Tell yourself

      Гортензии Татсуки Арисавы были самыми большими во всём районе. Её муж очень сильно ими гордился, и, хотя она обычно не говорила о своём вмешательстве, несмотря на комплименты и восторг, иногда Татсуки выходила во двор и ухаживала за ними, когда муж был на работе. Она стояла во дворе, пытаясь решить, как же лучше сохранить форму кустов, когда услышала вдалеке какофонию голосов. С каждой секундой болтовня становилась всё громче, разделяясь на два спорящих голоса. Татсуки сняла слишком большие для неё перчатки мужа и подошла к калитке.       Она открыла её прежде, чем прозвенел звонок, увидев перед собой трёх детей: девочку-подростка с густыми чёрными волосами, девочку помладше с длинными прямыми чёрными волосами и мальчика-брюнета, не сильно младше второй девочки. Татсуки положила руку на бедро.       — Ваши родители знают, что вы здесь?       — Привет, тётя Татсуки! — сказала старшая из них, как бы отвечая на её вопрос. Она подняла коробку пончиков. — Это, мы принесли гостинцы?       — Заходите, — вздохнула Татсуки. Это не первый раз, когда к ней ни с того ни с сего заявляются Сатсуки, Сиори и Казума Шиффер, и явно не последний.       Когда они вошли во двор, она отметила, как не похожи их походки. Сатсуки маршировала впереди, Сиори кралась за Татсуки, стеснительно кивая, а Казума прохаживался с руками в карманах. Татсуки отвела их к входной двери, улыбнувшись при мысли о временах, когда все надежды о существовании хотя бы одного из них были утрачены.       — Если вы пришли, чтобы играть в видеоигры, то я позвоню вашей матери, — сказала она.       — Неа, Сиори хочет спросить кое-что, — Сатсуки хлопнула свою младшую сестру по спине, напугав её. Татсуки, хорошо знавшая, что более общительные брат и сестра задирают её, улыбнулась покрасневшей девочке.       — Это правда, Сиори-тян?       — Да, — в отличие от Сатсуки и Казумы, Сиори было тяжело говорить, поэтому она, в основном, шептала. Никто не понимал откуда взялась эта её стеснительность. И хотя многие считали это ущербностью, благодаря своей стеснительности Сиори стала папиной любимицей, наверное, потому что она реже всех попадала в неприятности.       Татсуки предложила им сесть в гостиной и принесла напитки в добавок к пончикам. Когда все уселись, Сиори заставили задать её вопрос, и из-за такого внимания она засмущалась и начала трястись. Потребовался толчок локтём от Казумы, чтобы она выдавила свою просьбу.       — Как встретились мама и папа?       — Разве лучше не у них спросить? — удивилась Татсуки.       — Мы пытались, — сказал Казума, — но каждый раз, когда мы поднимаем эту тему, мама говорит…       — А! Вы не захотите слушать! Важно, что мы встретились, разве не так, папа? — прокричала Сатсуки, идеально копируя Орихиме.       — И папа говорит… — начала Сиори.       — Спросите вашу мать, — процитировал Казума с таким же непроницаемым лицом, как у Улькиорры.       — А потом они такие играют в любовь-морковь, — закончила Сатсуки.       — Ясно, — Татсуки сделала глоток своего напитка. Почему-то это было очень похоже на Орихиме и Улькиорру, хотя ей казалось, что в исполнении Улькиорры любовь-морковь — это лишь намёк на улыбку. Она поставила свою чашку. — Ну это немного странная история, — сказала она. — И я могу многого не помнить, потому что чуть не умерла в тот день.       Сиори побледнела. Сатсуки и Казума наклонились чуть ближе.       — В общем, ваш отец появился в городе вместе с другим арранкаром, который брал и высасывал души всех, находящихся поблизости, и меня в том числе, — Татсуки пренебрежительно пожала плечами. — Я выжила, потому что мои духовные способности были посильнее. И затем, когда большой чувак уже собирался убить меня, появилась ваша мама с Чадом, и они защитили меня.       — Ай да наша мама! — воскликнула Сатсуки.       — А что папа сделал? — спросила Сиори. Татсуки открыла рот, затем закрыла его. Она потёрла переносицу.       — Если честно, я отрубилась сразу после того, как Орихиме вытащила меня из опасной зоны. Но вы можете спросить Чада или даже Урахару и госпожу Йоруичи. Мне сказали, что они позже появились.

