Поющий Койот

А Нью-Йорк меж тем просыпался. Уже изрядно посветлело: до рассвета оставалось меньше часа. Улицы наполнились машинами и, спешащими по своим делам, пешеходами. Стало шумно. Я бы даже сказал слишком шумно. На улице, по которой мы шли, образовалась автомобильная пробка. Люди давили на клаксоны, что-то кричали друг другу. Откуда-то с параллельной улицы послышался визг тормозов, затем грохот и звон разбивающегося стекла. Кто-то явно не справился с управлением, и качественно самоубился: оттуда запахло кровью и смертью. Ещё несколько секунд, и раздался взрыв…. Что я посчитал странным. Не так уж часто в авариях тачки взрывались. Это нужно было хорошенько постараться, чтобы умудриться…. Или качественно нагрешить, чтобы судьба выбрала именно такой, на мой взгляд, нелепый способ расправы. По нашей улице попытался проехать пожарный автомобиль с сиреной, и в итоге только усугубил пробку, и повысил общий уровень раздражения у местного населения. Теперь уже слышались и угрозы…. Странно, а я считал «мирное» население Штатов законопослушными людьми…. С любопытством заглянув в тёмный переулок, мимо которого мы проходили, обнаружил в нём мужчину бомжеватой наружности, отчаянно пытающегося картонкой закрыться от шума. На него ехидно поглядывали кот и кошка, калачиками свернувшиеся на крышке мусорного бака. Но вот у мимо проходящего прохожего сорвалась с поводка собака. Тут же послышался озлобленный лай, и кошачьим стало не до бездомного. Перевёл взгляд в переулок напротив, через улицу. Та же темень, те же баки. И люк на дальнем плане, из которого клубами вырывался пар. Усмехнулся: Это и есть Нью-Йорк. А пока я с детским любопытством оглядывал пейзажи - Джон шёл рядом, неуверенно поглядывая на меня, будто что-то решая. Я ему не мешал. Только один раз уточнил название нескольких улиц, которые мы переходили, потому что Нью-Йорк я запомнил крайне плохо. Так, лишь основное, чтобы не блудить. Ведь изучать его, не было времени. Хотя это одно из первого, что необходимо делать на заданиях: изучить местность. Обычно я этим и занимаюсь в первую очередь. Но из Нью-Йорка хотелось убраться сразу, как только я в него попадал, и навсегда. Хотя места проведения боевых действий я, конечно, осмотрел, и отходные пути тоже на всякий случай подготовил. А как же без этого? За пустыми размышлениями, я чуть было не проворонил момент, когда мой спутник, завернув за угол, вошёл в холл одного из элитных домов. Я удивлённо покосился на Джона. Всегда считал, что у таких групп как «Оттенки Серого», достаточно небольшой заработок, вряд ли позволявший содержать квартиры в таком доме. - Не удивляйся. Эшеру квартира в этом доме досталась от отца, вместе с акциями одной из фирм. Ещё каких-то полгода назад ему вполне хватало средств на содержание квартиры. Наверное, и сейчас процентов с акций хватает…. – Не очень уверенно произнёс музыкант. Я посмотрел на него и понял: Джон действительно искренне ценил своих друзей. Но доверия между ними мало было. Не думал, что они делились друг с другом всеми проблемами…. И Харрис переживал по этому поводу. А может, они раньше доверяли друг другу больше, но из-за того, что с группой начались проблемы – начались депрессии, которые отдаляли их, и дружба стала разлаживаться?! Хотя кто бы вякал о доверии. Уж кто-кто, но точно не я. Как и сказал Реохей, я как моллюск. Всё держу в себе. Скрытный, замкнутый и прочая-прочая в том же духе. Но я просто не понимал смысла в том, чтобы делиться с кем-то своими проблемами. Ну зачем друзьям знать о том, что у меня в голове? Смысл заставлять их беспокоиться?! Помочь ведь всё равно не помогут, а поддержка мне не нужна. Хватало и стальных принципов, которыми я жил, для того, чтобы не опускать руки. Так что не мне судить. А пока я в очередной раз отвлёкся на размышления, Джон отбуксировал меня в лифт. Этаж, как я успел заметить, он выбрал двенадцатый. То есть невысоко, по местным меркам. Но насколько я понял, верхние этажи были офисными. Для меня это было дикостью. Хотя какое мне дело?! Как говорит Мустанг: «Пусть творят, что хотят. Лишь бы нам спать не мешали». - Чего такой задумчивый? – Поинтересовался я у Джона, пока мы ехали в ну очень тормознутом лифте. Что опять же было странно для столь элитного дома. - Не знаю, как тебя представить…. Да и вообще, как объяснить кто ты, и…. – Замялся Харрис. Я усмехнулся: какие же они всё-таки смешные. Мне бы их заботы…. - Скажи, что нашёл в моём лице нового спонсора. Представь, по имени Леонардо. А объяснения оставь мне. Да и вообще, ты что, никогда друзей не знакомил!? Как получится, так и представишь. По обстоятельствам. – Ответил я. - У тебя, как я погляжу всё просто. – Из-под бровей глянул музыкант. - Ну, всё - не всё, но ваши трудности мне и вправду кажутся простыми и смешными. – Звякнул лифт, двери открылись, и мы, наконец-то, вышли из адского подъёмника. Я тут же прислонился к стене, чтобы унять расшалившиеся нервы…. Никогда никому ни за что на свете не признаюсь, но я ненавидел лифты и всё, что с ними было связанно. Ненавидел?! Можно и так сказать. А можно сказать, что они наводили на меня суеверный ужас с тех пор, как Волк заставил меня подняться на сотый этаж небоскрёба Сирс-Тауэр в Чикаго, по шахте неработающего лифта, используя только руки и одну ногу. А потом слезать тем же путём, только на этот раз, используя лишь одну руку и обе ноги. Вспоминая об этом, я понимал, каким же на самом деле садистом был учитель. Он упорно делал вид, что мне как минимум двадцать, когда на самом деле мне было чуть больше восьми лет…. Брр! Правда, тогда тот факт, что учитель заядлый садист – я не замечал. Ведь сам был мазохистом, и добровольно соглашался на все его выдумки, хоть и не понимал их смысла. Эх, вот времена-то были…. Как старик вздохнул я. А Джон, всё то время, что я успокаивался, вопросительно на меня смотрел. Я игнорировал его, пытаясь унять нервную дрожь в руках, появившуюся от нахлынувших воспоминаний. Конечно, Волк-то тогда весело ухмылялся, а я не мог шевелить ни руками, ни ногами. И это при том, что на следующий день мне нужно было выполнять миссию…. Вот только было интересно: а почему в Эмпайр-Стейт-Билдинг я этого не вспомнил?! Или был настолько занят предвкушением полёта, что не мог думать ни о чём кроме оного? Наконец, справившись с собой, я оторвался от стены и, бросив короткое «веди дальше», поплёлся за Харрисом, который пожав плечами, притащил меня к самой дальней двери. Вновь вопросительно посмотрев на меня, и получив разрешающий кивок, Джон позвонил в дверной звонок. Из-за двери послышалась птичья трель. Но ни звука больше. Две минуты музыкант ждал хоть какого-то ответа, но, не дождавшись, позвонил снова. Потом снова, и