Поющий Койот

- Проснулись, голубки? – Ехидно прозвучал голос дяди Бера, после смачного пинка мне куда-то под рёбра. Я уже уяснил для себя, что если этому типу что-то нужно, то он становится хуже Реборна. Где-то под боком возился, сдавленно ругаясь, Занзас. Глаза отчего-то отказывались разлипаться сразу. – Вы, кажется, торопились? – Тут я моментально сел, и открыл глаза. – Другое дело. – Хмыкнул Бермуда, глядя на помятых, но уже проснувшихся нас. - Есть что сказать? – Хмуро поинтересовался Занзас. - Если удача на вашей стороне, то уже через три-четыре часа мои люди доставят ваш «особый заказ», и вы сможете умотать отсюда. А если нет – уж извините, не судьба. – Он всё так же насмешливо развёл руками. - Удача с нами. Я знаю. – Хмыкнул я. – Но зачем ты нас разбудил? Мы ведь могли ещё спать и спать. - Могли. – Согласился Босс судей. – Но гости здесь столь редкое явление, что я не смог отказать себе в удовольствии общения с вами. До этого, уж простите, был сильно занят. – Мы на это синхронно хмыкнули. – Ну что, поболтаем? - Только если разговоры не будут нарушать духовного равновесия. – Осторожно произнёс Занзас. Бермуда поначалу недоумённо на него покосился, а затем рассмеялся: - О, неужели у Алоглазого Дьявола есть душа, и её можно задеть? - Если она есть у Поющего Койота, и Босса судей мира мафии, самого Бермуды фон Вихтенштайна, то почему её не должно быть у меня? - Резонно. А всё-таки, как вы двое похожи! – Покачал головой хозяин тюрьмы. – Для такого, с позволения сказать, человека как я, очевидно, что в вас двоих течёт кровь того засранца, который и заварил всю эту кашу в подполье Италии. - Это комплимент, или оскорбление? – Вздёрнул я бровью. - Как ты любишь говорить, мой дорогой племянник – это констатация факта. - Но-но. – Хмыкнул я. - Ладно, неважно. Прогуляемся? – Поинтересовался «дядюшка». Мы с Заном пожали плечами, и поднялись на ноги. Бермуда тут же запрыгнул на плечо к Занзасу, и указал направление, в котором мы и стали прогуливаться, под неспешный разговор. Он вёл нас, как не странно, сухими и достаточно тёплыми коридорами, так что разговаривать было уютно. Болтали о всякой чуши, обсуждая слухи, моя кому-нибудь косточки, высказывали своё мнение на те или иные события. Остановились мы, когда перешли в помещение в форме гриба, с тремя постаментами, на двух из которых стояли братья моего Мутанта, из подземелья главной резиденции Вонголы. - Грыбочки! – Не смог сдержать я восторженного вопля, при виде этого великолепия, кинувшись к одному из них, и наполняя собственным пламенем Неба, чтоб светился красиво. - А где третий? – Оценил обстановку мой зам. - У нас в подземелье стоит. Мутант – грибочек светящийся, помнишь? – Несколько минут напряжённого мышления, и лицо Занзаса просветлело: - О, а я-то думал, вы там с отцом плесени нанюхались…. – Усмехнулся он. - Ты ошибся. - Так мой подарок всё ещё хранится? – Спросил Бермуда. - Живой, здоровый, светится. – Лаконично ответил я. Мы разместились в удобных глубоких креслах, присутствовавших в помещении, и продолжили беседу. А я смотрел на грибочки, смотрел, и в голове вертелись обрывки каких-то мыслей, которые я никак не мог сложить в единую идею. Сильно отвлекало волнение: а вдруг люди Бермуды необходимого нам всё-таки не достанут? Но через некоторое время, мысль мне всё-таки удалось сформулировать: - Скажите, дядя Бер, для того, чтобы пустышки Аркобалено продолжали функционировать им нужно пламя посмертной воли, да? – Главный судья мира мафии замолчал на полуслове. - К чему такой вопрос? - Сначала ответьте. - Да. Без пламени они либо мертвы, и баланс гармонии итальянского мира нарушен, либо они ищут себе носителя, и паразитируют на нём. – Был дан ответ. - А этот носитель обязательно должен быть человеком? – Бермуда не подал вида, но я чувствовал, что вопросу он очень удивлён. Поэтому я пояснил: - Идея такая: а что если замкнуть с помощью вашего пламени Ночного Неба пустышки Аркобалено на вот эти грибочки? Скажем, если заполнить один из грибков по максимуму различными видами пламени проведённых через пустышки самих Аркобалено, создать сферы из пламени тьмы для