Tell yourself

      Шёл дождь. Небо над головой отдавало должное каждому оттенку серого, каждому цвету, который был более или менее сырее предыдущего. К обычным звукам дня добавились всплески от шин машин, поднимавших небольшие волны; детей, прыгавших по лужам — этакая бесконечная симфония столкновений капель с любой поверхностью, на которую они только могли приземлиться. Давно уже так не лило. Орихиме хотела насладиться этим днём по полной.       Она надела пару резиновых сапог, доходящих ей до колен и отправилась в путешествие по мраку, шагая по лужам и резвясь. Она представила, что является духом воды, который не может ходить по сухой земле. В конце концов, облака освободили её из своего плена, но она оказалась слишком далеко от океана, и обратный путь ей придётся найти самой. «А духи воды носят толстовки с кроличьими ушами?» — думала она, хихикая.       Неплохой такой способ отвлечься от экзаменов, работы, её собственных мыслей. Орихиме пыталась зарыться во всём этом с головой, чтобы не признавать, что в последнее время дела идут не так уж и хорошо. Одноклассники, как обычно, болтали обо всём на свете: Рё выиграла забег в другой школе, Исида-кун был выбран президентом школьного совета, Куросаки-кун и госпожа Кучики начали встречаться…       Она рассмеялась. Что именно она находила смешным, было за гранью её понимания или же за гранью того, что она хотела признать. Зависть — отвратительное чувство и, на удивление, неожиданное. Возможно, она просто думала, что всё навечно останется, как есть. Она даже не могла назвать это наивностью. Это был самообман во всей своей красе, и она чувствовала себя дурой.       Чтобы доказать её ребячливость, ноги привели её прямо на маленькую детскую площадку, которая состояла из горки, качелей, поля и песочницы, в которую она по рассеянности наступила. Детей нигде не было видно; только она в своей кроличьей толстовке и грязью, облепившей её сапоги. Она смахнула дождевую воду с одного сиденья качелей и села на него, раскачиваясь взад-вперёд.       Удивительно, её настроение могло меняться от хорошего к меланхоличному в считанные секунды. Пару раз она пыталась бросить эту привычку, потому что ей не хотелось печалиться. Никто не хотел печалиться. Но это нечестно по отношению к самой печали, которая как одна из человеческих эмоций имела право быть испытанной. Кроме того, были и свои плюсы в грустном состоянии. Когда кто-то грустит, он ищет утешения у дорогих ему людей, а это лишь упрочняет связи между ними. Слёзы уменьшали стресс, и спалось легче. Сколько времени прошло с последнего раза, когда она позволила себе заплакать?       Неожиданно порыв ветра сдул капюшон с её головы и забрызгал дождём её лицо и волосы. Она удивлённо ахнула и отпустила руки, чтобы поправить капюшон, но из-за этого движения потеряла равновесие. Она падала.       Две руки опустились ей на плечи и удержали её.       Сердце Орихиме пропустило удар. Она снова ухватилась за цепи, позабыв о капюшоне. Она приподняла голову, чтобы поблагодарить доброго незнакомца, который наверняка прервал свой путь, чтобы помочь ей, и встретилась лицом к лицу с Улькиоррой Шиффером; это видение было настолько поразительным, что она даже подумала, а просыпалась ли она этим утром.       — У-Улькиорра…       Он стоял за ней, пристально смотря в её глаза своими зелёными. Только при упоминании его имени силы покинули его. Глаза закрылись, ноги подкосились. Он рухнул на мокрую землю, и мир, вращавшийся вокруг Орихиме оглушающим рёвом дождя, снова умолк.       Она уселась на качелях вполоборота к нему, не в силах двинуться от ошеломления. Он мёртв? Он, определённо, умер в последний раз, когда она видела его, воспоминание, которое причиняло боль каждый раз, когда всплывало в памяти. Она медленно встала с пластикового сиденья и опустилась на землю перед недвигавшемся телом. Он упал на бок, отчего её внимание привлёк один тревожный факт — его костяной шлем, располагавшийся на левой части головы, исчез. Она потянулась и дотронулась до его лица. Кожа была покрасневшей, пальцы чувствовали её жар. У него была температура.       С предельной осторожностью она перевернула его на спину, отметив, что его белая униформа Эспады, которую он носил, промокла, так как он весь день проходил под дождём. Почему он шатался по улицам в такую плохую погоду? Что он вообще тут забыл? Она видела, как он умер, она пыталась взять его за руку и…       Дыра пустого исчезла. Орихиме отчётливо видела это под его воротником, поэтому положила ладонь на то место, где была дыра. Она чувствовала пульс.       