снова. Затем постучал – и тишина. Разозлившись, он смачно пнул дверь, и - о чудо – из-за двери послышался шорох. Видимо хозяин квартиры был всё-таки дома, и знал, что таким образом к нему ломятся только друзья. - Эшер, открывай! Это Джон. – Харрис видимо тоже услышал шорох, и крикнул. За дверью послышались уже более громкие и отчётливые шорохи. Затем мы услышали глухой звук удара, как будто что-то деревянное стукнулось о тонкий ковёр, или как будто кулаком кто-то в стену ударил. - Джон, я не пойду на концерт. – Услышали мы убитый голос, явно сломленного человека. - Всё кончилось…. – Джон посмотрел на меня взглядом: «Вот о чём я говорил». Я пожал плечами, как бы отвечая, что не удивлён, и кивнул на дверь, чтобы мой спутник попытался прорваться в квартиру. Он всё понял: - Эш, просто открой дверь! – Настойчиво произнёс Харрис. - Нет. Я не могу смотреть тебе в глаза. – Признался в слабости – значит, не безнадёжен. По крайней мере, я так решил…. - Тогда я выбью её. – Пытался достучаться до друга Харрис. Вот только это он явно перегибал палку. Я решил вмешаться, ибо дверь хозяину квартиры ещё пригодиться: - Ну-ну. Зачем же так грубо? – Я положил руку на плечо музыканту. - Но… - Попытался оправдаться он. - Джон, кто это с тобой? – Удивлённо вопрошали за дверью. - Открой дверь, и мы познакомимся. – Ласково попросил я так, как врач спрашивает о самочувствии душевнобольного. - Ты мне психиатра привёл что ли? – Уловил интонации друг Джона. - В каком-то смысле можно и так сказать…. – Усмехнулся я. - Не слушай его, Эш! Это наш спаситель! – Перебил меня Харрис. Тоже мне, нашёл спасителя…. Впрочем, допускаю, что если смотреть на ситуацию с его стороны, то так оно и было. - Ага, прямо ангел небесный. – Хмыкнул я. - Так, ладно, эта трагикомедия, конечно, достаточно забавна, чтобы на неё смотреть. Но не достаточна интересна для того чтобы в ней участвовать. – Я отодвинул Джона от двери и, приложив ладонь к замку, высвободил пламя Тумана. Несколько секунд я потратил на изучение замка, и ещё долю секунды на то, чтобы его открыть. Послышался характерный щелчок, и дверь со скрипом открылась, являя миру в целом и мне в частности…. За дверью в одних трусах стоял мужчина лет тридцати, с трёхдневной щетиной и удивлением на лице. Мой намётанный глаз тут же подмечал мелочи: зрачки были слегка расширены, а слегка пожелтевшие глазные яблоки расчерчены полопавшимися капиллярами. Набрякшие желтоватые веки, синяки под глазами, кожа была неестественно бледная, и пальцы слегка подрагивали…. М-да, типичный представитель тяжело наркозависимых, со следами уставшего от борьбы с самим собой и своей болезнью человека, не так давно пережившего ломку. Видимо друг Харриса и сам понимал всю тяжесть своего положения, и пытался бороться. Однако безуспешно. Но вот что интересно: Джон сказал, что его друг недавно подсел на наркоту, я же перед собой видел человека находящегося на предпоследней стадии развития болезни. Такие употребляют наркотики годами, и считаются почти не излечимыми. Среди обычных людей, разумеется…. Я ухмыльнулся, потому что так было даже интереснее. О, если он согласится на мои методы, то я смогу всласть поиздеваться над человеком, и насытить вдоволь свою садистскую натуру. Джон покосился на меня и, обречённо вздохнув, представил нас друг другу: - Знакомьтесь. Леонардо, это Эшер Смит. Отвечает в группе за клавишные. – Я склонил голову к плечу. Это жест и в знак приветствия, и в знак интереса. А Джон продолжил: - Эш, это Леонардо. Психиатр и наш новый спонсор в одном лице. Чаю предложить не хочешь? - Эм… Угу. – Эшер развернулся и на автопилоте прошёл вглубь квартиры. Джон пожал плечами и зашёл внутрь, идя вслед за другом. Я тоже мягко скользнул следом, закрывая за собой дверь. По пути на кухню, куда хозяин нас видимо и вёл, я с интересом разглядывал обстановку. Всё было как обычно, простенько, но со вкусом. По современному, по-американски. Но вот одна деталь резко бросалась в глаза: в каждой комнате стояли синтезаторы. Даже в туалете стоял…. Вот это я понимал, любитель музыки, или музыкант от бога. На кухне синтезатор тоже имелся…. А Эшер, всё так же на автопилоте поставил чайник, и видимо решил меня игнорировать, раз усевшись за барную стойку, которая была тут вместо стола – обратился к Джону: - Джон, я не смогу играть. – Не поднимая глаз на друга, произнёс Смит. Он поднял свои руки на уровень стойки, и они начали у него дико дрожать. – Я опустился на самое дно, и теперь не могу сыграть даже собачий вальс! – Я хихикнул, Харрис этого не заметил, а Смит подозрительно покосился на меня. - Брось, Эш! Я не верю, что подобное вообще возможно! Ты с первого класса играл всегда и везде, где тебе попадались клавишные! – Воскликнул Харрис. Я, не особо вслушиваясь в их беседу, опробовал на звук синтезатор. Мне он понравился, и я коротко сыграл на нём клавишную партию припева одной из двух песен «Оттенков серого», которые были у меня в плейлисте. Разговор, естественно, тут же увял. Но мне быстро надоело, ведь это не та музыка, которую я по-настоящему любил. А потому оторвавшись от музыкального инструмента, я тоже уселся за барную стойку, на удивление мужиков лишь пожимая плечами. Музыканты посмотрели на меня, посмотрели, и тоже вернулись к беседе: - Я не играл уже больше месяца. – Ответил Эшер на предыдущую реплику Джона. Я рассмеялся. Всё происходящее напоминало мне не то дешёвую комедию, не то одну из серий бесконечно сопливого бразильского сериала, о которых мне как-то говорил Изидоро. Я моментально понял, что эти самые бразильские бесконечные снимают не только для домохозяек, и пенсионеров, но и для того, чтобы американцы знали, какую реплику в какой момент сказать, чтобы возвеличить драматизм трагедии. - Что? – Недоумённо и оскорблённо уставился на меня новый знакомый. Конечно, ведь я оскорбил его самолюбие…. - Ты бы себя со стороны слышал! Говоришь таким тоном, как будто тебе сказали, что через пять минут наступит конец света, и ты понял, что не успеешь сходить в магазин за выпивкой. Это смешно. – Отстранённо замечаю я, услышав звон интуиции и, почуяв знакомый, едва уловимый запах. - Джон, кто это? – Спросил Эшер глядя на принюхивающегося меня. - Я и сам не понял. – Хмуро ответил ему Харрис. - Нет, это совершенно определённо знакомый запах! – Я вскочил на ноги, одновременно со Смитом, который подорвался налить чаю. Я же, управляемый интуицией, как собака-ищейка, шёл на запах, который исходил от шкафчика кухонного гарнитура. Присмотревшись к предмету мебели, я понял, что он единственный из всех немного выступает вперёд и не касается стены снизу. Интуиция говорила, что там и нужно искать. Просунул руку между шкафчиком и стеной. Пальцы моментально