пустышек, чтобы исключить их контакт с людьми, дабы они не выбрали себе новых, живых хозяев, и подключить их к грибу, чтобы не умерли. Пламя никто использовать не будет, а значит, гриб даже пополнять не нужно. Никто лучше Виндиче, бывших Аркобалено, воистину вечных людей, не позаботится о пустышках. Вы знаете, как с ними обращаться, вы к ним привыкли, но главное, здесь их никто не достанет, и здесь они не принесут бед. А на мир Аркобалено всё равно уже почти не влияют. - Интересная мысль. – После нескольких минут задумчивого молчания произнёс фон Вихтенштайн. – Не до конца продуманная, с большим количеством слабых мест, но… интересная. Только… - Зачем тебе это, Мусор?! – Не очень заинтересованно спросил Занзас. Было заметно, что он готов поддержать любую тему, лишь бы отвлечься от тяжких дум о своём отце, о крови Вонголы, о своём Хранителе Грозы и от интуиции. - Если ты не забыл, моё обожаемое Небо, я как-то пообещал Маммону…, ну, то есть Вайперу, что в обмен на желание, однажды избавлю его от проклятья. Было бы неплохо, если моя идея оказалась бы не бесполезной. – Занзас удивлённо вскинул брови. – Что? Я соскучился по этому скряге. Не сомневаюсь, что и он по нам скучает. Хочу его вернуть в семью. - Хм, а разве его семья не Аркобалено? - Тебе ли не знать, что Радугу можно назвать семьёй лишь в большую натяжку. Никто из Хранителей не зависим от своего Неба, но они обязаны ему подчиняться. Это фактически рабский ошейник. – Покачал головой я. - Да, и я не сомневаюсь в том, что тот Мусор, мой Хранитель Тумана. – Вставил Зан. - Вот как? Чтож, думаю, что этим стоит заняться. Я помогу тебе, племяш. Взамен на кое-какую помощь мне. – Ну конечно, чтобы Бермуда и помогал кому-то безвозмездно? Невозможно! - Обсудим и дело, и условия как-нибудь потом, когда у вас всё наладится. Согласен? - Да. – Кивнул я, довольно улыбаясь. Меня это вполне устраивало. - Хорошо. – Кивнул Босс Виндиче, тут же меняя тему: - Джагер доложил мне, что ты тоже владеешь пламенем отчаяния. - Нет. Точнее не совсем. – Замялся я. - Это пламя с частично схожими свойствами, но всё же иное. - Да?! И чем же оно отличается? - Так же как пламя Ночного Неба, мой огонь живым не доступен. Точнее, применяя его, я приношу вред себе, потому что жив. Ты бы даже не заметил, потому что тебя в полной мере живым назвать трудно, а вот мне дико, почти смертельно холодно после каждого его использования. Это одно из схожих свойств. Но моё пламя – не пламя Отчаяния. Оно проснулось у меня задолго до пламени Неба, тогда, когда отчаяния я ещё не знал. Но познал разрушение и хаос. Мой огонь – это не что иное, как сама тьма. - Пламя – это сила посмертной воли. - Нет. Мощь и объём пламени определяется волей человека, но источник силы этой – душа. Какова душа – такое и пламя. Души Небес всегда рвутся к небу. Они мечтатели, грезят о других мирах, создании чего-то лучшего, и разрушении неприемлемого по их мнению. Мира им мало, а его рамки – оковы и клетка для них. Небеса всегда далёкие, глубокие и разносторонние. Души Дождей оплакивают печали этого мира, смывая их. Они как вода: не мягкие, но обтекаемые, не ледяные, но чаще всего холодные. Вода стачивает острые края даже камней, как Хранители Дождя. И сами они по характеру мягкие, не способные испытывать острых эмоций. Души Солнц всегда стремятся к свету, но они нередко испепеляют сами себя. Прямо как звёзды. Солнце – это всегда накал страстей, эмоций. А вот Души Земли никуда не рвутся. Они приземлённые и простые. И мечты у них такие же. Они всегда последовательны и основательны. И твердолобы. Решив что-то для себя однажды, даже бессознательно они будут следовать своим убеждениям. Словно камень, который трудно поддаётся деформациям. И так далее. Твоя душа была в отчаянии, поэтому Небо в себе ты больше не чувствуешь, хотя оно тебя не покинуло. Просто рядом с ним появилась другая сила. Сила, которая заковала Небо в тяжёлые оковы. – Немного помолчав, добавил я, поясняя. - А моя душа во тьме. Она всегда что-то ищет. Ответы на вопросы, которые лучше не знать живым, к примеру. Я Небо, но не только оно. И так со всеми. Узнавая лишь