Её призрачный транс тут же рассеялся. Она взяла Улькиорру за запястья, развернулась и потянула его, чтобы положить себе на спину. Её ноги затряслись, когда она встала вместе с ним, но устояли, когда ей удалось прочно упереться ими в землю. Ей надо вытащить его из-под дождя. Ей надо было отвести его к кому-то, кто сможет предложить теорию получше о его внезапном возвращении в её жизнь.       — Держись, Улькиорра, — произнесла она, хотя и не была уверена, что он может её услышать.       Дорога до магазина была изнурительной, да ещё и прохожие любопытно косились в её сторону, а их перешёптывания из-за дождя были неразборчивыми. Она один или два раза останавливалась, чтобы отдышаться, устроить находящегося без сознания Улькиорру получше или подождать, пока на дороге ничто не будет мешать, чтобы она смогла продолжить свой медленный путь. Но она всё равно продолжала идти и отпустила руку Улькиорры, только чтобы заколотить кулаком по двери.       — Господин Урахара!       Загорелся свет в конце магазинчика. В дождливые дни Урахара ленился; у него была плохая привычка отсылать всех домой и закрывать магазинчик в середине дня. Она увидела, как он вышел в коридор, взглянул в её направлении и тут же сунул голову в комнату, из который только что вышел, прежде, чем кинуться открывать дверь. Йоруичи выбежала секундой позже и встала рядом с Урахарой, когда Орихиме затащила Улькиорру внутрь.       — Что случилось, госпожа Иноуэ?       — Иди сюда. Здесь есть свободная комната. Вот здесь.       — На вас напали?       — Но Киске, это…       — Я знаю, — Урахара включил свет в пустой комнате, где Йоруичи уже раскатывала футон. Когда он был готов, Орихиме ступила на него и присела так, чтобы положить Улькиорру, не ранив его. Он издал тихий стон, но всё равно оставался без сознания. Орихиме повернулась к Урахаре.       — У вас есть сухая одежда, которую он мог бы одолжить? — по какой-то причине этот вопрос привлёк только озадаченные взгляды хозяев магазина. — У него температура, — сказала она в надежде, что хоть это вызовет какие-то действия.       — Посмотрим, что я смогу найти, — Урахара довольно хихикнул. — Пойдёмте со мной, госпожа Йоруичи.       Они ненадолго удалились, оставив Орихиме наедине с Улькиоррой, который глубоко дышал и не двигался. Она боролась с верхней частью его униформы Эспада, и ей удалось снять её. Её взгляд ещё раз упал на то место, где располагалась дыра пустого. Номер тоже исчез. Его рейацу отличалось: не совсем такое, как у арранкара, но и не такое, как у неё. С промокшей рубашкой в руках она наклонилась и прижалась ухом к его груди.       Тук. Тук. Тук.       Она отстранилась от него. Как это случилось? Орихиме закрыла глаза и снова очутилась на куполе Лас Ночес, наблюдая, как он обращается в пепел, и тщетно хватаясь за руку, которой больше не было. Она ничего не сделала тогда. Она не…       Урахара и Йоруичи зашли в комнату.       — О, госпожа Иноуэ! Не волнуйтесь об этом. Позвольте мне, — сказал хозяин и занялся процессом переодевания. Орихиме отвернулась, но осталась на своём месте. Интересно, о чём они думали? Йоруичи уставилась на неё, слегка нахмурившись, хотя, похоже, её сознание было где-то не здесь.       — Странно, не правда ли, — промычал Урахара, — то, что он пришёл в город Каракура в поисках вас, госпожа Иноуэ? И ещё в таком состоянии! Можете повернуться, — он нашёл одноцветный халат для Улькиорры. Размер был больше нужного, но пока сойдёт.       — Господин Урахара, что с ним случилось? — спросила Орихиме, протягивая Киске рубашку.       — Хотел бы и я знать. Я бы подержал его здесь всю ночь для полного анализа этого интересного рейацу, но не знаю, как он отреагирует на это, — Урахара почесал подбородок. — А, и я вызвал господина Куросаки. Надеюсь, вы не против.       Десять минут ушло на то, чтобы Ичиго добрался до них, и он не был счастлив.       — Твоё кровавое сообщение сломало мне окно! — проорал он. Позади него стояла Рукия с таким же рассерженным лицом и покрытая красной краской. Урахара захихикал за своим веером.       — О божечки, господин Куросаки! Но для того чтобы госпожу Кучики так забрызгало краской, она должна была быть в вашей кровати.       — Заткнись! Откуда ты знаешь, как выглядит моя спальня, извращенец? — прокричал Ичиго с яростным лицом. Затем он увидел, кто лежал на футоне, и его глаза расширились, а челюсть отвисла. Орихиме взглянула на него. — Иноуэ, что за…?       — Да, почему бы вам не рассказать нам с самого начала о том, что случилось? — спросил Урахара. Орихиме, запинаясь, всё им рассказала. Они хотели получить ответы на вопросы, как и она. Понятнее ей не стало. Когда она закончила, Урахара дотронулся до подбородок своим веером.       — Он ничего не сказал? — она качнула головой. — Вот так вот, господин Куросаки. Похоже, наш друг Эспада вернулся из мёртвых.       