***

      — Хмм, — Урахара перевернул табличку на двери магазина на ту, что означала, что он временно закрыт. — Да, я чётко помню этот день, — он повернулся к стойке. Дети столпись вокруг кассы, споря.       — Как ты можешь хотеть ещё жратвы, если ты съела три пончика у тёти Татсуки? — раздражительно спросил Казума.       — Но я всё ещё голодна! — выпалила Сатсуки.       — Обжора! Как ты собираешься выйти замуж и покинуть дом, если ты даже не пытаешься быть сексуальной?       — Да что ты знаешь о сексуальной внешности, дебил?       — Достаточно, чтобы понять, что ты ею не обладаешь!       — И почему тебя вообще волнует моя сексуальна внешность? Сестринский комплекс?       — Чё сказала?       — Спорим, в школе ты не затыкаешься и болтаешь только обо мне? «Моя сестричка самая лучшая! Сестричка Сатсуки такая умная, и красивая, и спортивная!»       — Да кому ты нужна, мерзкая карга?       — Какая милая атмосфера, — сказал Урахара двум кричащим детям. Не удивительно, что Улькиорра всегда стремился прийти на работу. — Но мне нужно, чтобы Сатсуки-тян и Казума-кун притихли, если вы все хотите услышать историю.       Казума жестом закрыл рот на молнию. Сатсуки закатила глаза и нетерпеливо взглянула на закуски, скрестив руки на груди. Сиори, похоже, расслабилась, когда её брат и сестра прекратили ссориться.       — Мы с госпожой Йоруичи прибыли на поле битвы сразу после того, как ранили Чада и вашу мать.       — Папа ранил маму? — спросила Сиори, её печальное выражение лица сменилось на встревоженное.       — Нет, конечно, нет. Единственный, кого ваш отец ранил в тот день, — его собственный сокомандник. Большую часть дня он наблюдал, — Урахара погладил её по голове. — Насколько я знаю, господин Шиффер никогда не был жесток с Орихиме, — все трое детей успокоились. — Как бы то ни было, после этого он со своим напарником Ямми ушли. Думаю, вид прекрасного тела госпожи Йоруичи слишком сильно их обескуражил.       — Они ушли? — спросил Казума. — И это всё?       — Это первый раз, когда ваши родители увидели друг друга, да, — ухмыльнулся Урахара. — История принимает интересные обороты сразу после этого, но есть некоторые пробелы, которые даже я не могу восполнить. Почему бы вам не сходить в клинику Куросаки? Может, вам поможет Гриммджоу.

***

      — Почему я должен им чё-то говорить? — нахмурился Гриммджоу, отчего Сиори спряталась за Сатсуки. — И откуда у них силы пустых, если они не пустые? Тут где-то раздача таких сил?       — Ты должен рассказать, потому что меня там не было, — сказала Карин Куросаки, теперь уже хмуро глядя на него. Губы Гриммджоу извились, но он сел напротив детей, ничего не говоря. Он почесал голову.       — Итак, Айзен приказал Улькиорре похитить вашу мать, потому что у неё типа способности интересные, ну так он и поступил. Мне надо было отвлекать Куросаки и синигами, пока всё это происходило. Больше ничем не помогу, — он уставился в потолок, словно бы пытался вспомнить скучные подробности. — Чуть позже Улькиорра появился в Лас Ночес с принцессой. Ему приказали смотреть за ней и удостовериться, что никто из нас не ранит её.       — Подожди, — сказал Казума, — он похитил её, а затем стал защищать?       — Это странно? — спросил Гриммджоу.       — Немного, — сказала Сатсуки. Гриммджоу хмыкнул и пожал плечами.       — Неважно. Так было, пока Куросаки и другие люди не пришли в Уэко Мундо, чтобы спасти её. Лоли и Меноли нехиленько так её отпиздили.       — Следи за языком! — Карин выпалила.       — Извини, они напали на неё. Затем я убил их и похитил вашу мать, чтобы она смогла вылечить Куросаки после того, как Улькиорра оставил его лежать трупом, и затем Улькиорра попытался забрать её обратно, поэтому я запер его задницу в каха негасьон, — Гриммджоу разразился злобным смехом. — Выкуси, ты высокомерный кусок дерьма!       — Ладно, но после этого его задницу надрал мой брат, — Карин потёрла виски, — так что он вряд ли что ещё скажет. Но вы всегда можете позвонить братику Ичи в Сообщество душ и спросить обо всём остальном.