нащупали полость в стене, и уголок пакетика. За этот уголок я, ухватившись, и аккуратно вытянул маленький пакетик с белым порошком. – Ух ты! Клад. – Воскликнул я. Смит был в ужасе от того, что его тайник раскрыли. Руки затряслись ещё, сильнее. - Эшер…? – Вопрошающе и укоряюще покосился на друга Джон. Я принюхался ещё сильнее, затем оглушительно чихнул, и положил пакетик на разделочный стол подальше от себя. Всё-таки мой любимый организм, по не понятной для меня причине имел аллергию на наркотические вещества. И чихать лишний раз - мне не хотелось. Правда эта же самая аллергия и помогла мне найти наркоту. По принципу: Зачесалось в носу – где-то рядом наркота. Поводив носом из стороны в сторону, можно вычислить, где она конкретно находится. Просто, в какой стороне нос чешется сильнее – там и нужно искать. - Чистый опиум. – Сделал вывод я, отодвигая от себя пакетик ещё дальше. – Серьёзная, а главное, дорогая, сейчас почти недоступная обывателям вещь! Я хоть по типичным кругам под глазами и подозревал, что ты нюхаешь, но всё-таки рассчитывал, что ты не ушёл дальше лёгких наркотиков. Впрочем, не амфитамины и ладно. Эта китайская дрянь намного хуже…. Правда, я не понимаю, зачем наркоту прятать в собственной квартире. Если только от друзей, страждущих помочь…. – Я кинул насмешливый взгляд на Харриса, и обратился уже к нему: - Джон, ну ты и задачку мне задал! И ладно бы ещё один опиум, но в прихожей я мельком видел ЛСД. Мне даже стало интересно: а какой эффект они дают в сочетании? - Джон… - А Харрис на друга не смотрел, он смотрел то на меня, то на пакетик с белым порошком. Я же серьёзно смотрел на Джона. - Думаю, что ты не всё знаешь о друге. На наркоте он явно очень давно, потому что на опиум, тем более чистый, а не на его производные переходят обычно тогда, когда что-то более лёгкое перестаёт удовлетворять. Всё-таки изначально наркотические средства были лекарствами. И как с любыми лекарствами: когда организм привыкает, они теряют свою эффективность. Мало кто садится сразу на опиум. Начинают с более лёгких наркотиков. И Эшер явно очень тяжёлый, давний и запущенный случай. Врачи бесполезны. Даже если промыть от этой дряни организм, и кодировать – кодировка рано или поздно падёт, и всё начнётся сначала. К чему это приведёт - сам знаешь. - Но есть же какие-то…. – Начал было Джон, но он прервался, когда до него видимо, дошло то, что я ему сказал. Его глаза расширились, то ли от удивления, то ли от возмущения, то ли от отчаяния. Не разобрался. А Харрис несколько раз открыл и закрыл рот, а затем всё-таки медленно произнёс: - Стоп, ты хочешь сказать, что помощь бесполезна? - Я такого не говорил. – Сложил руки на груди я. - Тогда…? - Я не сталкивался с подобными случаями ранее, но…. – И уж конечно не занимался лечением лично, - добавил я мысленно. Но видел ведь, как это делается. Так что…: - Раз уж я связался на свою голову - попытаться могу. Вот только мои методы…. – Намекающе подвигал бровями, дабы Джон вспомнил о том, кто я. - Только не убей. – Слегка побледнел музыкант, но всё равно предоставил мне почти полную свободу действий. - Не обещаю… - Хмыкнул я в ответ. - Стоп-стоп! О чём это вы двое?! – Вмешался Смит. Видимо чувство самосохранения подавало ему сигналы о том, что мы с Джоном решали его дальнейшую судьбу. - О тебе. – Мило улыбнулся я, по-детски наивно хлопая глазами. Джон подавился чаем от резкого перехода. А Смит явно не знал, что на это сказать. Но…: - Кто ты такой? – Всё-таки произнёс он. - Сейчас это не имеет совершенно никакого значения. Сейчас важно только то, что я здесь не просто так. – Закинул удочку я. - Тогда зачем ты здесь? – Послушно заглотил наживку Эшер. - Так уж случилось, что буквально сегодня ночью я познакомился с твоим другом, как раз тогда, когда усиленно размышлял над тем, как мне убить свободное время и скуку. А у Джона была задачка, показавшаяся мне интересной. – Я наклонился к Смиту, и тихо спросил: - Скажи мне, Эшер Смит, ты хочешь завязать с наркотиками? – Эшер уставился мне в глаза слегка невменяемым взглядом. Складывалось ощущение, что он не понимал: где находится, и что делает. При этом под кайфом он явно не был. - Джон, я не понял, кто это такой?! - Вот же! – Досадливо поморщился я. – Сдалось тебе это знать?! Я – Леонардо. И я готов стать новым спонсором вашей группы. Но группы сейчас у вас никакой нет. И то, что ты увлекаешься наркотиками – одна из причин этому. Я могу решить все ваши проблемы, но только если вы сами этого захотите. Я могу помочь тебе раз и навсегда завязать с наркотой, абсолютно безвозмездно просто потому, что мне нечем больше заняться. Но хочешь ли ты этого? – Эшер тупо пялился на меня. Тем же самым занимался и Джон. Я вздохнул: всё-таки американцы такие… американцы! – Ладно. Зайдём с другой стороны. Эшер, скажи мне, насколько тебе дорога группа, и друзья? - Что за глупый вопрос? Конечно же, они мне дороги! – Очнулся Смит. - Так ли это? Сейчас, фактически только из-за тебя, твоя группа, твои друзья, и не надеются отыграть последний концерт. Если бы они действительно были тебе дороги – ты бы из кожи вон лез, чтобы сделать хоть что-то для того, чтобы концерт состоялся. А ты просто жалеешь себя, и опускаешь руки. «Я не могу играть». – Спародировал я Смита. – «Я не играл уже больше месяца». Руки трясутся? И что? И кто в этом виноват?! – Активно капал на мозги я, смотря прямо в глаза собеседнику, и убеждаясь, что мои слова находят какой-никакой, но отклик. А то, что это в основном гнев – мелочь. – Наверняка ведь жалеешь себя. «Я больной человек». «Мне так плохо». «Жизнь такая дерьмовая…». И винишь в своём нынешнем состоянии кого угодно, но не себя. Однако ты ведь умный мужчина, и должен понимать, что это не дело. Хотя бы глубоко в душе, должен понимать, как низко ты пал. Должен понимать, что власти и врачи не просто так твердят о вреде наркотиков. – А гнева в его глазах было всё больше и больше. Столько агрессии и обиды на мир…. И я продолжил прессовать, дабы всё это вырвалось на свободу, подобно гною из незаживающей раны. Чтобы принести облегчение. Как говаривал учитель: «Во всём нужен переломный момент. Если его нет – действие бесполезно». Это не всегда истина, но в данном случае…. На наркоту никогда не садятся от хорошей жизни. Если человек наркоман, значит, у него есть или был повод. Это может быть всё что угодно, от нехватки родительской любви и внимания в далёком детстве, до смерти близкого человека. Даже в клубах человек никогда не попробует ЛСД за компанию, если у него нет проблем. К сожалению, таковых крайне мало. Проблема может быть совершенно не существенной, и даже не восприниматься сознанием как проблема, но она есть. В лечении от различных видов