характер, личностные, то есть духовные качества, можно понять преобладающий тип пламени этого человека. – Закончил я. - Парень, ты бредишь. – Выразительно, как на сумасшедшего посмотрел на меня главный Виндиче. - Может быть да, а может, и нет. – Пожал плечами я. - Такие вопросы подводят нас к вопросу о том, как или при каких обстоятельствах у людей появилась эта сила. Но ответов на такие вопросы мы никогда не найдём, поэтому я не люблю об этом думать. – Видимо пытался перевести тему дядюшка, но: - Это так. Однако никто не мешает нам пытаться. – Лукаво ответил я. - Кстати, да. – Неожиданно поддержал меня мой зам. - Ты заинтересовал меня этим вопросом ещё, когда с перстнем императоров из Рима вернулся. Помнится, и тогда ты обещал рассказать какую-то легенду об этом. - Легенда? – Вскинул брови второй мой собеседник. - Да. Есть такая легенда, о возникновении пламени в людях. Вернее, я знаю их целых три. Все древние, не иначе как пошли от той дуры-обезьяны, которая взяла в руки палку, после чего её заставили работать, сделав человеком. Но одна из этих легенд разбросана по миру в древних сооружениях, а точнее руинах, записанная на ещё более древних камнях, обработанных средствами, которых наша цивилизация ещё не изобрела. Я не все камни нашёл, а потому эта история у меня не полная. Третья история получится, если сложить все религии мира в одну, и исключить противоречащие друг другу моменты. Она сомнительна сама по себе. А вот вторая легенда…. Я не всегда был столь сильно ограничен ответственностью, и возможности для поиска ответов у меня имелись. И я не мог ими не пользоваться. Вы правы, дядя Бер, вопрос о пламени в людях, как вопрос о зарождении вселенной. То есть точного ответа мы никогда не найдём. Мы можем только предполагать, строить логичные, на наш взгляд, теории или верить легендам. Теорий или предположений может быть масса. Гадать, какая из них хоть немного приближена к реальности, как минимум глупо. Но обе эти легенды, которые логичны, опять же, на мой взгляд, и, в общем, мне нравятся. Вторую легенду могу рассказать. Вам интересно? - Не то, чтобы меня так уж интересовало, откуда у нас пламя, но тебя интересно слушать всегда. Так что давай, племянник, рассказывай. – Дал отмашку судья мира мафии. - Хорошо. Значит, слушайте. – Я набрал в лёгкие побольше воздуха, и заговорил: - Давным-давно, на заре этого мира, когда изначальные тьма и огонь, ещё вмешивались в дела смертных. А смертные жили в мире, не боролись за власть, землю и деньги, и не были разделены на расы. Одинокая больная, но очень красивая женщина молила богов даровать ей чадо, чтобы было о ком заботиться, и ради кого жить. Женщина была скиталицей, и обладала странной силой видеть души и сердца людей, и исцелять их. Она лечила людей, тех, что заболели, прогневив богов, но раскаялись. Боги смилостивились над женщиной, и свели её с больным мужчиной, который не помнил своего прошлого, и обладал силой предсказывать. Женщина, вылечила его, но не смогла вернуть ему прошлого. Мужчина был ей благодарен, и предложил создать ему новые воспоминания вместе. Они полюбили друг друга, и стали скитаться и помогать людям вдвоём. Через некоторое время женщина родила близнецов. Братья росли в любви и ласке, но слишком много было их для двоих. Они пробудили в них алчность. Мужчина и женщина были счастливы, и не замечали зёрна хаоса, что посеяли в детях своей чрезмерной добротой. А потому очень удивились, когда повзрослев, братья решили, что мир создан для них. Но сам мир жёстко опровергал это, и близнецы решили завоевать его силой. Они воспользовались дарами, перешедшими им по наследству от родителей. И имея сильную волю, высокоорганизованный разум, и невероятную физическую мощь, они быстро нашли себе последователей, взращивая зёрна хаоса в душах и сердцах людей. Все кто противились им – умирали, ведь братья предвидели сопротивление, и не допускали само его существование. Они словно смерчи сносили всех неугодных на своём пути, даже родителей, который пытались образумить их. Естественно, что не успела земля обернуться вокруг солнца и десяти раз, как мир пал к их ногам. Они разделили