***

      — Да, я побил Гриммджоу. Он всё ещё бесится? — коммуникационное устройство было установлено в доме Куросаки, чтобы отец и сёстры всегда могли созвониться с Ичиго. Сейчас он был на экране вместе с Рукией Кучики на заднем плане. Она радостно помахала детям, а затем исчезла. — После этого Иноуэ забрал арранкар по имени Старрк, и я отправился в башни Лас Ночес, чтобы спасти её. Она была вместе с Улькиоррой, когда нашёл её.       — Оууу, — пробормотал Казума. Ичиго удивлённо моргнул.       — Что, думаете они там занимались чем-то? — выражение его собственного лица стало задумчивым. — Эм. Нет, это не… хмм.       Рукия снова появилась на заднем плане вместе со своим братом Бьякуей и указала пальцем на детей. Хотя они не знали, как интерпретировать его реакцию, годы опыта с отцом подсказали, что он был «слишком горд, чтобы признать, что ему интересно».       — Точно. Ну, я сказал ему отвалить, а он сказал, что так и сделает, но начал драться. Он разозлился, когда я сказал, что он стал вести себя больше как человек, — Ичиго остановился. — Скажем, вы же не думаете, что это как-то связано с Иноуэ?       На заднем плане появилось ещё несколько синигами, поглядывавших на троицу детей.       — Затем появились эти две девахи-арранкары и начали угрожать Иноуэ. Затем появился Ямми и стал угрожать всем. Затем пришёл Исида и взял ситуацию ну типа под контроль. Поэтому я и Улькиорра дрались где-то в другом месте, потому что там становилось всё люднее и люднее, а я не хотел ранить Иноуэ и Исиду. После этого…       Ичиго остановился и отвернулся. Комната каким-то образом наполнилась синигами, все выворачивали себе шеи, чтобы взглянуть на «детей арранкара» и воодушевлённо перешёптывались.       — Вы не уйдёте? — прокричал он. Но синигами наплевали на него и поддались вперёд, их перешёптывания превратились в восклицания. Ичиго боролся за контроль над коммуникационным модулем. — Спросите Исиду об остальном! — крикнул он прежде, чем связь оборвалась.

***

      — Могу я взять один из этих шпателей домой?       Урю провёл в одной комнате с детьми Шиффера меньше десяти минут, и уже был вымотан.       — Конечно, Казума-кун.       — Эй, а можно мне тогда перчатки? — спросила Сатсуки.       — Они тебе нужны, чтобы хлестать твоих брата и сестру?       — Нет, — ответила она. — Я наполню их рассолом и скину на папу с крыши.       — В таком случае, пожалуйста, воспользуйся шариками, купленными в магазине. Мне не надо, чтобы Улькиорра злился на меня, — Урю поправил очки и повернулся к Сиори, которая единственная сидела на стуле, думая о своём. Урю, конечно же, заметил, что ей хотелось поиграть с тонометром, правда. — Ваш отец был очень сильным арранкаром, — сказал он. — Полностью сокрушил меня и Ичиго в битве. Но даже в своей сегунда этапа он не тронул Иноуэ. Он только пытался оттолкнуть её.       — Но папа больше не арранкар, он человек, — сказала Сиори.       — Правильно. В конце концов, он проиграл битву с Куросаки и его тело рассеялось по ветру. Мы все думали, что он мёртв. Куросаки расстроился, но думаю, Иноуэ восприняла это всё куда хуже. Она попыталась дотянуться до Улькиорры, когда он исчезал, и его рука рассыпалась от её прикосновения.       Казалось, что Сиори сейчас расплачется. Казума держал у живота стакан со шпателями, а глаза Сатсуки расширились от беспокойства. Урю улыбнулся им.       — Не волнуйтесь, — произнёс он. — Это прикосновение было необходимо, чтобы он вернулся. Он переродился с человеческим сердцем, несколько месяцев спустя объявился здесь, в городе Каракура, в поисках Иноуэ. Она привела его к себе домой, противостояла Сообществу душ, чтобы они позволили ему остаться, и научила его тому, каково это быть человеком. Все называли это чудом, — он взял тонометр и обернул его вокруг маленькой ручки Сиори. — Вы все трое здесь, потому что случилось чудо. Держи руку у груди, Сиори-тян.       Сатсуки поспешно протёрла глаза, затем выступила вперёд и взъерошила волосы Казумы.       — Ладно. Мы уже достаточно людей потревожили сегодня. Сиори, теперь ты довольна? — Сиори кивнула. Тонометр бипнул, оповещая, что он закончил с подсчётами, и Урю снял его с её тоненького запястья.       — Превосходное здоровье, — сказал он. — Будьте осторожны в поезде, хорошо?