зависимостей главное найти эту самую проблему, что часто бывает сложно, или даже невозможно, как в случае Смита. Поэтому нужен переломный момент. Это тоже может быть что угодно: от возникновения у больного желания вернуться к нормальной жизни, до осознания, что у кого-то проблем бывает больше, и они хуже. Вот последний вариант я и решил выбрать. Опять же убью двух зайцев: и сам выговорюсь, и Смиту покажу, насколько он жалок. - Ты тряпка! – Добил Эшера я. Этого он уже, естественно, стерпеть не смог…: - Да как ты смеешь учить меня жизни. – Немедленно вскочил на ноги он. Джон не вмешивался, философски поглядывая на спокойного как слона меня. На месте Смита, я бы не отреагировал на слова незнакомца вообще никак. Но человеком он был явно импульсивным, да ещё и с расшатанными наркотой нервами. Как итог его прорвало. Не думал, что он понимал до конца, какую чушь нёс: - Ты. ТЫ ребёнок богатенького папаши, который захотел себе ручную Рок-группу. Ты сопляк, даже жизни не знаешь! Ты привык жить на всём готовеньком. Ты… - Мне стало смешно. Значит, я действительно производил такое впечатление? Мне, конечно, говорили и не раз, но всё равно…. Мне стало так весело, что я расхохотался в голос, и чуть не пропустил момент, когда Эшер замахнулся кулаком для удара, которым метил мне в лицо. М-да, я, конечно, многого ожидал, но не такого. Откуда-то глубоко изнутри поднялась волна возмущения, и… моё безумие вырвалось на свободу. Дальше я хоть и продолжал связно мыслить, но себя контролировать перестал. Лёгкий срыв, и как итог я увернулся от удара, и лёгким пинком отправил Смита в полёт. А тот врезается в стену, оставляя в гипсокартоне вмятину. Ни кто и глазом моргнуть не успел, как я придавил Эшера к стене, прижимая нож к сонной артерии. И выпустил на свободу свою ауру, упиваясь страхом и паникой, захвативших разум музыкантов. - Так хочется сдохнуть? – Облизал вмиг пересохшие губы я, маньячно улыбаясь. - Так зачем тянуть?! Зачем убивать себя белой дрянью, если можно всего лишь попросить меня? – Склонил голову на бок, чуть прищуриваясь: - Знаешь, Смит, мои руки уже давно даже не по локоть в крови. Я сам давно уже на дне целого океана крови. Ты ведь чуешь его? Этот металлический солоноватый и приторно-сладкий запах? Я весь пропах ею. От меня несёт смертью, не так ли? Кровью, смертью, трупами. – По-детски спросил я, наблюдая за тем как Эшер сглатывает. Это дразнило меня. - Ты хотел знать кто я? Чтож, вот ответ на твой вопрос: я профессиональный наёмный убийца, и начал убивать раньше, чем научился внятно говорить. Убиваю мужчин, женщин, детей, стариков…. Самыми различными способами. – И вкрадчиво добавил, шёпотом на ухо: - Теми, которыми закажут. Вот ты как хочешь сдохнуть? – Снова склонил голову к плечу. - Хочешь, я собью тебя на самой дорогой машине в мире? Могу столкнуть с моста. Могу, - Резко надавил пальцем на одну из точек на шее: - Могу перекрыть доступ крови в мозг. – Голова Эшера стала синеть на глазах, глаза закатывались. Смит судорожно схватился за шею руками пытаясь отодрать меня, но всё это было бесполезно, потому что я в разы сильнее. Его попытки вырваться лишь подстегнули и раздразнили мою садистскую натуру, и я начал тихо безумно смеяться. Но когда понял, что ещё чуть-чуть и мозг Смита от недостатка кислорода непоправимо повредиться - снова резко ударил пальцами по шее, и синева начала спадать. А сам Эшер судорожно глотнул кислорода, пытаясь отдышаться и с первородным ужасом, смотрел на меня. Я, продолжая мило улыбаться, продолжил издеваться: – Могу сейчас вспороть тебе сонную артерию, и ты истечёшь кровью очень быстро. – Надавил на кончик ножа, всё ещё приставленного к шее и, проткнув кожу, дождался, когда по лезвию сползла первая капля крови, чтобы затем слизнуть её. Страх музыкантов всё усиливался…. Я же внезапно выпустил Смита из захвата и отошёл к окну. Он не двигался, примороженный к месту страхом. Я продолжил шоу: - Могу банально застрелить. – Молниеносно выхватил пистолеты и спустил курки. На щеке и на шее Эшера появились царапины. – В лоб, в сердце, в печень – куда захочешь, туда и пущу пулю. – Спрятал пушки на место. - А могу, - Подошёл к разделочному столу и, взяв кухонные ножи из подставки, тут же метнул их в Смита. Они пригвоздили его к стене, слегка оцарапав кожу. – Истыкать ножами так, что ты будешь похож на ежа. Но можно и что-нибудь поинтереснее. – Щёлкнул пальцами, и в моей руке появился ятаган. Я крутанул его в руке, будто взвешивая, а затем сделал несколько взмахов. На обнажённой груди Эшера появились несколько тонких длинных царапин от трения струй воздуха. – Могу разрубить тебя на части. Отделить голову от туловища, разрубить вертикально, или горизонтально на две равные половинки. На три, четыре, десять…. Можно что-нибудь и более извращённое. Например, смерть от разрыва внутренних органов. – Это я демонстрировать на теле не стал, ударив кулаком в стену. Первый кирпич, по которому я ударил, не пострадал, а вот следующий рассыпался в пыль. Это и был тот самый стиль боя «смерть с одного удара». – Достаточно всего одного лёгкого удара, и твои органы превратятся в кашу. Почти магическим образом. А ещё я могу тебя попросту сжечь. – Взял в руки газету со всё того же разделочного стола, и она вспыхнула в мои руках, тут же оседая пеплом. Я насмешливо посмотрел на обоих музыкантов. Губы Джона шевелились так, будто бы он молился. Эшер же не в силах и с места сдвинуться был. Он весь белый как мел, и я внезапно понял, что перегнул палку. Это меня отрезвило, но останавливаться сейчас было нельзя. Иначе всё будет бессмысленным. Ведь нужно чтобы Эшер сам захотел принять мою помощь. Судорожно обдумал, что сказать дальше, не меняя при этом слегка безумного выражения лица. И понял, что мне терять тут нечего, а я всё равно хотел высказаться. Это шанс. Я решил рассказать им о своей жизни, но сначала нужно закончить: - Не нравятся такие способы? Не проблема! Только скажи, как ты хочешь сдохнуть: в жутких мучениях, или быстро и безболезненно? Обычно я беру за это не хилую оплату, как минимум с пятью нолями. Всё-таки я киллер высшего класса. – С гордостью произнёс я, вскидывая подбородок. - В послужном списке у меня нет ни единого провала! Естественно, что мои услуги стоят недёшево. Но для тебя я сделаю исключение. – И спрятав ауру убийцы, продолжил говорить, как ни в чём не бывало: - Так уж случилось, что мне нечем было заняться, и я мучился от жуткой скуки, когда встретил твоего друга Джона. На крыше Эмпайр-Стейт-Билдинг, между прочим. Он собирался покончить с жизнью самоубийством. – Говорил я так, как будто рассказывал о погоде. - Разговорились, познакомились. Мне было жалко посредственную группу с очень хорошим