Минус на Минус

      Ардашев в очередной раз гнал свою машину по давно знакомому шоссе. Досадливо морщился и кнопкой на руле перебирал радиостанции. Веселая музыка раздражала, а спокойная или романтическая нагоняла еще больше тоски. Он ехал к своим старым клиентам, для которых сделал уже не один объект и недавно достроил этот самый, сидевший уже в печени, загородный дом. Ардашев создал этот проект, вел его с самого начала, шаг за шагом, вгрызался во все и лично устраивал приемки на всех этапах. Он пестовал этот дом и всю его высокотехнологичную начинку, включая электронику, которую поставляла его же фирма. Заполучив однажды жирненького заказчика, готов был расшибиться, чтобы тот не соскочил, и до сих пор расшибаться удавалось с успехом. Разумовскому было выгодно выставлять архитектора светилом среди собственных друзей и коллег, Ардашеву же это играло на руку. Он резво расширял клиентскую базу, благодаря хорошей репутации, заработанной на местном олигархе. Даже соорудил вполне перспективную контору, чтобы справляться с оборотами и поставлять себе же массу нужного барахла без посредников. Дом был напичкан техникой, нафарширован системами управления – модно и дорого. Перфекционизм, с которым архитектор подходил к делу, обычно заставлял все и всех работать идеально. Но на этот раз система словно взбесилась: сами собой опускались внешние жалюзи, свет то и дело отказывался включаться, начинал шпарить подогрев полов, несмотря на летнюю жару. Ардашев недоумевал. Он сам водил заказчика и его жену по дому, по пять раз объясняя, как и что работает. Ошибки быть не могло – он лично все проверял. И вот снова, уже во второй раз, звонок от капризной и высокомерной жены хозяина, изрядно надоевшей за последний год, но несущей золотые яйца курицы: «Тэм Тимурович, я не знаю, что снова с ВАШЕЙ системой не то, но у нас вчера перестала выключаться музыка, орет из всех колонок, а в спальнях заблокировались ставни! Разберитесь, пожалуйста, иначе впредь нам придется отказаться от ваших услуг!»       И так понятно, что разбираться придется, что ответственный за все архитектор не бросит хозяев на произвол взбесившегося дома. Добавлять к высказанной просьбе еще и угрозу материальных убытков не было никакой нужды, но эти люди всегда должны напоминать себе и окружающим, кто главный в их мире. Можно сколько угодно рассекать на новой дорогой машине, отдыхать на соседнем с ними курорте, ужинать в одном с ними ресторане, но в каждой вежливой фразе получать плохо скрываемое напоминание о том, что все эти блага плебею доступны, лишь пока он в милости у своих высокородных нанимателей.       На все случаи общения с заказчиками у Рустема Ардашева давно был выработан специальный голос: в меру доброжелательный, с легким налетом восточного флера, даже приветливый, но готовый в любую минуту заморозить льдом, исполненным предельной вежливости. Тэм Тимурович не позволял собеседнику продавливать дальше допустимого, срываться или пытаться унизить себя. Постоянно находясь на вершине пирамиды из поставщиков, подрядчиков, прорабов, Рустем дергал за все ниточки, сам за все отвечал, и шишки за все косяки собирал тоже сам. Крепкая психика и способность обтекать острые углы были едва ли не главными условиями успеха практикующего архитектора.       Вот и в этот раз он заверил недовольную Любовь Михайловну, что непременно разберется, устранит, проконтролирует. Как же иначе?       При таком раскладе, личная жизнь давно обреталась где-то на периферии, редко вклиниваясь на страницах Рустемовского ежедневника между делами, встречами, выездами, посещениями спортзала, да и то, зачастую запись о личной встрече вымарывалась в угоду необходимости срочно решать рабочие моменты. В субботу вместо всего разнообразия вариантов, которые сулил выходной день, Рустем мчался в собственноручно вылепленный храм дизайна, где поселилось неведомое электронное зло. В прошлый раз, когда система дала сбой, он посылал туда своих специалистов, они исправили все за полчаса, пожали плечами и прогундосили, что никаких причин для такой лажи не нашли. Теперь же предстояло выяснять, откуда ноги растут, самому.       Рустем въехал на огромную огороженную территорию. Охрана знала его и пропускала без формальностей. Хозяев быть дома не должно, вероятно, откроет кто-то из обслуги. Можно спокойно поковыряться в щитках, пультах и мониторах. Паркуясь на площадке у просторного гаража, Рустем заметил садовника, тот тарахтел прочь на газонокосилке, и полуголого парня, самозабвенно размазывающего большой кистью лак по скамейке у дома.       