***
Улькиорра был занят своей частью работы, потому что, как они с Урахарой поняли по приезде, в городе Каракура никогда не было спокойно. Пока их не было, Гриммджоу переехал в Клинику Куросаки и взял семью синигами в заложники, требуя, чтобы тот вернулся из Сообщества душ и сразился с ним, и тогда он отпустит его семью. Карин Куросаки посчитала причину оборжаться какой смешной. Юзу Куросаки было интересно посмотреть на ошивающегося у них в доме духа, хотя она и не могла видеть его. Иссин Куросаки отметил, что это не сильно отличается от присутствия дома сына. Ичиго Куросаки, с которым связались по телефону, сказал что-то типа: «Да блин, мне к экзу готовиться надо. Это не может подождать?». Но всё это свелось к просьбе сделать для Гриммджоу гигай, раз уж все согласилась, что нечестно исключать из веселья Юзу. Улькиорра решил, что всё семейство Куросаки — сумасшедшие. Как бы то ни было, его отправили в клинику, чтобы обновить и проверить работоспособность гигая. При этом, Иссин Куросаки стал главным врачом, обследующим его, по некоторым причинам, которые включали в себя, но не ограничивались удобством расположения, знанием духовной сферы, предполагаемым опытом взаимодействия с пустыми, ну и Рюкен Исида не притронулся бы к Улькиорре, если бы только не потребовалось перерезать ему глотку. — Его закончат к концу следующей недели, — сказал Улькиорра после проверки кровеносного давления. — Отлично! Я волнуюсь, что он забудет о контроле рейацу и в один день убьёт мою маленькую Юзу, — Иссин записал что-то. — Я бы не хотел убивать его. Он так оживляет это место. Итак, время В и А! Что-нибудь болит? — Нет. — Есть аллергии на какие-нибудь препараты? — Нет. — Испытываете дома грусть, беспокойство? — Нет, — интересно, эти вопросы действительно нужно задавать? — Сигареты? Алкоголь? Употребление психоактивных веществ? — Нет. — Ведёте активную половую жизнь? — Да. — Вы… — Иссин остановился, передвигая ручку на место в опроснике, который он по привычке пропустил, и откашлялся. — У вас был половой контакт? — Нет. — Планируете в течение года? — тишина. — Какими методами контрацепции Вы с партнёром пользуетесь, чтобы предотвратить беременность? — ещё больше тишины. Иссин почесал щетину ручкой. — Так, я понимаю, что неудобно говорить о таком, но я должен убедиться, что вы двое предохраняетесь. — Ну тут не о чём говорить, — сказал Улькиорра. Он понимал, почему Ичиго и Рукия говорили, что с этим мужчиной тяжело общаться. — Ладно… Если решите перейти на следующую ступень, помните, что есть различные варианты. У неё больше, чем у Вас, но это не значит, что Вы не должны заботиться о предотвращении последствий. Смазки, презервативы, спермициды и так далее. Всё это продаётся. И даже если она принимает оральные контрацептивы, вот копия противозачаточных мер. Ничего нельзя гарантировать. Улькиорра покидал клинику с беспокойством. Он практически жалел, что ему придётся и дальше иметь дело с этим врачом-имбецилом.***
Они продолжали пытаться, потому что понимали, что иначе не получится, это же не невозможно. Орихиме извивалась и жаловалась, прижимаясь спиной к стене у кровати, не в силах избежать странного ощущения, к которому никак не могло привыкнуть её тело. Но оно прекращало сопротивление медленно, но верно. Поцелуй тут, поцелуй там, нежное прикосновение, разгорячённый взгляд — всё помогало, и она с воодушевлением принимала то, что он давал ей. Улькиорра уже было и забыл о предостережениях Иссина, когда в его заднем кармане зазвонил телефон. Орихиме подскочила, её кожа покрылась румянцем прямо до груди, словно её уличили в чём-то, что она не должна делать. Но Улькиорра лишь достал свободной рукой телефон и ответил на звонок без малейшей толики беспокойства. — Что? — Улькиорра-кун, — настойчиво прошептала Орихиме, — твоя рука всё ещё…! — её прервал резкий вздох, так как его пальцы продолжили движение. Медленно, нежно, доставляя ей наслаждение. — Прямо сейчас? — прорычал он тому, кто, наверное, был Урахарой. Вот вам и недостаток дурачества средь бела дня. — Это срочно? — Орихиме положила руку поверх рта и закрыла глаза, пока голос на другом конце