потенциалом, несколько песен, которой я регулярно слушаю. На моих счетах всё равно миллиарды лежат бесполезным грузом, и от потери нескольких миллионов с меня не убудет. Новых заработаю. – Музыканты на глазах приходили в себя. - Вот я и решил убить время, и избавиться от скуки. Помочь короче. Мне плевать на вас обоих. Можете сдохнуть сейчас же. Я найду, чем убить время, но вы потеряете шанс. Однако и я не предоставлю его тем, кого презираю. То есть, прежде чем заполучить мои деньги, и использовать шанс, вам придётся доказать, что вы достойны. Вы нытики. Оба. Привыкли себя жалеть, и ничего не делать сами. Предпочесть смерть, хотя бы попыткам вытащить друзей. Предпочесть смерть шансу. Слабаки! Вы даже мужиками назвать себя не имеете прав. И любая женщина сильнее вас! Но если один из вас готов меняться, то другой…. – И тут меня снова понесло: - Говоришь, я жизни не знаю? Будь уверен, это не так. Это вы не знаете жизни! Смотрите на меня. Смотри внимательно. Мне только семнадцать, а мои виски уже седые. – Остервенело, дёрнул себя за белые пряди. Ну да, ни кому никогда не признаюсь, что иногда комплексовал по этому поводу. Иногда. Когда люди думали, что это всего лишь обесцвечивание. - Это не краска, не обесцвечивание, а натуральная седина. Такая чисто-прозрачно-белая даже у стариков бывает крайне редко. А теперь представь, что должен был пережить ребёнок четырёх с половиной лет, для того, чтобы поседеть?! – Сделал глубокий вдох и, закрывая глаза, бесцветным голосом начал перечислять: - Ты никогда не видел, как насилуют и пытают мать. Никогда не чувствовал боли, сильнее, чем боль от перелома. Тебе никогда не вбивали в кости гвозди, никогда не вставляли пластинки под ногти, никогда не жгли раскалённым прутом, никогда не пытали. В твоих жилах не течёт проклятая кровь основателя и первого Босса крупнейшей и сильнейшей мафиозной семьи в мире, заставляющая наследовать кровавую организацию. Твоя жизнь не находится под прицелом каждую секунду, каждого часа, каждого дня, каждого года с детства. – Я повернулся спиной к новым знакомым, снял плащ, и поднял майку. С тех пор, как мои Хранители узнали о шрамах на моей спине, иллюзией я её стал прикрывать редко. Так что музыкантам открывался прекрасный вид, на достаточно красивую спину, покрытую разнообразными и разноцветными - от белого до сизого - рубцами. Странно, но они её почти не уродовали. Даже наоборот, украшали. Если бы только не история их появления…. – Ну как, нравится? – Спросил я, чувствуя, как мою спину буравят два удивлённых, почти шокированных взгляда. Я дал время ещё немного полюбоваться спиной, а затем опустил майку и обернулся. - Но это только часть моей жизни. Вторая её часть ещё ярче. – Перешёл я на горький тон. – Так, например, на тебе, в отличие от меня, не висит ответственность за тысячи жизней. Многие тысячи жизней. От твоих решений не зависит, сколько сдохнет людей связанных с подпольем за день. Ты не решаешь, кому жить, а кому умереть. И кому КАК жить. А я решаю. Ещё мне приходится следить за своими подчинёнными. За своей семьёй. Даже за жизнь и смерть последней старой и ободранной собаки принадлежащей семье отвечаю я. Тебе не нужно следить, чтобы все были довольны, и не особо буйствовали. Тебе не нужно развязывать кровавые войны во благо семьи, в которых падут тысячами жертв безвольные люди. И ты не знаешь абсолютно точно, что после смерти ты попадёшь в ад. На самый его нижний круг. Ибо будешь отвечать не только за свои многочисленные грехи, но и за все грехи своих подчинённых. Но самое страшное, ты не знаешь, что сам медленно, но верно убиваешь самых дорогих и близких тебе людей, просто потому, что у тебя нет выбора. Тебе не приходится с безразличным и отрешённым лицом смотреть на их раны, полученные на очередном задании, на которое хладнокровно и безжалостно отправил их сам. Ты не чувствуешь вины за их смерти. Да, за смерти…. – Я говорил, и удивлялся себе, потому что тон у меня непроизвольно получался такой, будто бы меня это действительно волновало. Всегда считал, что во всех ранах подчинённые виноваты сами. Но может мне и правда… не плевать?! От собственных мыслей оставался неприятный осадок, поэтому я поспешил говорить о том, что меня действительно волнует: - И ты можешь сдохнуть в любой момент, в который тебе заблагорассудится. А вот мне моя жизнь не принадлежит. Потому что я имею право сдохнуть только тогда, когда это потребуется семье. Если же я отправлюсь в ад раньше, то моих людей просто уничтожат. Да я мечтаю о такой жизни как у вас! – Отчаянно прошептал я, чувствуя странное облегчение от того, что выговорился. Пусть и не о том, что накипело, но всё равно…. Я снова одел плащ на плечи, и обвёл высокомерным взглядом музыкантов. – А теперь снова спрошу у вас, неразумных, наивных и попросту глупых детей: кто из нас лучше знает жизнь, и что такое безысходность? – И Джон и Эшер поражённо молчали. Я вздохнул, и перешёл на последнюю стадию исполнения своей задумки по наставлению Смита на путь истинный: – Ладно, можете не отвечать. Навязывать свою помощь не стану. Извини, Джон, но твой друг хочет сдохнуть от этой дряни. Насильно помощь бесполезна. Надеюсь, второй твой друг не хочет сгнить в тюрьме, и я смогу ему помочь. – Постучал ногтями по столу, всем своим видом показывая, будто мне жаль, что так вышло, а затем решительным шагом направился к выходу из кухни. Но на пороге остановился: - Эшер, извини, что сорвался, но меня сильно задевают такие люди как ты. Которые сдаются, даже не попытавшись спастись. Которые сдаются, даже не попытавшись выцарапать у жизни и судьбы ещё хоть одно мгновение. Я надеюсь, что найдётся что-то, что заставит тебя одуматься. Но это, похоже, буду не я. Джон, я жду внизу. – И вышел, сначала из кухни, а затем и из квартиры. По дороге обдумывал своё странное поведение, мысли, и эмоции. Быть может, на меня так странно действовали Штаты? Всё-таки хороших воспоминаний у меня об этой стране не было. И впечатления тоже отвратительные. А может потому, что я впервые за два года уже неделю как не видел никого из своей семьи, впервые за несколько лет на задании один на потенциально враждебной для себя территории?! В любом случае это мне не нравилось, и быть может, пора было заняться тем, что я терпеть не мог? Пора покопаться в себе и разобраться со своим отношением ко всему? Должен заметить, что это был весьма болезненный для меня процесс, которым я не занимался уже лет семь, не меньше. М-да…. Америка определённо очень плохо на меня влияла. А возле лифта меня догнал Харрис со смущённым выражением лица. И вместе с ним ко мне пришло сообщение от интуиции, что план удался. Мне всё-таки удалось зацепить Смита. Я мысленно поаплодировал себе за