Златые горы

Воздух снаружи все также пах дымом и глухим переулком, где всяк кому приспичило справлял нужду. Риддл крепко держал спутницу за руку. Не из осторожности, магическая цепь не позволила бы добыче сбежать, так он показывал всем, что горгона теперь его и только его. Народу прибавилось, черт знает откуда они вылезли, эти странные тени в дешевых ярко раскрашенных масках. Мнительный бродяга приглядывался к их шаткой походке и думал: "Уж не оживили ли злые колдуны толпу мертвецов?" Страх легко взял верх над затуманенным сознанием. Бродяга как обезумевший мотылек понесся к свету майских костров к теплу, к самой жизни. По пути он чуть не врезался в Риддла и горгону, отшатнулся, вздрогнул. "Чудовище" - трясущийся палец указал на странную парочку. Мужчина попятился, его ноги вели себя намного трезвее головы. Точными маленькими шажками они уносили хозяина все дальше и дальше, ловко обходя валяющиеся на дороге бутылки и прочий мусор. Казалось, что бродяга так и будет идти задом наперед, но он резко развернулся, сильно накреняясь вправо и бросился наутек. - Не бойтесь, чудовищем он обозвал меня, - Том улыбнулся. Он не знал с чего вдруг ему вздумалось пошутить. Это было не в его привычках. Зато горгона не изменила себе и в ответ лишь равнодушно кивнула. Когда они внезапно оказались в центре чужого внимания, секундное замешательство ненадолго сблизило их. Это чувство хорошо знакомо воришкам, застигнутым врасплох светом из внезапно распахнувшейся двери. Теперь мисс Смит снова пыталась держаться независимо, несмотря на то, что пальцы Риддла крепко сжимали ее предплечье. Костров стало больше. Один из них разожгли прямо перед проходом из которого вынырнули Том и его пленница. Если бы безумие нуждалось в приюте, то оно бы точно нашло его в огне. Колдун постарался обойти костер, но огонь притягивал взгляд. В танце пламени ему мерещилась то взбешенная мантикора, рвущаяся с цепи, то голодный дьявол тянущийся к нему сотнями разноцветных когтей. Алый, золотистый, охряной и пурпурный, желтый и персиковый... Цвета переплетались друг с другом, как дым от курительниц предсказательницы. Сквозь узор из языков пламени проступили очертания лица. Том увидел огненного человека, который преследовал его во сне и теперь готовился шагнуть в реальность. - Мистер Риддл, прекратите! - Смит дернулась в тщетной попытке высвободить руку из железной хватки колдуна. - Мне больно! Наваждение исчезло. Том посмотрел на нее. Отблески пламени и ночные тени легли на лицо горгоны, как полупрозрачная маска, под ней нельзя было спрятать настороженность и опаску. Между бровей появилась морщинка, глаза сузились то ли от гнева то ли от страха. - Вы в порядке? Вместо ответа Риддл заставил себя снова взглянуть на костер. Пламя, всего лишь пламя... Химическая реакция... Или нет... Хищные видения скользили за извивающимися прутьями огненной тюрьмы. Они таращились жадными глазами, зная, что в его власти сделать их реальными. Том подошел ближе и вытянул руку. Пламя робко устремилось к узкой ладони, и тут же распростерлось по земле, будто прижатое большой сковородой. Магия, полная ненависти и скрытой ярости, вдавила огонь в землю. Горгона вскрикнула, но ее крик как и все остальное, что не имело отношение к огню, отодвинулся куда-то далеко. Краем глаза Риддл уловил смутное движение. Сначала он принял древнюю старуху за огромную летучую мышь, ведь это они обычно выныривают из темноты, вгоняя сердце в пятки. В добавок черные лохмотья хлопали на ветру как большие крылья. Карга остановилась и зашипела: - Не трогай священный костер. Никто не мог точно ответить на вопрос: откуда вылезали эти старые ведьмы. Они молча шныряли в толпе, бросая в огонь сушеные травы и магические порошки. Одни говорили на счастье, другие - в дар старым богам. Отсюда и разноцветье костров и зыбкие видения и рой мелких странных мошек, кружащихся в дыму. В тот момент Риддл был способен на все: обрушить