Красивая мальчишеская спина с легким рельефом мышц блестела под палящим солнцем капельками пота. Широкие штаны в пятнах краски сползли так низко, что еще чуть-чуть и их наличие стало бы чистой формальностью. Взгляд Ардашева невольно споткнулся о яркую полоску белья, показавшуюся над поясом штанов. Густой, ровный, как из солярия, загар выползал оттуда, из-под полоски, заливал блестящей бронзой все, что было представлено к просмотру, переливался выгоревшим пушком на пояснице и открытой шее, контрастировал с по-скандинавски светлыми волосами, закрученными в небрежный узел на макушке.       Рустем хлопнул дверцей, привлекая к себе внимание апполоноподобного маляра. Тот оторвался от своего занятия, обернулся плавно, будто нарочно красуясь, и попытался локтем убрать со лба непослушно выбившуюся взмокшую прядь. Руки его прятались в неуклюжих резиновых крагах, и пантомима слегка затянулась. Рустем, не дожидаясь конца представления, нетерпеливо поинтересовался: «Дом открыт?» Мальчишка успел только кивнуть, а гость уже стремительно зашагал мимо, не желая дальше лицезреть этот садово-огородный стриптиз.       Как и ожидалось, все было исправно, только по какому-то нелепому стечению обстоятельств, словно нарочно, перепрограммировано. Рустем сомневался, что хозяин, его жена или дети, даже бездумно тыкая по кнопкам пультов, смогли бы разобраться в системе сигналов и откликов на устройствах, чтобы так ловко стереть их память и записать новые команды. Так или иначе, сбой был, устранить его не составило большого труда, и минут через двадцать все снова заработало как часы.       Стоя у окна спальни второго этажа Рустем несколько минут наблюдал за парнем, который бросил красить скамейку, снял перчатки и теперь сидел на газоне, расслабленно покуривая и подставляя солнцу лицо. Сама собой пришла мысль о том, что с личной жизнью надо что-то делать. Что ее хотя бы нужно иметь, чтобы в случае чего наладить парой нажатий на кнопочки, а то заглядываться на загорающих мальчиков войдет в привычку. Лето только разгорается, и искушений на каждом шагу будет становиться все больше.       Рустем прошелся еще раз по дому, снова проверил все, окинул завершающим взором начинку главного щита, отзвонился хозяйке и вышел во двор.       Перчатки и банка с лаком были брошены у скамейки, давешнего маляра нигде не наблюдалось, но, как только Рустем уселся в свою машину и завел мотор, парень подскочил справа, распахнул пассажирскую дверцу и, нимало не смущаясь, заявил, не спрашивая, а скорее утверждая:       – Тэм Тимурович, подвезете до города? А то я без колес.       Он явно успел переодеться и принять душ, волосы были закручены в такой же узел на затылке, но от влаги казались чуть темнее. Рустем нехотя кивнул, и мальчишка запрыгнул на пассажирское сидение, лучезарно улыбаясь во все свои тридцать два зуба, подозрительно белые для курящего человека.       – Вадим, – нежданный попутчик протянул руку для знакомства.       – Очень приятно, – буркнул Рустем и проигнорировал протянутую ладонь. Он выехал за ворота и сразу ударил по газьям, качественно протряся свой новый лексус по всем колдобинам полулесной дороги, до тех пор, пока не вырулил на гладкое шоссе. Мальчишка же словно и не заметил плохо скрываемого недовольства, поклацал зубами на ухабах, но как только дорога стала плавнее, принялся разглагольствовать на ничего не значащие темы. Рустем молча рулил, стараясь не смотреть на пассажира, Вадим же, между слов вытянул из кармана пачку сигарет, на что услышал строгое: «В машине не курить». Тут же убрал обратно, бросив короткое «Ок», и продолжил словесный поток. Прервал его только звонок телефона, донесшийся из того же кармана. Парень погудел с полминуты в трубку, сообщил кому-то, что едет в город, что все нормально и что обязательно позвонит.       Уже на подъезде к городу Рустем сам спросил его:       – Ну, где тебя высаживать?       Возникла неожиданная пауза, Вадим замялся, посопел и, в конце концов, решившись, выдал:       – Тут такое дело… Предки на дачу укатили, а я без ключей. Может, пустишь к себе до завтра? – и, не давая Рустему опомниться, молниеносно припечатал козырным тузом: – С тебя ночлег, а с меня – королевский минет и завтрак в постель.       И невинно захлопал глазами, при этом поглубже спрятал голову в плечи, очевидно, ожидая подзатыльника.       Мальчишка мог рассчитывать на что угодно: что приличный человек выкинет его из машины, что разорется возмущенно или просто засветит в глаз за непристойное предложение. Рустем расхохотался. Он улегся лбом на руки на руле и едва не потерял дорогу. Видимо, приличным человеком в общепринятом смысле он, все же, не был. И Вадима это не могло не обрадовать. Отсмеявшись, Рустем недоверчиво фыркнул и задал самонадеянному мальчишке только один вопрос. Это были именно те слова, по которым сразу стал ясен исход вечера:       – Ты так уверен, что прям «королевский»?       К этому времени Вадим уже расправил плечи и гордо заявил:       – Ну, раз это единственное, что вы имеете спросить, Тэм Тимурович, то рекомендую убедиться лично.