это. - Леонардо, всё, что ты говорил, правда? – Обратился ко мне Джон. Я усмехнулся: моя игра интонациями вновь произвела впечатление. - До последнего слова. – Искренне признался я. - За исключением моего ко всему этому отношению. Меня давно ни капли не заботит и то, что я убийца, и то, что все мои близкие тоже убийцы, и то, что нас в любое мгновение могут убить, и то, что ждёт нас только ад. Потому что такова наша жизнь, и с этим ничего не поделать. – Пожал плечами, и покосился на Харриса. – Боишься меня? - И да, и нет. – Теперь Джон пожал плечами, нажимая на кнопку вызова лифта. - Когда ты стрелял и метал ножи, когда от тебя пахло смертью – да, очень! – Его явственно передёрнуло, а по шее пробежало стадо мурашек. - Но потом… Мне кажется, что ты безобидный, и без причины никогда никого не убьёшь. Главное тебя не раздражать, и не злить, так? – Он с надеждой посмотрел на меня так, как будто боялся ошибиться. - Да. – Просто подтвердил я. - Странный ты. Большинство бы от меня сейчас шарахалось в сторону, тряслось, или и вовсе падало в обморок. - Нет. Странный здесь только ты. – Помотал головой Джон. - Правда? Кто бы мог подумать! – Саркастично пробормотал я. Лифт наконец-то приехал, двери открылись, и мы зашли в кабину, тут же нажимая на кнопку холла. - Слушай, извини Эшера. – Мялся Харрис. - Он всегда был очень эмоциональной, импульсивной, асоциальной и эксцентричной натурой. – Я хитро улыбнулся. - Сам извинится. Сейчас мы спустимся вниз, выйдем из здания, и медленно пойдём в любую сторону. Эшер догонит нас, и могу поспорить, на колени встанет, умоляя простить и помочь. - Не-е. – Недоверчиво протянут мой новый знакомый. - Не может быть. Эшер и на коленях? Никогда! – Убеждённо воскликнул он. - В жизни я многое пережил, многое повидал. Да и воспитывали меня сурово. Вот я и стал психологом по долгу службы. С помощью слов я могу добиться чего угодно: от вендетты, до полного и безграничного подчинения. – Ухмылялся я. - Я хорошо знаю, как, на кого, и какие слова подействуют, какие слова зацепят. И поверь, твой друг на моём крючке висит очень крепко! – Джон смотрел на меня скептично. - Ну да, конечно. – Сказал он. Двери лифта открылись, и мы медленно двинулись к выходу. Вышли на улицу, и так же медленно пошли в сторону по широкой авеню. - Одиннадцать. Десять. Девять. Восемь. – Вёл отсчёт времени я, синхронизируясь с показаниями интуиции. – Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один… - Леонардо! Джон! Подождите! – Послышался крик Эшера. - Ноль. – Я усмехнулся, подмигнул поражённому Джону и обернулся с меланхоличным лицом. Эшер сломя голову нёсся к нам в одних штанах, и буквально рухнул на колени. - Леонардо, прости…. Простите. – Поправился он. - Я хочу… измениться! Хочу использовать предоставленный вами шанс. Пожалуйста, простите. Я хотел бросить употреблять наркоту. И далеко не раз пытался! Джон не знает, что я даже лечился! Но как вы и сказали – в пустую. – Еле держал безразличную маску на лице, внутренне разрываясь от хохота, потому что внезапно почувствовал себя одним из героев того самого бесконечно сопливого бразильского сериала. Это было смешно! - Пожалуйста, помогите! Друзья, и эта группа – всё, что у меня есть. Они единственное, что держит меня в жизни. Но я никогда не задумывался о том, что им может быть больно, от моих поступков. – Смит сначала смотрел в глаза, а потом уткнулся взглядом в асфальт. Прохожие смотрели на нас с любопытством. Я изображал задумчивость на лице, усиленно делая вид, что у меня не дёргался глаз от смеха, а потом, тоном, которому невозможно не подчиниться, сказал: - Оденься нормально, у тебя десять минут. Будем возвращать тебя к жизни по ходу, так как у меня свободных всего два дня. И утро первого уже на исходе. - Эшер поднял на меня взгляд, и встретился с моей усмешкой. Потом судорожно сглотнул, видимо вспомнив моё маленькое представление, и резво вскочив на ноги, быстро кинулся домой. На ошеломлённый взгляд Джона я пояснил: - У меня в подчинении убийцы, маньяки, чудовища, монстры и просто демоны. Для того чтобы они были верны мне, и для того, чтобы держать их на коротком поводке нужна не только сила. - Я начинаю тобой восхищаться. – Слегка заторможено пробормотал музыкант. - Напрасно. – Вздохнул я, и потащил своего спутника на лавочку стоящую неподалёку от автобусной остановки, находящейся возле соседнего дома. Там мы и устроились ждать. - Знаешь, я поначалу сомневался в том, что ты Босс мафии. Но теперь… Никаких сомнений. – Высказался Джон. - Только я не понимаю, что ты делаешь здесь без охраны? – Я почувствовал, как искренняя улыбка сама собой выползла на моё лицо. Ведь я вспомнил о доме…. - Моя охрана ещё и по совместительству являются моими ближайшими друзьями, и самыми доверенными лицами. Они же мои заместители. И сейчас они на Сицилии управляют семьёй, переругиваются, и гадают, куда на этот раз смылся их неугомонный Босс. – Пояснил я. - Ну и, конечно же, они жутко за меня переживают. Только к их несчастью здесь они для меня лишь балласт. То, зачем я приехал…. В общем, такое провернуть под силу только мне. И если бы они узнали, куда я собираюсь – не отпустили бы, или навязались со мной. Тогда семью оставить было бы не на кого. Да и я просто хотел от всего отдохнуть. От Италии, от кресла короля мафии, от жополизов, подхалимов и лицемеров, от других настырных и упрямых Боссов, от огромной стопки отчётов, и ещё куча от чего. - Ты так свободно разговариваешь с незнакомыми людьми…. Можно сказать душу открываешь. - Я и вправду мог позволить себе здесь говорить свободно, не следя за тем, что и кому говорю. Потому что от этого не зависели жизни. - У меня с генами передалась одна интересная штука. Интуиция называется. Мой род и является фактически королевским в мафии именно благодаря ей. Она у нас ну очень развита! Вот например, сейчас у того мужчины зазвонит телефон. – Я указал на мужчину, стоявшего на остановке. - Мама. – Я редко прислушивался к звону интуиции так сильно, потому что иначе я знал о каждой пролетающей мимо мухе, если не пылинке. А это очень напрягало. Но сейчас, отчего-то я решил показать Джону её действие. Не прошло и тридцати секунд напряжённого ожидания, как у мужчины действительно зазвонил телефон. Он, порывшись в кармане, вытащил на свет телефон, и приложил его к уху: - Я слушаю…. Да, мама, я заеду к тебе после дежурства. – Харрис на это хмыкнул, видимо устав удивляться. - Видишь? Я многое знаю наперёд. Так же я знаю, кому можно доверять, а кто, скорее всего, предаст. Знаю, и то, что ты никому лишнего не скажешь. - Так, наверное, жить совсем не интересно. - Тяжело. Но интерес не зависит от этого. - Тяжело? – Переспросил Джон. - Да. К примеру, чувствовать, что