Tell yourself

      В один прекрасный день Орихиме ехала по холмистой местности в крытой повозке, запряжённой ревущими мулами. По началу она над этим не сильно задумывалась. Это был великолепный день: голубое небо, на котором не предвиделось ни облачка, тёплая погода, но достаточно прохладная для того, чтобы Орихиме не вспотела. Какое облегчение, ведь её одеяние: высокие сапоги, длинные штаны, блузка поверх чего-то, по ощущениям похожего на кольчугу, и длинный меч, висящий у неё на талии, — не было создано ни для комфорта, ни для высоких температур. Справа от неё сидел Улькиорра, держащий поводья и управляющий ослами с таким же невозмутимым выражением лица, как всегда.       — Эй, куда мы едем, Улькиорра?       — Ya verás [Увидишь], — ответил он, даже не моргнув.       — Ах, — ахнула Орихиме, — ты только что говорил на испанском?       — Cuál idioma esperabas? Francés? [А какой язык ты ожидала услышать? Французский?] — посмотрел он на неё.       — Не обязательно быть таким саркастичным. Я просто хотела удостовериться, — Орихиме подула на свою чёлку. — Блин. Сердишься?       — Tu eres la que tiene los brazos cruzados [Это у тебя руки скрещены].       — Нет! — крикнула она, вытянув руки и сев на ладони. Последующие пару минут они ехали в тишине, минуя маленькую деревушку с относительно небольшим количеством средств передвижения, заполонивших её улицы. Пожилая женщина на оранжевом слоне воодушевлённо помахала Орихиме рукой. Остальные же глазели на Улькиорру, которому, похоже, было всё равно.       Как несправедливо. Он ведь не был виноват в том, что его отец был деспотом, режим террора которого пал под мечом Орихиме. Тем более, Улькиорра вырос во дворце вместе с ней. Он следовал законам и правилам этого края, словно был его коренным жителем. Лишь его чёрные волосы и зелёные глаза являлись доказательством того, что на самом деле он был чужеземцем.       Как только они проехали деревушку, стало виднеться больше зелёных холмов, редко встречались и небольшие фермерские угодья. Стая тетрадок пролетела над их головами. Радостная, Орихиме залезла внутрь повозки, которая была наполнена водорослями и маршмэллоу в виде хомячков, и достала лук и транспортир. Она положила пластиковый инструмент на тетиву.       — Избегай рытвин! — проинструктировала она Улькиорру.       — No es que quiero que se rompe nuestra rueda. Hay bastante dinero para comprar otra, y todo el tiempo en le mundo a perder cambiandola [Нет, я же хочу, чтобы колеса сломались. Ведь есть куча денег, чтобы купить новую повозку, и тонна времени, которое можно потратить на её замену], — проворчал он, из голоса так и сочился сарказм.       — Да-да, — Орихиме стрельнула транспортиром в одну из толстеньких тетрадок. Та упала с неба на землю, пронзительно крикнув. — Останови тележку!       — Mujer, no me oíste [Женщина, ты меня не слышала]?       — Всего лишь на секундочку! — сказав это, она спрыгнула вниз и побежала к кустам, откуда достала тетрадку. Затем она понеслась обратно к остановившейся повозке, проигнорировав возмущённый взгляд Улькиорры. — Для ужина, — сказала она.       — Entonces porque cargamos con esta compra [Тогда зачем мы везём всю эту еду]? — спросил он, указывая внутрь повозки.       — Не знаю, ты мне скажи, — они с минуту смотрели друг на друга, пока Орихиме не схватила транспортир и не подстрелила тетрадь из пролетавшей мимо стаи. Улькиорра смотрел, как она падает в нескольких ярдах впереди них.       — Vas a cojerlo [Пойдёшь за ней]?       — Неа, так попрактиковалась в стрельбе по мишеням. Вперёд! — радостно продекламировала Орихиме.       Ещё двадцать минут прошли под громкими звуками стука копыт и скрипения колес, пока они не доехали до пункта назначения. Окраины разрушенной деревни всё ещё горели. Орихиме не могла поверить своим глазам. Это не был пережиток недавно закончившейся войны. Вся земля была усыпана трупами!       — Что? — она спрыгнула с повозки, сделав пару неловких шагов навстречу пепелищу. — Что здесь произошло?       — Quien sabe? Los generales creen que era alguien de Hueco Mundo [Кто знает? Генералы думают, что это кто-то из Уэко Мундо].       — Но все они были казнены вместе с твоим отцом! Мы убедились, что никто не выжил!       — Si [Правда]? — Улькиорра тоже сошёл с повозки. — Estas completamente segura [Ты точно уверена в этом]?       — Конечно! Никого не осталось… — Орихиме повернулась к нему лицом, — никого, кроме… тебя, Улькиорра, — и тут, к её ужасу, на его лице растянулась холодная усмешка.       — Muy bien, princesa [Очень хорошо, принцесса], — Иноуэ ощутила желание убийства прямо перед атакой, с которой могла бы окончиться её жизнь, если бы она вовремя не вытащила свой меч, чтобы отразить её. — Porque pones esa cara tan triste? Es tan dificícil creer que pude traicionatre [Что же лицо такое невесёлое? Так сложно поверить в то, что я мог предать тебя]?       — Конечно же! — Орихиме заблокировала очередной выпад и отразила его. Шея Улькиорры была открыта, но она не могла атаковать его. — Зачем тебе это, Улькиорра?       — Quieres la verdad [Хочешь знать правду]? — он снова кинулся к ней, поставив её в безвыходное положение так, что они стояли вплотную друг к другу лицом к лицу. — Porque es mi destino [Это мой долг], — его зелёные глаза злобно сощурились. — Te esuve enagañando desde el principio [Я лгал тебе с самого начала].       — Нет… Нет, это неправда!       — Te prometo que es la verdad. Ahora, muérete con dignidad, princesa. No quiero dañar tu cuerpo demasiado. Tengo que ponerlo donde la gente pueden verlo [Клянусь, это правда. Теперь же умри с достоинством, принцесса. Я не хочу слишком сильно повредить твоё тело. Мне же надо положить его туда, где его увидят люди]… — он махнул рукой, — tu sabes, como un ejemplo de que puede pasar a los que tartan a resistr [ну знаешь, в качестве примера того, что может случиться, если они будут сопротивляться].       Со слезами злости на глазах Орихиме издала дикий вопль и отразила удар Улькиорры. Её сердце разбивалось из-за великого множества причин: из-за тех, кто погиб в резне, из-за утерянной дружбы с парнем, с которым она выросла. Это не могло быть правдой. Всё то время, что они провели вместе, все данные ими обещания… Тот вечер на фестивале арбузов, когда она думала, что он поцелует её, хотя он на самом деле собирался смахнуть листик с её волос…       Меч вылетел из рук Улькиорры. Она ударила его широкой стороной меча и повалила на землю. Посреди горящей деревни она навела кончик лезвия на его шею, указывая на адамово яблоко. Слёзы горечи застилали ей поле зрения и скатывались по щекам.       — Как ты мог? — чуть ли не проскулила она.       — Y ate lo dije. Era el plan de mi radre [Я уже тебе сказал. Это план моего отца].       — И ты послушал его? Этого… сумасшедшего тирана, которому было плевать на тебя?       — Y tu [А что насчёт тебя]? — выпалил Улькиорра, огонь отбрасывал тени на его лице. — Vas a pretender que yo te importo [Будешь притворяться, что я что-то значу для тебя]?       — Мне не надо притворяться, — всхлипнула Орихиме. Она отбросила меч в сторону, упала на колени и обняла его.       — Q-Que haces [Ч-Что ты делаешь]?       — Я волнуюсь о тебе больше, чем ты думаешь, Улькиорра, — прошептала она, прижимаясь к нему, словно он может исчезнуть в любой момент. — Я… — сердце чуть не выпрыгивало из груди, щёки зарделись, — я люблю тебя.       Он не ответил, и звук яростного пламени искажался в какофонии шумов, которые становились всё громче и громче, пока они не проревели на такой же громкости, что и оглушительная тишина…       — Это правда?       Орихиме открыла глаза и стрелой выпрямилась на кровати, осматриваясь по сторонам. Это её спальня. Плюшевые мишки — на своих местах, ничего не горит, всё расставлено по порядку. А, ещё был Улькиорра, стоящий рядом с таким выражением лица, по которому можно было сделать вывод, что он точно не доволен.       — Доброе утро, Улькиорра! — она радостно улыбнулась ему. — Эм… Я же тебя не разбудила, нет?       — Нет, — решительно ответил он.       — Какое облегчение! На секунду я подумала, что ты злишься, потому что я… сколько время? — солнечный свет пробивался в комнату через окно. — Я опаздываю в школу! — прокричала она, попытавшись освободиться из-под одеяла и выбраться из кровати одновременно. Её ноги запутались в одеяле, и она упала на пол. Улькиорра смотрел на её извивающиеся конечности.       — Сейчас летние каникулы, — напомнил он. Движение прекратилось, и голова Орихиме вынырнула из-под одеяла, её волосы были растрёпаны.       — О, точно, — она села, скрестив ноги, и уставилась на него. — Хочешь позавтракать?       — Что тебе снилось, женщина?       — А? — улыбка Орихиме стала ещё шире, она немного подумала, пытаясь ухватиться за кончики ускользающего сновидения. — Знаешь, что? Я не помню. Но, кажется, ты говорил по-испански.       — По-испански…       — Ага! Круто же, да? — она встала и скинула одеяло на пол, затем направилась на кухню.       Улькиорра смотрел ей вслед. Он мог не знать, что он там говорил во сне женщины на испанском, но он был на сто процентов уверен в том, что сам услышал от неё. И сейчас он испытывал новую эмоцию, словно он поднялся на вершину американских горок, чтобы узнать, что дальше следует спуск к безопасной твёрдой земле. Он заболевал… чем-то. От этого на сердце было как-то необычно. Даже больно.       Должно быть, это люди называют «разочарованием».