его на двоих…, но им было всё мало. Каждый из них втайне от другого желал править миром в одиночку. И вскоре это желание вылилось в войну между братьями, которая расколола мир надвое. Началась кровавая война…. Много лет длилась она. Братья успели состариться, и познали страх: они боялись, что однажды наступит день битвы один на один, в которой одному из близнецов, суждено умереть. А ещё они боялись потерять то, что имеют. Они боялись смерти. И в тайне ото всех искали способы продлить себе жизнь. Безуспешно. Их последователи уже давно пожалели о том, что пошли за этими людьми. Мир проклинал их, и желал смерти им обоим, но боялся. Однако судьба была неумолима, и день их битвы всё-таки наступил. Схватка была яростной, как будто сражались враги, а не родные братья, близнецы. Дары родителей были у обоих, не давая преимущества никому. Они даже не узнавали друг друга… до тех пор, пока не рухнули наземь, усталые и смертельно израненные. Только тогда они узнали друг друга. Слёзы горя, боли и отчаяния брызнули из их глаз, когда они поняли, что умрут вот так…. «Я не хочу умирать, брат» - прошептали они друг другу, схватившись за руки в последний миг перед смертью. В последний миг, перед тем, как мир вздохнул с облегчением. И предстали близнецы перед изначальными тьмой и огнём, и суд был. И расплатой за прегрешения - за хаос войны, за семена раздора, зависти, жажды власти и богатств, что посеяли и взрастили они на земле - им были муки, что должны были заставить их задуматься о делах своих при жизни, раскаяться и очиститься. Но не было места для них подходящего, однако Тьма и Огонь создали его, назвав Чистилищем, и, решив ссылать туда, очищаться все души, поросшие хаосом. А чтобы оттуда не могли сбежать, создали они двух чудовищ, охранявших вход, и выход. А новое пространство поместили за границы времени. Братьев и сослали в Чистилище первыми. Но братья не раскаивались. Они поняли, что тела их мертвы, но души бессмертны. И что если они смогут выбраться из ада, то смогут жить вечно, выбравшись из-под оков высших сил. Они сговорились, и, задействовав все свои способности, смогли найти выход из ада, но перед ними предстало чудовище о трёх головах. Долго бились братья с ним, и, в конце концов, сумев покорить очищающее пламя, одолели с его помощью чудовище, и прошли сквозь завесу времени, вернувшись на землю. И создали себе тела из пламени очищающего, заново покорив изменившийся мир, но больше не воюя друг с другом. Боги разгневались на братьев за дерзость. И покарали за то, что те нарушили законы вселенной. «И будете сгорать вы вечно в огне изначальном, и будете мёрзнуть вы в пустоте изначальной тьмы» - так звучало их проклятье. Поначалу братья смеялись, но после, когда земное существование стало приносить муки большие, чем муки чистилища, когда люди, что подчинялись им, умирали один за другим, сменяясь, поколение за поколением, а близнецы оставались неизменными – они поняли, что смеяться не стоило. Но когда они познали, что такое любовь, и похоронили своих подруг, а затем и детей, и внуков – они поняли, что их действительно прокляли. Они горели заживо от душевных терзаний, и мёрзли от одиночества, ведь никто, даже брат-близнец, не мог разделить с ними их боль и отчаяние. Они осознали, что творили всю жизнь. Обернувшись, и взглянув на свой мир, они поняли, что мир больше не принадлежал им, а тех райских кущ, в которых они родились, больше не существует, потому что братья разрушили свой, столь любимый ими мир. Потомкам братьев передались и их проклятие, правда, разделённое богами на части, чтобы история не повторилась, и их сила, и их алчность. Пламя, что сжигало только их души и разумы изнутри, теперь сжигало многих людей, их потомков, большая часть из которых, жаждали власти. Мир погряз в дрязгах, горе и раздоре, и бесконечных войнах между потомками братьев. А пламя чистилища, покорённое братьями, а теперь и разросшееся по миру, рвалось домой, вместе с душами. Близнецы ужаснулись свершённому, но младший начал винить во всём богов, и начал медленно сходить с ума. А вот старший раскаялся. Раскаялся за всё. Он понял, что во