Цена завтрашнего дня

– Кровь. Она повсюду. На песке, на останках, на моих руках. Это шокирует, знаете. Я пытаюсь улыбнуться. Выходит только кривая ухмылка на измученном лице, и лишь иронично поднятая бровь свидетельствует о том, что от старого майора Кейджа что-то, да осталось. – Хах, Вы меня понимаете? Продолжать? Я подаюсь всем телом вперед. Воздух становится слишком сухим. Брови сами съезжаются, глаза прищуриваются, кончики губ падают вниз. – Вы когда-нибудь видели, как прямо перед Вашим носом человека разрывает на куски, с которым Вы перекидывались фразами ещё пять минут назад? А я помню. Это мгновение стоит у меня перед глазами. Это поистине незабываемое зрелище. Людям, не бывавшим на поле боя, не дано познать, что человек – оболочка для внутренностей. И если сделать хотя бы м-а-а-а-аленький надрез, всё вывалится наружу! И всё в крови, она везде и всюду! Липкая, противная, которую невозможно стереть рукой или даже салфеткой, только смыть водой постепенно, сильным напором. Тогда она исчезнет, только под водой! И снова это чувство. Возбуждение, от которого дух захватывает. Я начинаю видеть больше, или мне так кажется. Зрачки расширяются. Паника, ужас, страх. Темнота по краям подступает ближе, словно тень, виньетка, которой я так часто пользовался, придумывая дизайн очередной какой-нибудь рекламы. Винтаж нынче в моде, людям это нравится – мне-то не знать, что нравится этим мешкам с кишками! Голова кружится, я чувствую себя как на волнах, медленно: туда-сюда-обратно, туда-сюда-обратно. Приходится встать на ноги и ходить, чтобы не отключиться, чтобы чувствовать, что я всё ещё жив и в сознании. Я перецепляюсь, но стараюсь держаться. Ноги не слушаются, и кресло какое-то неустойчивое. Оно качается. Перед глазами, как кадры, скачут картинки: кабинет доктора, доктор, пляж, кровь, Рита Вратаски, книги на полке, куски рёбер, горящие волосы, щупальца, дипломы по психологии, горящий самолёт, кровь, песок, металл, мертвый Ангел Вердена, мимики, ужас, кровь, трупы, смерть... Мне катастрофически не хватает воздуха, и я судорожно ловлю его ртом, пытаюсь дышать, но в груди что-то защемило. Я не могу двигаться. Я не могу разговаривать. Я – сплошная цельная глыба. Сейчас мне хочется одного: почувствовать себя в безопасности. Кто-то подступает сзади. Я не слышу, уши будто ватой заткнули, я не могу повернуться, у меня нет сил, но я чувствую это всем своим нутром. Я знаю, что у меня за спиной чья-то фигура. И она подходит всё ближе. Нужно защититься. Ударить. Убрать противника. Спастись. Выжить! Но я не могу. Я способен лишь шумно, как древний паровоз, вдыхать и выдыхать обжигающий воздух. Руки вцепились в спинку кресла. Оно качается. Виньетка все больше в диаметре. Кабинет начинает скручиваться в спираль перед моими глазами и кружится против часовой стрелки. Предметы в помещении играют в чехарду и перемещаются, хотя в каком помещении? Это пляж. Красный песок, красное море, красные люди лежат и стоят. Интересно, они красные потому, что закат или потому, что везде кровь? И почему доктор выбрал такое странное место для приема посетителей? Его стол стоит поодаль, за теми тремя трупами, лежащими друг на друге. И почему халат доктора не красный, а белый? Он выбивается из цветовой гаммы, слишком. Нужно будет уволить дизайнера-колориста. – Уильям, – тонкой острой струной по сердцу прошёлся голос, отвлекая от размышлений. Немного порезал плоть и скрылся в темноте. Я не вижу, я не хочу видеть. Пляж, изуродованные головы, руки, ноги, куски металла. Все кроваво-красное. Но уже ничего не горит и не взрывается, время остановилось. Лишь красные облака инфантильно витают среди еле виднеющихся красных звезд и багрового солнца... – Уильям! – этот знакомый до боли, до обморока, до потери сознания настойчивый тон. ...где-то сзади, у давно остывшего, сгоревшего дотла шаттла стоит женский силуэт. Я оборачиваюсь, это легко, оказывается, как пробку открутить на бутылке, но я всё ещё держусь за неустойчивое кресло. Она узнаваема, даже слишком. Я могу её узнать, даже не вглядываясь в лицо, ведь его можно увидеть везде: на автобусах, плакатах, рекламах, в телевизорах. Иногда оно мне снится. В её руках тесак или мачете, и он тоже красный, как и сама девушка. – Билл, посмотри на меня, – её голос стал мягче, и вроде ничего страшного, но она разговаривает. Со мной. И это пугает. Потому, что этого точно не может быть на самом деле. Я сам видел… Нет, пожалуйста, нет. Я знаю... Тебя нет. Ты мертва! Я закрываю глаза. Встряхиваю головой. И открываю. Я всё ещё в экзоскелете, который рекламировал всему миру, как самый лучший способ истребления мимиков. И я всё ещё стою на влажном песке. А девушка направляется ко мне. Шаг за шагом, все ближе и ближе. – Да, я мертва. И не раз. Кейдж... Она приближается. Вратаски, Рита, Ангел Вердена, Цельнометаллическая Сучка, супер солдат, скажи, что тебя от меня нужно? Ты – моё воображение. Тебя не может быть. Твой окровавленный труп лежит на пляже, твои кости переломаны, твой череп пробит насквозь. Всё, что от тебя осталось – кусок фарша, лежащий в обломках собственных костей. Я не могу тебе помочь. Я не смог! Ей нечего больше сказать. Но она всё ближе. Подходит в упор и молча прожигает меня своими красными глазами. Вода, смывая кровь с моего лица, катится по щекам. Я плачу. Я слаб. Я - ничтожество. Я вижу её каждый раз, и он как первый. Будто всё сначала. Самый страшный. Самый первый раз. Но она мертва, я не спас её. Её кровь на моих руках, на песке, на останках. Она везде и всюду. Её кровь. Твоя кровь. Я не спас тебя. Прости. Рита опускает голову, поднимает вверх руку и приближает её ко мне. Когда остается пара миллиметров, её кисть дёргается и медленно опускается по воздуху. Она не может ко мне прикоснуться даже в моих мыслях. И она уходит. Не сказав ни слова, напоследок лишь бросив свой красный тесак... Или мачете у двери. _____________________________________________________ – Что вы сейчас ему вкололи? – Снотворное? Ладно, - сержант Вратаски нервно постукивает костяшками по столу. – Картер, разве это нормально? Состояние улучшается? – Ты уверен?! – Я не кипишую. Да, я понимаю, и помню, что ты и так с трудом устроился в эту психиатрическую больницу. Прости, я не хотела. Но ты уверен, что этому доктору Швиману можно доверять? – Просто знаешь, это сводит с ума, мне тяжело видеть его таким. Это был ещё один приступ. Билл всё ещё далеко от нас, где-то в своём вымышленном мире кошмаров, – Ангел Вердена отводит глаза. – И я благодарна тебе за это, я рада, что ты рядом. Только ты способен понять, что с ним происходит. – Когда это началось? Давай я лучше начну с самых истоков, наверное, тебе так будет так проще понять. Мы не виделись слишком давно, и оказывается, мы с тобой многое упустили…