твоему другу грозит смерть, но до последнего не знать где и от чего. Вот совсем недавно, я предчувствовал смерть друга моего брата. Я его предупреждал, чтобы не брал заданий в ближайшее время, но он, хоть и обязан мне подчиняться – не послушался и взял задание у брата. Я не успел его остановить. Был на переговорах, и не мог оторваться даже на звонок. В итоге с горькой усмешкой на губах вынужден был присутствовать на похоронах, провожая в последний путь приятеля. К сожалению, не все могут понять, что такова жизнь. Что люди тысячами умирают каждый день: кто-то погибает в авто аварии, кто-то от старости, кто-то от нелепой случайности, кто-то от рака, а кто-то от пуль. Жизнь всегда идёт под ручку со смертью. Особенно среди мафиози. Но жить всё равно интересно. Ведь интуиция вещь не постоянная. Она может начать предупреждать за годы, а может только в последнее мгновение. - Да ты философ! – Воскликнул мой собеседник. - Поварился бы ты в моей кастрюльке, и не таким бы стал! – Хмыкнул я. - И всё-таки я не понимаю, почему ты мне, фактически незнакомому человеку это рассказываешь. – Вновь вернулся к своему вопросу музыкант. Я вздохнул. - Помнишь, я говорил, что с незнакомцами делиться накопившимся легче? – Джон кивнул. – Вот и причина. Это для меня уникальная возможность высказаться. Дома приходится следить за каждым своим словом для того, чтобы случайно не вызвать войну, или не потерять доверие, репутацию или союзников. За выражением лица тоже постоянно приходится следить. Здесь и сейчас же я могу расслабиться. - А своим друзьям…? - Не всё можно рассказывать друзьям, Джон. Я не рассказываю, потому что хочу уберечь их от излишних переживаний. Как не крути, какими бы демонами они не были, а друзья из них неплохие. Они искренне меня любят, и порой чересчур сильно заботятся обо мне и беспокоятся. – Я перевёл взгляд на серое, загазованное небо, мысленно вздохнул, жалея природу, и опустив взгляд, лениво скользя им по толпе, продолжил: - Не редко среди них я чувствую себя коронованным младенцем, которому так и норовят сменить пелёнки дотошный няньки. Они не осознают, или не хотят осознавать, что морально я намного старше их. Уставший от жизни старик в теле подростка. Хотя возможно они просто пытаются отвлечь? Но в любом случае, это хоть и забавно, но утомляет сильно. – Джон вздыхает: - У тебя хорошие друзья, а вот… - И у тебя хорошие. – Перебил я его. - Вы просто не цените друг друга, и те мгновения, что вы можете провести вместе. - Ты их не знаешь…. – Как-то обречённо выдохнул мой новый знакомый. - Их - нет. Но я так чувствую. Интуиция, забыл? – Сверкнул глазками я. - А всё-таки ты ангел. Пусть даже тьмы, но ангел. Ты заставил нас задуматься о жизни, и понять свои ошибки…. - Я готов. – Неожиданно для Джона, но не для меня, за нашими спинами вырос Эшер, одетый как байкер. Своим появлением он перебил речь приятеля. Я хмыкнул: - Прекрасно. А теперь рассказывайте: в чём конкретно обвиняют вашего друга, где он находиться и как с ним поговорить. – Перешёл к делу я. - Поговорить, наверное, никак. – Задумался Харрис. - Находится он в следственном изоляторе, в участке за пределами Манхеттена. - А обвиняют его в убийстве. Подробностей мне выяснить не удалось. – Сообщил Смит. Я слегка удивлённо на него покосился: думал, что он долго не вылезал из своей квартиры и не связывался с друзьями. – Но по закону его должны выпустить под залог. Правда, сумма… - Сколько? – Деловито осведомился я. - Так как его обвиняют в убийстве… - Замялся вокалист. - Сколько? – Настойчиво повторил я. - Там сумма с четырьмя нолями. – Вздохнув сказал Джон. - Дёшево. – Решил я. - Дёшево? Мы не смогли бы нарыть такую сумму даже… - У меня миллиарды на счетах, забыли? - Мы не расплатимся. – Обречённо простонали музыканты. - Помогаю я вам от скуки, говорил же! А потом спонсировать буду. Ещё раз повторяю, спонсирование и благотворительность – разные вещи. И вы уж извините, но я предпочитаю жертвовать детским домам, домам престарелых, фонду защиты животных, зоопаркам, фонду «планета без мусора». – Хихикнул, про себя добавляя: это в фонд Занзаса. - И прочим в том же духе. А вы обойдётесь. - Король мафии занимается благотворительностью? – Очень удивился Джон. Я закатил глаза шаблонному мышлению музыкантов. - Что я, по-вашему, совсем бесчувственный?! – Деланно возмутился я. - Просто это как-то…. - Странно. – Закончил за друга Джон. - Ну, для Европы это более чем нормально. А вообще, у каждого свои тараканы в голове. У меня мадагаскарские. Они постоянно шипят и прыгают, прыгают и шипят. Хе-хе-хе. – Туго соображающие американцы шутку юмора явно не оценили. Ну и хрен с ними! - Так, ну ладно. Хватит рассиживаться. Машина у кого-нибудь из вас есть? - У меня есть. На автостоянке неподалёку отсюда. Но водить сейчас я не рискну. – Сообщил Эшер. - Не важно. В вашем распоряжении будет заядлый гонщик. Жаль, конечно, что поедем не на моей Порше, но она двухместная. Так что никак. Нужно будет только выкроить время, и отогнать её в аэропорт…. Веди к своей машине, Эшер. Я надеюсь ключи-то при тебе? - Да. - Вот и отлично. – Мы встали, и музыканты почти как под конвоем потащили меня куда-то. Через десять минут мы стояли возле машины модели «Ведроид». Иначе я ЭТО назвать не мог. Нет, машина, конечно, блестела, ржавчины на ней не было, и смотрелась она как новая. Вот только и прогон у неё был явно очень большой. - М-да…. – Произнёс я, глядя на ЭТО. – А оно точно ездит? - Что-то имеешь против моей машины? – Настороженно спросил Эшер. - Да не то чтобы…. Но я на таких никогда не ездил. В принципе это будет даже интересный опыт…. - А на каких ты ездил? – Поинтересовался Джон, с любопытством. - Если я за рулём, то это либо спорткар, либо мотоцикл, либо просто тюнингованная тачка. – Пожал плечами я, решив умолчать о самолётах, вертолётах и ином транспорте, которым мог управлять далеко не каждый, например, велосипедом. - А у тебя права-то есть? – Снова подозрительно осведомился Смит. Он явно радел за свою машину, какой бы старой и покоцаной она не была. В место ответа я вытащил из кармана карточку водительских прав. – Липовые? - С чего ты взял? - Ты сам сказал, что тебе семнадцать лет. Значит, ты несовершеннолетний и не можешь иметь прав. – Я возвёл очи к потолку, так как в последнее время меня часто об этом спрашивали и это уже надоело. - Я эмансипированный совершеннолетний. Причём лет пять как. Права настоящие, и им тоже не меньше пяти. - А… - Порывался, уж было, что-то спросить Джон, но я его перебил: - Нет, ну это уже раздражает. Мы едем или как? – Музыканты переглянулись, синхронно пожали плечами, и открыли двери машины. Эшер кинул мне ключи, и уселся на пассажирское сидение рядом