***

      Сатсуки держала своих брата и сестру за руки на обратном пути.       Когда они вошли через входную дверь своего дома, Орихиме уже ждала их с руками на бёдрах.       — Знаете, где я нашла госпожу Джеки и госпожу Рируку сегодня? — спросила она.       — Если они были там, где мы их оставили, то в подвале, — ответил Казума. Орихиме покачала головой.       — Правда, — она указала им на гостиную, и троица прошла туда с опущенными головами, хотя Сатсуки изо всех сил старалась не ухмыляться. Её смех улетучился, стоило ей увидеть отца.       Улькиорра одарил их угрожающе непроницаемым выражением лица. Они уже сбились со счёта, сколько раз они оказывались в таком положении, когда строгий родитель стоял перед ними, а добрый родитель блокировал пути отступления. Он показал им жестом, чтобы они сели так, чтобы было видно, что им стыдно.       — До моего сведения дошло, что вы двое… — он посмотрел на Сатсуки и Казуму, — связали ваших учителей и закрыли их в подвале, затем отправились с Сиори в город Каракура без разрешения и сопровождения. Правильно?       — У Сиори был вопрос! Мы просто пытались…       — Я не об этом спрашивал.       — Да, — Казума уставился в пол.       — Более того, вы без приглашения вторглись в дома пары наших знакомых, прерывая их день, чтобы удовлетворить своё любопытство. Правильно?       — Это я виновата, папа, — сказала Сиори. — Если бы я не заговорила об этом…       — Достаточно, — прервал её Улькиорра. — Они не дикие животные. Должны были понимать. Особенно ты Сатсуки. Тебе четырнадцать. Когда ты уже начнёшь подавать хороший пример брату и сестре?       Подбородок Сатсуки дрогнул, но она не давала показаться слезам. Казума продолжал пялиться в пол. Сиори скрылась за волосами, чувствуя себя виноватой перед своими братом и сестрой. Орихиме гневно взглянула на Улькиорру. Он вздохнул.       — Есть причина, по которой мы с вашей матерью не рассказывали вам эту историю, — сказал он, — это потому, что, хотя нам и удалось собраться всем здесь вместе, начало было не таким хорошим, как конец. Мы с вашей матерью встретились не при счастливых обстоятельствах. Я совершил много жестокого и позволил свершиться другому просто потому, что выполнял приказы. Я украл Орихиме из дома и заключил её в месте, где она была совсем одна, напуганная и неуверенная. Её ранили из-за меня. Этому нет прощения. Никто из нас не хотел врать вам. Мы просто хотели подождать, пока вы не станете старше, чтобы понять, что, хотя это нормально для нас и мира, в котором мы живём, это ненормально по любым человеческим стандартам, — Улькиорра отвернулся от них. — Теперь расходитесь по комнатам. Обсудим наказание позже.       Сатсуки встала и выбежала из гостиной. Казума засунул руки в карманы и прокрался мимо Орихиме, всё ещё хмурясь. Сиори встала, но на мгновение задержалась, взглянув на Улькиорру умоляющими глазами.       — Прости, папа.       Он наградил её взглядом, но не двинулся ей навстречу. Сиори выбежала из комнаты. Орихиме подождала, пока не закроются все три двери на втором этаже, и пошла вперёд, чтобы сесть рядом с Улькиоррой. Она положила свою руку на его. Она тряслась.       — Не бойся, — сказала она, — они не станут тебя ненавидеть. У них нет на это причин.       — Одна точно есть, — Орихиме потянулась и повернула его голову к себе.       — Если они и будут тебя ненавидеть, то только за то, что ты так строг с ними, что пройдёт, когда они повзрослеют и станут ответственными, — Орихиме улыбнулась. — И они станут ответственными. У них замечательный отец.       — Если ты не будешь осторожна, то у них появится новый брат или сестра, — Улькиорра наклонился и поцеловал её в лоб. Орихиме пискнула от восторга и смущения.       — Думаю, троих достаточно. Закрашивать все эти седые волосы уже дороговато, — она провела ладонью по щеке Улькиорры. — Ну и сколько будет длиться домашний арест? Месяц? Летние каникулы? Вечность?       — Неизвестность сводит с ума, — произнёс Улькиорра.       — Как неопределённо, — Орихиме поцеловала его.