провода давал более длинные разъяснения. Улькиорра посмотрел на неё, изогнул запястье и надавил ладонью. — Я буду через двадцать минут. Орихиме ахнула, как только услышала, что телефонная трубка захлопнулась. Ей хотелось разозлиться на него за то, что ответил на звонок, но напряжение было таким сильным, что она не могла ничего произнести, пока он не убрал руку и она смогла снова нормально дышать. — Мне надо идти, — сказал он. — Прямо сейчас? — спросила она, повторяя его вопрос, озвученный ранее. Он поцеловал её в лоб. — Не думаю, что управлюсь за пару дней. Разочарование Орихиме было очень сильным. Если бы она не пыталась так сильно скрыть от Урахары то, чем они занимаются, то выпросила бы у него отпуск для Улькиорры на неделю. Она оттолкнулась от стены и поправила одежду, почувствовав новый вид боли, из-за которой сидеть некоторое время будет неудобно. Затем инстинктивно она поддалась вперёд и обняла Улькиорру сзади. — У тебя же есть двадцать минут? — Уже восемнадцать, — её рука скользнула по его груди к подтянутому животу. — Используя сонидо, ты можешь добраться за две, да? — Да, — его голос прозвучал нерешительнее. Какой бы смущённой и неопытной она ни была, Орихиме вернёт себе его на время этого телефонного звонка.***
Поздним августом в тихом океане начал зарождаться тайфун. Все условия вели к тому, что он превратится в сильный шторм, и когда его примерный путь огласили людям, в магазинах тут же смели все предметы первой необходимости. Орихиме получила письмо от арендодателя, в котором были отмечены ближайшие пути эвакуации и убежища в случае, если мощь тайфуна будет слишком сильной. Университет прислал эмейл, в котором говорилось, что все занятия и внеклассовая деятельность отменены из-за урагана. Орихиме попросила Улькиорру заглянуть к ней в комнату и поискать фонарик, который она переложила, пока она пойдёт в магазин посмотреть, остались ли ещё бутылки воды. — Где бы он ни был, рядом должны быть батарейки, — сказала она, чмокнув его в губы. Улькиорра постарался догадаться, куда бы он переложил фонарик, если бы был Орихиме. Сначала ему хотелось проверить холодильник, но если она сказала поискать у неё в комнате, он будет искать там. Стол не принёс никаких результатов. В шкафу и на его полках фонариков не наблюдалось. На прикроватном столико тоже ничего не было. В выдвижном ящике он нашёл фонарик не без тревожного шарфа, в который были завёрнуты листок бумаги и упаковка таблеток. Его внимание тут же приковало слово контрацептивы. Улькиорра достал фонарик и батарейки, закрыл выдвижной ящик и долго смотрел на него. Они не говорили об этом. Два месяца дерзкого поведения, и ни единого разговора. Но она уже позаботилась обо всём наперёд. Она подготовилась на всякий случай. А значит, она думала об этом… Она хотела. И он не собирался отвергать её.***
— Ой, так страшно! — прокричала с балкона своей квартиры Орихиме, пока ветер кружил дождевые капли вокруг здания. Последний раз такой сильный тайфун она видела в детстве, и она наслаждалась им, находясь как можно ближе к дверям, хотя воющая буря могла сдуть её с балкона, подбросив в воздух. Улькиорра сидел за столом Орихиме, переписывая последние результаты эксперимента в лаборатории. Он не думал, что это хорошая идея для Орихиме — находиться на балконе, но кто он такой, чтобы красть её развлечение? Если она поранится, то винить будет только… — Ааааааай! Он встал так быстро, что опрокинул стул, но Орихиме уже пробиралась обратно в спальню, не в силах дышать из-за смеха. Она захлопнула дверь, закрыла её на замок, задёрнула занавески и обернулась. Она вся промокла. — Ветер изменил направление, — Улькиорра грозно смотрел на неё. — Извини, я тебя напугала? — он вздохнул, затем отошёл в сторону, чтобы поднять стул. — Простудишься, — сказал он. — Оно того стоило! — она встала в триумфальную позу. — Так волнующе! Улькиорра подошёл к ней и обнял её за талию. Должно быть, лило очень сильно, раз она промокла за пару секунд. Она посмотрела на него, её взгляд был полон радости и любви. — Что теперь? — спросил Улькиорра. Орихиме услышала шум грома и подошла ближе к нему, тыкаясь носом в его