небо на землю, утопить мир во тьме, спустить ад с цепи. Он чувствовал себя уязвимым. Он тонул в собственном страхе. В таком состоянии сначала бьешь, потом думаешь. В реальность его вернул удар по лодыжке. Железная набойка каблука попала точно по выступающей косточке, и та сработала как кнопка включившая мозги. Том отпустил пламя. Костер нерешительно вытянул вверх тонкие языки. - Извините, мы уже уходим, - пробормотала Смит и потянула Риддла за собой. Колдун подчинился. Прохожие толкали, задевали плечами, а он не делал попытки увернуться. Шел, куда его вели, остановился, когда остановилась горгона. Она приподнялась на цыпочки, пытаясь по верх голов и шляп разглядеть место, где было поменьше народа. Толпа настойчиво пыталась увлечь их за собой, опрокинуть, разделить. Риддл представил, что обрастает острыми невидимыми шипами. Магия потянулась в разные стороны. Пьяный сброд отшатнулся и оказался за плотной прозрачной стеной. Дышать стало легче, не так уж трудно выжать из воздуха остатки кислорода, когда вокруг не толкается еще с десяток жадных глоток. - Вы пришли в себя? - буркнула горгона ему в ухо. Магическая стена не отсекала шум пьяного гулянья. Том кивнул. - Тогда отпустите наконец мою руку. Ее тон был сух и пуст, как остывшее пепелище. До Риддла дошло, что он вцепился в тонкое предплечье хваткой перепуганного мальчишки. Надо же ему двадцать четыре года, а он все еще боится остаться один на один со своими монстрами. Неприятное открытие, что тут скажешь. - У вас пирофобия? Ведь так называют страх перед огнем? Том молча полез в свою сумку. - Возьмите и подержите немного в кулаке, - он вытащил гладкую бесцветную стекляшку. - Магический кристалл уберет ваши синяки. Горгона внимательно осмотрела кристалл, лежавший на его ладони. Для нее это была не просто одна из колдовских придумок, а подачка врага, возьмешь одну и ступишь на скользкую дорожку. "Откажется," - решил Том. Она осторожно подцепила кристалл пальцами, стараясь не касаться его руки. Детский сад и только. - Спасибо. - Пожалуйста. Воды? - он протянул плоскую металлическую фляжку. Горгона помотала головой. - А в вашей сумке на все случаи жизни есть успокоительное зелье? - в ее голосе не было издевки. Обычный здравый смысл. Даже Риддл не мог злится на Смит за то, что она хотела избежать повторения случая с костром. Ведь от адекватности и хладнокровия колдуна зависела ее жизнь. - Я не болен, - отрезал он и жадно глотнул воды. Искры перед глазами померкли. Вода смыла с языка проклятый вкус пепла. Магическая стена растворилась, толпа снова затянула их в свой омут. Люди кружившиеся вокруг напоминали ярких тропических рыб. Мужчин и женщин трудно было отличить друг от друга: яркие пышные плащи, красные, воняющие приторными благовониями парики, блики дешевых золотых побрякушек, сверкавших в ушах, на пальцах, а часто и в носу. Мелькали лица, неотличимые одно от другого, размалеванные под цвет белтейнских костров. Яркие всполохи огня мерцали то тут то там. Том больше не задерживал на них взгляд, не позволял пламени задурить себе голову, а обычным колдунам и ведьмам превратиться в демонов с огненными ликами. Пот тек по лицу и по спине, волосы взмокли как если бы он только что искупался. Тягучая густая музыка заполняла поляну. Самих музыкантов не было видно. Они растворились в воздухе? Может быть поэтому визг скрипок, вой флейт, звон колокольчиков слышались одновременно отовсюду и ни откуда. Поколебавшись, Смит преодолела отвращение и прижалась к своему спутнику, почти ткнувшись губами ему в ухо. - Может скажете, какой у вас план. - Использовать вас как приманку и заманить охотника в ловушку. - Но как... Том готов был спорить, что для его спутницы информация тоже самое, что для примитивного чудовища мясо и кровь. Так какой смысл делать ее сильнее? Хитрую бестию нужно держать на голодном пайке. - Узнаете. Толпа прижала их друг к другу. Риддл снова взял горгону за руку. Он