Орихиме задумалась над этим. У него было сердце (откуда оно появилось, она сказать не могла), а это означало, что он больше не был арранкаром. Она была так сильно поглощена своими мыслями, что не заметила, как Йоруичи обращалась к ней, пока та не положила руку ей на плечо.       — Можешь идти домой, если хочешь, Орихиме. Если останешься в этой мокрой одежде, то подхватишь простуду.       — Но… — Орихиме взглянула на Улькиорру. «Он пришёл со мной».       — Мы позвоним тебе, когда он очнётся, — пообещала Йоруичи.       Орихиме неохотно покинула магазинчик. Хорошо, что дождь хотя бы прекратился. На улице быстро темнело, а тучи продолжали плыть над головой, угрожая очередным ливнем. Она быстро шла, больше не интересуясь прыжками по лужам. Она волновалась об Улькиорре. Может, это странно. Возможно, она испытывала что-то не то или действовала импульсивно без какой-либо настоящей причины. Но Орихиме не могла не делать этого. Дом не принёс покоя, и полночи она просидела, думая о своём.       Она могла предположить, почему Улькиорра пришёл к ней. В Уэко Мундо они… «Подружились» — неподходящее слово. Между ними установились сердечные товарищеские отношения. Он должен был приглядывать за ней, а она заполняла пустые места беседой, которую он всегда поддерживал. Всё из-за положения, в котором они оказались. Наверное, в любом другом случае он бы даже не удосужился заговорить с ней.       По крайней мере, так всё было в самом начале. Позже он разыскал её специально, чтобы задать вопросы. Может, он поэтому здесь? У него появилось больше вопросов о сердце, раз он сам получил его?       Телефон не зазвонил ни разу за всю ночь. Орихиме начала волноваться, что Улькиорра уже проснулся, а остальные держали её в неведении нарочно. Она перестала стараться заснуть, оделась и с первыми лучами солнца, приняв решение, оказалась за дверью. Когда она дошла до магазинчика, то услышала голоса.       —… должны успокоиться, господин Эспада! Вы всё ещё нехорошо…       — Где женщина? — Орихиме застыла в проходе. — Призови её сейчас же.       — Сейчас раннее утро. Она, наверное, спит, но… Ладно, не надо указывать пальчиками. Вы находитесь в рискованном положении, так что не надо устраивать сцен. Рукия Кучики отправилась обратно в Сообщество душ с полноценным отчётом о…       — Женщина, — снова произнёс Улькиорра, и Орихиме сделала ещё один шаг вперёд. — Приведи её сюда.       — Вы не в том положении, чтобы отдавать приказы, господин Эспада.       — Всё в порядке! — прокричала Орихиме, запрыгивая в заднюю комнату. — Я здесь, — она увидела Йоруичи с телефоном у уха, который она тут же захлопнула.       — А, госпожа Иноуэ! Вы так же свежи, как горный родник утром! — радостно произнёс Киске. Он держал в руке трость и не сводил взгляда с Улькиорры. — Наш друг только что проснулся и с тех пор ужасно шумит. Слава Господу, что вы пришли!       Орихиме подошла к Улькиорре, указательный палец которого был направлен на Киске, а сам он осматривал комнату. Она присела рядом с ним, и он обратил взгляд своих зелёных глаз на неё, сузив их, как она предположила, от злости.       — Доброе утро, Улькиорра. Ты что-то хотел от меня? — тихо спросила она. Он пристально смотрел на неё, но не проронил ни слова. Через пару секунд он опустил руку. Орихиме улыбнулась. — Господин Урахара, — сказала она, — я собираюсь забрать его с собой.       — Орихиме… — начала протестовать Йоруичи, но взгляд Урахары остановил её, — Сообществу душ это может не понравится, — всё же сказала она.       — Тогда они могут сами со мной встретиться, — ответила Орихиме. — Он не может вернуться в Уэко Мундо, если он больше не пустой. В моей квартире достаточно места для него. Не думаю, что ему понравится жить у Куросаки-куна или Исиды-куна, а больше он никого и не знает.       — Он вам не домашнее животное, госпожа Иноуэ, — встрял Урахара.       — И она не такая неспособная, как предполагает твой тон, — внезапно произнёс Улькиорра, удивив всех троих. Он отвернулся в сторону, больше ничего не сказав.       Орихиме удивлённо моргнула. Он только что заступился за неё? Это он так соглашается? Очевидно, что он здесь, потому что чего-то хочет от неё. Чего он хотел, она не знала, но можно было предположить, что он больше ничего не скажет перед людьми, которым не доверял.       Доверял. Улькиорра доверял ей и никому больше. Озарение ударило и основалось в её мозгу и сердце, пока она объясняла Урахаре причины своего решения. Было прекрасно и странно одновременно. Она не знала, чем заслужила его доверие, но была рада этому. Как бы глупо и эгоистично это ни было, она чувствовала себя… особенной, выдающейся. Когда они вышли из магазинчика и направились к её квартире, Орихиме поняла, что, в конце концов, она тоже может быть с кем-то связана.