шею. — Не знаю, — солгала она, сердце бешено колотилось, и она подняла голову в то время, как он свою опустил. Их губы встретились в таком волнительном поцелуе, как и стычка Орихиме со штормом. Он был сладким, нежным; такой поцелуй, который отражал всю глубину их чувств друг к другу. Он погладил её щёку и пригладил её мокрые волосы, отстранился, чтобы заглянуть в эти глаза, которые произносили каждое слово, каждое чувство, заключённое в её сердце. Они поцеловались, и их языки встретились, когда он прижал её к себе сильнее, одну руку держа на задней стороне её шеи, а другую двигая к нижнему краю её футболки. Она тут же разорвала поцелуй, чтобы самой избавиться от футболки, трясясь из-за того, что мокрую кожу обдувал прохладный ветерок. Улькиорра потёр её плечи, чтобы согреть её. Это был наипростейший в мире жест, но он расслабил Орихиме, потому что рядом с ней был мужчина, который любил её так сильно, что его беспокоила даже слабая дрожь в её теле. Был уже почти что вечер, и на улице с каждой минутой темнело всё больше. Ураган становился всё сильнее, когда Улькиорра положил Орихиме на кровать и начал целовать сначала её шею, затем грудь, продвигаясь к животу и останавливаясь у пупка. Она выпрыгнула из своих штанов, когда он потянул их, и начала дергать его футболку, пока он не снял её через голову и она не смогла проводить руками по верхней части его тела. Орихиме вскоре поняла, что ей нравится смотреть на взлохмаченного Улькиорру. Это так сильно отличалось от него аккуратного, сдержанного, и она испытывала гордость за то, что была единственной, кто мог привести его в такой вид. Когда его рот склонился над её, она запустила пальцы ему в волосы, услышав этот редкий тихий стон и ощутив толчок бёдрами. Она застонала, трясь о грубую ткань джинсов. Его рука обогнула её спину, и он поцеловал кожу над её трепещущим сердцем, с отпрактикованной лёгкостью расстёгивая лифчик. Её тело было неидеально, она до сих пор переживала из-за огромного размера своей груди и думала, что не вышла в других местах. Но Улькиорра относился к её телу, словно оно было произведением искусства, единственным в своём роде, прекрасным, достойным того, чтобы относиться к нему со всей заботой. Он губами провёл по её шее, куснул её за плечо, его рука двинулась вверх с талии, чтобы уделить внимание её груди. Орихиме вздохнула и выдала тихие стоны, потерявшиеся в рёве дождя. Неугомонное ноющее чувство между ног снова появлялось, и вскоре она начала двигать бёдрами с ещё большим рвением. Губы Улькиорры искали её, и она томно целовала его, скользя руками по его плечам и спине, вжимаясь в кожу ногтями. Он тяжело выдохнул ей в рот, хватая одну из её ног и закладывая её себе за талию. Редкие вздохи Орихиме сменились стонами, трение разжигало огонь в её венах. Жар бушевал в животе, и Улькиорра использовал свой язык там, где его руки недавно заставляли неконтролированно двигаться нижнюю часть её тела. Он отодвинул в сторону вторую ногу, чтобы опуститься между ними, и когда сильнее прижался к ней, она выдохнула его имя таким томным голосом, что он просто не мог не повторить это. Орихиме потянулась вперёд и нащупала застёжку молнии на его джинсах, потянув её вниз. Она отказывалась быть единственной тут в нижнем белье. Улькиорра заметил, что она начинала трястись, поэтому остановился, чтобы накинуть поверх них одеяло, а потом решил помочь ей. Как только они расправились с этим, она поняла лучше, чем когда-либо, какой эффект производила на него, и в своём любопытстве она положила обе ноги ему на бёдра, подтягивая его ближе и двигая бёдрами. Её наградой был очередной стон, громче и сильнее предыдущего. Она до сих пор не верила в то, на что было способно её тело, но он быстро ей напомнил, воссоздавая это непонятное ощущение легче, чем в первый раз. Она инстинктивно извивалась, успокоившись, лишь когда движения его руки причиняли меньше боли и больше желанного наслаждения. Он довёл её прямо до края утёса, оставляя её там, подрагивающую под ним: тело просило освобождения. И затем он снял последний слой одежды, стоящий между ними, и смелость покинула её. В комнате совсем