знал, что царящие здесь безумие ей чуждо. В этом они были похожи и все же он удивился, когда ее пальцы сжали его ладонь в ответ. "Где-то с яблони свалился Мерлин, наша каменная леди, оказалась не совсем каменной", - мимолетное торжество и самодовольная улыбка имели свою цену. Смит отпустила его руку и снова отстранилась. Шпагоглотатели, жонглеры, уродцы и нищие то и дело преграждали путь и тут же убирались с дороги наткнувшись взглядом на острую холодную улыбку Риддла. Чем дальше тем больше глаза щипало от дыма и странных запахов, уши закладывало от музыки. Том не слышал своих мыслей. Он часто моргал, пытаясь прогнать резь в глазах, но видел все хуже и хуже. Жар, дым и магия будто сплелись в тонкую серую дрожащую вуаль, которая прилипла к лицу. Майский шест, победно воткнутый в темной ночное небо, ничуть не приближался. Толпа играла с ними, кружила в своем водовороте и вдруг по какой-то прихоти выбросила на узкую полоску тишины между ярмарочным балаганом и кругом из костров, внутри которого которого вихрем носилась майская пляска. Эта полоска походила на песчаную гряду, зажатую между двумя бурлящими морями. А люди оказавшиеся там могли сойти за жертв кораблекрушения, все еще не понимавших на каком они свете. Брошенный кем-то шар с пикси катался туда сюда на одном месте. Пленники не могли договориться куда именно двигать свою тюрьму и дело, как обычно у них бывает, закончилось дракой. Тощая жилистая баба сидела на чурбанке, спиной к высокому костру, по ее телу бегали маленькие огненные ящерки, одна из них скользнула прямо между широко расставленных ляжек. Баба не шелохнулась – она грезила. Другой мечтатель взывал к соседнему костру: - Гори! Гори! И тот тянулся все выше и выше, пытаясь слизнуть с неба звезды. Искры летели во все стороны, как разъяренные черти. Горгона подозрительно покосилась на Риддла, высматривая в его лице признаки страха или слабости, но колдун выглядел сосредоточенным и спокойным. - Грезы Белтейна! - снова взвыл безумец. - Вы мои боги! Мир больше не делится на черное и белое! Есть только жизнь и смерть! И ради победы жизни мы должны отдаться страсти без сожалений и чувства вины! Гори! Гори! Отдай нам свой жар, верни земле пепел, чтобы она могла плодоносить яркой зеленью! - Почти поэт, - хмыкнул Том и дернул Смит в сторону. Мимо, вертясь юлой, пронеслась худая женщина ее пестрая юбка крутилась вокруг ног, как мандала. Она выскочила прямо из огня или из земли, а может из круга майской пляски, которую танцевали сейчас или сто лет назад? Кто знал? И кто кроме Риддла задавался этим вопросом, пытаясь найти закономерности там где их быть не могло. Воздух дрожал и земля, казалось, тоже. Босые ноги женщины чертили узоры на высушенной жаром поляне. Прошла секунда и картинка поменялась. Вместо узкой спины танцовщицы колдун и его пленница увидели недовольную рожу карлика. Он тянул за собой маленького израненного дракона на тонком поводке. Дракон стремился к костру. Карлик уступил с неохотой. Ящер тут же сунул морду в пламя и принялся жадно пить. А его хозяин с любопытством уставился на старухиных саламандр устроившихся на бледных коленях. Джагнара колдун и горгона заметили одновременно. - Это он? – спросила Смит. Впрочем подтверждение ей было не нужно. Кем еще как не охотником мог быть огромный мужчина, ходячей башней торчавший над толпой? Одурманенный народ расступался перед ним, бросался в стороны как клочья тумана от света мощной фары. Том внимательно наблюдал за своей невольной помощницей. Она наклонила голову, из под ресниц внимательно оценивая противника. И если до сих пор у нее были сомнения, то теперь они исчезли. Джагнар пугал до самого нутра, не до романтичных мурашек по коже или дыбом вставших волос, до нутра означило до обгаженных штанов. Он был как огромная шестифутовая дубина. По обнаженному торсу змеились и вились странные татуировки, они заползали на щеки и лоб взбирались по бритому черепу, переплетались