всём, что творится в мире, виноваты именно они вдвоём. И принял своё проклятие, считая, что по заслугам ему дано. Он уничтожил саму душу своего младшего близнеца, и упал на колени моля богов о возможности, лишь об одном шансе всё исправить. Но боги были глухи. Тогда он поклялся, что своей силой будет помогать людям, попавшим в беду. Поклялся, что рано или поздно исправит то, что натворил и вернёт мир на землю. Поклялся, что если этого не сможет сделать он сам, то его дело обязательно будет продолжено одним из его потомков, тех, что видят истину. Старший, а ныне и единственный брат стал скитальцем, как родители, он помогал людям, как и клялся, защищал мир, и каждый день молил богов о возможности снять проклятие со своих и брата потомков, и о восстановлении мира. Он столько всего сделал для людей и для мира за тысячелетия странствий, что боги всё-таки смилостивились, и сделали проклятие силой. Они дали возможность исправить нарушенный баланс и гармонию мира. Много лет спустя старик понял, что слишком стар, и слишком устал смотреть на то, как люди губят себя и друг друга по его и брата вине. Он понял, что Госпожа Смерть заждалась его. Боги давно уже простили и отпустили старика, а он всё ещё пытался изменить мир, пока не упал от бессилия и старости. Его нашёл один из его потомков. Человек, что видел истину, и познал на своём опыте все несправедливости и беды мира. Но он не сломался и не сдался, лишь путешествуя по миру, в поисках возможности что-то изменить. Вот боги, памятуя о клятве старшего из братьев, и навели молодого человека на старика. Старик сразу понял, что этот мужчина тот, кого он искал, чтобы передать ему все свои знания о мире и его истории. А так же то, как проклятие сделать своей силой. Мужчина выслушал старика молча, и хоть и принял того за сумасшедшего, но всё равно согласился продолжить его дело. Ведь этого он и хотел: изменить мир. Получив согласие – старик умер со спокойной душой. Боги даровали ему покой за все, что он сделал, и перенёс. А Мужчина в своё время, тоже став стариком, передал дело следующему из потомков братьев. И так было до тех пор, пока воля старшего брата не впечаталась намертво в кровь древнюю, просыпаясь лишь в одном носителе проклятия на многие поколения, и жила в нём от рождения и до смерти. Те, кто знал эту легенду – верили, что однажды воля одного из братьев будет исполнена. Они поклонялись старику, который, по их мнению, стал одним из богов невысокого ранга и верили в то, что рано или поздно, но мир наступит. Вот так вот. Красивая легенда, не правда ли? – Напоследок спросил я, облизывая пересохшие губы. - Хм. Это действительно интересно. – Некоторое время спустя молвил Бермуда. – И подозрительно…. - А я вдруг понял, что совсем забылся, что где-то далеко у меня умирает приятель, а я тут языком чешу. Эта мысль заставила меня занервничать, ведь подчинённые Босса судей так и не объявились. Не то, чтобы я сильно переживал бы из-за смерти Изидоро, скорее наоборот. Но вот сам такой факт сулил определённые трудности такого рода, которого я обычно больше всего не любил. Это грозило нервам окружающих меня людей, а значит и моим бедным нервам. – То есть, по-твоему, пламя посмертной воли - это проклятие? - Самое, что ни на есть. – Важно кивнул я, мыслями возвращаясь в реальность. Всё равно сейчас для Изидоро я сделать ничего не мог. Да и без необходимых компонентов я смогу сделать немногое: только облегчить боль, или убить, чтоб не мучился. - И, по-твоему, это логично? - Очень. – Вновь кивнул я. - Пламя воли – пламя Чистилища?! – Вздёрнул бровь фон Вихтенштайн. - У него есть с чем сравнивать, да, Мусор? – Насмешливо улыбнулся Зан, щурясь. Ну да, он тоже успел побывать со мной в Аду, и однажды высказывал мысль о том, что тамошнее пламя больно сильно похоже на наш огонь посмертной воли. - Да. - Извини, племянник, но это бред. – Покачал головой Босс Виндиче. Я не мог не улыбнуться на это: - Я знаю. - И откуда же ты взял эту легенду? – Продолжал допытываться он. - Прочитал на камне в письменах силы, в пещере на Аляске. – Пожал плечами я. - А потом, эту же легенду мне рассказал один