с водителем. - Ты это… поаккуратнее с ней. Она мне очень дорога. – Ласково погладил Смит машину по приборной доске. - Боюсь, Эш, что если он захочет её разбить – его ничто не остановит. – Вставил Джон. - Это точно. – Подтвердил я, заводя мотор и выезжая с автостоянки. – Давайте, показывайте куда ехать. И они начали показывать. Да так, что яростно, до пены у рта спорили о том, по какой улице или авеню ехать лучше. В итоге я пожалел, что в машине не было навигатора, и что в моём телефоне его тоже не было. А как материли меня, когда я, не слушая никого из музыкантов, сворачивал на одному мне известные дороги, объезжая пробки!? Сколько было шуму! В итоге я попросил их заткнуться, и повёл машину, основываясь на своей интуиции. С горем пополам мы всё-таки выбрались из Манхеттена, и достигли нужного нам полицейского участка. А Эшер ещё и укорял меня за то, что я сказал, будто не знаю Нью-Йорка. Я пропускал его эпитеты мимо ушей, потому что объяснять очевидное для себя мне было лень. Однако меня поразило, что они так быстро забыли о страхе…. Однако это были американцы, которые ничего в головах долго не хранили. Что с них взять? Припарковались, вылезли из машины, зашли в участок и поинтересовались у дежурного можно ли внести залог за некоего Дэниэла Нельсона, который и являлся бас-гитаристом «Оттенков серого». Нам объяснили процедуру внесения залога, которая целиком и полностью проводилась через банкомат, что я посчитал странным. Но не в этом суть. Стандартная процедура нас не устроила, потому что в таком случае Нельсона выпустили бы не раньше, чем через три дня. Но концерт-то был вечером следующего дня. Таким образом, мы, коротко посовещавшись, решили пойти напролом, и я вновь обратился к дежурному: - Вы не могли бы проводить нас к начальнику участка? - У вас назначено? – Поинтересовался дежурный. Причём сделал это так, как будто до этого не мы общались с ним, а совершенно другие люди. Это, мягко говоря, показалось мне странным. - Нет. – Честно признался я. - Но я хочу внести залог за Дэниэла Нельсона. Стандартная процедура меня не устраивает. - Ждите. – Бросил он мне, беря в руку телефон и набирая номер. Ему, судя по всему, ответили. – Сэр, тут пришли люди, говорят, что хотят внести залог за Нельсона…. Просятся к вам. … Да, сэр! – Дежурный положил трубку и снова обратился ко мне. – Проходите, он ожидает вас. Третий этаж, семидесятый кабинет. Выйдете из лифта, прямо, а затем налево. - Благодарю. – Кивнул я, и уверенно направился куда сказано. За мной робея, потянусь музыканты. Жаль, конечно, что сопровождающего нам не выделили, но весь участок был буквально напичкан камерами слежения под завязку. Заблудиться нам бы не позволили. За дверью под номером семьдесят нас встретила секретарша с милой улыбкой, и предложила чай, кофе, и минералку на выбор. Я, справедливо рассудив, что мы ненадолго, решил не гонять зря девушку, и отказался. А в кабинете самого начальника нас встретил невысокий полноватый мужчина с чуть хитроватым взглядом, который, судя по всему, и был хозяином кабинета. Он видимо сообразил, что благодаря нам можно получить незапланированное жалование, поэтому вежливо поздоровался с нами, предложив присесть, что мы и сделали. Пока мы взаимно раскланивались, мне вдруг пришла мысль, что нас ни разу не попросили назваться. Но в голову не взял, записав это к остальным странностям американцев. - Итак, вы хотите внести залог за Нельсона. – Наконец перешёл к делу начальник участка. - Да, сэр. Это возможно? – Как можно учтивее поинтересовался я. - С подпиской о невыезде за пределы Нью-Йорка на время следствия – разумеется. – Прищурился мужчина. - Хорошо. - Почему вы пришли ко мне, а не внесли залог по стандартной процедуре? – Осведомился начальник. - Видите ли, у нас сложилась такая ситуация: Нельсон музыкант, и завтра у нас концерт. Даже если его осудят – в чём лично я сильно сомневаюсь – мы хотели бы отыграть последний концерт. Но если вносить залог стандартной процедурой, то нашего друга освободят только через три дня. Это нас… несколько не устраивает. – Теперь хитро прищурился уже я. - Чем я могу помочь? – Потирал руки мой собеседник, видимо уже просчитывая, сколько с меня стребовать. - Хм… - Я бесцеремонно взял бумажку для заметок и ручку со стола начальника, и написал на ней только два знака: знак доллара и знак вопроса. А затем, демонстративно посмотрев на камеры слежения, незаметно для них, продвинул листок к начальнику. – Возможно с вашей помощью, было бы возможно ускорить стандартный процесс. – Сказал я. - Это возможно. – Довольно сверкнул глазами мой собеседник. - Но тогда вам придётся внести сумму втрое превышающую стандартную. - Думаю, что наш друг того стоит. Итак? - Переведите, сумму на счёт полиции в четвёртом банкомате на первом этаже, и уже через час вы сможете забрать Нельсона. – Начальник участка так же незаметно от камер вернул листок с новой надписью мне. Я его забрал, и хмыкнул, прочтя как запрашиваемую сумму, так и номер счёта, на который она должна поступить в течение ближайших тридцати минут. - Благодарю вас. – Кивнул я, как бы говоря, что согласен. – Мы вам очень признательны. – Мы синхронно встали, и протянули друг другу руки для рукопожатия, после чего раскланялись, и покинули гостеприимный кабинет начальника. А после спустились на первый этаж, и оплатили залог. Я так понял, что заплатил втрое больше полиции за ускоренное рассмотрение, а начальнику дал взятку за ускоренное оформление документов. Меня это вполне устраивало. - Все бы дела решались так просто! – Воскликнул я, когда мы уже вышли из участка. – Идёмте в ближайший банк. – Джон молча повёл меня за угол, где я перевёл нужную сумму на указанный начальником счёт. - Сколько ты ему заплатил? – Поинтересовался Эшер, когда и это дело было сделано. - Пусть это останется моим маленьким секретом. – Хитро ответил я. - Значит много. – Вздохнул Харрис. - Не то чтобы…. Ну ладно. Ему я перевёл треть суммы отправленной на счёт полиции. – Решил признаться я. - И поверьте моему опыту – это не много. В Европе, дерут гораздо больше. У вас действительно очень демократичная страна, были бы только деньги. – Я довольно потянулся, и вдруг осознал, что неплохо бы и кофе выпить. Всё-таки всю ночь на ногах был, и хоть я и спал вчера днём – чувствовал, что мне требуется бодрость духа сегодня. Так что кофе было просто необходимо. Я и поинтересовался: - Мужики, здесь где-нибудь поблизости есть хорошая кофейня? Неделю хорошего кофе не пил. Не порядок! - Да есть. Но она…. – Снова заблеял Джон. Я закатил глаза: - Раз уж вы меня развлекаете – я угощаю. Так что ведите! – На всякий случай сказал это приказным тоном, чтоб без всяких. Экономщики чужих денег хреновы!!!