между собой будто побеги ядовитого плюща. Джагнар был настолько же уродлив настолько силен. Но пьяный белтейнский народ испугала не его внешность и даже не огромный меч за спиной, а странная пустота в лице: он не поворачивал голову, когда мимо проходила красивая женщина, не морщился, когда невидимые скрипки взвизгивали особенно громко, не чувствовал жара, не смотрел на костры. - Амулет о котором вы говорили… его можно снять? - на шее Джагнара горгона заметила, овальный серебряный медальон. Магический кристалл в центре круга ловил рубиновые отблески пламени. - С живого нет, только с мертвого. Она задумчиво прикусила губу, сравнивая охотника и колдуна, и сравнение вышло не в пользу последнего. Риддла это задело, но не удивило, людей часто обманывала его худоба, они принимали ее за слабость. Он собирался прошептать ей, что в драке побеждает не тот кто сильнее, а тот кто злее. Впрочем к чему слова, скоро мисс Смит сама все увидит. - Пожалуйста, давайте убежим пока не поздно. - Я знаю, что делаю. Пойдемте к нему - поздороваемся. Охотник как раз вынырнул из толпы и остановился чуть в стороне от костра, где сидела старуха с саламандрами. Он наблюдал за приближающейся парой пустым взглядом шамана, впавшего в транс. Кто знает, что видели его глаза? Может он как змея различал лишь холод и тепло: добыча горела для него ярким костром, а все остальное тонуло в сером сумраке. Том остановился в десяти шагах от Джагнара, Смит по умному спряталась у него за спиной. Их лица оставались бесстрастными, но если Риддл и горгона тренировались прятать свои чувства, то охотник таким родился. - Ты привел мою добычу, колдун? Последнее слово Джагнар выплюнул, будто прожеванный табак. Он не делал секрета из своего презрения к волшебникам. В его понимании настоящим мужчиной мог называться только тот, кто умел обращаться с мечом. А махание палочкой - это работа для детей и женщин. Риддл уловил презрение врага, но взбесился из-за другого. Суккубин сын его не помнил. Складки в уголках рта стали глубже и жестче. "Ничего, - Том с вызовом посмотрел на Джагнара, - скоро мое лицо навсегда отпечатается в твоих глазах, охотник". - Теперь это моя добыча. - Думаешь, сможешь ее удержать? - Смогу. Пока эти двое прожигали друг друга взглядами, маячивший рядом карлик размышлял как бы половчее убраться подальше. Затюканный дракончик почувствовал, что хозяин ослабил хватку. Он не смело сделал шажок другой, а потом рванулся вперед, ускользающий поводок ожег грубую ладонь карлика. Короткие толстые пальцы снова сжались и поймали пустоту. Дракончик дернулся в сторону, страх застилал ему глаза. Паника подсказала ему сделать то единственное, что мелкие ящеры вроде него умели лучше всего - плюнуть огнем. Том отпрыгнул назад, закрываясь магическим щитом. Пламя растворилось в темноте, но какая то его часть впиталась в зрачки колдуна и теперь бушевала внутри, вернув его туда, откуда он старался сбежать. Туда, где его ждали огонь, боль и смерть. Смерть и вправду нацелилась на Тома. Действовала она не огнем, а сталью. Узкий нож метил ему в горло. Сознание отбивалось от старых кошмаров и не успевало отреагировать на реальную угрозу. Риддла спасло зелье, улучшающие реакцию: оно дало толчок мышцам, тело отклонилось в сторону, разминувшись с тусклым лезвием. У охотника был наготове другой нож, но метнуть его Джагнар не успел. Пузырь, набитый пикси, врезался в плечо и охотник рефлекторно ударил по нему. Едва кончик лезвия соприкоснулся с магической оболочкой, та лопнула. Синие человечки, злобно звеня крыльями, вырвались на волю, готовые рвать всех, кому не повезло оказаться поблизости. Они брали не силой, а числом и злобой, как осы. Ватага быстро сгруппировалась в тучу сильно похожую на грозовую и стремительно поглотила голову Джагнара. Пикси метили острыми когтями в глаза, а попадали куда получится. Замелькали кулаки. Сквозь прореху в туче мелькнуло свирепое лицо охотника. Щеку