странный старик, монах-отшельник из Тибета. Он тоже жил в пещере. Хм, любопытно, жив ли он ещё?! – Задумался я на мгновение. - Он, кстати, рассказал мне очередную теорию возникновения вселенной. Это тоже что-то вроде большого взрыва, только под другим углом зрения. Рассказать? – Бывший Аркобалено несколько мгновений серьёзно смотрел на меня, а потом, требовательно произнёс: - Ну? - Легенда длинная и нудная, поэтому я расскажу только суть. – Довольно щурился я тому, что сумел заинтересовать историей ещё одного человека. - Изначально существовали только Тьма и Огонь. Люди, которые верили в эту легенду, придавали им форму высших существ, то есть разум и мужское и женское начало, а так же некую форму. Тьма – вроде женщины, а Огонь – мужчина, соответственно. Эти существа изначально не враждовали друг с другом, и не дружили. Они вообще не пересекались. Но влачить свою вечность в одиночестве было скучно даже им. А потому однажды, блуждая в пустоте, они встретились и соприкоснулись, порождая новые материи. Воду, грунт, плазму и прочее-прочее. Там где Тьма и Огонь перемешались, и родилась вселенная. Но перемешались они не полностью, а потому Тьма стала межзвёздным пространством, а огонь стал энергией, которая заставляла новорождённую вселенную двигаться и расти. И было лишь одно место, где Тьма и Огонь остались неизменным. Это мир вечности, что находился вне времени и вне пространства. Мир, в котором Тьма и Огонь ещё не встретились. Люди, рассказывающие эту легенду, считали, что после смерти души людей падают в тот мир, чтобы вернуться к своему началу. - Вот это точно бред! – С чувством произнёс Бермуда, будто бы с облегчением. - Не спорю. – Усмехнулся я. - Но веришь. - Эта легенда считается историей зарождения вселенной. Но есть одно «но»: а как появились сами Тьма и Огонь?! Откуда взялись они? И если они откуда-то взялись, значит, что-то было до того, верно? Что-то, что их создало. Тоже и с теорией «Большого взрыва». Если вселенная зародилась в большом взрыве, то, что же тогда взорвалось? Значит этот самый «Большой взрыв» не начало мира, а всего лишь промежуточное звено, и что-то было до него, то, что взорвалось. Это же известно, что в вакууме ничего взорваться не может. - У, вот вечно ты, Мусор, где-то в облаках витаешь. – Досадливо сморщился Зан, перегибаясь через подлокотник, чтобы дотянуться до меня, и влепить подзатыльник, будто надеясь вытряхнуть из моей головы всю дурь. Это меня развеселило: - Земля – слишком бренное место для обитания великого, всеми любимого меня. – Пространственно помахал рукой я, с деланно серьёзной физиономией. – Я же об этом и говорил, рассказывая о своём пламени тьмы. Мы болтали ещё некоторое время, мужественно игнорируя скапливающееся напряжение вокруг нас с Занзасом. Беседа становилась всё более натянутой. Но всему рано или поздно приходит конец, а потому в какой-то из моментов хозяин тюрьмы напрягся, а потом резко расслабился, и произнёс: - Вам повезло, племяннички. Только что вернулись мои люди. Они принесли всё, что вам было нужно. – Мы с Занзасом синхронно выдохнули от облегчения, и время в пустую больше не теряли. Быстро собрались, пока Бермуда собирал нам наш «заказ», в том числе и со своих зимних садов. Потом быстро сердечно распрощались, рассыпаясь в искренних благодарностях, и вернулись на Сицилию, точнее в мой особнячок, с помощью пламени. - Ну, наконец-то! – Встретил нас дружный возглас, не успела даже тьма перед глазами развеяться. На всё про всё ушло почти четверо суток. Времени оставалось впритык на то, чтобы приготовить противоядие и применить его. Так что я немедленно приступил к командованию. Осмотрел всё, что привезли парни, коротко поблагодарил их и удачу за качество, и отсутствие ошибок. А после попросил Матео и Анну помочь мне с приготовлениями, строго настрого запретив остальным отвлекать меня. Пообещав, что объявлюсь сам, как только всё будет готово. Ребята, решив не мельтешить у меня перед глазами, уехали в резиденцию, а я приступил к делу. POV Скуалло Чёртовы Боссы! И где только шлялись?! Лео сам же дал нам всем на всё про всё только три дня, а их не было почти