорчил факт пропажи грибочков, а может, тяжко далось пробуждение? Это не столь важно, ведь досталось мне тогда порядочно.       Позавтракали мы остатками "четырёхдневных" запасов, большая часть которых ещё вчера исчезла в Мирославином желудке. – Ты когда думаешь отдавать Яше гитару? – еле проговорил Бугимот с набитым ртом. – Точно, надо будет позвонить ему. Хотя вряд ли он бодрствует в такую рань. – А сколько часов? – с подозрением спросила Мира. – Семь часов девять минут, – весело произнесла я, взглянув на экран телефона, но тут же об этом пожалела.       В это утро я осознала, что такое фатальная ошибка. Я осознала это трижды, а может, четырежды, может, даже пять раз. Короче, я не считала, как часто в меня попадала подушка, но тогда всё порядочно болело, особенно ушибленная вчера спина. – За что? В чём я виновата на этот раз? – жалостливо спросила я на бегу, хотя в маленькой квартире негде разогнаться. – Да кто людей в такую рань будит? Значит, Яшу ты жалеешь, а меня – нет? – кричала Мира, спеша за мной и снова целясь подушкой.       Я уже сказала, что квартира маленькая. Так вот: бегу я на большой скорости, не сбавляя её на поворотах, а на одном чуть не врезавшись в стену, но зацепившись локтем. Но вот Мирославе повезло гораздо меньше моего. Да-а-а, припечаталась она тогда порядочно, слава Богу, что подушка смягчила удар, а то было бы как в песне: "Трудно узнать было его. От головы не осталось ничего!". Жестоко, конечно, но правдиво. Я оказала Мирославе первую медицинскую помощь и с чистой совестью отправилась в ванную.

***

      Яше мы позвонили где-то около двенадцати, решив, что в такое время он уже не должен спать, но даже Великие и Могучие Бибизяна и Бугимот иногда ошибаются. – Блять, алло, – голос Яши звучал сонно и глухо. – Привет, извини, если разбудила, просто хотела спросить: когда тебе можно вернуть гитару? И куда её возвращать-то? – я немного опешила от приветствия, но решила задать мучившие меня вопросы. – Привет! Ничего, я почти не спал, так, лёгкая дремота. Можешь сегодня в шесть вечера на репетиционную базу принести, если тебе не трудно. Если что, я могу заехать к вам домой и забрать. – Да нет, я принесу, ведь надо же потихоньку Питер изучать, а местонахождение вашей базы я хорошо запомнила. Так что, договорились? До шести? – До шести...

***

      Решили мы с Мирославой погулять по городу; конечно, пешочком, ведь до зарплаты мне ещё далеко, а наши деньги, я уверена, Бугимот скоро проест. Так что каждый рубль на счету. Будем босые, с отбитыми ногами, но сытые. По крайней мере, одна из нас.       Но неожиданно пришла помощь. Мне позвонила подруга, что живёт в Питере. Когда она узнала, что мы проживаем теперь в необычайной близости от её дома, то предложила провести нам экскурсию по Санкт-Петербургу. Мы сначала отказывались, мол, причиним неудобства, но Алла (а именно так звали мою питерскую подругу) настаивала на своём. Вот и пришлось согласиться, хотя я загнула про "пришлось", ведь у Аллы есть машина, так что такая экскурсия нам в радость.       Побывали мы везде и повидали многое. Посетили памятники и Чапаеву, и Есенину, и один из посвящённых Пушкину. Но Мирослава почему-то была очень недовольна. Она то доказывала монументу Менделеева, что его периодическая система элементов – фигня, то бранила статую Гоголя за русскоязычные тексты и при этом всё повторяла: "Коля, Коля, ты ведь украинец!". После выговаривала постаменту Екатерины II за ликвидацию гетманства и зло косилась на скульптуру Ахматовой, чьи стихи нам пришлось когда-то в школе учить. Видимо, сказывался удар об стену, или же вылазило боком то, что я обрабатывала раны Буги спиртом, а её от одного запаха его вон как прёт. Короче, Алла была очень удивлена поведением Мирославы, но спросить не решалась. У нас с Бугимотом такой имидж – пугать окружающих своим поведением.       Потом во время прогулки по парку Мирослава завалилась на лавку и долго уверяла нас, что она – бомж, и что мы ей мешаем доживать последние деньки, ведь улицы так суровы и выжить на них нереально. Мне пришлось объяснять нашей питерской подруге причины Мириного неадеквата, а после доказывать, что ей не нужно в психбольницу. Надеюсь, вы поняли, насколько Бугимот чудил, если Алла начала задумываться о психушке.       В общем, дома мы были уже в четыре, и мне пришлось приложить много усилий, чтобы привести Мирославу в норму к шести, ведь ещё и перед парнями я не намерена была позориться (хотя что тут позориться? Не я ведь нанюхалась спирта).