гиганта рассекала тонкая красная полоса. Другая появилась на плече. Две маленькие тушки хрустнули раздавленные стальными пальцами. Джагнар быть может растер бы их тонкие косточки в порошок, но дружки убитых, подстегнутые жаждой мести, снова бросились в атаку. Облако редело, неутомимые руки охотника выхватывали то одного летуна, то другого, едва успевая защитить лицо от коварных ударов. Предплечья оплели узкие кровавые ручейки, то и дело меняющие свое направление. Пьяные гуляки легко могли проглядеть дракона, плюнувшего огнем, вокруг и так было полно костров. Не заметить кинжал, серебристым блеском разрезавший воздух, велел сам Мерлин. Зато огромный гигант отбивающийся от стаи разъяренных пикси завладел вниманием пресыщенной толпы. Впрочем, любопытные держались на безопасном расстоянии, а если и позволяли себе насмешливые выкрики, то вполголоса. Эльфийская вырожденка единственная верещала во всю мощь. Именно она оказалась хозяйкой пузыря и его содержимого наловленного тяжким трудом. Том был бы не прочь задержаться подольше, он уже много лет не видел ничего смешнее Джагнара, атакованного пикси, но горгона настойчиво дергала его за руку. - Бежим! Она нервно оглянулась через плечо. Вырожденка медленно брела к ним, тощие ноги плохо случались хозяйку, и все равно та была тверда в своем намерении выцарапать глаза нахалке, разбившей ее драгоценный шар. Она выставила вперед руки, растопырив пальцы с острыми ногтями. - Бежим! - повторила Смит и потянула Риддла за собой. - Есть идея получше, - по лицу колдуна скользнула бесшабашная улыбка. Он обхватил горгону, прижал к себе, она попыталась вырваться и тут они взлетели вверх. Руки секунду настойчиво отпихивающие Тома, обвили его шею. Толпа радостно улюлюкала им в след, а Джагнар провожал яростным взглядом, что не мешало ему на автомате ловить последних уцелевших пикси. Казалось, колдун и горгона так и будут лететь вверх пока не исчезнут среди звезд, но они сменили направление и устремились на север. Горгона пискнула. Ветер взметнул полы плаща и задрал подол юбки-солнышка. Край тонкой нижней юбки трепетал вокруг коленей. Анна Смит поджала ноги под себя и почти отняла руку, чтобы прижать непокорный подол, но в последний момент испугалась и еще крепче вцепилась в Риддла. Он был не против. Сквозь запах дыма пробивался другой более приятный. Том наклонил голову почти касаясь носом ее виска, втянул воздух. Сирень. От ее волос пахло маскировочным зельем, которое почему то взбудоражило, как афродизиак. Горгона резко повернула голову и ее колючий взгляд заставил колдуна отстраниться, так далеко насколько возможно не разжимая объятий. Мелькнула мысль, что не сделай он этого, Смит бы не сдержалась и укусила его прямо за длинный любопытный нос. Теперь они оба смотрели только вперед, Риддл придерживал ее за талию, но когда они чуть снизились, рука как то сама собой скользнула верх под плащ и теплая грудь уютно легла в ладонь, сбив ему дыхание. Горгона промолчала, стиснула зубы и до синяков вдавила пальцы ему в плечо. Она явно жалела, что не умеет по собственному желанию обрастать острыми иголками. Том с таким ежиком под боком, чувствовал себя не уютно. Мысли путались, впрочем почти все они были глупыми и неоформленными, кроме одной, которую все никак не удавалось вытащить из этого хитросплетения. Людское море внутри мелело, цепочки костров прерывались, и наконец раскатились на отдельные тускло мигающие бусины. Музыка стихла. Ветер стал холоднее, воздух чище, запахи леса вытеснили запахи костров. Внизу мелькнула серебристая змейка ручья, окруженная невысоким кустарником. Том осторожно начал спускаться, рассчитывая приземлиться между двумя старыми дубами. Стоявшие чуть в стороне от других деревьев они напоминали суровых стражников, мимо которых не прошмыгнет ни черт, ни дух, ни чернокнижник. Едва ноги коснулись земли, горгона тут же сбросила его руки и отшатнулась. - Не смейте меня