четыре! Все уже вернулись, все собрались, и все извелись. Мы ждали, как и было приказано, в особняке Лео и я смотрел на этих придурков, удивляясь: какого хрена мы все распереживались за фактически чужого нам человека? Да и вообще, с нашей жизнью переживать из-за такого глупо! Но нет же!!! Убеждён, что всё это было влиянием Чёртова Дечимо! Как сказал однажды Чёртов Босс: «Из-за него мы стали Мусором». Правда за то, мы стали больше похожими на людей. Да и смысл жизни у нас появился, а не только цели существования. Нужно было за это отдать ему должное: мир перестал быть таким поганым в моих глазах. Именно поэтому, мы всё ещё ценили жизни товарищей. Потому и Оливьери нужно было спасти. И как раз тогда, когда мы действительно запаниковали – они, эти ЧЁРТОВЫ БОССЫ всё-таки вернулись! Не передать словами, того облегчения, которое я испытывал всегда, когда возвращался из отлучек кто-то из Боссов, или я возвращался к ним. Словно домой возвращался, после многих лет скитаний. Однако на этот раз облегчение не было столь сильным. Просто у Дечимо было какое-то такое выражение лица, что я понимал: расслабляться рано. И всё только начиналось. Он коротко поблагодарил нас, и отпустил: «на все четыре, только не мешайтесь», после чего скрылся в недрах своего особняка. Мы, посовещавшись с мужиками, и решили не мешаться, отправившись в главный штаб. Где нас и встретил взволнованный Реохей. Как оказалось, состояние Изидоро резко ухудшилось, и продолжало ухудшаться с каждым часом. Мы вернулись к обязанностям, тем самым освободив Реохея от присмотра за семьёй. Но не шибко-то это помогло. Стоило признать: ситуация была критической. Оливьери уходил на наших глазах. Ни мы, ни Клементе уже ничего не могли поделать для того, чтобы хоть как-то замедлить этот процесс, а единственный, кто мог – так и не объявился за почти три дня. И даже весточки не посылал. Да и мы боялись его отрывать от дела, ведь каждая секунда была дорога. От напряжения, но больше от собственного бессилия сводило мышцы. Просто морально было тяжело осознавать, что от меня ничего не зависело. Конечно, умер бы Оливьери, и умер – никто и слова бы не сказал. С каждым случиться может, к смертям-то мы привыкли. Однако что-то глубоко внутри не хотело отпускать Чёртова Засранца в иной мир. Может пресловутое единство Хранителей, может жалость к парню или собственный эгоизм, который проявлялся, когда жалко было расставаться с интересным человеком. А Может…. Да…. Чёртов Босс сидел в углу ни жив, ни мёртв. Со стороны это казалось выражением крайнего безразличия, но я слишком хорошо знал этого паршивого ублюдка, чтобы быть уверенным в том, что ему не всё равно. Он просто не знал, как ему реагировать на происходящее. А ещё я понимал, что потеря Хранителя сильно сказывалось на Небе, даже таком как мой Чёртов Босс. Что уж и говорить: мне самому было тоже не по себе. Потеря товарища по несчастью, это не просто потерять подчинённого, и не то же самое, что потерять кровных родственников. Это что-то иное. Как будто где-то глубоко внутри что-то обрывается навсегда. Больно становится? Однозначно нет. Пусто? Тоже не то. Просто не по себе. Просто чего-то не хватает. Да, может и из-за подобной формы эгоизма мне не хотелось расставаться с Оливьери. Вот и без Леви ощущение, что что-то где-то не так. Чувство, к которому я только начал привыкать… А ведь свой сон я не забыл. И после смерти друга вспомнил о том, что в десятилетнем будущем его не было. С одной стороны это успокаивало: ведь Изидоро в нём был, а значит, с ним всё будет в порядке. С другой же стороны, это означало, что сон начал сбываться, а значит, однажды мы можем не досчитаться Леонардо…. Бр, даже мысли об этом были какими-то жутковатыми. Подсознание, отлично развитое благодаря товарищам иллюзионистам, любящим, чтобы было покровожаднее, бодренько рисовало ужасы…. И вот мы сидели и ждали непонятно чего. Благо, что догадались не толпиться в одной комнате. Рядом с Оливьери были только те, кто мог пригодиться, да ещё его потускневший и осунувшийся отец и Босс. Ждали то ли смерти, то ли Чёртова Дечимо. Только… Только смерть оказалась быстрее...