***

      Видимо, я не настолько хорошо запомнила месторасположение репетиционной базы "КиШ", как уверяла Яшу. Мы снова блуждали по хмурым улицам Питера, пытаясь найти нужное место. Наверное, такая у нас судьба. Мирослава чувствовала себя гораздо лучше благодаря моим стараниям, и лишь три раза поинтересовалась, куда мы идём. Мне кажется, это немного. Нашли мы базу только когда часы уже показывали 18:57, но это нас не остановило, ведь мы надеялись, что парни ещё репетируют. Не зря же я гитару на своём горбу тащила. Мы не ошиблись: из-за дверей нужной нам квартиры слышалась музыка, хотя это громкое название для сбивчивого бренчания гитары и не попадающих в такт барабанных ударов. Ну, не нам судить профессионалов. Как только Мирослава нажала на кнопку звонка, какофония тут же прекратилась, а вскоре двери нам открыли вид на Яшину физиономию. – Привет. Мы уже думали, что вы не придёте, – пробормотал он, впуская нас в квартиру. – Мы немного заблудились, – весело ответила я, вручая Яше гитару. – Спасибо тебе огромное, ты меня очень выручил. – Если бы не моя неуклюжесть, тебя бы не пришлось никому выручать. Так тебя приняли? – Да. Группа "Парашют". Моя первая репетиция с ними в понедельник. – Ого, поздравляю. С первого раза! Ты очень удачливая, – удивлённо произнёс Яков, жестом указывая нам идти за ним. – Ага, если не считать падения в дверях комнаты для проб, – хмыкнула Мира.       Яша упёрся в меня вопросительным взглядом. – Это долгая история, потом расскажу, – смутилась я, и мы продолжили шествие в комнату для репетиций.       Парни будто ждали нас. Кто стоит, кто сидит, а вокруг – тишина. И все в ожидании смотрят на дверь. – Привет, – поздоровались мы, проходя в комнату. – Привет, – отозвался хор музыкантов.       Яша же вручил мне мой чехол, но не пустой. Внутри была новенькая гитара (оранжевая). Я восхищённо уставилась на неё, изучая до мельчайших подробностей. – Вот. У этой гитары звучание даже лучше, чем у моей. Стоит она соответственно. Считай, что это подарок от нас всех, ведь парни мне немного денег подкинули. – Ребят, огромное вам спасибо, я даже не знаю, что сказать! - в порыве эмоций я обняла по очереди каждого, немного задержавшись на Мише.       Потом парни расспрашивали меня о пробах, но историю с падением я не рассказала, пообещав открыть тайну в другой раз. – А можно мы посмотрим на репетицию? – наивно хлопая глазками, спросила Мирослава. – Да куда ж вас девать? Только на многое не надейтесь, на Горшка, чёрт бы его побрал, нашло вдохновение, так что мы пытаемся по мотивам его "най-на-на, три рубля" придумать мелодию, – Балу взял в руки бас-гитару и поудобнее уселся на стуле.       Они и вправду играли не особо, а выкрики Горшка ("Да не так, блять!") не придавали этой музыке шарма. Но, надо признать, что парни быстро подбирали нужные аккорды, а Поручик сразу же уловил ритм.       Закончили репетицию они в полдевятого, когда за окном уже стемнело и город озарился светом ночных фонарей. Ребята предложили провести нас домой, ведь они беспокоились за нас.       По дороге мы заскочили в магазин и нагрузили парней пакетами с едой, очень большими и тяжёлыми. Этих запасов должно было, по логике Мирославы, хватить на пять дней. Ну посмотрим-посмотрим. Мы шли, весело болтая, по улицам Питера, наслаждались вечерней прохладой и интересными собеседниками. Прогулялись просто отлично. Парни дотащили свою ношу до подъезда, а когда узнали, что лифт не работает, то предложили донести пакеты до квартиры. Мы просто не могли в таком случае не оставить их на чай. Вот и расположились всемером на кухне, где уже было шесть стульев, а Князь с Горшком притащили ещё и кресло из моей комнаты. Пришлось мне угостить их бутылочкой водки (чего тут таить?). Её нам подарили парни-друзья Бугимота перед выездом, а как только мы приехали, я отобрала сие богатство и спрятала, а то Мире нельзя поручать такое. Не беспокойтесь за состояние парней, что там – одна бутылочка на пятерых? Ну, и мы с Мирославой опрокинули по стопочке. На кухне воцарилась весёлая обстановка. Яша с Балу стали пытать мою новую гитару, показывая, на что она способна. Мира уже вовсю болтала с Князем. Горшок и Поручик с интересом слушали мою историю о приключениях на пробах. В общем, повеселились мы неплохо, наговорились. А перед уходом, когда мы уже провожали парней, Яша вручил мне два билета на их субботний концерт, совершенно бесплатно, как приложение к гитаре.       Засыпая, я думала о том, какой же это чудесный город – Питер!

Пан Ленинград, я влюбился без памяти В Ваши стальные глаза...