трогать! - ее голос звенел от злости. Том не смутился, его сейчас занимал другой вопрос. - Почему вы... почему ваше тело теплое? - щелчок пальцев и над ними вспыхнул Люмус. Щеки Горгоны пылали красным, будто она тайком успела нарумянится, руки были скрещены на пресловутой груди, а во взгляде ясно читалось желание залепить обидчику пощечину. - Извинитесь. - Ответьте на вопрос. - Нет, сначала извинитесь и пообещайте, что вы больше никогда до меня не дотронетесь. - Дура! - прошипел Риддл. - Ты не понимаешь, что охотник уже идет по нашему следу? Ни какой реакции. Том хотел добавить, что чудовища его не интересуют. Но вспомнил, что многие женщины в своей странной логике считают подобные оправдания подтверждением собственной правоты. - Что вы такое? Смит переступила с ноги на ногу, убрала прядку, которая лезла в лицо, но ничего не сказала и взгляда не отвела. Чертова баба! Золотая нить задрожала от нетерпения, ожидая что по ней пробежит магическая волна: огонь, империо или круцио. Горгона стояла неподвижно, маленькая и на вид беззащитная. Том подумал о детях, которые готовы хоть весь день играть в молчанку, злясь на глупых взрослых из-за того, что те вместо вопроса жизни и смерти видят лишь дурацкий пустяк. Еще он вспомнил о шаре, метко брошенном в Джагнара. - Прошу прошения за это недоразумение, - сказал он теплее, чем собирался. Слова прозвучали почти по дружески. - Обещаю, что больше пальцем вас не трону. Она кивнула. - Я полукровка. - Это невозможно. У горгон не бывает полукровок. - Думаю, сейчас не самое подходящее время, чтобы обсуждать возможности межвидового скрещивания. Превращать людей в камень я могу и это все, что вам нужно знать. Так где она, ваша ловушка? Смит огляделась: впереди - лес, позади - всполохи белтейнских костров, потом с нарочитой внимательностью она посмотрела себе под ноги. - Подойдите ко мне. Том протянул руку и тут же опустил, глумливо ухмыльнувшись. Горгона устало вздохнула. Она прикинула расстояние между ними, поделила на шаги, четко отчитала три и остановилась, близко и в тоже время в недосягаемости для Риддла. Все было проделано демонстративно с вызовом. Она будто нарочно испытывала терпение колдуна. Но воспоминание о недавнем объятии подставило подножку раздражению, а реакция его тела окончательно расставила все по местам. Том хмыкнул. Причина его странного состояния была до уныния обычна - тупая биология. Словосочетание еще из школьных времен. Пятнадцатилетний Риддл презирал природу за то, что она лепила всех по одному шаблону и маглов и магов. Он считал глупейшей ошибкой, то что физиологически он не сильно отличался от какого нибудь собирателя дохлых кошек из доков. Ведь он был создан для великих дел, а не для унылого размножения. Для настоящего бессмертия, а не для жалких попыток сохранить часть себя в неблагодарном потомстве. С большинством своих школьных идей Том распрощался, но за эту держался крепко. А как же иначе, если тело раз за разом подтверждало его правоту. Недолгое воздержание, белтейнский дурман и любая более менее человекоподобная тварь годилась для короткого перепихона. Ему стало противно от сознания собственной слабости, своего несовершенства. Но отводить глаза от проблемы Том не стал, наоборот всмотрелся пристальнее, ведь так власть горгоны над ним становилась слабее, теряла свою мистическую таинственность. Раздражение окончательно исчезло, а вот желание удивить, заставить равнодушную союзницу поверить в него и в его план, осталось. Воздух задрожал и вокруг невольных союзников закружились серебристые искры. Сначала невесомые, как узоры инея отделенные от стекла, они становились плотнее, превращаясь в стены из твердого камня, который не ощупь нельзя было отличить от настоящего. Куполообразный потолок из толстого синего стекла опустился будто крышка. И когда материализация завершилось, никто бы не усомнился, что небольшой круглая не то сторожка не то беседка стояла тут всегда.