потемнело, но их глаза уже достаточно освоились, чтобы они могли различать друг друга в оставшемся свете. Она стала трястись ещё сильнее и смотрела на него, как напуганная лань. Улькиорра поцеловал её в лоб, затем в губы так нежно, словно бы никогда этого не делал. — Орихиме, — произнёс он низким голосом, — ты боишься меня? — Орихиме подняла голову и тоже поцеловала его. — Нет, — она боялась изменений. Она боялась того, что может испытать. Но она уже столько раз спрыгивала с утёсов вместе с ним, начиная с того, что доверилась ему, когда их обоих могли казнить, и кончая тем, что сильно и страстно полюбила его. Что изменит ещё один прыжок? Они двигались в такт, резко вздыхая из-за жара и ощущения друг друга, и она развела свои подрагивающие ноги. Затем снова началась борьба с неприятными ощущениями, и она мысленно прокляла своё тело за то, что оно продолжало сопротивляться. Но было не так сильно больно, как она думала, и через минуту или две она уже не думала о боли. Это было удивительное необычное чувство; такое, которое она никогда не сможет описать, потому что для неё оно значило намного больше, чем просто сплетение тел. Это их сердца, сами их души встречались и сходились друг с другом. Она никогда раньше не была так близка с другим человеком. Улькиорра дотронулся своим лбом до её, и пару мгновений они просто дышали, слушая дождь, ветер и собственные сердцебиения. Было хорошо просто находиться в такой близости, запоминая это чувство завершённости. Но вместе с ним вернулось и ноющее чувство; он почувствовал его, резко выдыхая воздух, когда его тело отреагировало на него. Он был медленен, зная, что ей, может быть, всё ещё больно. Орихиме закрыла глаза, желая расслабиться. Она вспомнила, что поцелуи помогли, и утянула Улькиорру в поцелуй, поглощающий огонь их обоих. Когда последняя капля напряжения была стёрта, её прекратило заботить абсолютно всё на свете. Его руки и рот снова оказались на её животе, пробуя вкус пота на её коже. Она возбуждённо застонала и обняла его, тяжело дыша и произнося его имя. Прося освободить от необходимости, вынуждавшей её бёдра двигаться в такт с его. Улькиорра же мог лишь подчиниться, отдавая команды обоим телам. Его голова опустилась на подушку рядом с ней, она слышала его грубое дыхание. Он не знал, что всё будет так, даже не представлял, как хорошо будет. Сны не шли ни в какое сравнение с реальностью, где он на самом деле держал её в своих руках в этой темноте, жаре и близости. Было странно, удивительно, спонтанно, громко, беспорядочно. Словно он был в опасности и нашёл защиты в другом человеке. Абсолютная противоположность ничего, пустоты, и он не мог вспомнить, почему ему хотелось пустоты, когда было это… когда он был с ней. Его рука скользнула между ними, волнуя её, приводя на новый утёс, который был ещё выше. Она начала неуверенно двигаться, её просьбы превращались просто в запутанный набор звуков. Мир опять убегал от неё, и она кричала и всхлипывала, когда приливная волна эйфории захлёстывала её мозг и разбивалась о её тело. Её бедра двигались неистово, её спина выгибалась, вдавливая её тело в Улькиорру, чьи руки крепко её держали; он кончил сразу после неё. В течение долгого времени никто из них не мог говорить. В ушах звенело, тело покалывало, конечности тряслись, словно их незаметно пронзила молния. Он держал её, потирая нежно спину, пока она плакала и извинялась за это. Она не заметила бесшумные слёзы, сорвавшиеся с его глаз, когда он думал о странных прихотях судьбы. Ему был отдан приказ похитить девчонку и заточить её в тюрьму в мире мёртвых. И она, такая хрупкая и такая человеческая, и такая маленькая в этой огромной чёрно-белой пустыне, подарила самому пустому из всех пустых жизнь, смысл и сердце, которых он не заслуживал. Если бы он мог провести все годы жизни в этом мире благодаря её, любя её, делая её счастливой, этого бы не хватило, чтобы отблагодарить её за доброту. Но он попытается. Он защитит эту человеческую женщину при помощи всего, что у него есть, пока они не «реинкарнируют» в новые существа, и тогда он сможет лишь надеяться на то, что однажды они найдут друг друга снова.